"Мир другими глазами"

На таинственном и безграничном небе, которое пахнет манящими и таинственными запахами, появлялись первые, сияющие звезды, которые, как маленькие светлячки, дарили свой холодный, но манящий свет. Море. Бриз. Соленый воздух. Остывший, мягкий песок. Все было воистину прекрасно, все было пропитано нежностью и легкостью. Луна словно жемчуг дарила серебренный и мягкий свет. Хотелось спрятаться ото всего мира, сбежать, зарыться в этот остывший и влажный песок. Эмоции и боль захлёстывали рассудок, тяжело так не было никогда, последний раз, когда мать умерла на глазах, выдыхая последние предсмертные слова шёпотом. Но, это иное, это предательство, ложь, лицемерие. Луне и Земле суждено быть вместе, как глаголали все, и что нас ожидает благородный, динамичный и крепкий союз. Фальшь, детские надежды, пора взрослеть. Уже сегодня будет помолвка нашей свадьбы и коронация, а мы не одно тысячи елее. Это ничто, это мгновение в нашей безграничной вселенной, как время руководит по своим правилам, которые уже какое тысячелетие не изменены, и толком не известно, абсурд, не правда ли. Мой милый Сейя, с невероятными глазами цвета космоса, и колким языком, ты был прав, что не стоит доверять себя без остатка, не растворятся в этом океане чувств, что он не достоин меня, а я испугалась той искры и того притяжения к тебе. Мне сколько лет, мой вечной душе, а я до сих пор плачу, как та юная девчонка, обожавшая сладости и компьютерные игры. Как и в тот раз, мои колени дрожали, в груди было так больно, озноб, холодный пот и противные мурашки. — Луна, сердца моего, я просто утопаю в твоих лазурных небесах, я тебя люблю! Я схожу с ума по-твоему аромату, особенно, когда смешивается с моим, слияние, один запах, одна душа, — его голос, как обычно мелодичен и бархатен, но эту фразу я заучила наизусть, словно заученная поэма, ничего нового и шокирующего, но так по родному и тепло. Я снова та девочка, которая с ним познакомилась, глотает с упоением каждое его словно, вдыхает до безумия любимый аромат роз, внутри всё дрожит, при виде его прожигающих, безумно-синих глаз. Каждую ночь я умираю, и возрождаюсь с ним на рассвете, его утренний поцелуй моя живительная вода и услада, которая даёт силы на весь последующий день, чтоб не сгореть, ведь мои чувства, словно пожар поглощает мою душу, она бьётся в сладких конвульсиях и агониях, одновременно задыхаешься и хочешь петь. Я обезумила, эти чувства поглотили полностью мой рассудок. С детства учили быть гордой, непоколебимой, властной, не в коем случае не показывать свои слабости, слезы, страхи и эмоции. Тяжело, ведь внутри я такая мечтательная и ранимая, эмоциональная и нежная, но всем нравится образ мудрой и светлейшей, которая, одним словом, и взглядом направить на истинный путь и свет. Так хочется, словно капризная и маленькая девочка, затопать ножками, надуть губы и реветь, пока последняя слеза, не возродит пустыню. Да и уже не в чем растворятся, ты истребил мой эдем, вместо бушующего океана, сухое и гнилое болото, которое начинает веять гнилью. А ведь, совсем недавно, там был и океан, и озера, и сады роз, сияющие звезды, и самая яркая из них ты, к которой я так отчаянно стремилась, летела, падала, обжигалась, и миг, когда я долетела, мы стали единым и прекрасным созвездием. Я полетела вниз и разбилась, словно фарфоровая чашка, об острый и мраморный камень. И вот я сижу тут, смотрю в бесконечность. Любимый пейзаж, не радует, не хочется видеть не горячо любимых родителей, сестриц и друзей, наставников. Я знаю, они будут переживать, сострадать и лелеять, а я это больше всего не выношу, слабость только для меня, только наедине я могу сломаться, починить