***
Мира сидит за уроками, когда в дверь неожиданно стучат. На часах восемь вечера. Она, не понимая, кого могло принести в столь позднее время, встаёт и лениво плетётся к входной двери. Стучат хоть громко, но аккуратно, как будто стоящий по ту сторону не хочет слишком надоедать. Скорее, учтиво, и Мира приходит к выводу, что к ней пожаловала девушка. Она отпирает дверь ключом и тянет её на себя. На пороге стоит красивая блондинка в обычной повседневной одежде, широко улыбаясь. Мира вскидывает брови и посвистывает. — Прекрасно выглядите, мисс Бернс! — девушка лестно ухмыляется, складывает руки на груди и прислоняется к косяку. — Зачем пожаловали? Джанин Бернс улавливает игривое настроение стоящей напротив ученицы, растягивает губы в своей фирменной улыбке. — Решила вас навестить, мисс Флорес! — высоким голосом заявляет она, наклоняя голову вбок. — Разрешите войти? Мира отвешивает шуточный поклон, отходя в сторону. — Коне-е-ечно же, грех не пустить такого выдающегося специалиста! Мисс Бернс заливается вполне естественным смехом, прижимая руку к груди. — Не то слово, мисс Флорес! Если честно, Мира не ждала гостей, особенно перед Рождеством. Настроение было отвратным. Занять себя девушка, естественно, ничем не могла. Сегодня предпоследний день учёбы, но на завтра уроков делать предостаточно. Мира почти закончила корпеть над ними, и ей нужно было решить вопрос насчёт подработки. Хозяйка Пирсона должна была уехать вместе с ним за город на все каникулы, осталось решить вопрос с Фитой и Брутусом. Любой нормальный человек будет искать повод, чтобы повеселиться, провести все выходные напролёт с семьёй или друзьями, но Мира же ненормальная, не как все. Ей хочется занять себя хоть чем-нибудь, чтобы не лежать все каникулы на диване перед телеком. С привычной пофигистичной миной девушка прошла за гостьей на кухню. — Чай, кофе? Или просто воды? — она поставила чайник на плиту. Захотелось выпить чашечку каркаде. — Может, что-нибудь перекусите? — А что у вас есть? Мисс Бернс невинно похлопала длинными ресницами, чем напомнила Мире маленькое глупенькое дитя. Серьёзно, кто из них двоих ещё взрослее! Порой девушка удивляется проскальзывающей наивности у взрослых людей. — Запечённая курица с картофелем. Могу сделать салат… — Не откажусь! — безапелляционно заявила мисс Бернс, миленько улыбаясь, прикрывая глаза. Эта дамочка всё больше и больше удивляет Флорес. Пока Мира разогревала еду и наскоро рубила салат, мисс Бернс рассказывала о работе, жаловалась на то, что в старой школе Миры её встретили гораздо хуже, а под конец и вовсе предложила девушке работу в их Исследовательском центре. — Чем там вообще можно заниматься? — с сомнением спросила Мира. — Работать диспетчером, принимать звонки от обеспокоенных родителей о том, что у их ребёнка появилась аномалия, и успокаивать? Взгляд Джанин Бернс неотрывно цеплялся за фигуру девушки. Она как-то странно улыбалась, из чего Флорес сделала вывод, что попала прямо в точку. — Ну… помимо этого есть и другие вакансии, — мягко, плавно одна тема перетекла в другую, — например, работать учёным и ставить эксперименты на соулмейтах. Или так же, как и я, ходить по школам и информировать учеников. Также надо составлять статистику людей с аномалиями или без своих соулмейтов, выяснять причины, пытаться их по возможности искоренить… — Фу, боже, — Мира скривилась. — Я к такому не готова. — Ты только подумай, какая у тебя будет зарплата! — мисс Бернс окончательно загорелась идеей впихнуть девушку по блату в Исследовательский центр. — Тем более, для такой работы много ума не надо. Главное — иметь свои таланты в этой сфере! — Какие ещё таланты? — Флорес поставила миску с салатом на стол. — А какой тогда у вас талант? — Я вижу людей с одинаковым цветом глаз на очень больших расстояниях. Мира замолчала. — Это разве талант? — В нашей сфере — да! Как я, по-твоему, заметила тебя в огромной толпе школьников? Джанин игриво вскинула брови. Мира резко изменилась в лице. — Эм-м-м… ну, ладно… допустим. — А у тебя есть таланты, Мира? Девушка