Всё не как у людей

      Всё началось далеко не с перевода в новую школу. Всё началось намного раньше. Когда Мира почувствовала покалывание в глазных яблоках. Оно было несильным, не болезненным, но неприятным и совершенно незнакомым. Это не та боль, когда глаза напряжены после продолжительного сидения за компьютером или любимой книгой. Те ощущения лишь поверхностные, а эти — внутренние. Смешно звучит, правда? Вот только Миранде было не до смеха. Восьмилетней девочке стало страшно, что она могла заболеть чем-то серьёзным и — не дай Бог! — потерять зрение. Находясь в панике, Миранда позвонила родителям.       Родители были в шоке. Мало того, что глаза сильно покраснели (в белке было видно много капилляров, лёгших как будто сверху сеточкой, и большинство из них лопнули от напряжения), так ещё и цвет зрачков поменялся. Местами. Правый глаз, который до этого был серым с голубоватым оттенком, стал голубым окончательно, а левый, наоборот, почти потерял голубую краску. Обесцветился. Миранда держалась рукой за правый глаз, задыхаясь отчаянными всхлипами и глотая слёзы. Мама оторвала насильно маленькую ладошку от лица и заметила окрасившиеся в красный реки слёз.       Такого поворота не ожидал никто.       В больнице девочку тщательно осмотрели. Как ни странно, повреждений обнаружено не было, как будто глаз зажил сам по себе. Со зрением проблем тоже не оказалось. Врач вынесла весьма неутешительный вердикт.       — Могу сказать только одно: у девочки не всё в порядке с соулмейтом, — озвучила диагноз весьма пышная афроамериканка, у которой глаза были совершенно разных оттенков — карего и зелёного. Пока челюсти родителей падали и катились куда-то за пределы палаты, маленькая Миранда с немым восторгом смотрела на необычную женщину.       Правый глаз — цвета горького шоколада. Она чувствовала его горечь на языке. Детям не нравится такой шоколад, им больше по душе молочный. Тот, что слаще. Левый глаз — цвета перечной мяты. Она чувствовала его дивный запах, ощущала прохладу во рту, оттеняющую противную горечь. И всё тут же становилось на свои места. Такое необычное сочетание — шоколад с мятой. Он был непонятен маленькой девочке, но, скорее всего, она поймёт его прелесть в будущем, если встретится с этой слегка чёрствой женщиной снова.       Никто, наверное, не мог познать её восторга, её наивно детского восхищения и благоговения. У родителей глаза были карие, но различались лишь оттенками: у мамы цвет глаз от природы был янтарным, а у папы — более тёмным, как кора старого дуба в заброшенном парке. У самой, как ни странно, цвет был серым с нотками голубого. Да и на фоне родителей девочка казалось совсем чужой: они были русоволосыми, кареглазыми, с частыми родинками на теле, наивные, доверчивые, как дети, и опасающиеся всего вокруг. Трусливые, одним словом. А Миранда была не такой. Миранда была полностью серой с голубоватым оттенком, странной, любопытной, но при этом очень дружелюбной и улыбчивой.       По крайней мере, до этого она была именно такой.       Женщина поймала на себе заинтересованный взгляд и кривовато ухмыльнулась, наверное, пытаясь выдавить из себя дружелюбную улыбку.       — Это серьёзно, доктор? — спросила мама весьма банальный вопрос, от которого девочка прыснула.       Мама не умеет быть оригинальной. Или не хочет ею быть.       — Не знаю, — врач пожала плечами. — Я занимаюсь лечением физических болезней, а не связанных с соулмейтами.       — А к кому мы можем обратиться в этом случае? — подал голос папа, пока мама приходила в себя.       — Не знаю, мистер Флорес, — с сочувствием ответила женщина, окидывая Миранду внимательным взглядом. — Насколько я знаю, у нас в городе точно нет специалистов, занимающихся вопросами соулмейтов. Да и в мире они пока не получили своё развитие. Я имею в виду, — она приложила руку, сжатую в кулак, к губам, выражая тем самым своё замешательство, — нет специализирующихся на этом организаций. А если и есть, то до них вам долго нужно добираться.       Когда родители силком вытаскивали Миранду из палаты, та напоследок всё-таки решилась на небольшую смелость.       — У вас такие красивые глаза!.. Я хочу себе такие же!       Женщина довольно усмехнулась.       — У тебя тоже красивые, котёнок.       