POV Тони Топаз.
Шесть часов утра. В это время все нормальные пациенты только просыпаются, но не мы. Да уж, пытки постигли нас с самого утра, и я совершенно не удивляюсь этому. Наша «банда идиотов, которая втянулась в какую-то парашу» сидит напротив кабинета доктора, в котором сейчас находится Марк Миллер. Он добровольно зашёл внутрь самый первый, дав остальным возможность вздремнуть на неудобном диване. Однако никто из нас даже глаз не закрыл. Все на нервах, и признаюсь, я тоже. У нас очередное обследование по поводу наших болезней, только, все мы знаем, по какому поводу нас собрали. И это совсем не радует. Ни меня, ни остальных членов «банды идиотов, которая втянулась в какую-то парашу». — Однажды я уеду из этого места… — прошептала Купер, тяжело вздыхая. Бедная девочка, ей досталось больше всех, и ох чёрт, мне правда её жаль, — уеду, куда угодно, с кем угодно, лишь бы больше не видеть эти чёртовы коридоры… — Размечталась, — усмехнулся Реджи. Он единственный врач, который на данный момент следит за нами. Сам Чак и Джози проверяют Марка в кабинете напротив, пока мы ожидаем своей очереди, — ты хоть осознаёшь, что не выйдешь отсюда просто так? — он посмотрел на блондинку, которая нахмурилась оттого, что врач вступил с ней в диалог. Я тоже сама не ожидала того, что он заговорит с нами. Он вообще странный какой-то. Я не могу понять его позиции в этой «игре извращенцев-докторов». — А Вы хоть осознаёте, насколько же Вы мерзки? — съязвила Элизабет, запрокинув ногу на ногу. Она старалась выглядеть гордо, сделав вид, что забыла, что произошло с ней вчера. Но всё равно всем видно, что наша стервочка-Купер сломалась. То есть, в ней всегда было что-то не то. Просто, если тогда она тщательно пряталась за маской уверенности и подъёбов, то сейчас эта самая маска получила огромные трещины. — Мерзок? — мужчина усмехнулся, — Если не помнишь, то это я вчера отдал вам аптечку, — прошептал он, подмигнув ей напоследок. Но Элизабет только закатила глаза. — А что, нельзя было давать пациентам то, на что они имеют полное право? — девушка совсем не хотела останавливаться, и я мысленно поддерживала каждое её слово. Конечно, я бы вставила что-нибудь и от себя, но на данный момент разговора блондиночка справляется и сама. — Увы, но здесь пациенты вообще никакого права не имеют, — пожал плечами доктор, сразу же опуская свой взгляд в пол. Значит всё-таки ему неприятно от всего этого? Так почему же он всё ещё состоит в группе мудаков? — А врачи имеют право? На изнасилование, например? — Купер прожигала его глазами, всё больше и больше наполняясь гневом. Я, как и все остальные присутствующие в коридоре, чувствовали её злость от несправедливости. — Никто тут не насилует, — сказал Реджи, давясь слюной от своего же вранья, — и вообще, это не тема для разговора, Элизабет. — Вы тоже насилуете девушек? — продолжала спор Купер, взмахнув прядью волос. Затем она посмотрела в нашу сторону, будто бы ища помощи и поддержки. И мы сразу это поняли. Джонс среагировал быстрее всех. Он, быстро выпрямив спину, нагло усмехнулся, вставляя свои слова в разговор. — Или вы насилуете мальчиков, Мистер Реджи? — спросил Джагхед, будто бы смеясь над врачом. И я его понимала. Всё равно мы все достигли самого дна. Наказания нам не избежать. Так, почему бы не высказать своё мнение? Хоть раз в этой больнице! — Джонс, — голос врача был строг, но я услышала в нём недопонимание и вину. Он посмотрел на парня свирепым взглядом, в котором также читалась обида. Его глаза, будто бы говорили: «За кого ты меня принимаешь?», — лучше помолчи. Ты не знаешь всей правды. — Так поведайте её, доктор, — ответил Джонс. Реджи же прикусил губу, как будто решаясь на какой-то серьёзный поступок. Но когда он открыл рот, решив сказать нам что-то важное, то его и наше внимание переключилось на дверь кабинета, из которой медленным и неуверенным шагом вышел Марк. — Тони