-Итак, геноссен, мы собрались с вами, чтобы обсудить степень готовности к празднованию дня рождения нашего фюрера... – Борман говорил в микрофон негромко, одновременно внимательно оглядывая собравшихся в зале.
Для пущей секретности (чтобы именинник не узнал раньше времени о ждущем его сюрпризе), руководители Рейха собрались в Коричневом Доме на Ипсилоне, а не в подпространстве Вечного Рейха. Извечные соперники сердито и ревностно косились друг на друга.
-Первое слово предоставляется Роберту Лею, - Борман бесцеремонно показал пальцем на Лея, который сидел в первом ряду и клевал носом.
-А? – Лей подпрыгнул на месте, как зазевавшийся школьник, - А почему сразу я?
-А кто у нас главный массовик-затейник в государстве? – нарочито ласково произнёс Борман, грозно нависая над Леем.
Тот испуганно вжался в кресло, и замахал руками:
-Одну минуту, я сейчас...
Лей извлёк из портфеля портфолио и побрёл на трибуну. По пути споткнулся на лестнице об неизвестно откуда взявшегося жёлтого резинового утёнка, растянулся под смех товарищей по партии. В зале уже выли от хохота. Лей чертыхнулся под нос, рассеянно засунул утёнка в карман и занял место на трибуне. Правда, его уже никто не хотел слушать: Борман тихонько хрюкал в кулачок (на самом деле это он подбросил утёнка), Геббельс вытирал платком слёзы, Гесс снимал происходящее на мобильник, и даже Гиммлер хохотал, что-то шепча на ухо Мюллеру, который лишь загадочно улыбался, как и положено сотруднику спецслужб и чернокнижнику.
Лей начал читать доклад, но его голос тонул в общем шуме; на самом деле он очень долго готовился к празднованию, и собирался устроить фюреру круиз на теплоходе «Роберт Лей» - он очень сдружился со своим тёзкой-Водоходом. Поняв, что его всё равно никто не слушает, Лей вытащил из кармана утёнка и посмотрел на него.
-Пойдём отсюда, Алёша, нам здесь не рады, - прошептал Роберт утёнку и удалился прочь.
-Так я и думал, - прокомментировал Борман, - Этот раздолбай ни на что не способен... Кто следующий?.. Вы, рейхсфюрер?
Гиммлер тотчас перестал смеяться.
-П-простите, а с чего вы вообще решили нами всеми командовать? – проворчал он, проходя мимо Бормана.
-Потому что я – правая рука фюрера, - радостно отозвался тот, а вы – потенциальный предатель, так что старайтесь стараться, а то мы найдём способ вас уволить... – и он улыбнулся так ласково и слащаво, что у Гиммлера тотчас заболели все зубы.
Гиммлер принялся рассказывать о косплейном шествии своих подчинённых, которые будут изображать героев вагнеровских пьес.
-А ещё я решил подарить фюреру живых цыплят, - лицо Генриха вдруг расплылось в улыбке и приняло мечтательно-укаваенное выражение, - Цыплята – это же так мило, правда? Фюрер любит всё маленькое и пушистенькое....
-Няяяяя! – заорал кто-то с задних рядов, явно по приколу.
Гиммлер покраснел и ушёл с трибуны.
-Следующим по плану должен докладывать Геринг, но он... – начал было Борман, но в это время двери конференц-зала с грохотом распахнулись, и в него ворвался рейсмаршал авиации Рейха, от которого шарахнулись в сторону зазевавшиеся охранники. Багровый и помятый, в съехавшей набок фуражке, рейхсмаршал пронёсся сквозь зал, пыхтя как паровоз.
Накануне, восемнадцатого апреля, он встретился со своим японским товарищем адмиралом Ямамото по случаю годовщины земной гибели последнего. Там Геринг знатно перебрал, разрыдался у друга на плече, говоря, что тот погиб как герой, а сам он, Геринг – неудачник и разгильдяй. В итоге Ямамото, чтобы успокоить впечатлительного товарища, повёз того смотреть на кораблики, и они катались по океану на авианосце Дзюйкаку до трёх часов ночи и употребили ещё немереное количество спиртного, отчего сейчас у рейхсмаршала было тяжкое похмелье.