себя и идти дальше. Минутный разговор с образом моей погибшей матери Селены, вывел меня из колели, дал надежду на выживание и силу переместится сюда. Моя любимая матушка, как мне не хватает нежность твоих прохладных рук, твой удивительно мягкую и сердечную улыбку, и бесконечную любовь в твоих мудрейших и древних глазах, в которых отражается вся суть вселенной, вдохнуть твой родной аромат, только ты пахла лунными цветами и светом, мягким и нежным. — Моя родная и маленькая девочка, вытри слёзы, каждая капля из твоих обворожительных глаз, бесценна, — голос Селены был такой тёплый и убаюкивающий. Ее тепло и поддержка были как эликсир от головной боли. — Но, как он мог?! Только вчера он принёс мои любимые розы и просил прощение, что будет уделять больше времени мне, и что я единственная любовь его души и жизни!!! И сейчас… Он там, с этой непонятной фурией лёгкого поведения, он улыбается, обнимает и целует её как меня, так жадно и сокрушающее, а она млеет при виде его, его длинные пальцы гладят каждый изгиб ее тела, а такой восторг и восхищение и тепло, в его синих глазах я не видела давно. Только три дня назад, увидев меня на грани истерики и истощения, увидев в его глазах тот же родной свет, совесть и забота, что все образумится, и его чувства не угасли, только три дня назад он целовал мои губы, обнимал мое тело, так нежно и горячо одновременно. Фальшивка! Грязь! Это чужой Эндимион, моя детская любовь была незначимой и не нужной ему, я потеряла то, что истинно сияет, меняя на фальшь. Не мой! — мой голос так предательски дрожал, хрипел, не было сил кричать, словно тысячи ядовитых стрел пронзили мое сердце. — Серенити., — она так называл меня, когда было, что –то серьёзное. Я глотала огромными глотками воздух. Мой вид был удручающий, порванный подол лилового платья, перепачканный травой, цветами и грязью, мои золотые волосы, были все спутанные, сухие и бледные губы, а не вишнёвые уста, как он любил цитировать. А летние небеса померкли, только лишь синяки и красный нос от слёз. — Прошу, возьми в себя руки, переосмысли ситуацию. Ты сильная девочка, прекрасная душой и телом, не давай померкнуть своему яркому свету. У тебя есть друзья, семья, и мой дух, как личный ангел-хранитель. -Но, вы же ясновидящие, наверное, видели весь исход, и все равно заставили быть с ним, во блага союза двух сильных государств, мне же сначала нравился серьезно другой принц, с соседней галактики! — на последнем выдохе, вскрикнула я. — Жизнь, непредсказуемая, и существует много альтернативного будущего. Это политический брак, основанный на божественном союзе, мы надеялись и верили, что вы полюбите и все будет чудесно. Но, никто не запрещает найти свое счастье, любовные узы сильнее, чем политические. И тот юноша никого тебе не напоминает? — Получается, вы даёте мне свободу? Нет, матушка мои воспоминания очень мутные и рассеянные. — Свободу выбора. А сейчас остуди свой пыл и устремись, как можно дальше отсюда. — У меня нет сил…. — Они, есть, и всегда будут, дитя мое любимое! — её прохладные и нежные ладони, взяли меня за лицо, и мягкие теплые губы прильнули к моему полумесяцу во лбу, я почувствовала вибрацию, силу и окрыление, словно я вернулась туда в далекое ми счастливое прошлое. — Спасибо. Я поняла, я всегда любила и люблю и буду любить тебя — и исчезла в пространстве. Окончательно, порвав подол платья до колен и выкинув сандалии, мои пяточки, как любит говорить несносная Венера, наслаждались влажным и тёплым дном. Набрав, побольше кислорода воздуха, я улыбнулась. Наверное, Сейя весь дворец на уши поставил и ищет меня, и с ним и сестрицы и друзья. Простите меня, такую эгоистичную. Но, сейчас единственное