Топаз, Ваша очередь, — я подняла свой взгляд на доктора, что позвал меня к себе. Остальные ребята замолчали, будто бы забыв о том, что нам должен был сказать Реджи. А тот, увидев отличный момент, сказал Джози заменить его, таким образом избегая разговора с нами. Чёрт! — Блять, — я закатила глаза, приподнимаясь с места, и уже собиралась сделать пару шагов вперёд, чтобы зайти внутрь, но кто-то аккуратно, словно боясь, взял меня за руку. Я краем глаза заметила рыжие волосы, и в голове уже нарисовался образ девушки, которая «решила попрощаться перед моей казнью». — Будь осторожна, — прошептала Шерил. Я только фыркнула, нервно выдернув руку из её хватки. Она смутилась, что не было ей свойственно. Вообще, с самого начала девушка вела себя странно и зажато. То ли она сильно боялась предстоящего, то ли винила себя в предстоящем, я не знаю. Но что бы ни творилось в рыжей головушке, я хочу помочь навести там порядок. Не знаю почему, просто хочу. Она ведь не заслуживает того, что сейчас происходит. — Тебе-то какое дело? — я не хотела говорить это грубо, но привычный тон сам вырвался из моего рта. Я прошлась глазами по её выражению лица, которое, кстати, было очень обеспокоенным. Она же, сильно прикусив нижнюю губу, не решилась на ответную фразу. Мне показалось, что ей сейчас не до ругани, и она правда переживает за меня. И это, чёрт, так странно. Никто не беспокоился за меня уже много лет, если только не всю жизнь, — Ладно, — я вздохнула, а мой голос слегка стал мягче. Это заставило Блоссом посмотреть на меня. В её шоколадных глазах я заметила надежду, — я буду осторожна, — я одарила её кривой улыбкой, а после скрылась за дверью. Запах сразу ударил мне в нос, и я не смогла не покашлять от противного ощущения. Комната, в которую я зашла, выглядела как самый обычный кабинет врача. Белые стены, кафельный холодный пол, стол со стулом и сидение для пациентов. — Присаживайтесь. Тони, — доктор Реджи стоял рядом с Чаком, что расположился за столом, — мы хотим с Вами поговорить. — Мне нечего Вам сказать, — сразу предупредила я, садясь на диван. «Зато Вы хотели нам что-то сказать», — мысль сразу пронеслась в голове, но озвучить её я не решалась. — Значит говорить буду я, — ухмыльнулся Чак. Он перелистнул пару страниц блокнота, — Топаз, у Вас прописан диагноз: диссоциативное расстройство идентичности. Нам сначала казалось, что ты идёшь на поправку, однако после произошедшего, я считаю, — мы считаем, — что тебе ещё стоит лечиться. У тебя наблюдаются такие симптомы, как ругань, крики, постоянное недовольство, агрессивная интонация, мимика и жесты. Вчера ты вообще посмела быть включённой в нападение на сотрудника больницы. На меня. — Вы хотели изнасиловать Элизабет, — сразу выпалила я, сжав кулаки. — Нет. Я ничего не хотел, но ты и твои друзья подумали иначе, за что вам придётся проходить усиленное лечение. Вы все отныне будете принимать новые таблетки, — он положил какую-то пачку на стол. Я никогда раньше её не видела. Мистер Реджи, что стоял рядом поперхнулся слюной, и был очень напряжён. — Что это за таблетки? — я нахмурилась, чувствуя опасность. Хотя, если быть честной, то я всегда так себя здесь ощущаю. — Будете пить их по расписанию. Я буду сам их выдавать. Первая проба будет после обеда. — У всех сразу в одно время? — я прикусила губу. — Нет. Каждый день эти таблетки будут принимать по два человека. Сегодня ты с Марком после обеда. Завтра Вероника и Джагхед. Шерил и Элизабет послезавтра. Затем цикл повторяется. — Когда меня выпишут отсюда? — я задала вопрос не совсем в тему, отчего Реджи нахмурил брови, а между ними появились морщинки. — Рано ещё об этом думать, — коротко ответил он, — а теперь можешь выйти. Реджи, проводи её до двери, — приказал врач. Другой же доктор тихо хмыкнул, помогая мне пройти на выход. Вид у него всё ещё был встревоженный и шокированный, и это казалось мне непонятным. Надо