Она ей очень понравилась. Или её глаза. Мира не знает, что больше.       Когда Мира слушает (или подслушивает) проблемы других, связанных с соулмейтами, она с отвращением закатывает глаза и думает, что их проблемы — пустяки по сравнению с её дилеммой.       Когда в школе её начинали дразнить из-за перемены во взгляде, девочка с блаженной улыбкой на лице вспоминала горький шоколад и перечную мяту в уставшем, измученном взгляде. Добрую улыбку. Подбадривающие слова, которые звучали как ласковое напутствие.       Мира не могла молча слушать сплетни, которые прямо касались её. Она и не молчала. Высказывала сплетникам в лицо всё, что о них думала. Но это лишь подливало масла в огонь. Всевозможные слухи разносились между учениками, словно сильный вирус, поражающий клетки головного мозга. Даже, казалось бы, те, кто не мог (на вид самой Миры) опуститься до такого, опустились ещё ниже, чем зачинщики её пошатнувшейся психики. Флорес огрызалась, скалилась, рычала, поливала грязью в ответ, и кого-то ей удалось спровадить от себя.       Кого-то, но не всю школу разом.       Было трудно противостоять этому улью с шершнями. По отдельности кусали, как комарики, — ощущения после были похожи на неприятный зуд, который сходил на нет в течение нескольких дней. Когда налетали все разом, становилось нестерпимо больно. Ей бы в руки огнемёт, да она боится, что сама им обожжётся. А защита в виде ответного обмена любезностями уже давно продырявилась, если и вовсе не растворилась.       А родители — кто бы мог подумать! — даже и не вздумали защитить её. Хоть как-то! Да даже предложение сменить школу было бы замечательным проявлением заботы с их стороны, малейшего участия в неспокойной жизни Миранды. Но инициативу проявила она сама, когда в четырнадцать лет оказалась припёрта к стенке группкой старшеклассников.       Многие люди почему-то думали, что измена со стороны одного из соулмейтов могла привести к кардинальным изменениям с глазами. Это считалось что-то сродни наказанию. И, конечно же, общество было очень мнимым и суеверным. Такими же были и родители Миранды, и это было ещё одной причиной её ненависти к ним. А дети — существа довольно жестокие. Они чувствовали свою власть и независимость, возвышаясь за счёт чужой беспомощности.       Миранда тоже была беспомощной. Ей всегда хотелось найти какой-нибудь железный лом и отхерачить всех до потери сознания. Но осознание того, что она выше остальных, не позволяла ей воплотить эту безумную идею в жизнь.       Но, когда она оказалась в окружении десятиклассников, резко пожалела, что не была психопаткой. Уставшая? Безусловно! Измученная? Да, можно и так сказать!       Сумасшедшая? Скорее всего… нет.       Ей было страшно. Эти уроды покачивались взад-вперёд, словно душевнобольные, злобно ухмылялись, насмехались над ней, а у одного даже, кажется, был нож. Их было примерно шесть человек на одну испуганную до дрожи в теле Миранду, которая пыталась не накинуться с кулаками на всех разом. Как будто коршуны слетелись на шипящую змею, до конца борющуюся за своё существование.       В память об этом дне у Миры, кажется, проявилось несколько фобий и один шрам на длинной шее. Просто тот мудак с ножом хотел, видимо, припугнуть её, но то ли Миранда слишком резко дёрнулась, то ли рука у него дрогнула, и лезвие оставило красную горизонтальную полосу на нежной коже. Испугавшись последствий, старшеклассники смотались так же быстро, как и настигли её в мрачном школьном коридоре.       С тех пор Мира носит шарфы или платки даже в помещении. Даже в жару, когда платками надо голову прикрывать или хотя бы обмахиваться.       Флорес, вспоминая реакцию родителей после этого, даже думать про них не хочет. Посмотрим, как они будут действовать, когда их пока ещё маленькое дитя подвергнется подобным нападкам в школе. Тогда она и посмеётся. Прям им в их, чёрт бы их побрал, доверчивые лица.       После такого остаётся только молиться, чтобы у малышки не оказалось соулмейта. Пусть помучается чуток. Или всю жизнь, если (не)повезёт.       