задумалась. — Э-э-э, не знаю, талант ли это, но… я могу различать похожие оттенки глаз у человека. Мисс Бернс в миг стала серьёзной. — То есть… не, не так… например, если у человека два глаза похожего цвета и кажется, будто они одинаковые, я могу различить их оттенки. И… м-м-м… человек будет знать, что у него есть соулмейт, а не зацикливаться по этому поводу. Как они вообще пришли к этой теме? Господи… Мира никогда в жизни не задумывалась над этим. Да, у её родителей глаза карие, но различных оттенков. Да, у неё у самой глаза почти одинакового цвета, и многим в старой школе казалось, что у неё нет соулмейта. Она не видит в этом чего-то особенного. Специфического. Ну, теперь ей, кажется, не нужно задумываться о будущей работе. — На самом деле, это очень крутой талант. Джанин закивала, нанизывая на вилку овощной салат и с громким хрустом поедая его. Мира удивилась её словам. — Да ну? — Ага, — девушка опять кивнула. — Не каждый может таким похвастаться. Между прочим, это помогло бы решить проблему с людьми без соулмейтов. Она нагнулась вперёд, приставила руку ко рту и заискивающе зашептала: — Открою тебе маленький секрет: некоторые люди ошибочно принимают себя за одиночек из-за схожего цвета глаз. Села обратно. — И, кстати: эти таланты обязательно записываются в резюме, и по нему определяют, какую работу тебе дать. Как видишь, я хожу по школам и провожу беседы с учениками. Ещё я проверяю детей с аномалиями или без своих половинок, чтобы окончательно это подтвердить. — А много людей считает себя одиночками? Мира, наконец, села за стол и впихнула в рот огромный кусок картофеля. — Очень, — мисс Бернс задумчиво уставилась в потолок. — На всех посчитанных людей без пары приблизительно шестьдесят процентов. — Ого! — воскликнула Мира. — Шестьдесят?! — Ага, — мисс Бернс вытерла руки бумажной салфеткой. — Не все способны различать оттенки одного и того же цвета. Как ты, например. Флорес невольно погрузилась в думы. Столько людей думает, что у них нет пары, а на самом деле… И Мира ещё себя считала большой жертвой? У людей действительно есть проблемы, а она чуть ли не из мухи слона раздула! Её соулмейт жив, и на том спасибо. И плевать, что без глаза. Кто-то без руки или ноги вообще живёт. — Кстати, — мисс Бернс начала рыться в своей сумочке. — Это тебе. Она протянула Мире небольшой листочек, на котором отчётливо был виден круглый тёмно-синий штамп. — Что это? — девушка взяла в руки листок и беглым взглядом пробежалась по содержанию. — Справка? — Угу, — Джанин сделала глоток кофе. — О том, что ты нормальная. Мира хмуро посмотрела на неё исподлобья, положила бумажку на край стола. Работница Исследовательского Центра выглядела спокойной, невозмутимой, будто полный упрёка взгляд был адресован вовсе не ей. — Не спрашивай, зачем, но, мне кажется, тебе это понадобится. Мира фыркнула. — Ага. Отнесу родителям, может быть, в рамочку поставят и на стенку над кроватью повесят. — Ты живёшь отдельно? — К сожалению, да, — Флорес отпила немного травяного чая из любимой кружки. Она отрешённо посмотрела в окно. — Невозможно жить с теми, кто тебя даже за человека не принимает. Джанин сжала тонкими пальцами свою кружку. Как много подобных историй она уже слышала… Их Центр пытается помочь всем, но «проблемных» людей с каждым годом появляется всё больше и больше, за всеми не угонишься. В такие моменты Джанин чувствует себя беспомощной. Настоящей мразью, у которой тоже есть свой лимит сил. Почему всё так сложно? Почему она не чёртов Супермен? Почему люди так быстро отчаиваются, теряют веру в жизнь и счастье и бегут в петлю? Почему?! Но ей ли об этом беспокоиться? У неё ведь есть соулмейт, она ведь не поймёт. Подобных упрёков от отчаявшихся Джанин Бернс уже наслушалась. — Послушай, Мира, — мисс Бернс подалась вперёд, — есть вещи, которые гораздо хуже боязни родителей их же собственного ребёнка. — Например? — грубо откликнулась девушка. — Я поясню. Есть люди, которые изначально рождаются без соулмейта. К ним относится твоя подруга Кассандра. Есть люди, у