обязательно с ним поговорить. Но уже потом. Наедине. Оказывается у каждого из нас был примерно одинаковый разговор с врачом. И когда каждый из нас побывал в кабинете, нас всех просят разойтись. По плану у нас занятия спортом, и я встаю на свой любимый тренажер в больничном спортивном зале. Длинное колесо медленно начинает крутиться, заставляя мои ноги делать шаги. Пока что это маленькие, незначительные перемещения на месте. Я закрываю глаза, глубоко вдыхая, ощущая то, как открываются мои лёгкие. Ускоряю свой шаг, плавно переходя на бег. Приятная темнота поглощает в себя мой разум. Уши будто бы перестают работать, и весь мир становится тише, слово у него отключают звук. Я бегу, ровно дыша, держа руки согнутыми в локтях. Тьма передо мной не пугает, а лишь расслабляет. Я чутка улыбаюсь, чувствуя себя свободной. В голову лезут воспоминания, когда я и вправду была такой. Свободной. Медленно чернота заменяется картинкой из прошлого. Парк. Вокруг только пробуждается весна, и тёплое солнышко греет мне макушку, освещая мою утреннюю пробежку по специальной красной полосе. Время будто бы замедлилось. Рядом со мной бежит мальчик. Его длинные и худые ноги, что были покрыты тонкими волосами, мелькали перед глазами. Затем я вспоминаю его лицо. Чёрные кудри скачут на голове, развеваясь на ветру. Он бежит впереди меня, но всё время оборачивается назад. Улыбка у него яркая, несмотря на то, что зубы жёлтого оттенка. Он смотрит мне в глаза, слегка выгнув свою густую бровь. — Спорим, что я добегу быстрее тебя, Тони? — воспоминание проигрывает в моей голове его звонкий голос, в котором слышна детская усмешка. — А плакать не будешь, когда проиграешь? — я слышу свой голос, а затем вижу его весёлую ухмылку. — Побежали, Тони! — с энтузиазмом закричал он, и его длинные ноги в старомодных кроссовках, вновь и вновь отталкиваясь об землю, ускорили свой бег. Он бежит так легко и красиво, что я снова чувствую то, что ощущала тогда. Некую игривость и азарт. Некое вдохновение и спокойствие. Я ускорила беговую дорожку, отдавая своё тело и разум воспоминанию. — Тони, не отставай! — его смех снова звучит так громко, и я бегу уже изо всех сил, лишь бы догнать его. Я улыбаюсь. Ощущаю тепло детской игры и сладкий вкус соревнования. Я бегу уже быстрее обычного, и моё дыхание становится тяжелее. Его большие выразительные чёрные глаза снова смотрят на меня. Они улыбаются на секунду, а затем в них появляется страх. Он останавливается, замирая в неуклюжей позе, поднимая с земли пыль. А я успеваю только ахнуть перед резким падением вперёд. В моём воспоминании он подошёл ко мне первее родителей, что были совсем поблизости, но заняты телефонными звонками с работы, так что не заметили, как их дочь упала. Он сразу же извинился за то, что я упала, будто бы виноват в этом, хотя это совсем не так. Он помог мне встать, и обнял, когда увидел, что по моим щекам льются слёзы от резкой боли в теле. Сейчас же, в реальном мире, задумавшись о своём, я не замечаю то, как сильно набралась скорость дорожки, и с резким криком слетают назад. Пациенты вокруг оглянулись на меня, а охранник, что стоял у двери лишь грязно усмехнулся, с насмешкой посмотрев на меня. Я постаралась встать на ноги, но в ушах всё ещё звенело, а равновесие удержать было трудно. Чьи-то руки схватили меня за плечи и талию, осторожно поднимая на ноги. — Больно? — голос Джагхеда до конца прогнал моё воспоминание, возвращая меня обратно в больницу. Громкость звука постепенно вернулась на место. — Да, — я кивнула как можно увереннее, но голова моя ещё шла кругом. — Давай присядем на лавочку? — нежный голос Шерил тоже был рядом. Она вместе с Джонсом так и не дождались моего ответа (хотя скорее всего, вопрос задан был и не мне), помогли мне дойти до лавочки. — Тренировки — это круто, но будь осторожной, — с улыбкой шепчет парень, убирая свои руки в замок на колени. Блоссом же продолжает гладить мою спину, с переживанием смотря на меня. Её взгляд я ощущаю сильно, словно она скоро проделает во мне дыру. — Я в порядке, Шерил, — я беру её за локоть, — идите лучше работать, — обращение идёт к обоим, но не доходит ни до одного. Они продолжают сидеть рядом со мной, по двум сторонам, делая вид, будто бы не слышат меня. Мне стало неловко. Им действительно не всё равно на то, как я? Им правда важно моё состояние? Это забота?.. Это… Забота. Неожиданно, но приятно, — спасибо, — шёпотом произношу я.***