-Я только что с учений, - рявкнул Геринг, отталкивая Бормана от трибуны.
Борман отскочил; он знал, что если рейсмаршал с бодуна, его лучше не злить: испепелит одним только перегаром.
-Мы подготовили к дню рождения фюрера грандиозное авиашоу, - сипло проговорил Геринг, пытаясь ослабить на своей шее галстук, - Это будет... Будет незабываемо!
Он мутным взором обвёл зал, грозно зыркнул на Гиммлера, который в этот момент со скептическим видом шептался с Мюллером, затем взял с трибуны кувшин с водой и принялся жадно пить прямо из него, пренебрегая стаканом. Лей (который уже вернулся на своё место на первом ряду) сочувственно вздохнул.
Сойдя с трибуны, Геринг не стал слушать прочие отчёты; он вышел из зала, убедился, что его не подслушивают, и вынул из кармана навороченный мобильник с бриллиантовыми брелками.
-Голлоб? – прохрипел в трубку Герман, - Ну как подготовка?... Что?! Все бухают на дне рождения Буби Хартманна*?! Да я их... Да я тебя!.. – рейхсмаршал взревел как раненый слон и кинулся прочь по коридору. Остановившись у окна, он вынул было из кобуры пистолет и поднёс к виску, потом передумал и запихнул обратно. Снова набрал на мобильнике чей-то номер:
-Герр Рудель?.. Да, это рейхсмаршал... Хотите стать моим первым заместителем? Не хотите?.. Э-э-эммм.... Ганс, умоляю, выручай!!! – тон разговора резко сменился, и Геринг принялся рыдать в трубку, - Эти негодяи - истребители - меня кинули! Завтра день рождения фюрера, они провалили всё мероприятие! Меня теперь не спасёт даже харакири! Собери всех технов, кого только знаешь, нужно до завтрашнего дня сделать что-нибудь массовое, современное... Ну там «Бриллиант» на Штуках... Не успеваете? Ну хоть что-нибудь!! А то меня не то что фюрер, проклятые эсэсовцы со свету сживут, они только и рады меня опозорить... Ты организуй, ладно, а я в долгу не останусь, ага...
Закончив разговор, Геринг устало выдохнул и с облегчением отправился домой.
***
-Это ваше расписание на завтрашний день! – с премилой улыбочкой, светясь как весеннее солнце над Берлином, Борман положил на стол Гитлеру план предстоящих мероприятий.
Адольф Алоисович рассеянно оторвался от компьютера, на котором смотрел аниме «Сейлормун» и кивнул.
-Спасибо, Борман, можешь идти...
Лисичка фенёк (четвёртое воплощение ипсилонского Демиурга), дремавшая на коленях вождя, зевнула, потянулась и с любопытством заглянула в документ. Борман неслышно вышел, закрыв за собой дверь. Гитлер нажал на паузу и принялся читать расписание празднования собственного дня рождения.
-Тааааак, что у нас тут? Девять часов утра – парад... Чёрт побери, я должен вставать в такую рань? Кто там будет?... Ууу! – фюрер обречённо посмотрел на лисичку, - И где они только наберут такую массовку: колонны трудящихся и служащих, военные всех видов, штурмовики, эсэсовцы, спортсмены... Короче, опять наберут омикронских косплееров, у нас во всём подпространстве столько народу не живёт... А я должен два часа на это смотреть и салютовать! Да у меня рука отвалится!
Лисичка сочувственно вздохнула.
-Затем – парадный завтрак в Рейхсканцелярии... Ну, пироженки - это хорошо, не спорю, но эти льстивые выскочки мне поесть не дадут – будут тосты толкать, а я должен всем внимать, улыбаться – никакой радости... Наверное, жён своих притащут в бриллиантах, музыка помпезная... Подарки станут дарить... Нет, я внимание люблю, но я скоро музей открыть смогу из этих подарков.