соулмейтов которых происходят всяческие изменения. К ним относишься ты. А есть люди, которые теряют своего соулмейта в процессе своей жизни. И, поверь мне, это самый страшный случай из всех, которые могут с нами произойти. Повисло тяжёлое молчание. Мира видела, как мисс Бернс собиралась с мыслями, духом, чтобы продолжить разговор. Она не притворялась — Мира видела, как тяжело было ей говорить. Флорес смиренно замолкла. — Представь себе: ты просыпаешься с хорошими мыслями, идёшь в школу, гуляешь с друзьями, в общем, живёшь себе припеваючи, и тут бац! — резкая боль в глазных яблоках. Настолько сильная, что слёзы вперемешку с кровью текут, ноги не держат, сознание теряешь… Хочется просто сдохнуть, и всё. А потом вдруг резко отпускает, будто это не вспышка боли, а просто минутное помешательство. Смотришь в зеркало, а там пиздец, — не выдерживает мисс Бернс. — Радужка одинаковая. Что ты почувствуешь сначала? Мира опустила тяжёлый взгляд, сжала собственное плечо. — Паника. — Да-а-а, да, — Джанин скривила губы. — А знаешь ли ты, Мира, что происходит с такими после этого? Глаза её сверкнули недобрым блеском. — Они умирают. И неважно, как: суицид, убийство или до безобразия глупое стечение обстоятельств. Как будто после смерти соулмейта на тебе автоматом ставится штамп «не жилец», — мисс Бернс залпом допила остатки кофе. — Мы пытались предотвратить это: ставили эксперименты, проводили терапии, нанимали лучших психологов и психотерапевтов… Результат нулевой! Многие умирали от остановки сердца, хотя были совершенно здоровы! Негодованию не было предела. Джанин Бернс смотрела в окно, нервно сжимала и разжимала пальцы. — И никто не знает, является ли это психологическим воздействием ситуации на человека и соответствующих мыслей или невидимой связью между соулмейтами. Типа если тонет один, другой отправляется за ним. Поэтому, Мира, радуйся, что твой соулмейт потерял глаз, а не жизнь. Слишком много пищи для размышления. Мира потёрла холодными пальцами виски, не понимая, почему так тяжело жить людям на этой чёртовой планете. С одной стороны, для людей уже подобрали вторых половинок, с которыми они проживут по-настоящему долгую и счастливую жизнь, вопрос только в том, как и где их найти. С другой стороны, где чёртово право выбора? Может быть, Мире нравится какой-нибудь другой чувак, какого чёрта она должна тратить свою жизнь на придурка Фишера? Так, стоп. Никакого Фишера сегодня, ладно? Ей и так дурно от одной только мысли о своём соседе, а тут ещё и мисс Бернс с подобными разговорами… — Ты уже знаешь, кто твой соулмейт? Как гром среди ясного неба. Мира ошарашенно взглянула на собеседницу. К чему вообще такие вопросы? — Догадываюсь, — сухо ответила Флорес. — А вы? Джанин Бернс изумлённо вскинула брови. — Вы уже знаете, кто мой соулмейт? Джанин сощурила свои разноцветные глаза и приподняла уголки губ в сочувственной улыбке. — Тоже догадываюсь. Они посидели ещё немного, поболтали ни о чём, отрываясь от темы соулмейтов. Но всё-таки неприятный осадочек остался у обеих, как противные чаинки на дне кружки. Мира расслабилась, но подсознательно почему-то ожидала от мисс Бернс подвоха. Она девушка необычная, на публике экстравагантная, слишком громкая, учтивая, а в домашней обстановке — спокойная, рассудительная, задумчивая, но всё такая же улыбчивая и весёлая. А ещё шутки неё иногда проскальзывают такие, от которых рука сама к лицу тянется. — Мне всего двадцать четыре, а я уже устала от всего этого дерьма. И хоть подобные фразы вовсе не шутки, легче всё равно не становится. Когда мисс Бернс собралась уже встать из-за стола, её внимание привлекла обычная школьная тетрадка, на обложке которой было написано всего лишь одно слово — «Мысли». Она лежала рядом со справкой и до сего момента не приковывала к себя любопытного взгляда. Тетрадь как тетрадь, ничего примечательного, но одинокое «Мысли» наводило на ещё одни не менее приятные мысли. — Что это? — Джанин показала пальцем на объект своего пристального внимания. Грязные тарелки в руках Миры задрожали. — Ничего, — безразлично откликнулась девушка. — Но лучше туда не заглядывать. Никому и никогда.***