Как мне и говорили, приём новых и неизвестных мне таблеток начался после обеда. Я с Марком встретилась у одного из кабинетов, где нас обычно лечат. Миллер мне улыбнулся, весело помахав рукой, я же просто кивнула в знак приветствия. — Волнуешься? — спросил парень, поправив свои спутанные волосы, но те вновь небрежно упали на лоб, закрывая половину правого глаза. — Нет, с чего это бы мне волноваться? — я взглянула на Марка, приподняв одну из бровей, и сложив руки на груди. У того залились щёки лёгким румянцем, и он прикусил губу от некого смущения, что явно наполнило его тело. — Э, — он махнул руками, стараясь подобрать верные слова, — ну, новые таблетки, — быстро пожав плечами, ответил Миллер, убирая руки за спину, — разве не интересно, будут ли они полезны? — он задал этот вопрос почти шёпотом. — Мне кажется, что в этой больнице нет ничего полезного, — слова вырвались изо рта сами, хотя, если быть честной, то я и не старалась их сдерживать, — к тому же, Чак сообщил, что до моего выздоравления пиздец как долго, но я считаю, что это потому что мы узнали его тайну, а не потому что таблетки не помогают, — я театрально закатила глаза, но потом замерла на секунду, — то есть, они не помогают. Я думаю, что ничего мне не поможет. За долгий период жизни в больнице я чувствую, что моё состояние не изменилось, — я прикусила губу, нахмурившись. Марк же стоял молча, ожидая моих следующих слов. А я и не знала, что ему сказать. То есть, я знала, что сказать, но я не хотела это говорить. Говорить Миллеру о том, что родители вовсе забыли о существовании своей дочери, как только отдали её в больницу. Грустная история с таким же грустным концом, которую Марк навряд ли услышит из моих уст. — Что ты хочешь этим сказать? — Марк напрягся, и наклонился ко мне поближе, так как разница в росте у нас всё же имелась. — Не знаю, пока лишь то, что всё в этой больнице подозрительное, — ответила я шёпотом, стараясь отогнать все негативные воспоминания о своей семье (а были они только негативными). Миллер медленно покачал головой, словно переваривая информацию. Мне же было немного неловко. Дверь резко открылась и на пороге показался Реджи. Я вздрогнула от неожиданности, а Марк похлопал ресницами. Сам доктор смущённо отвёл от нас взгляд, а его руки сложились в замок. Тишина, что окутала нас, была такой же неловкой. А неловкость меня начала раздражать. Поэтому взяв себя в руки, я решила задать Реджи вопрос, что повис в моей голове ещё с прошлой встречи. — Мистер Реджи, — я смотрела на него, стараясь добиться взаимности, но, увы, он всё также глядел в сторону, — что Вы хотели сказать нам этим утром? — Миллер и Топаз, пройдите на приём лекарств, — монотонно ответил доктор, игнорируя мой вопрос. Марк же покосился на меня, а затем и на него, — проходите, — голос его немного дрожал, и мы с Миллером вновь обменялись многозначительными взглядами. Я неуверенно зашагала внутрь кабинета, а по телу прошла дрожь. Марк шёл за мной, стараясь держаться ко мне ближе. Реджи тихо закрыл дверь на замок, после чего повернулся к нам лицом, которое покрылось мелким потом. Кабинет был ярко освещён. Я увидела стол с бумагами и два кресла, вокруг которых были расставлены лампы. На креслах находились ремешки для рук и ног. Это пугало, и я сделала пару маленьких шагов в сторону от них. Если нас посадят на эту штуковину, то