Лисичка совсем по-человечески усмехнулась и прикрыла нос пушистым хвостом. Фюрер почесал её за ушком и продолжал:
-Потом будет торжественное открытие новых районов Берлина... Это интересно, конечно, но будут толпы фанатов с Омикрона, пресса, телевидение... Чёрт, а я и речь-то не выучил! Ещё автографы раздавать, руки пожимать... Народ, наверное, тоже будет дарить подарки, надо всем улыбаться... я ж во второй раз помру!
Лисичка запрыгнула на стол и лизнула своего покровителя в щёку.
-А через день – Гамбург, торжественный приём на теплоходе, будут представители держав Оси... О, нет! Притащится этот хвастун Муссолини, хитрюга Франко, куча послов... – Гитлер взвыл, - Я люблю теплоходы, но я не хочу никаких официальных вечеринок!!! А потом, под вечер – салют в гавани, факельное шествие... Вот так график, я даже не успею подарки толком рассмотреть!
-А если вам не ездить никуда? – вдруг заговорила лисичка, - Ваш же день рождения, вам и решать, где его справлять...
-Так нельзя, Яни, - фюрер бережно усадил зверька к себе на колени, - они же все старались, готовились заранее. Они обидятся, если я не приеду, либо решат, что я на что-то сержусь... Нет, они там все те ещё подлецы: один Борман чего стоит, интриган! Но всё-таки мы все из одной империи, братья по эпохе, можно сказать – по фэндому!
Гитлер взгрустнул; ему ужасно не хотелось работать в свой день рождения, ведь все эти официальные мероприятия были именно что работой вождя, а вождям, как известно, должны бесплатно молоко давать за вредность. Гитлеру молока никто не давал – видимо, не догадывались, поэтому он вредничал иногда в два или три раза больше обычного.
Вдруг лисичка поднялась на задние лапы и что-то прошептала хозяину на ухо. Адольф Алоисович широко раскрыл глаза, в которых мелькнула надежда на избавление. Он вынул из нагрудного кармана потрёпаную мобилу и позвонил своему двойнику.
-Густав?** Да, это Адольф... Нужна твоя помощь: всё как всегда, просто побыть мной на два дня. В качестве гонорара забирай себе всё, что понравится из подарков... Смотри, ничего лишнего не болтай – следить будут техны, их не обманешь. Жду тебя в Рейхсканцелярии к десяти вечера.
***
Вечером охрана пропустила к фюреру посетителя, одетого в плащ, широкополую шляпу и тёмные очки-авиаторы. В кабинет фюрера его проводил Бруно, адъютант-техна. Ровно через час загадочный посетитель удалился, изредка оглядываясь и натягивая шляпу поглубже. Он сел в такси и велел отвезти его в аэропорт Темпельхоф.
-Один билет до Мюнхена, пожалуйста! – голос пассажира показался кассирше знакомым... Где-то она уже его слышала, может быть, по радио?..
Только очутившись в самолёте, Гитлер наконец-то снял шляпу и очки.
Усы он предусмотрительно сбрил, волосы зачесал назад... В VIP-салоне сверхсовременного для этого подпространства лайнера А-320 никто не обращал на него внимание, разве что стюардесса умилилась домашнему питомцу пассажира – маленькой ушастой лисичке. Когда стюардесса удалилась, Адольф Алоисович позвонил жене:
-Да, зайка, всё как договорились: в моей старой квартире на Принцрегентплац... Будут пара секретарш, кое-кто из охраны, врачи да пилот Баур...
Адольф Алоисович убрал телефон в карман, на всякий случай огляделся – никто не подслушивает? Пассажиры не то дремали в своих креслах, не то рассматривали лётное поле через иллюминаторы. Самолёт начал выруливать на полосу, и фюрер, радостно ухмыльнувшись, пристегнул ремни.
21 апреля 2013