Канун Рождества. Улицы Нокфелла максимально украшены различными гирляндами и красивыми небольшими ёлочками, снизу доверху увешанные шариками. А что творится в магазинах!.. Праздничное настроение, кажется, захлестнула абсолютно всех. Тепло и уют пронизывали душу на каждом углу городка. Дома хорошо. Из духовки пахнет индейкой, запах смешался со сладковатым привкусом клубничного бальзама на губах. Ещё с кухни пахнет варёной кукурузой, имбирным и шоколадным печеньем. Картошку мама начнёт делать через час. Папа должен прийти с работы через полчаса, и тогда праздник уже можно начинать. Но… чувство опустошённости даёт о себе знать, будто чего-то не хватает. Или кого-то. За окном кружатся, надоедливо мельтешат перед глазами маленькие снежинки. Гораздо красивее смотрится, когда их много, и они подобны маленьким хло́пушкам. Взгляд не успевает зацепиться за определённую группу крупинок, потому что на смену им уже прилетают новые. Зрелище по-настоящему завораживает, особенно когда на улице сумерки, и снегопад освещают уличные фонари и свет гирлянд из окон домов. Девушка уже полчаса стоит у окна, заворожённая открывшимся видом. Пусть ей и не особо нравились маленькие снежинки, душа требовала спокойствия, уединения, поэтому она ушла в гостиную. Она была в красном вязаном свитере с высоким горлом, руки сложены на груди. Взгляд хмурый, уставший, немного взволнованный. Очень сильно хотелось прилечь на кровать, укутаться в плед и… — Касси! — раздалось с кухни. — Касси, милая! Ты там как? Миссис Коулман показалась в дверном проёме, вытирая руки полотенцем. Кассандра резким движением повернула голову в её сторону, будто девушку отвлекли от серьёзного дела, и лениво обернулась к окну. — Ничего, мам, — она поёжилась. — Всё нормально. — Как там Мира? — женщина сняла с себя фартук. — Не звонила? — Звонила, — девушка кивнула. Когда надо, врёт она отменно. — Ну, как там подготовка к Рождеству? Полным ходом? У миссис Коулман слишком позитивный настрой. Мама иногда настолько наивна, что у Касс нервные смешки пулемётной очередью изо рта вылетают. — Ты шутишь? — она обернулась к матери. — Мира не будет его праздновать. Девушке не надо звонить подруге или быть экстрасенсом, чтобы знать это. О таких вещах Мира никогда не заморачивается. — Что? — искренне удивилась миссис Коулман. — Кто из нас ещё шутит! А как же её родители? — Ты знаешь, какие у неё отношения с родителями, — Касс нервно повела плечом. — Да она скорее в ту яму в лесу добровольно спрыгнет, чем пойдёт праздновать Рождество с ними. И это тоже правда. Мира рассказывала, что в каждое Рождество в полночь она выбегала на улицу и смотрела на фейерверки. По факту получается, что Рождество она встречала одна. Мама взгрустнула, но потом собралась с духом и хлопнула в ладоши. — Значит, будем праздновать все вместе! — по ней было видно, что решение окончательное и обсуждению не подлежит. — Касс, пакуй еду! — Мам, ты серьёзно? — девушка обречённо вздохнула и прошлёпала в домашних розовых тапочках с понпонами на кухню. Миссис Коулман суетливо начала раскладывать печенье по пакетикам. — А если она не захочет? Мира имеет на это право. — Пора что-то менять в этой жизни, милая! — женщина проверила индейку, запекающуюся в духовке. — Только представь, как ей будет приятно! «Я представляю только то, как она отпиздит меня после этого», — чуть было не озвучила вслух Касс. Мира не настолько сентиментальный человек, чтобы радоваться подобной хрени. Ладно, этим она мать не возьмёт. Может, попробовать достать свой главный козырь? — А как же папа? Он наверняка не захочет тащиться кому-то в гости. — С папой я сама поговорю, — миссис Коулман отмахнулась от дочери как от назойливой мухи. — Так! Переодевайся, а я пока за кукурузой послежу. И оденься потеплее! Я не хочу все каникулы провести около твоей постели. Касс поставила руки перед собой в защитном жесте. — Ладно-ладно, — она развернулась и неторопливо направилась в свою комнату. Теперь осталось морально подготовиться к взбучке от подруги.***