лекарство одиночество. Но, вспомнив его глаза, полные боли и заботы, я нервно сглотнула. — Серенити, ты куда бежишь, почему ты плачешь? Мамору?! , — он резко схватил меня за мои запястья, и стал трясти, как яблочное дерево, ожидая, что слово, как плод, сорвётся с моих уст. Его голос дрожал, в глазах было сколько боли и заботы одновременно, это уже не та юношеская игривость, которую испытывал юноша пять лет назад, но тоже восхищение, уважение, которое сменялось небывалой страстью и любовью, что я судорожно вздохнула, его аромат пьянил меня и эти глаза поглощали меня без остатка. — Сейя, ты был прав! Он эгоистичный и мерзкий лицемер и изменщик! Возьми куш и устрой бал в честь, своей правоты, браво, ты выиграл! — с невыносимой злобой я выплюнула эти слова, понимая, что я перехожу и черту, но боль и водопады слёз не покидали меня. Я увидела немыслимое удивление в его очах, в них была такая глубина понимания, мне стало противно от самой себя. — Глупая! Мне главное, твоё счастье! Я каждый день молил Богов! Чтоб он изменился, и вы были счастливы! Ведь, я люблю тебя, может звучит глупо, но с каждым днем я боролся и давил в себе желание, целовать тебя, касаться, хотеть и слиться с тобой. Мне потребовались годы, что быть таким, какой я сейчас. Я переживаю, ты бесценна и дорога мне, больше чем горячо любимая девушка, подруга или сестра! — его горячие объятия стиснули меня, и не переставая, целовал меня в макушку, шепча на ухо, убаюкивающие и ласковые слова, хоть это и не особо помогало, но ощущая его чувства и заботу. На мгновение я расслабилась и вдохнула его аромат, мускуса и сандала. Его мягкие и шелковистые волосы щекотали нос. И против своей воли, я вспомнила его крепкие руки любимого мужчины, как его костяшки пальцев игриво и безумно нежно гладили мои щёки, шею, волосы. Последнее столкновение во дворце осталось ярким воспоминанием в голове. — Простите, — лишь та пискнула, ибо внутренний голос кричал и догадывался, кто перед ней, снова укромное место и темное, и недостижимое, в данный момент для всех. — Чей бархатный голосок я слышу, такой покорный и невинный, где ваша дерзость и острота эмоций, моя прекрасная лунная Богиня, — обворожительно и нагло оскалился в улыбке Сейя, слегка выпивший, но я в ясном уме, более наглый, более напористый, хотя куда дальше, он с обожанием и трепетностью, взял ее белую и прохладную ручку, его горячие и мягкие губы с ярким вкушением поцеловали ладошку, проводя носом по тонким пальчикам. Сегодня он был не такой, как всегда. — Он всего лишь, коснулся моей руки своими губами, это всего лишь этикет, приветствие, ног почему-то, мне кажется, чересчур эротично и развязно, — бросило в жар луноликую, что фарфоровые щеки покрылись пунцовым румянцем. — Вечер добрый, не уж то, вам мало выпитого, и решили заглянуть в общий погреб, — пыталась та сострить и ответить более надменно, немного дерзко и показать немного ярости. — Вы так мило морщите носик, и накручиваете прядь волос на свой пальчик, надувая свои пухлые и сочные губки, но я-то вижу, что синева вашей бездны удивлена меня видеть, и вы немного напряжены, — медленно и властно проговорил он над ее ушком, обжигая дыханием ее шею. В последнее время, им нравилась эта игра этикета и называть друг друга в более уважительной форме. — Не позволяйте себе вольностей, прошу вас, не буду отнимать у вас время, — более четко и холодно, пыталась та ответить. — Эти хищные и сапфировые глаза поглощают, смотрят прямо в душу, раздевают, ухмыляются, властвуют, почему именно сейчас, лучше уйди, — думала и луноликая. — Вы как всегда пахнете, так вкусно, чувствую сладкую карамель и ваниль, вперемешку с чем-то цветочным, так бы и