Жнец

      Время поджимало. Погибло уже трое про героев. Когда, неделю спустя, Яги приехал за Айзвой, то новости его не порадовали. Мужчина до боли стиснул зубы. Дурные вести означали что Жнеца надо пробудить немедля.       Тошинори привез Шоту к себе. Он помог ему выйти из машины, самостоятельно передвигаться бедолага пока не в состоянии. Яги усаживает гостя в кресло и идет на кухню. Он быстро готовит рис с овощами и мясом. Когда он возвращается с парой аппетитно пахнущих тарелок, Шота уже успевает задремать, но он сразу просыпается, услышав шаги. Гостеприимный хозяин протягивает ему тарелку и сам садится рядом. Они молча ужинают, а после Яги уносит тарелки.       — Шота, чай будешь?       — Да.       Тошинори уходит на кухню и, повозившись там некоторое время, возвращается и протягивает Шоте кружку с чаем.       — Что разузнал, рассказывай. — Яги вопросительно смотрит на Айзаву. А тот быстро допив чай, ставит кружку и ложиться на диване. Голову устраивает на коленях у хозяина, по хозяйски. И улыбается. Но его проявление радости к разговору не относится. Тошинори гладит волосы на голове у Шоты, он наклоняется, прижимаясь ко лбу спрашивает:       — Поди узнал что-то гадкое? Так? Раз ластишься как кот?       — Ну узнал. — Бурчит недовольно Шота. — Хоть поцелуй уставшего гонца из преисподней, а? Один малюсенький поцелуйчик?       — С чего малюсенький?       — А я как пар над горшком, все силы на подвиги в храме оставил. Осталось толика сил, только на что-то небольшое. Эм?       — Ладно, усталый кот. — Яги мягко целует его, пальцами очерчивая линию скул и подбородка. Он очень скучал. Шота чувствует по дыханию, по чуть подрагивающим кончикам пальцев. По тому как он потом обнимает его, дыша сбивчиво в шею. — Шота-а-а… — Я в другой раз с тобой поеду, слышишь? Отпуск возьму, мне плевать на все. Но одного не отпущу!       Он на мгновение замолкает, затем продолжает негромко, но в его голосе слышиться нервозность.       — Ты себя вообще видел? Похудел, еле живой, синяки под глазами. Чёрт, Шота, да в гроб краше кладут! — Голос Яги сиплый и сдавленный. В горле застрял ком, и он зол. Зол на весь мир. Чёртов мир, который надо спасать ценой жизни. Но он не хочет жертвовать Айзавой. Ему уже поперёк горла жертвы и погибшие друзья. Тошинори сам - овца на заклание, которая два ушла от ножа. Вершители судеб не промахнуться дважды. И сейчас он не выдерживает и, откинувшись резко назад, закрывает глаза рукой. Он ненавидит себя за слезы и слабость. Спасать безымянных горожан гораздо легче, а когда страдает тот кто тебе дорог, то сердцу невыносимо больно. Отого что помочь нечем...       Шота ничего не говорит. А что тут можно сказать? Он притягивает Яги обратно к себе, обнимая за шею.       — Тоши, Тоши, Тоши…а ну убери-ка осадки. Тучка весенняя, не хмурься. Новости и так не очень. Я тут, жив и практически здоров, как видишь, так что завязывай…       Яги промычав что-то, впрочем, берёт себя в руки и через минуту он сосредоточен и собран. Шота садится рядом и, достав из кармана драгоценные камни, показывает их.       Он подробно рассказывает: как пробуждается полное покрытие, что делать, план и участников. Яги молча слушает. Из рассказа Аргеста Шота знает про отношения Мидории. Не секрет, что духи сосудов общаются. Ясное дело они не сплетники, но в данной ситуации дракону нужен рычаг давления. И это либо мать, либо Бакуго. И Айзаве нужно согласие Тошинори. Он либо согласится, либо окажет. Тогда останется мать. Как ни странно, Яги даёт добро. Но предупреждает, что Бакуго будет всё знать. Единственный неосведомленный — Мидория. И Айзаве такой расклад не по душе. Но он вынужден сделать задуманное. Часть плана выполнена и только он знает чего это стоило.        Было решено разыграть похищение. У школы есть подземный полигон. Скрытое место и засекреченное. Там все организуют. Шота хмурится, ему не по душе все эти задумки. Он переживает и нервничает. И тут Аргест подаёт голос:       — Не бой с-с-с-я, все будет хорошо Ш-ш-ш-ота. Твой ученик справится. Я уверен. И Харон не подведёт. Он хорошо контролирует силу благодаря сосуду. Его мощь не разрушит Мидорию. Ночью отдай печати Шакалу. Он сможет, не беспокойся. И не вмешивайся. Я не позволю. Ты на грани прошёл аудиенцию и, ради всего сущего, такой путь не должен быть пройден зря!