Мира перешла в новую школу с новым именем, новой причёской, новым бордовым шарфом и совершенно иным характером. Несколько мучительных лет в старой школе закалили её, и теперь она не хотела ни с кем сближаться. Единственным её другом была Кассандра — подружка из параллельного класса, которая перешла в школу вслед за ней. У Касси вообще не было соулмейта, и обеим приходилось как-то выживать в обществе сплетен и слухов. Невозможно было сравнить ситуации девушек, потому что каждая из них встречалась людьми не самым лучшим мнением.       В итоге они перевелись не только в одну школу, но и в один класс.       Первое впечатление было никаким: нормальные ученики, нормальное здание, нормальное… всё. Было здесь и своё хулиганьё, но не настолько опасное, как… Впрочем, неважно. Мира пыталась не вспоминать события минувших дней. Из-за них с лица сбрасывалась непроницаемая маска, которую она так старательно держала.       Миру встретили с интересом, Кассандру — с сочувствием. Всё-таки отсутствие соулмейта — херовое дело. Но зато у Касси был шанс найти себе того парня, который ей понравится, среди таких же одиночек, как она. Пожалуй, это было единственное преимущество перед соулмейтами, но беда была в том, что одиночек встречалось очень мало. А тех, кто лишился своего соулмейта, ещё меньше. Шанс критически мал, но он есть, и неунывающая Касси живёт с целью отхапать себе нормального парня.       На Миру же смотрели, как уже упомянули, с интересом. Конечно же, левый глаз её был закрыт короткой чёлкой, через которую невозможно было разглядеть оттенок глаза. Неужели у неё тоже нет пары? Или она всё-таки есть? Но зачем тогда скрывать это? Вокруг девушки уже крутилась куча новых слухов, но эти оказались лишь цветочками по сравнению со старыми. Точнее, бабочками.       Класс у них оказался раздолбайский, но это только их успокоило.       — Итак, — учительница с придыханием начала свою речь, как будто проводила торжественный вечер, — давайте поприветствуем новых учениц! Они будут учиться с вами до конца обучения в нашей школе! Ну, я надеюсь на это, — молоденькая женщина смущённо кашлянула в кулак и сказала это как бы с намёком самим новоприбывшим, которые томились в ожидании за дверью. — Что же, девочки, заходите!       Кассандра зашла первой, пружинистыми шагами подойдя к доске. За ней немного лениво проследовала Мира, сложив руки на груди и рассеянно разглядывая новых одноклассников.       — Представьтесь, пожалуйста, — мисс Уайт (кажется, её звали именно так), вежливо улыбнулась.       — Меня зовут Кассандра Коулман. Для своих просто Касси, — она широко улыбнулась, показывая, что положительно настроена на новые знакомства.       Мира мысленно дала себе пятернёй по лбу. Она не преследовала подобных целей и в отличие от своей подруги не испытывала радости. Была бы возможность, вообще бы никуда не переводилась. Но так обстоятельства сложились.       — Миранда Флорес, — недовольно протянула девушка своё имя. Оно ей никогда не нравилось. Слишком пафосно. — Но предпочитаю, чтобы меня называли Мирой.       Ребята тут же оживились, заинтересованно оглядывали новеньких, шушукались меж собой, беспокойно крутились на месте, галдели, шумели — в общем, делали всё, что не нравилось Флорес. Да и Касси как-то смутилась от такого внимания. Мира хотела шикнуть на подружку, урезонить её, пристыдить, сказать такое, за что той станет неловко, и Касси сотрёт эту гадскую улыбочку с лица. Но мисс Уайт пресекла её попытки просто-напросто открыть рот, чтобы выдавить из себя хоть что-то.       — Так, дети! Обсуждать новости будете на перемене! — она строго посмотрела на ребят. — А вы, девочки, занимайте свободные места…       Женщина даже закончить не успела, а Мира сдерживала себя, чтобы не пересечь расстояние до свободной парты со скоростью света. Сопровождаемая сопутствующими взглядами, впивавшимися ей во все части тела, Мира чувствовала себя неловко, будто её раздевали до гола. Настроение резко упало. Да и, к тому же, захотелось скурить всю пачку сигарет, которые покоились на дне её чёрного рюкзака.       Девушка надеялась, что не притронется к ней в первый же день учёбы.       