AD

       Подперев щёку кулачком, Джозеф сидел на корявом пенёчке и, всхлипывая с надрывом, о чём-то задумался. Слёз больше не было, осталась горечь, которая разъедала ранимое сердечко мальчишки. Внезапно кусты грушанки заходили ходуном и из пущи, на открытое пространство, выполз колючий клубочек. Живые глазёнки уставились на юношу и фыркая любопытным носиком, зверь подкрался к Тайлеру. Сняв со спины яблоко, протянул зажатый в цепких лапках плод. — Шапочка, на, похрусти, станет легче, — добродушный голосок донёсся до слуха подростка. Долговязый нахмурившись покосился на колючего зверя. — Я так и знал, что ты всё-таки умеешь говорить, — схватил наливное яблочко и с остервенением вгрызся в сочную мякоть. По полянке разнеслись чавкающие звуки. Из-за спины ёжика показалась вздорная мордашка зайчишки, тот, захлопав глазёнками-бусинками, полюбопытствовал: — Ну что, колючий, он успокоился? — принялся нервно покусывать кончик морковки, с которой не расставался. — Косой, ты тоже говоришь? — голос кареглазого задрожал, отбросив плод в сторону, заголосил на всю округу, горько плача, — я никчёмный, даже вы меня избегаете. — Плечики судорожно затряслись и он содрогаясь, завыл белугой. Длинноухий отбросил погрызанный корнеплод и ловко взобрался на пенёк, приобняв Красную Шапочку за худенькие плечики, с заботливостью стал вытирать слёзы, что градом катились по небритым щекам. — Тайлуш, не плачь, миленький, мы больше так не будем, мы будем хорошо себя вести, прости нас, — глаза животного заблестели от слёз. Ёж зашмыгав носом, засопел, словно маленький ребенок. — Тайлуха, прости двух засранцев, — поддержал товарища заяц. Кусты грушанки затрещали и пышный цвет посыпался наземь. Огромный рыжий клубок кубарем покатился по тропке и стукнувшись о колючую спину ежа, тихонько ойкнул. Расправив пушистый хвост, белка принялась выковыривать из шерсти иголки. Судорожно взмахивая хвостиком, тараторила: — Посоны, посоны, Тайлер поджёг хижину. — Слова вылетали из её рта со скоростью автоматной очереди. Зайчишка спрыгнул с пенька, схватил рыжую за плечи и, что есть силы, встряхнул животинку. — Белочка, ты чего городишь? У тебя что «белочка»! — вцепился в курносый нос грызуна и, словно шкодливого котенка, ткнул им в грудь Джозефа, которого она сразу же и не приметила. — Ха, и ты тоже. — Из груди вырвался сдавленный смешок и тяжко вздохнув, Шапочка помахал ручкой, — привет, рыжая бестия. Недобрые мысли заплясали в головке долговязого паренька, складываясь в одно слово. — А кто же поджёг лесной домик? — пожав плечиками, зверюшка недоуменно глазела на лесных друзей. — ДЖОШИ-И-И! — протяжно вырвалось из груди и эхом растворилось в пространстве. Подорвавшись с места, Джозеф во всю прыть помчал в сторону белого дуба. Он ещё издалека заприметил зарево, окрасившее горизонт во все оттенки красного… … Джордан побледнел. Кошмарные сновидения терзали его кудрявую головку. Лицо вмиг осунулось, и под глазами пролегли глубокие тени, испарина градом покатилась по вискам, припухшие веки задрожали от выступивших слёз. Парень возвращался из глубоких объятий морфея. Когда душеледенящий крик разорвал тишину лесной идиллии, он резко распахнул свои очи и схватился за рукоять оружия. В зорких глазёнках появилась тревога, а до тонкого обоняния охотника донёсся запах горелого дерева. Поведя носом, молодой человек в мгновение ока метнулся и, выбравшись из убежища, помчал к лачуге, что полыхала в зареве пожара. В окнах домишки плясали язычки пламени и с неистовством вгрызались в иссушенную поверхность рамы. Выйдя на открытое пространство, Джо увидел, как к нему навстречу летит Тайлер. Тот, заприметив чернявого, замер в оцепенении, и растерявшись пробормотал: — Как такое возможно? Я же тебя убил! — глаза Джозефа загорелись недобрым огнём и оскалившись, он заскрежетал зубами, злобно выплёвывая кровавую пену, — Ах, Брайден, Брайден, это ты? Или Уильям? — испытывающе зыркнул на брюнета, — а может Эдвард? Нет, нет! Вы все мертвы! — брызжа слюной, разорялся долговязый мальчишка, в гневе теряя человеческое обличье. — Ты ещё один щенок Дана, — сообразил преобразившийся монстр, и ехидно оскалив огромную пасть, в сию же секунду превратился в чёрную мглу. Тень метнулась к Джордану, на ходу обволакивая его с