съел, не удивлюсь если вы снова тоннами съели десерты и мороженное — его прохладный нос потерся об горячую шею девушки, затем горячие губы томно припали к пульсирующей венке, жадно вдыхая аромат тела. — Прошу, не позволяйте себе таких вольностей, — его взгляд прожег, он накрутил прядь её золотистых волос и властно прижал к себе, его глаза горели бушующим пламенем и страстью. — Вы не представляете, как сводите с ума мой рассудок, во мне просыпается хищный и ненасытный зверь, и если я не вкушу этот вишневый десерт, то сойду с ума, хоть раз, чтобы выжить от муки до следующего полнолуния, Богиня смилуйся над смертным, — так нежно и ласково говорил он, искреннее и от сердца. — Вы утрируйте, это все неправильно и опрометчиво, правда…- но девушка, сама того не желая, ждала этот чертов сокрушительный поцелуй. — Вы упрямая, но что же, не хотите компромисс, возьму волей и силой, свой десерт, — его губы приближались медленно, мучительно, желание росло, водица не могла оторвать взгляд, от тени его пушистых и черных ресниц, точеный профиль, чувственные и полные губы, не такие узкие как у будущего мужа, запах иной, голос более глубокий и бархатный, если бы он появился раньше, не уверена, что не попала в эти сети магнетизма и страсти. Кончики сильных и гибких пальцев ласково прошлись по позвонку тонкой спинки, с невероятным желанием и нежностью, он припал к ее губам, там не было, той надменной грубости и вульгарности, такой трепетный и ласковый, безумно сладкий и горячий, его язык скользил по ее влажным губам, так медленно и волнительно, но с каждым мгновением более пламенный и глубокий, но при этом очень романтичный. Его большие ладони обхватили ее нежное лицо, его глаза с такой любовью смотрели на нее, в них была вселенная и она его центр, такие глаза, она видит впервые, бесконечный океан чувств, и уже поддаваясь порыву, она более страстно и яростно припадает к его горячим губам, вкладывая все эмоции и остроту чувств, так бы и продолжалось, если бы окно случайно не открылось и ни не перепугались. — Прости, вновь увлекся, но я б постоянно по тебе скучаю, может завтра пожалею, что обнажил свои чувства и истинные эмоции, но ты атаковала мое сердце и душу, прости, — он как мальчишка мямлил и краснел, при этом ласково и тепло обнимая луноликую, словно фарфоровую драгоценность, боясь обидеть и разбить, нежно поглаживая по голове и с любовью целуя в висок. — За такое не просят прощение, я все-таки девушка, с сердцем и эмоциями, — шептала та, утопая в тепле. Как глаза, горели при виде меня, и своей фирменной и кривой ухмылкой прикасался робко и невинно к моим губам, затем улыбался так обворожительно, как мальчишка, и вновь припадал ко мне в волнительном и жгучем поцелуе, те наши две недели врезались в мою голову, я самая падшая и грешная женщина, а еще осуждаю своего будущего мужа, во имя дочери и короны и счастливого будущего, я соглашусь на это венчание душ. Король моей души изменился, стал отстранённей, холодный, часто задерживался, мой благородный и любимый принц испарился, оставив лишь, гордого, и колкого Мамору, он стал еще ехиднее до воспоминаний нашей любви, который ко всему придирался и цеплялся, вечно недовольный и неудовлетворённый. Нашёл другую, замечательно и прекрасно, хочешь игры и интриги, как любит твой лучший друг, будет тебе. Но, ты не ту напал, ты не увидишь, не слёз и не истерик, не неумолимые слова, чтоб ты не покидал меня. Сделаю вид, что ничего не видела и ничего не знаю. Иногда побыть дурочкой полезно. Но, тепла и любви, нежности ты от меня тоже не дождёшься.  — Мое любимое и ночное небо, мои силы и моя обитель, Боги, я молю Вас, дать мне силы и терпения в этом сражении сердец! , — упав на колени, с невероятной силой заревела златовласая девушка. Её тело тряслось, от нахлынувших воспоминаний и чувств. Только ночь. Но, когда огненный, искрящийся шар, озарит лиловый небосклон, встретившись с таинственной и нежной луной, пересечение дня и ночи, собрав всю силу в кулак и отвагу, вернется непоколебимая воительница, а сейчас обычная и хрупкая девушка. До последней капли, никакой слабости, не дрожащего голоса, не алого румянца на щеках, не искусанных губ до крови. Стальной и непроницаемый взгляд, холодный и царский вид. — Доброе утро мир, — улыбнувшись, через пелену заплаканных глаз, взглянула на мир. Два шага вперёд, нырнув холодную и освежающую воду, плавая около часа, разум полностью прояснился, и необъяснимый прилив сил, полностью нормализовал разбитое состояние. Теперь, можно вернуться и во дворец. Надеюсь, Сейя сдержит обещание и не расскажет никому ничего. Сойдусь на обычную ссору с Мамору, и что решила искупаться. После пробуждения и прохладной воды, словно эликсира залечивающий рваные раны на сердце, с опустошением и бессилием уснула на слегка влажном и мягком песке. Нежные пальцы с горячими ладонями провели по еще влажным волосам, ощущая знакомое присутствие и пристальный взгляд, и этот знакомый аромат такой обволакивающий и теплый, вкус лилий и корицы и лесных ягод, Серенити от неожиданности передернулась, споткнулась в ласковый и спокойный океан и открыла свои пронзительные очи. Стоящая девушка напротив, некогда не видела сколько боли и в отчаяния, особенно в этой сильной и светлейшей, да она часто называла ее дурочкой и наивной, но это все в силу тяжелого характера, чувства смущения и неопределенности давило как свинцовые тучи, нервно теребя подол платья, цвета весеннего рассвета, поджимая и прикусывая нервно губы, ее ресницы дрожали, по нежным, девичьим щекам лились безмолвно слезы, горячими и огромными каплями. — Рей, прошу ответь честно, что ты тут делаешь, и как ты смогла найти меня? Только пожалуйста не говори, что я такая плакса и дурочка, — голос был тусклый, тихий, осипший, без той звонкости и силы, заплаканные глаза смотрели изучающее. Непривычно встревоженный и заплаканный вид, вечно неунывающей и гордой, и неукротимой, помятое платье, небрежная коса, синяки под прекрасными глазами, цвета спелой ежевики с пушистыми ресницами. Рей громко вздохнула, нервно и натянуто улыбнулась, и плюхнулась на песок на против, судорожно подбирая слова, ухватила своими руками, которые неожиданно похолодели, за хрупкие плечи своей подруги. В глазах читались разные эмоции, облегчение, радость, понимание, тоска и боль, невероятная смелость и презрение. — Я знаю, что это очень на меня не похоже, и любитель совать свой нос у нас Венера, которая очень любопытна и ты не любишь, когда суют нос в новую личную жизнь, — медленно и тихо шептала та, но поймав печальный и пристальный взгляд, сильнее поджала под себя колени, от волнения покрывшись пунцовыми пятнами. — Усаги, я не могу так, видя каждый день твою серую маску, наигранную улыбку, и самодовольную харю этого надменного индюка, я решила провести расследования! Конечно было тяжело что-то раскусить, Нефрит играл наигранного дурачка с примесью клоуна и неведения, Джедайт, ответил, что не стоит в это болото и интриги без разрешения, Зойсайт устроил доскональный опрос, и яростно выговаривая, что его друзья не ценят жен, ну, а Кунсайт наш, стал как демон преисподней, видимо он любит тебя как маленькую и родную сестрицу, как и мы все любим и переживаем, и прошу не отталкивай меня и выслушай… — быстро на эмоциях и воодушевленно рассказывала ее горячо- любимая сестренка, Серенити лишь вновь восхитилась ее смелостью