Мира лежала на диване и составляла список покупок на будущий год. Да, до Нового года ещё меньше недели, но девушка решила заранее подготовить списочек тех вещей, которые она действительно хочет приобрести. В него пока входили только зонт, белый шерстяной свитер и шарфы с платками. Пачку сигарет Мира в список не добавила, потому что боялась, что его может кто-нибудь случайно увидеть. Девушка окинула взглядом четыре скудных слова на белом листе бумаги. Написала ещё одно слово — «блокнот». — Я даже не могу нормально составить список того, что я хочу, — вслух рассуждала Флорес. — Твою мать, мне действительно нечем заняться в своей грёбаной жизни. «Нечем» — это ещё мягко сказано! Мира из своих «хобби» могла выделить только кулинарию, спорт и чтение Шекспира. Но для готовки нужны продукты, а для продуктов — деньги, которых у неё, к сожалению, не так уж и много. Спортом вечно заниматься невозможно, а все книги прочитываются так быстро, что Мире остаётся только удивляться своей скорости чтения. На каникулах Флорс собирается посетить одно из немногих заброшенных зданий Нокфелла. Там располагался бывший офис. Мира с нетерпением ждала, когда отправится туда через пару дней. Вот вам и все любимые занятия Миры Флорес. Баста. Роняем микрофон и быстро уходим со сцены. Мира не видит в этом проблем, но понимает, что это ненормально — не иметь нормальных хобби. Она не***
Мира жуёт любимую жвачку, вдыхает морозный воздух и с удовольствием выпускает тёплый пар через ноздри. Работа не ждёт, поэтому уже с утра девушка на ногах. Бородатый колли по кличке Пирсон уехал вместе со своей хозяйкой в соседний штат к родственникам миссис Джеркинс. К старушке Диккенс, являющейся хозяйкой Брутуса, приехали дети и внуки, которые смогут позаботиться о лохматом проказнике. А вот хозяйка Фиты, молодая и амбициозная Лилит, решила слетать на Гавайи, а свою любимую чихуа-хуа пристроить к Мире на все каникулы. Мира была не против, тем более, ей не помешали бы лишние пятьдесят баксов. На первом этаже девушку окликнул мистер Эддисон, поздравив с наступившим праздником и подарив пару пачек элитного чая. Девушка искренне поблагодарила его и пообещала занести оставшееся со вчерашнего вечера печенье. Выйдя на улицу, Мира закинула в рот жвачку и, поправив новенький белый шарф (подарок от Коулманов), начала свой путь, чувствуя, как хрустит снег под ногами. — Мира! — окликнул её женский голос, стоило только отойти на пару шагов от «Апартаментов». Девушка обернулась на него. Ей махала Лиза Джонсон, стоящая рядом с машиной, в которую её муж загружал вещи. Мире не очень-то хотелось подойти, но, сжав губы в тонкую линию, она начала пробираться к Джонсонами через сугробы. — Здравствуй, Лиза, — Мира кивнула головой в знак приветствия. — Здравствуй, Джим. Как дела? — Отлично, милая, — Лиза широко улыбнулась. — Правда, спать очень хочется, мы практически всю ночь праздновали Рождество. — Да уж… — прокряхтел рядом Джим, захлопнул багажник. — Мы пригласили Салли и Генри к себе, но лучше б мы этого не делали… — Джим! — женщина хлопнула мужа по спине. Мира фыркнула. — Что ты такое говоришь?! — Лиза, если нас вдруг остановят копы, штраф выплачивать будешь ты, — он подмигнул ей и рассмеялся. Видимо, ночка была весёлая… — Ладно, ладно, — Лиза закатила глаза. — А ты куда собралась в такую рань, Мира? — поинтересовался мистер Джонсон. — Неужто на работу? — Да, — девушка кивнула. — Хозяйка одной из собак улетает на Гавайи, поэтому мне нужно забрать её к себе на время. Мира сощурилась. — А вы куда собрались? — К моей сестре. Она живёт на окраине Нью-Джерси, — Джим натянул на свои большие ладони кожаные перчатки. — Давно уже у них не гостили. «Ого, — мысленно удивилась девушка, — не знала, что у Джонсонов есть родственники…» — Классно. Лиза оглянулась куда-то назад. — Мальчики! — она махнула рукой. — Нам пора! Флорес в замешательстве посмотрела на женщину и перевела взгляд в сторону дерева. Оказывается, всё то