я мысленно убью их, ведь садиться на кресло для пыток мне вовсе не хотелось. — Мы здесь втроём, — сказал Реджи, слегка прокашлявшись, — тут нет камер, тут нет других пациентов или врачей. — Вы собираетесь убить нас? — Миллер сделал шаг назад. — Наоборот, — доктор глубоко вздохнул, — я собираюсь спасти вас. — Спасти? — загадки. Вечно я слышу от него какие-то загадки. Разве так сложно говорить человеческим языком? Терпения становилось всё меньше и меньше. Я всеми силами старалась держать себя в руках, дабы не лопнуть и не завалить доктора вопросами. Однако сил моих хватило на мало, и я не выдержала напряжения, — От чего? Зачем? Вы нам врёте? — я с недоверием начала задавать вопросы так быстро, что врач не успевал даже осмыслить их. — Тони, — Марк хотел взять меня за руку, но я выдернула её, даже не глядя на парня. Тот тяжело вздохнул. — Я всё пытаюсь понять, но не могу, — мой голос начал дрожать, — на чей Вы, блять, стороне? Кем же Вы являетесь в этой безумной игре? Зачем… — Стоп! — Реджи резко преодолел расстояние между нами, заставляя меня замолчать от страха. Я прикусила губу до крови, а Марк вообще отпрыгнул к стене, — Я не могу сказать тебе всё то, что хочу, понимаешь? — Нет, — я старалась не показывать страх и подавить злость, — не понимаю. — Новые таблетки — это наркотики, которые мы тестируем на пациентах, у которых нет шансов на жизнь вне больницы, — прошептал доктор, несколько раз оглядываясь назад, будто бы боясь, что в кабинет кто-то зайдёт. — Наркота? — Марк сразу подошёл поближе. — Нет шансов? — этот вопрос уже задала я. — У вас были шансы, но то, что произошло с Элизабет… — Реджи закусил губу, нервно теребя свой халат, — Мне жаль, и я хочу сделать в этой жизни хотя бы что-то хорошее. Я хочу помочь вам. — Помочь как? — Сегодня я не дам вам таблетки, но завтра этим заниматься могу вовсе не я, а кто-то иной. Тот же Чак. Он даст вам таблетки, но вы не в коем случае не глотайте их, старайтесь вообще максимально не ощущать их вкус. Лучше выплюньте, как будет возможность. И сообщите остальным вашим ребятам о том, что происходит. — Какого, мать вашу, хуя, — я закатила глаза, а по телу прошла сильная дрожь. Только сегодня я думала о том, что это конец, как оказалось, что это вовсе начало. Мне не нравится. Вообще не нравится происходящее. — Сообщите остальным, но делайте вид, что ничего не знаете. Вообще, лучше ведите себя так, словно ничего не было, — тихим тоном говорит Реджи. — Почему Вы не сообщите полиции? — хмурится Миллер. — Потому что это Чак. А он выйдет из воды сухим, утопив в ней всех остальных. И вас тоже. — Вы боитесь? — А вы нет? — Реджи перевёл дыхание, — Мне лучше быть тут и следить за тем, чтобы большинство пациентов по-настоящему получало своё лечение. — Ясно, Вы трус, — я махнула руками, отойдя в сторону. Моя голова начала зудеть, и я тихо простонала. Честно, я устала находиться здесь. И я совсем недовольна тем, что именно мы с Марком должны сообщить эту отвратную новость. Но сообщить-то мы её сообщим. Реджи, не дав нам таблетки, отпустил нас. Мы сразу собрали нашу скромную компанию у Марка в комнате. Реакции у всех были почти одинаковые — возмущение, грусть и разочарование. Также Джаг предложил то, что врач Реджи просто издевается над нами, решил специально испугать нас, но, тем не менее, мы все решили, что лучше ему поверить. Поверить и затихнуть, дабы не привлекать больше внимания. Шерил вышла из комнаты первой после того, как мы договаривались о том, что будем делать вид, что всё в порядке. Да, это глупо, но мы больше не нашли других вариантов, чтобы выжить в этой больнице. — Я тоже пойду, — прошептала я ребятам перед тем, как выйти следом за девушкой. Рыжая же медленно шла по коридору, смотря себе куда-то под ноги. Я же с гордо поднятой головой следила за каждым её движением. После той новости, что я сообщила ребятам, я увидела то, как сильно они