Звонок. Мира встала и, проигнорировав слова учительницы о домашнем задании, выскочила из класса. Она чувствовала себя хреново. В классе было душно, воздуха катастрофически не хватало. Хотелось опустошить полностью бутылку воды, но из уважения к мисс Уайт она не стала этого делать. Сидя на месте и смотря на доску, Мира всё равно ощущала на себе любопытные взгляды. Возможно, Миру одолела паника, и она стала себя накручивать ещё больше, потому что в этих взглядах, адресованных непосредственно ей, она уловила ехидство и презрение. Всё оставшееся время Мира нервно поправляла свою чёлку, а потом и вовсе закрыла левый глаз рукой.       Ей впору носить пиратскую повязку, а не закрываться тремя волосинками и теребить этот блядский шарф.       Да, именно блядский, потому что, увидев себя в зеркале, ей пришли не самые лучшие мысли в голову. Как-то всё на пафосе: модные обтягивающие джинсы чёрного цвета, белые кроссовки, новая белоснежная рубашка и этот шарф цвета красного Бордо, который так и хотелось отжать в красивый бокал и испить до дна, чтобы забыть всё это дерьмо.       Ей Богу, блять. Ей надо идти на грёбаную литературу, но ноги несли её за пределы этого чистилища.       На что она надеялась, когда вздумала переходить в другую школу? Что всё будет нормально? Что её, наконец, оставят в покое? Чёрта с два! Мире, похоже, суждено привлекать к себе излишне внимание до конца своей жизни. Она чуть ли не бежала по школьному коридору, забив на сопутствующие замечания.       Оказавшись на улице, Мира втянула в лёгкие свежий осенний воздух и с облегчением выдохнула. Она направилась за угол школы в поисках укромного местечка, где можно спокойно подымить. Место нашлось, причём не совсем удачное, — небольшой закуток под деревом напротив окон кабинетов. Спрятавшись за стволом, девушка достала сигарету из рюкзака, нащупала зажигалку, и вскоре дым начал путаться в её прядях, раздражать слизистую носа и заставлять кашлять без перерыва.       Мира пыталась не притрагиваться к сигаретам, бросить эту дурную привычку раз и навсегда. Но каждый раз что-то ей мешало это сделать, и Мира, проклиная свою слабость перед самой собой, с силой затягивалась, желая всосать сигарёту глубоко в горло, чтобы всегда дышать этой гадостью.       Мира настолько громко кашляла, что не услышала рядом чужого копошения. А после её и вовсе нагло схватили за плечо. Девушка испугалась и скинула с себя руку, ошарашено оглядывая незнакомца.       Парень. Какой-то бандитской наружности. Длинные тёмные волосы, полностью чёрная одежда, тощий, высокий. Глаза были подведены карандашом, наверное. Стоп. Глаза…       — Эй, не волнуйся, киса, — он ухмыльнулся, даже не уворачиваясь от попадающего в лицо дыма, — я тебя не укушу.       Глаза были тёмно-карие. И оба одинаковые.       «Боже, — она шарахнулась от него. — Когда меня перестанут окружать люди-одиночки? Разве это нормально?»       — Закурить не найдётся? — весьма обыденно поинтересовался парень, подавшись вперёд, тем самым снова нарушив её личное пространство. — А то свои я, блять, где-то посеял…       Не найдя в нем ничего криминального, Мира с кислой миной наклонилась и полезла в свой портфель, приставленный к ногам. Пачка затерялась где-то среди учебников, зажигалка была в кармане её джинс. Нервными движениями она перебирала содержимое, пока её чёлку наглым образом не отодвинули от лица.       Мира даже не сразу отреагировала.       — Ты что делаешь, мразь?! — гневно прошипела она, резко выпрямляясь и ударяя наглеца по ладони. Вышло быстро и больно, раз парень скривился и с ответным шипением начал трясти ручкой. — Совсем, что ли, чокнулся?!       — Да ладно тебе, не кипятись, — он слегка прищурился и растянул шершавые губы в насмешливой улыбке. — Не каждый день встречаешь такую красивую девчонку. Я думал, у тебя нет соулмейта.       — Подкатить хотел? — напряжённо спросила Мира, а потом прыснула, прикрыв рукавом нижнюю часть лица. — Придурок.       Под беззвучный хохот Миры парень беззаботно улыбнулся. Всё-таки этот чудак скрасил её нахождение в этой отстойной школе. Вспомнив, что сигареты у неё кончились, а пачку она положила в боковой карман, девушка хлопнула себя по лицу и протянула недокуренную сигарету новому знакомому.       — Не брезгуешь?       Она без удивления наблюдала за тем, как парень уже делал первую затяжку.       — Неа, — он качнул головой. — От тебя и герпесом заразиться не жалко, милая.       — Захлопнись уже, идиот, — она слегка ударила его по груди. Парень лишь хрипло рассмеялся. — Ты так и не представился, кстати.       — Ларри. Ларри Джонсон, — он протянул девушке руку.       Мира как-то с сомнением оглядела протянутую ладонь и всё-таки пожала её.       — Мира. Мира Флорес.       Мира хотела убрать руку, но Ларри не дал ей этого сделать. Когда он прижался губами к тыльной стороне её сухой ладошки и обворожительно улыбнулся, Флорес замахнулась свободной рукой, отвесив ему подзатыльник. Наверное, взгляд Миры выражал негодование и желание убить этого засранца, раз Джонсон тут же от неё отскочил.       — Эй-эй, — он сделал примирительный жест руками, пятясь назад от наступающей девушки. — Я просто подумал, что я ошибся и у тебя всё-таки нет соулмейта.       — Ты ошибся, милый, — елейным голоском протянула Мира, оттягивая момент мгновенной кармы. — Ты о-о-очень глубоко ошибся.       На улице были слышны мужские крики, прерываемые изредка женскими. Никто так и не выглянул из окон, чтобы успокоить двух взбесившихся учеников, потому что началась запланированная учебная эвакуация.       Мира думала, что это, должно быть, шутка, увидев справа от себя за партой Джонсона. Ей хотелось провалиться от стыда и перед учительницей литературы (за то, что ей влетело от директора за их отсутствие), и перед Кассандрой (которая приняла на себя весь запал новых одноклассников), и перед Ларри (за то, что он вообще есть).       Мира хотела дико заорать, когда дорога с Джонсоном «удачненько» совпала. И угадайте, докуда? Правильно, аж до самих «Апартаментов Эддисона»! Ей показалось, что судьба весьма жестоко над ней пошутила.       — Вот видишь, Мира, — начал свою шарманку Ларри, и Флорес под собственные маты ускоряла шаг, — это судьба! Не зря же мы живём в одном доме…       Все его намёки так подзадолбали, что Мира резко развернулась на пятках и со злым выражением лица пригрозила ему кулаком.       — Закрой пасть, Джонсон.       Вообще, он был неплохим чуваком. Ларри рассказал ей и Касси всё о школе, показал столовую, актовый зал, стадион, поделился парочкой свежих слухов и пообещал познакомить их со своими друзьями. Но что-то постоянно мешало ему это сделать, и ни с одним из них Мира с Касси так и не встретились.       — Ну, ничего, — позитивно откликнулась Коулман, когда уроки закончились. — Всё равно в одной школе учимся! Ещё успеем пересечься.       Мира согласно кивнула и решила поскорее покинуть школу, чтобы Джонсон за ней не увязался. Но тот заметил её, когда стоял рядом с каким-то магазином и, перебежав дорогу, настиг девушку, снова испугав её. Вдобавок он обвинил девушку в том, что вот она такая красивая и притягательная, что невозможно устоять, и из-за неё ему пришлось покинуть своего лучшего друга, с которым, кстати, он и хотел её познакомить.       — Мне плевать, Джонсон, — хмуро откликнулась Флорес, прибавляя шагу. Но тот ни на сантиметр от неё не отставал. — Мне не нужны новые знакомства.       — Что за херь, Мира? — искренне удивился Ларри. — Ты хоть себя-то слышишь?       — Поверь мне, прекрасно, — с иронией откликнулась девушка. — Но это ничего не меняет.       — Как ты вообще живёшь без друзей?       — У меня есть Кассандра.       Звучало уныло и неубедительно. Ларри обогнал Миру и преградил ей путь.       — Даже дураку видно, что друзья из вас херовые, — недовольно заметил парень.       — У меня социофобия, блять, — прорычала Мира. — Мне на хуй не нужно тесное общение, понятно?       Вот так он испортил ей настроение под конец учебного дня. А потом пытался отшутиться, но шутки у него были уёбистые, как и подкаты.       — Всё, блять, уйди от меня, Джонсон, — Мира отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Подростки стояли у лифта. — Мне на хуй твои друзья не сдались!       Она пыталась убедить его хоть в чём-то, но Ларри был непреклонен.       — Ты ещё пожалеешь об этих словах, — нахально заявил он и развернулся. — Удачи! И, если что, я живу в подвале. Можешь приходить в любое время.       — Да пошёл ты, — беззлобно кинула Мира в кабину лифта, больше даже от усталости, и двери закрылись за ней, оставляя наедине со своими мыслями и страхами.       «Всё, девочка, пиздец. Тебе, похоже, не светит спокойная жизнь в этом мире».