время, пока Мира общалась с Джонсонами, на заднем дворе бесились два закадычных друга, от вида которых у девушки все внутренности свернулись в трубочку. Она оцепенела. Ларри стряхнул с шапки снег и запульнул в Салли увесистый снежный ком. Оба выглядели как маленькие пацанята: до ужаса нелепые, но зато счастливые. — Иду, мам! Парни двинулись в их сторону, и Мира дёрнулась, как от огня. Джим сел за руль, Лиза подошла к машине с другой стороны. — Мира, хочешь, мы подбросим тебя до нужного дома? Всё-таки на улице такие сугробы, пешком ты будешь долго идти. Девушка неловко улыбнулась, соображая, как бы ей тактично сбежать. — Ой, нет, что вы, — она махнула рукой. — Тут недалеко. Тем более, я давно не гуляла, хочется пешочком пройтись… — Оу, кстати, — Лиза внезапно о чём-то вспомнила, — у нас там подарки лежат, один уже почти месяц ждёт, когда ты его заберёшь! — Что? — Мира нахмурилась. — Месяц? — Да, — миссис Джонсон вдруг запнулась. — Не знаю, почему мальчики до сих пор не отдали его… — Может, мы тебя всё-таки отвезём? — Джим весьма вовремя (как показалось Мире) перебил свою жену. — А то ты как-то легко оделась для такого мороза, простудишься ещё. «Мне б таких родителей», — с лёгкой завистью подумала Флорес, прикусывая нижнюю губу. — Нет, спасибо большое, — Мира попятилась назад. — Мне ещё в магазин надо зайти, — она развернулась и неуклюже поскакала по протоптанным следам. На горизонте маячили Ларри и Салли, от которых не укрылось её присутствие, и Мира, перебирая мысленно все бранные слова, которые знала, съёжилась под их взглядом. Она развернулась к Джонсонам. — С Рождеством! — И тебя тоже, милая! — крикнула из машины Лиза, и только после этого Флорес напялила на голову капюшон и быстрым шагом помчалась в город. Вернулась обратно она уже с Фитой на руках, её вещами и пакетами с продуктами. По дороге девушка размышляла, что же за подарок уже месяц лежит у Джонсонов и дожидается, когда его заберут.***
На улице дубак. Мира сильнее закутывается в новенький шарф и в тот самых пуховик, в котором она когда-то валялась в яме. От нахлынувших воспоминаний её передёргивает не хуже, чем от мороза. На нём кое-где видны блёклые пятна собственной крови, и испачкать подобную вещь полувековой пылью и грязью совершенно не жалко. Девушка стоит напротив заброшенного здания и с восхищением смотрит на три этажа, которые ей жизненно необходимо исследовать, и разбитые окна. Дверь заколочена досками, окна на первом этаже тоже, чёрный выход завален всяким хламьём, и решение приходит на ум весьма неожиданно: забраться по пожарной лестнице и проникнуть через какое-нибудь окошко. Но конструкция настолько хлипкая и ржавая, да ещё и с таким скрипом от ветра раскачивается, что лезть туда сродне самоубийству. Но Флорес же рисковая чмошница, поэтому она с лёгкостью отталкивается от стены, хватается обеими руками за низ лестницы и незамедлительно подтягивается. Мира даже не осознаёт, как забирается внутрь. Голова начинает соображать только после хруста стекла под ногами. По зданию разносится слабое эхо. Девушка снимает капюшон, отряхивает руки в перчатках друг о друга и идёт вперёд. Везде пусто. На полу лежат полусгнившие доски, стекло, штукатурка, бумаги, бутылки, ещё какой-то посторонний мусор… Из мебели на втором этаже был только полуразрушенный стол и полностью раздолбанный стул. На третьем этаже тоже ничего интересного, но Мира всё равно чувствует, как адреналин течёт по венам, как сердце бешено стучит, отдаваясь в ушные перепонки… Непередаваемое чувство! Флорес с особой осторожностью исследует каждую комнату, всё досконально осматривает, потому что это охренеть как интересно! В ней бурлит детский восторг и всепоглощающее любопытство. Первый этаж встречает Миру мраком, и ей пришлось достать старенький фонарик. Здесь уже было поинтереснее: в холле осталась старая мебель, потрёпанная временем, в углу даже шкаф стоит. В остальных комнатах, к сожалению, от былого офиса остался только хлам и ничего больше. Мира решила вернуться в холл и к удивлению заметила, что