меняются в лицах, и то, как же сильно испугало это Блоссом. Я вижу это, и почему-то не могу проигнорировать. Возможно, из-за того, что в детстве, когда меня что-то расстраивало, родители считали это неважным. Закатывали глаза на мои слёзы и истерики, считая, что, в конце концов, это прекратится. Они оказались правы, но только наполовину. Это не исчезло, а превратилось в нечто другое. В нечто такое, что сейчас правит моим телом… Злость, ненависть, отчаяние и боль. Как же я ненавижу эти чувства. Шерил идёт слишком вяло, словно ещё чуть-чуть и её ноги согнутся в коленях, уронив тело на холодный кафельный пол больницы. Она немного шатается, но прохожим всё равно. Пациенты пугливо ходят, а врачи говорят друг с другом. Все заняты лишь собой. Они не могут обратить своё внимание на девушку. Врачи медленно покидают коридор, заходя в кабинет. Им всё равно на Шерил. Всё равно на её психическое состояние. Нет, я не могу так. Не могу, ведь вижу в ней прошлую себя. Меня так же отталкивали люди, на меня так же наплевали родители и друзья. Я устала, стала самостоятельнее и злее. Ненависть поселилась во мне, и чёрт, это отвратительно. Не хочу, чтобы с ней случилось подобное. — Шерил! — я выкрикнула имя девушки, что неуверенной походкой шла впереди меня. Она вздрогнула, когда мой грубый голос раздался в коридоре. Остановилась на пару секунд, — Подожди! — я ускорила шаг, дабы догнать её, однако Блоссом сделала наоборот. Её фигура начала идти дальше, перебирая ногами всё быстрее и быстрее, пока в итоге не перешла на бег, — Блять… — я тихо простонала, осознавая, что теперь мы играем в чёртовы догонялки. Почему она так поступила, я могу лишь догадываться. Скорее всего, из-за тона моей речи, или из-за прошлых наших встреч наедине. Возможно, я просто злая даже тогда, когда хочу совершить добрый поступок. Отвратительно. Блоссом быстро свернула за угол, пропадая из моего поля зрения. Упустить её я никак не могла. Ведь поговорить с девушкой хотелось, и если не сейчас, то когда? Терять время нельзя. Я тоже сорвалась на бег, толкая плечами пациентов, что мешались на пути к цели. Поскользнувшись при резком повороте, я еле удержалась на ногах, но скорость не снизила. Рыжая макушка вновь оказалась недалеко. Я увидела её, а на моём лице появилась хищная улыбка. — Стой на месте! — громко выкрикнула я, заставив всех вокруг вздрогнуть от неожиданности. Чёрт, если бы я увидела себя со стороны, то также бы отпрыгнула с дрожью в теле, а если бы была на месте Шерил, то бежала бы ещё быстрее. Не знаю, я видимо действительно монстр, раз даже сама себя боюсь. — Отвали от меня, ненормальная! — в ответ крикнула Шерил, показав мне средний палец. Люди громко ахнули, а после начали перешёптываться. Теперь у них есть тема для обсуждения: Шерил Блоссом имеет совесть перечить Тони Топаз, вот это сенсация! — Шерил! — я перешла на быстрый шаг, смотря девушке в глаза. Она же смотрела на меня, но не с такой же уверенностью, как я. Её взгляд был мягким и напуганным. Шерил делала шаги назад, пока остальные пациенты очищали мне путь, становясь в какую-то дорожку, — Стой на месте, — проговорила я, сильно нахмурившись. — Ни за что, — сказала Блоссом, рванув в противоположную от меня сторону. Люди шокировано посмотрели на меня, ожидая каких-то ответных действий. Но я оставалась спокойной. Она ведь далеко не убежала. Испугалась, забежала в свою палату, громко хлопнув дверью. В конце концов, Шерил выйдет из комнаты. Ей некуда деваться… Да чёрт побери, я не должна так думать. Не должна пугать её. Вдох-выдох… Я подошла к её двери, ударив по ней три раза. — Тони, что тебе надо? — её голос немного задрожал, а я нервно сглотнула. — Я не собираюсь бить тебя или ругать, просто дай мне зайти, — я старалась быть спокойной, но слова шли, будто бы с сарказмом и усмешкой, хотя я так старалась сказать как можно мягче. — Зачем зайти? Не хочу я тебя