и справедливостью, не понимая куда смотрит Джедайт, такой вкусный персик украдут и не отдадут, слишком долго решается, долго прощает себя, и даже решили не быть на свадьбе и коронации, пока не снимут грязь грехов и предательства, и будут молится в Иллюзионе, теперь вы понимаете почему метеоры с ними не знакомы. — Усаги, почему ты молчишь и не возмущаешься? , — с опаской и осторожностью произнеся, на что получила ласковое касание по руке и мягкую улыбку, такую грустную и невероятно нежную. — Моя Рей, почему я должна судить тебя за твой порыв горячего сердца, и что ты всей душой ценишь свою семью и друзей, не думая о себе и последствиях? Вижу, ты сама не спала всю ночь ища меня, запах алкоголя и табака, твои ноги ели стоят, во мне нет тирании и суровости, как в моем будущем короле, а лишь восхищение. И дайка угадаю, тебе помог все-таки Ятен и Зойсайт, и, конечно, Венера и Уран. Да эти два оболтуса, еще те любопытные и хитрые мордашки. У ветерка горит справедливость месть по неверным мужьям, а Мина не примет, что бы кто-то из близких страдал. И ты главное лицо, этого неуравновешенного и смелого отряда? — с хитрым прищуром и лукавой улыбкой произнесла речь луноликая, Рей выдохнула с облегчением и радостью. И на ярких и сочных губах заиграла искренняя и открытая улыбка. Достав из мешочка- целую бутыль ягодной-ореховой настойки, ловля на себе удивленно-одобряющий взгляд. — Усаги… От тебя ничего не утаишь и не скроешь, еще сама та проныра, и ты сама понимаешь я узнала обо всех его похождениях, и ловила его со множеством женщин, точнее шлюх, ты лишь притворяешься наивной и глупой. Мое все существование и знание, рвало и метало, отдавая невообразимой болью и мыслью, вдруг тебе спокойнее и комфортнее находится в неведении, а я ни откуда не возьмись, выплюну эту новость, словно мешком с опилками по голове дать или сразу ядовитую стрелу в сердце. И увидев тебя, как ты сотряслась в беззвучных рыданиях в западном крыле; наблюдая за пьяной оргией, становлюсь белее снега, я думала, что потеряю тебя от разрыва сердца, зная, какой верной и нежной любовью относишься к нему, мне не хватало смелости подойти. Я испугалась презрения, что я предатель, и я нагло таила это. Но, не смогла оставить в этом состоянии, не сказав не единой души, я преследовала тебя, и сама дремала, вот за тем деревом, подбирая речь, что ты услышала меня и простила, — с тяжестью и легкостью выдыхая, испытывающее глядя на Серенити, на умиротворенном лице и потускневших глаз текли тихие и горькие слезы, а губы дрожали, пытаясь изобразить улыбку. — Рей, огонек мой, родная моя, любопытная и храбрая девочка, я давно знаю. Очень давно. Но лично увидела себе похабное зрелище лишь вчера. Как его любимые губы так податливо и остервенением и безумной жажды целовали чужие и грязные. Как его сильные руки с длинными пальцами ласкали чужую плоть, так властно и ненасытно. Как эта потаскуха, с вожделением и восхищением изучала его восхитительное лицо, позволяя себе то, на что не имеет права. Как горели эти полуночные глаза, словно расплавленное золото, этот взор был направлен не на звезду сердца и светлейшую души, иронично и смешно, не правда ли. И я благодарна, что ты ничего не сказала, я не хотела не слушать, не знать подробности и обсуждать это. Не жалости ни сострадании, я хочу и хотела сама преодолеть эту боль. Вновь собрать себя и вернуть, то что я давно потеряла, — с мягкой полуулыбкой повествовала миссия света, Рей со слезами и шмыгающим носом, сгребла в охапку Усаги, крепко-крепко обнимая, смотря в безграничное и васильковое небо, как теплые лучи, невесома ласкали лицо, слепило глаза, но в душе горел огонек надежды и веры. — Как