из-под дыр в полу пахнет чем-то противным. Кажется, гнилью. Она обыскала весь первый этаж, но вход в подвал так и не нашла. Посветила фонариком в дырки, но ничто не бросалось в глаза. Хотя, кажется, там лежала какая-то одежда… Миру отвлёк появившийся из ниоткуда шум. Она вздрогнула, замерла, словно каменное изваяние, в полуприсяде и выключила фонарь. Непонятное шуршание раздавалось из шкафа. Того самого, который покоился в углу. Дверца его была чуть приоткрыта. Мира включила фонарь и направила свет на объект, привлёкший её внимание. Из-за другой дверцы показалась чья-то белая пушистая голова, уши, розовый носик… А потом оно мяукнуло. Девушка раздражённо вздохнула. — Господи, — она направилась к шкафу, — я-то думала, это бомжи из мёртвых восстали… Она распахнула дверцу. Старый дырявый шарф покоился на нижней полке, а на нём лежали кошка и три котёнка. Все белые. И все, к счастью, живые. Кошка повернула голову в сторону Миры и тихо мяукнула. — Хорошее пристанище себе нашли, — она осторожно погладила животное по головке. — Но тут всё равно холодно. Лучше унести вас отсюда, пока морозы не стали сильнее. Мира прикрыла дверцу. Оставлять на таком холоде животных было опасно, да и девушка не смогла бы — при виде этих пушистых мордашек сердце болезненно сжимается. Пока Мира не ушла, она решила проверить бумаги, лежащие на столе. Мало ли, там лежит чья-нибудь древняя записка. Бумаг было много. Мира отметила, что среди них много квитанций, оповещающих о задолженности фирмы, которая раньше здесь находилась. Письма с угрозами. Скорее всего, от коллекторов. Под ногами девушка заметила скомканную бумажку, подняла её и развернула. Там был список оборудования, мебели, прочей фигни… А справа какие-то цифры. Скорее всего, их стоимость? Внизу был подведён какой-то итог, но это совсем не было похоже на получившуюся сумму. Мира хорошо умеет считать, поэтому с лёгкостью сложила все числа и поняла, что итог не сходится. Что бы это могло значить? — Лучше забрать это с собой, — Флорес положила в карман бумаги, предварительно сложив их пополам. Больше ничего интересного Мира не нашла. Да и времени не было: котята начали громко мяукать. Она подошла к шкафу и открыла дверцы. — Ну, что, — обратилась к животным, — навстречу новой жизни? В дверь осторожно постучались. Салли лениво потянулся, надел протез и встал с дивана. Гизмо буквально свалился с него вслед за хозяином и вопросительно мяукнул. Парень потрепал кота по голове. — Это точно не к тебе, Гизмо. Меньше всего Салли ожидал увидеть на пороге свою соседку в верхней одежде и без недовольной мины на лице. Блёклые пятна крови наводили на него не самые приятные ощущения. — Мира? Что ты тут делаешь? Она смотрела в пол, как провинившаяся школьница, сложив руки в замок. Фишер заметил, как странно выпирал её пуховик в зоне груди и горловины. — Есть кошачий наполнитель? — Мира всё-таки подняла на него взгляд, хотя было видно, с каким трудом она это сделала. Салли кивнул. — Дашь немного? И, пресекая все последующие вопросы, она расстегнула пуховик. Оттуда показалась белая кошачья голова. Она отряхнулась, извернулась, посмотрела на голубоволосого парня и, как показалось Салли, требовательно мяукнула. Фишер был обескуражен. — Где ты её нашла? Он протянул руку и погладил кареглазую кошку. Та сразу замурлыкала, подставила под ладонь Салли свой розовый нос. Мира смотрела на него как на идиота, потому что вопрос ей показался максимально глупым. — С улицы подобрала, Фишер. Шевели извилинами, — она нервно повела плечом. — И вообще, их там ещё трое, так что неси свой грёбаный наполнитель, я уже вся вспотела. — У тебя есть лоток? — Салли отступил немного назад. Мира не выглядела раздражённой, какой и хотела казаться, но её явно отягощала эта ситуация. Ему было неприятно, но парень держался, не подавал виду. Девушка отрицательно мотнула головой. — Хочешь, дам коробку? — Давай, — тихо отозвалась Мира. Пока Салли ходил за коробкой и наполнителем, Флорес сняла с себя шапку, шарф, стянула перчатки и начала ими обмахиваться. Их