впускать, — проговорила девушка, недовольно хмыкнув. — Шерил, блять, прекрати вести себя, как сука, и дай зайти, — прошипела я. Ведь какого хрена она так себя ведёт. Я, блять, впервые решила помочь ей. Но нет, она видит во мне чудовище. А вдруг… Вдруг так и есть. Я чудовище. Чудовище, которое вот-вот разорвёт Блоссом на части. Я сделала насколько шагов назад, посмотрев на свои руки, что были сжаты в крепкие кулаки. На пару секунд мне показалось, что на моих руках чья-то кровь, но эта была лишь иллюзия с воспоминанием, которая больно надавила мне на грудь. Я глубоко вздохнула, а глаза мои будто залились кровью. Ненавижу то, что сидит во мне. Ненавижу то, что я чувствую. Ненавижу то, что я не могу этим управлять. Дверь со скрипом открылась и из палаты выглянула Блоссом. Её руки были прижаты к груди, а на глазах находились капельки слёз. Девушка прикусила губу, смотря на меня с испугом. Я же зашла в её комнату, вновь отпугнув Шерил. Она быстро отпрыгнула назад, тяжело дыша. В палате Бетти не было, и я закрыла входную дверь, оставаясь с Блоссом наедине. — Только попробуй меня избить, чертовка, — прошипела рыжая, ударяя этими словами по моему сердцу. Я закусила губу, не зная, что сказать. Впервые в жизни я хотела ей помочь. Хотела сделать что-то доброе. Доказать себе, что всё ещё могу делать что-то доброе. Но нет, меня боятся. Она меня боится. Ненавидит. Хочет прогнать. Она не видит во мне Тони, которая была до болезни. Она видит Тони, что неизлечимо больна. И я ненавижу это. Мне хочется кричать. Кричать громко и сильно. Хочется бить стены, оставляя на них вмятины. Хочется прекратить ощущать всё это дерьмо. Нервы уже не выдерживали, и я сдалась, разрешив эмоциям снова взять надо мной контроль. — Я чёртово чудовище, да?! — мой голос сорвался на страшный крик, и я невольно ударила по стене. Шерил вздрогнула, а в её глазах, кроме страха, появилось нечто новое. Непонимание? — Я настолько ужасна, что ты решила убежать от меня, не так ли? — тяжёлые выдохи от нехватки воздуха наполнили комнату. Блоссом же медленно начала отпускать прижатые к груди руки, осторожно хлопая ресницами. — Нет, не говори так, Тони, ты не чудовище, — в её голосе была дрожь, а в глазах всё ещё находился страх. Я зажмурилась, чтобы не видеть то, как она смотрит на меня. Я не хотела, чтобы на меня так смотрели. Но забава в том, что я сама на себя так смотрю, — Я не считаю так, и не думаю, что кто-то из наших так считает. Ты… Ты не монстр, ты волшебная девушка с характером и смелостью в глазах, но никак не монстр, — Блоссом пыталась сказать что-то ещё, но я перебила её, закричав настолько громко, что мне показалось, будто трещат стены. — Прекрати мне врать, Шерил! — она чуть ли не отпрыгнула от меня, когда, открыв глаза, я резко взмахнула по сторонам руками, что были крепко сжаты в кулаки, — Ты сама прекрасно видишь меня. Видишь моих демонов. Так что хватит врать, не нужно больше лжи, — мне показалось, что я задыхаюсь, поэтому схватившись за стену, я начала глубоко дышать. Шерил просто молчала, боясь как-то нарушить наступившую напряжённую тишину. Поэтому я продолжила, но уже не крича, а сдержанно, но с такой же злобой шипя, — Я всю жизнь была игнорируемой у родителей, и теперь со мной произошло вот это. Я, блять, не могу сдержать своё чудовище внутри. Оно кричит и вырывается. Хочет поглотить не только меня, но и всех вокруг. — Тони, мне так жаль, — она поправила свои рыжие локоны. Её пальцы нежно проникли внутрь волос, и мне почему-то хотелось сделать то же самое. Ощутить каково это трогать её волосы, — Я прекрасно понимаю, что это за чувство быть игнорируемой у самых дорогих тебе людей, — её голос был нежен, но дрожь от слёз давала о себе знать, — я понимаю тебя и твой страх. Ты не чудовище, просто в детстве тебя сильно ранили, и сейчас твоё сердце холоднее льда, но это не вечно. Ничто не вечно, и я думаю, что у тебя будет