ног до головы. Но что-то пошло не так, клочья тумана поредели и растворились в воздухе. Перед подростком появился опешивший долговязый мужчина с заострённой бородкой, который своими костлявыми руками ощупывал себя. — Что такое? — недовольно пробурчал он. Чернявый не промедляя и секунды, вытянул из ножен меч и направив острие в сторону Блурри, произнёс: — Поборное заклятие, Рендальф. — Значит эта старая карга, всё никак не уймётся, — мужчина зацокав языком, в миг оборотился в огромного волчару, — ну теперь поглядим, что она будет делать, когда я грохну её полуночного охотника, — загробным голосом пробасил Безликий и, подавшись вперёд, наотмашь долбанул лапой по лицу подростка, тот завалился на землю. — Щенок, захотел тягаться с Великим Рендальфом! — раскатистый рык разлетелся по полянке. Хищник развернулся и засеменил прочь. Но не сделав и пару шагов, животное стукнулось лбом о невидимую преграду. Он злобно заорал: — Что вы ещё учудили! — косматый монстр метался по кругу, не смея покинуть пределы полянки. — Я же тебе сказал — поборное заклятие, — поднимаясь с земли промолвил Джо, сплюнув себе под ноги, отряхнул курточку и добродушно ухмыльнулся. Из лесной пущи на зарево выбежал растерянный Джозеф, и увидав окровавленного брюнета, обронил: — Джо! — он также заметил огромного косматого волка, что ходил кругами, в миг сгруппировавшись, тот прыгнул на молодого охотника. Тайлер чувствуя, что чернявому грозит опасность, задрожал в гневе. В глазах долговязого появилось желтоватое свечение и он оборотился в огромного серебристого волка с янтарными глазами, в которых отражалась луна. Та взобравшись на вечерний небосклон невольно стала свидетельницей драмы, разыгравшейся в лесной глуши. Серый волк прыгнул на косматого — два волка сцепившись в воздухе, кубарем полетели вниз. Рыча, Тайлер вгрызался в шерсть монстра, по его пасти и клыкам засочилась тёмная кровь, заливая камушки под лапами. — Нет! Тайлер, нет! — в отчаянии закричал Дан, — Не смей! Поверь мне, это западня! Ты навсегда останешься волком, — подойдя поближе, заглянул в янтарные глаза и миролюбиво проговорил: — Это обман, ловушка, я здесь сам справлюсь, а ты лучше беги в дом, — юноша указал на полыхающую хижину, где язычки пламени добрались до дверного проёма, с наслаждением впиваясь в рассохшуюся древесину, затеяли безумную пляску в проходе. Хищник покорно отстранился от скулящего Красноглазого и трусцой помчал к домику. Хищник метался вокруг полыхающего дома, сгруппировавшись прыгнул на окошко. Раздался звон бьющегося стекла и прогорелая рама, не выдержав массивной атаки, поддалась под весом крупного животного. Она с треском провалилась в помещение и завалилась на пол. Волк прыгнул на землю и сквозь клубы въедливого дыма стал зорко всматриваться вглубь комнаты, пытаясь разглядеть друга. Ища Дана, заголосил от безысходности: — Джо-о-ош! — фыркая от запаха гари, пытался позвать приятеля, но ответом служила глубокая тишина, которую переодически нарушало потрескивание огня. Зверь метался по помещению, пытаясь найти друга. В груди похолодело и воспалённое сознание рисовало в голове картинки, одна хуже другой. Жуткие образы мерещущиеся Джозефу, заставляли его двигаться вперёд не обращая внимания на пламя, что опаляло серебристую шерсть. Завертев головой, Тай отогнал навязчивые мысли и смело перепрыгнул через небольшой очаг разбушевавшегося пламени. Он направился в сторону койки. Скрутившись калачиком, Джоши лежал на краю кровати и не подавал признаков жизни. Не промедляя ни секунды, волк вцепился в кофточку принца и поволок его, словно кошка своего наивного котенка. Хищник вытолкал тело наружу и опустив его, часто задышал, высунув свой язык. Крашеный распластался на чуть примятой травке. Отблески пожарища освещали его личико, покрытое толстым слоем сажи, через которую проглядывала синюшность кожи и, казалось, что он не дышит. В янтарных глазах серого зверя заблестели слезинки и, заскользив по морде, покатились вниз, капая на испачканные щёчки красноволосого. — Джоши, я тебя очень, очень люблю, не умирай, пожалуйста, — серый задрал голову к верху и, тоскливо посмотрев на бледнобокую луну, завыл. Его опечаленный вой разнёсся по лесной чаще, будоража души диких обитателей. Ведь им ещё не доводилось