ты могла, у тебя есть мы, нести такой тяжелый груз, какая бы ты сильная не была, любой может сломаться, — бурчала под нос Рей, меланхолично разглядывая свой перстень на указательном пальце, с красивым аметистом и жемчугом. — Мне не позволено такой роскоши, руководя целыми альянсами планет, проявлять слабость. Во власти, должна лишь быть несгибаемая воля и непобедимый дух, хотя в душе могут идти и дожди, и грозы. В первую очередь, моя семья и друзья и народ, должны жить в стабильности и гармонии, у многих проблемы и несчастья, но все это выливать, не думая о чужом равновесии души, сущий эгоизм, — медленно и нравоучительно бубнила луноликая, вспоминая исповедь и нравоучения Луны, что Рей недовольно закатила глаза, и смачно и жадно глотнула настойку, с удовольствием прикурила, и предложила угощение, перебирая сумбурные и хаотичные мысли. — Знаешь, что я скажу, — с вызовом и воинственно настроено прошипела Рей, в глазах летали молнии, буйство. На что Усаги довольно и весело фыркнула. — Корона короной, да мудрые и великие слова сильной и независимой женщины. Но твои предки, особенно мать, как и любая, желала своей дочери личного счастья, ты не сдерживаешь обещание великих предков быть счастливой!!! Не кому не нужно благородство, честолюбие и сдержанность, не будь мученицей, подумай о себе и цени себя, не забывая, что ты наипрекраснейшая и желанная в глазах мужчин. Не хочет индюк по-хорошему, будет по-плохому! — довольная своей исповедью, торжествующими речами, провела такую триаду мудрых мыслей. Усаги громко и звонко рассмеялась, заставляя смутится подругу, с непониманием и растерянностью глядя. — Ты чудо, с каждым разом ты меня все сильнее удивляешь и восхищаешь, мудрая не по годам, хотя еще та несносная и неукротимая ведьма, с колким языком. И что же ты моя деловая, до сих пор Джедайта под венец не увела, я помню вашу сумасшедшую страсть и безумную любовь — с задором потискав щечки, с умным видом произнесла луноликая, заставляя краснеть подопечную, она в первый раз видела такую обнаженную и ранимую Марс, в последний раз в той жизни, перед войной. — Он тут не при чем, мы о тебе… Черт. Да я его безумно люблю. Но я не могу помочь зажить ранам на сердце, выжженным клеймом в память о любви и предательстве к мне. Он сказал мое прошлое и нынешнее похожи, что та же нескончаемая энергия, пламя, звонкий смех, взрывные и неуправляемые, сами себе на уме и любим так, отдавая себя без остатка. Но я не та принцесса марса, она это воин, королева, независимая и неприступная, но все же такая же светлая и надежная, безумно-сумасшедшая и непокорная. Она сможет простить, но никогда не забудет и не примет назад. А я во имя настоящей любви и прощу и приму и во всем разберусь. Она была неуверенная в себе и в нем. А я уверенна в себе и своем мужчине. Может я чересчур самонадеянная, но я перевернула его мир. Его невероятно- голубые глаза, как топазы, так сияют, но глубоко внутри одиночество, он терзает себя. А Сейе открой сердце и дать шанс, я же вижу он тебе нравится, но чувства долга и гордости и нерешительности мешают тебе. А Мамору, поймет какой он индюк. И если хватит мозгов, сможет вернуть тебя, если ты захочешь и не растворишься в другом, -с воодушевлением и трепетом рассуждала Рей. — Так все просто и сложно одновременно, но я не хочу быть как он… — но ее речи перебили и она с непониманием уставилась на Рей, та приложила свой тонкий пальчик к вишневым губам. — Это разное. Он спит со всеми подряд. А ты просто открываешь сердце для того, кто может стать тем самым, он к тебе бережно относится, и не позволит лишнего, пока ты не будешь готова, не сравнивай себя с этими потаскухами, — нравоучительно