тот человек, или те люди, что помогут растопить эту боль. — Шерил, я устала ждать этих людей, — проговорила я, но на этот раз голос мой был намного тише, — Я хочу сдаться, — слова сами вырвались из уст. — Боже, нет… — на лице был страх. Блоссом знает, что такое «сдаться». Она сделала несколько шагов вперёд, преодолевая расстояние между нами. Её шоколадные глаза, будто бы заглянули мне в душу. Они так и говорили: «я не позволю этой мысли съесть тебя, как это случилось со мной», — Нельзя сдаваться, Тони. Ты так много пережила, и не можешь просто взять и перечеркнуть всё это. И ты многое ещё переживёшь. И плохое, и хорошее. — Я не смогу, — я ощущала боль в груди. Локоны моих волос упали на лицо, и Шерил медленно убрала их, заправив обратно за ухо. Её движение было тёплым. — Сможешь, — прошептала она, — конечно, ты сможешь. Ведь после даже самой суровой зимы цветы начинают вновь цвести. И ты, как самый прекрасный цветок, тоже сможешь прийти в себя, — она мило улыбнулась, а я закусила губу. — Я так хочу забыть обо всём этом дерьме, Шерил, — в комнате было тихо и мой голос старался быть тише самой тишины. — Я помогу тебе, Тони, — она провела рукой по моим волосам, — То есть, я не буду помогать тебе забыть, я помогу тебе пережить, — она снова улыбнулась. На этот раз её улыбка была смелее и ярче, но всё также оставалась мягкой и красивой. Как у кого-то ангела, что пришёл за мной. Хах, звучит, как безумие. Шерил Блоссом — мой ангел? Это не может быть правдой, даже если эта правда мне очень бы понравилась. Я не заслуживаю такого ангела. Я даже саму Элизабет Купер — двуличную девчонку, заслужить не могу. Демоны не позволят. — Зачем? — задала я вопрос, — Ради чего ты так добра со мной? После всего, что я сделала… — Ну, — Шерил неловко перевела взгляд в сторону, убрав свою руку, оставив после неё некий холодок, — Джей-Джей учил меня помогать тем, кто нуждается в помощи. — Джей-Джей? — переспросила я, — Твой парень? — Нет, — она прикусила губу, — мой брат, что умер за несколько часов до того, как я попыталась совершить самоубийство, — она замолчала, и мне стало некомфортно, оттого, что я влезаю в её личную жизнь. — Прости, мне жаль, — искренне сказала я, стараясь не показаться грубой, как у меня это вечно получается. — Ничего страшного, — Блоссом грустно улыбнулась, смотря в пол, — Джейсон был прекрасным человеком с доброй душой. Он научил меня многим вещам. А главное, он любил меня и научил любить других. После той самой попытки я больше не брала в руки лезвия. Мне стыдно за то, что я сделала. Мне стыдно за то, что я тут. Но мне стыдно ещё сильнее за то, что я ощущаю слабость и грусть. А Джейсон всегда учил оставаться сильной, несмотря ни на что, — она не выдержала, и по её щекам потекли слёзы. Мне стало больно видеть то, как она плачет, поэтому я медленно провела по её коже большим пальцем, стирая капельки горя. — Ты сильная, Шерил, — мой голос звучал без сарказма, — ты сильная, ведь держишься на ногах и общаешься со мной, — я улыбнулась. — Я скучаю по нему, — призналась она, шмыгая носом, — я хочу сходить к нему на могилу. Но мы никогда не сможем попасть туда, ведь выйти из этой чёртовой больницы почти невозможно. Но сказать ей такую правду я не могла, не хотела. Правда ранит, и я это знаю. И правда иногда не стоит того, чтобы знать её. — Когда мы уйдём отсюда, мы вместе сходим к нему, — прошептала я, а глазки Шерил загорелись. Она подняла свой взгляд на меня. Взгляд полный надежды. — Ты сходишь со мной? — в голосе звучала тихая радость. Мне стало больно, но показывать эту боль я не могла и не хотела. — Конечно схожу. Шерил улыбнулась и резко прижалась ко мне. Обняла меня. Я немного зависла от столь неожиданного движения, но через пару секунд размышлений ни о чём мои руки медленно легли ей на спину. И так мы стояли очень долго. И так я ощутила, что чудовище внутри меня прячется и замолкает.