слышать такого жалостливого завывания, в котором бы сосредоточилось столько боли и отчаяния. Неожиданно Джошуа зашевелился и, откашливаясь, принялся растирать «волчьи слёзы» по своим щекам вместе с копотью. Наследник престола распахнув жгучие глазёнки, растерянно посмотрел на заплаканного зверя. Дан добродушно улыбаясь, зарылся в густую шерсть животного и тихо обронил: — Милый мой Тайлуша, ты рано меня хоронишь, — с заботливостью потрепал холку серого. Тот от удовольствия зажмурившись, прорычал: — Джишва, ты меня не боишься? Я тебе не противен? — в янтарных глазах Тайлера застыло удивление, но больше не в силах сдерживать себя, он в восторге высунул свой язык и с нежностью облизал щёку престолонаследнника. — Я всю жизнь хотел иметь питомца, – красноголовый лукаво подмигнул, — пошли домой, Ти, — обняв волка, устало произнес темноглазый. Две фигуры двинулись по тропинке залитой лунным светом в сторону замка Спрингдейл, чьи остроконечные башни выглядывали из-за высоких сосен. Принц шёл вперёд, а серый хищник, лёгкой трусцой бежал возле него. На ходу он преобретал человеческое обличье. Высунув язык и виляя пушистым хвостом, долговязый промолвил: — Красненький, а мы будем с тобой играть в фрисби? – почесал лапой за ухом, которое начало округляться, преобретая привычные черты. — Конечно, Тайлуш, мы с тобой построим в королевском саду площадку и будем играть, — с восторгом проговорил юноша и засмотревшись на луну, потрепал друга и с нежностью поцеловал бледнеющий шрам... *** Джордан с трепетом поцеловал гарду меча, где было выгравировано изображение солнца. Он резко вогнал орудие в землю по самую рукоять. Сухопарый мужчина замер на месте и с нескрываемым любопытством поглядывал за мудреными манипуляциями брюнета. Тот, расплывшись в хитрой улыбке, громко и четко произнес: — Я, полуночный охотник, призываю невино пролитую кровь, — тёмные глаза наполнились лунным светом, и язычки догорающего пожарища, заплясали в них, предавая ему жуткого вида. «Невидимая преграда», через которую Блуррифейс не смел переступить, превратилась в огненные столпы пламени из которых с шумом вырывались светящиеся сферы. Огненные шары с остервенением впивались в плоть Красноглазого, пробираясь под кожу и направляясь к, пульсирующему чёрным, сердцу. Блурри обезумев от боли выл пуще прежнего, он в неистовстве, своими когтистыми пальцами, раздирал полыхающую кожу, но, увы, это не помогало. Напротив, запах свежей крови только сильнее привлекал загубленные им души. Те обволакивали корчащегося в агонии мужчину с ног до головы. Просачиваясь сквозь плоть внутрь к сердцу, они шептали свои проклятия, оплакивая свою молодую жизнь. Безликий пуская кровавую пену изо рта, от безысходности разорялся: — Хватит! Хватит! Прекратите! — закатывая глаза, скрежетал зубами. Но, увы это не помогло. Когда под кожей скопилось большое количество огненных шаров, сердце вспыхнуло ярким светом, разлетаясь на мириады кусочков. Шкура косматого монстра не выдержав такой массивной атаки, поддалась. В воздухе послышался хлопок, словно разорвалась новогодняя шутиха* и последнее завывание монстра эхом пронеслось по поляне. И тут же наступила гробовая тишина. Где некогда стоял Блуррифейс, осталась лишь косматая шкура волка-оборотня, а его самого и след простыл. Чернявый часто заморгал: его глаза вновь приобрели обычный для человека цвет. Вытянув меч из грунта, он отправился в сторону старой мельницы, где его ждала рыжая женщина... Как только юный охотник скрылся из виду, кусты грушанки затрещали и на полянке показалось два парня. — Дик, может ну его, — долговязый прячась за спиной приятеля, робко поглядывал на чернеющую шкуру зверя. — Ленни, не будь трусливой девчонкой, — косясь на плешивого, рыжий успокаивал его, — вот сделаем пару сэлфи и будем героями. Тебе не надоело, что нами постоянно командует Закари, — возмущался крепыш. — Ну ладно, парочка фото в знак доказательства, что Красноглазый мёртв, — согласился охотник, набрасывая на плечи косматую шкуру. Лесную поляну освещали вспышки фотокамер охотничьих телефонов. Те укутавшись в смердячую шкуру, позировали друг дружке. В сторонке, в лапнике старой сосны, примостились лесные зверюшки, косо поглядывая на парней, обескуражено приговаривали: — Вот же придурки!