сказала та, получив улыбку. — Ты невероятная и проницательная, такие советы, я не смогу пропустить мимо ушей, и горжусь твоей смелостью, — что та довольна расползлась в улыбке и легла на встречу солнцу в форме звезды. Спустя какое-то время, вновь вместе окунувшись и искупавшись, они не спеша вернулись во дворец через южный лес, решив немного прогуляться и затем телепортироваться в тайную комнату воительниц. Вечер наступил мгновенно. — Добрый день, мои дорогие гости, друзья, семья, спасибо, что явились в этот чудесный праздник, — все стояли, открыв рот, смотря на меня, мои золотые волосы, что струились шелком до пяток, я их решила распустить, вместо привычного оданго, последний год я их не распускала, ибо эта трещина в отношениях началась давно. Мой голос был звонкий и уверенный одновременно, знали бы вы, сколько я репетировала сама с собой, вместе с Рей, спасибо моя сестра. Мой выбор пал на то платье, которое бы я никогда не рискнула одеть, если только под уговором и напором Венеры, любительницы откровенных и сексуальных нарядов. Оно было цвета пьяной вишни, почти бордовое, из мягкой и тонкой ткани, которая полностью облегало, подчеркивая каждый изгиб. Спина полностью обнаженная, вырез на правой ноги, доходивший до начала бедра, глубокое и манящее декольте, обнаженные плечи. Минимум украшений, только массивные сережки из платины с красным рубином, и такая же диадема. Алые губы, яркие стрелки. Моя золотая овечка, прищурила свои озера, она выразила восхищение, но что-то заподозрила, её интуиция была мощной. Даже ты как раньше, не причмокиваешь губами, ты стала спокойней, мягче, но при этом более властная и холодная. Рей глубоко выдохнула и улыбнулась, огонь показал тебе будущее, видя меня, она успокоилась, мой огонек, твои глаза полны одиночества и печали, безумная фея огня спит в тебе, подожди, я видела сон, где вы воссоединитесь. Амелия, мой милая вода, после принятия памяти, тебя словно подменили, независимая, холодная, мудрая и расчетливая, только сейчас ты вновь ты начала таять, твои глаза смотрят в душу, ты поняла меня. Литавра, лишь прожгла взглядом Мамору, и шептала губами, что мы все с тобой, спасибо вам. Хаура проницательно и спокойно смотрела мне в глаза, но в них плескалась нежность и сильные переживания. Метеоры игриво присвистнули со стражами, подмигнули и слали воздушные поцелуи, ей богу как мальчишки, но благодаря вам, я держусь. Король моей души, твой взгляд такой тяжелый, жадный, темный, я вижу, твое тело, плоть, жаждет меня, ты как животное, которое сорвалось с цепи, в твоих глазах огонь, удивление, непонимание, восхищение, твои губы дрогнули в довольной улыбке, еще бы ты считал себя безумной красивым и самый лучшим мужчиной, а я была твоя кукла для красоты, для самолюбия и власти, светлейшая мессия света в твоих руках, но это не любовь, это просто голод, излить в меня свое семя и что бы дала жизнь твоей дочери. Спускаясь по мраморной лестнице, ты берешь мою руку, и сладко целуешь, меня переполняют мурашки, но вспоминая вчера, отвращение, я сделала вид, что я безумно рада и млею, но в моих глаза был лед и отчуждение. Он властно тянет меня к себе, на публике как он любит, странно звучит, не так ли, и это мой сдержанный и скромный принц, и грубо, и жадно, и яростно целует мои губы, я так же отвечаю грубо и властно, я чувствую он удивлен. Так тебе и надо. — Ты так прекрасна и дерзка, я удивлен, что ты такой можешь быть, моя эфемерная и воздушная, ночью я тебе устрою, -хрипел он мне на ушко, целуя в шею, я лишь усмехнулась. — Ну, король моей души и звезда сердца моего, игра-война начинается, ты еще вкусишь яд моей боли, — дерзко и яростно подумала луноликая Богиня.