диалог был недолгим, но Мира за это время проглотила столько ругательств, что аж самой тошно от себя стало. Когда она стала такой агрессивной? Ей больше нравилось, когда она относилась к вещам более безразлично, а не как бык, которого легко вывести из себя красной тряпкой. Но, к сожалению, так распорядилась судьба, тут уж ничего не попишешь. Салли принёс большую коробку, в которой лежал пакет с наполнителем и ещё одна коробка, но не такая большая, более плоская. — Давай я помогу тебе донести это до квартиры, — он, как всегда, был любезен и доброжелателен. Мира не стала отказываться от помощи, просто молча развернулась и направилась к двери своей квартиры. В гостиной гавкала Фита, которая то ли была рада пришедшим подросткам, то ли чем-то недовольна. «Боже, собак вообще невозможно понять.» Коробки и наполнитель ребята отнесли в пустую комнату, которой Мира не пользовалась. Там стояли только старый диван и не менее старый шкаф. — Не знал, что у тебя есть собака, — с весьма странной интонацией произнёс Салли, будто ему было одновременно неловко и страшно. — Слишком… шумная. — Я бы больше обрадовалась, если бы эта тварь оказалась алабаем, — буркнула Мира, доставая котят из-за пазухи и сажая их в большую коробку. — И вообще, это не моя псина. Я взяла её на время, пока хозяйка тусит на Гавайях. Салли не стал долго задерживаться в квартире Флорес и практически сразу ушёл. Правда, его внимание привлёк лист бумаги, одиноко лежащий на кофейном столике в гостиной. На нём было что-то написано отрывистым почерком, но издалека ничего не было понятно. Девушка спокойно вздохнула. Надо же, всего пятнадцать минут они терпели общество друг друга, а она уже так устала. Мира достала ту практически плоскую коробку, которая идеально подходила для временного лотка, и открыла пакет с оставшимся наполнителем. Начала насыпать его в коробочку, и тут из пакета вывалился ярко-красный свёрток, перевязанный толстым слоем зелёной ленты. Мира от неожиданности аж подпрыгнула. — Что за?.. Она осторожно взяла в руки свёрток, развязала ленту, сняла упаковку. Там оказалась ещё одна упаковка, но уже белая. Внутри неё лежали флакончик с непонятной жидкостью, бальзам для губ и помада. Глаза Флорес округлились от шока. — Это что, — она взяла в руки флакончик и открутила крышку. Понюхала, — духи?! «Вот тебе и подарочек…» Духи очень приятно пахли. Не приторно. Мира такие любит. Бальзам же пах вишней и хорошо наносился на кожу. Помада была бордового цвета. Того, которого был тот самый блядский шарф, который она отдала Фишеру. — Охренеть… — прошептала Мира, тщательно осматривая «подарочек». — Бля, а они не отравлены? Аллергической реакции на косметику у девушки не было. Она пожала плечами. «Вот почему он так долго возился с коробками! Не думала, что он сможет пойти на такое…» Неожиданно Мира почувствовала укол совести: у неё нет для него ответного подарка. Да и, если честно, не хочется его покупать. Мира решила подумать над этим попозже, когда она разберётся с пушистыми новосельцами. — Салли! — Генри позвал своего сына. — Тебе письмо! Парень вышел из своей комнаты и вопросительно посмотрел на небольшую бумажку, сложенную вдвое, которую протягивал ему отец. Тот, в свою очередь, жевал шоколадное печенье. — Откуда это печенье? — он принял записку. — Та девушка из 404 квартиры. Кажется, Мира, да? Она поздравила нас с Рождеством и передала тебе записку. Салли первым делом взял с тарелки печенье и откусил немного. «Ого… вкусно.» Затем он развернул записку.Чувак, серьёзно? Ёбаный наполнитель? Ничего поумнее придумать не мог, идиота кусок? И, кстати, я не люблю духи. И помаду тоже. А за бальзам, так уж и быть, скажу спасибо. В следующий раз (если вдруг представится случай (но я надеюсь, что нет)), оставляй подарок под дверью. Я думала, что ты мне бомбу подкинул. С Новым годом, мудила.
Генри наблюдал за тем, как вытягивается лицо его сына, и жевал уже имбирное печенье. — Что там? Салли взял себя в руки и весело улыбнулся. — Ничего, просто новогоднее поздравление. Пустяки.