***
Спок нагнал Джима на полпути к турболифту, поздоровался сдержанный кивком и, сосредоточенно глядя в пол, спросил: — Капитан, могу я поинтересоваться, несёт ли моё отстранение от службы дисциплинарный характер? Ни Спок сам по себе, ни крайне серьезный тон, которым была произнесена фраза, совершенно не позволяли разглядеть в ней ироническое начало. Хотя отстранение Спока от службы в принципе мало ассоциировалось с иронией, в первую очередь благодаря событиям, с которыми оно было связано в предыдущий раз. Во все предыдущие разы. — Твоё отстранение?.. — Джим с искренним удивлением посмотрел на него, но тут же облегчённо покачал головой. — Погоди, мы же просто на собрание идем. Не дури меня, ты не мог этого забыть. — Если угодно, по регламенту это собрание предусматривало только ваше присутствие, сэр, — выдавил Спок, — я имею к нему косвенное отношение и хотел бы потратить служебное время, исполняя свои прямые обязанности. — И ты Брут, — вздохнул Джим, сверля взглядом стену турболифта. Именно здесь в последнее время и происходили все их со Споком серьезные разговоры, и Джим не мог объяснить это даже самому себе, но ему казалось, что таким образом они запирали в этом маленьком посещении все свои проблемы — будто бы их и не существовало вовсе. Он нарочно дождался остановки лифта, вышел и только тогда обернулся к Споку. — Я знаю, что сам ты втрое быстрей усвоил бы все, что нам сейчас скажут, но я прошу тебя, подари мне несколько часов своего времени. Ты просто нужен мне. Клянусь, после обеда я отпущу тебя. — Капитан, — медленно и осторожно заговорил Спок, заглядывая Джиму в лицо, — если бы вы сказали, что моё присутствие здесь обусловлено вашим личным желанием, я ни в коей мере не проявил бы своего недовольства. Они наконец встретились взглядами, и Джима бросило в жар. Спок смотрел на него жёстко и по-своему сердито, всем своим видом говоря: «Твое недоверие оскорбительно для меня». — Я понимаю, Спок, спасибо, — кивнул Джим, через силу разрывая зрительный контакт, и зашагал дальше по коридору.***
Джима со Споком усадили на диван, такой маленький, что на нем невозможно сидеть вдвоем, не соприкасаясь коленями. Джиму казалось, еще чуть-чуть — и нога у него начнет дергаться от напряжения. Они зависали здесь уже полчаса, а из всего, что было написано в ПАДДе, он усвоил только, что ИНТ. — это внутри, НАТ. — это снаружи, а дешифровка официальных бумаг, несмотря на обширный опыт, все-таки не была его сильной стороной. И да, конечно, Спок наверняка уже все прочитал, и понял, и нашел в тексте с дюжину орфографических ошибок, но был слишком горд, чтобы поделиться с Джимом своими знаниями. На мостике лучше б скромничал, ей богу! Кроме того, Джиму постоянно приходилось отвлекаться. Кругом без конца сновали люди с сумками и всякими чудаковатыми штуками, к которым у него была природная тяга, гораздо более сильная, чем ко всему, что связано с документацией. Одна из продвинутых комнат отдыха, заменившая студию голографической съемки, буквально за ночь была изменена до неузнаваемости. Из помещения вынесли всю старую мебель, кроме двух красных кожаных диванов, видимо, пришедшихся по вкусу эксцентричному директору группы. Повсюду были навалены большие, еще не разобранные сумки, из которых высовывалась непонятного назначения арматура, у стены было прислонено складное проекционное зеркало, на полу лежала видеокамера с объективом странной вогнутой формы. Несколько незнакомых Джиму людей собирали из таких камер вертикальную конструкцию, вроде спасательной капсулы в человеческий рост. Братья-близнецы стояли у противоположных стен комнаты и прикручивали к ним голопроекторы. Мистер Брукс был весь в синем, его чуть вьющиеся волосы и борода, вчера показавшаяся Джиму неаккуратной, были бережно уложены. Он без остановки ходил из угла в угол и постоянно о чем-то распоряжался, размахивая длинными тонкими руками. — Это типа… сценарий? — наконец спросил Джим у Брукса, когда тот был достаточно близко, чтобы услышать его. — Исходя из того, что я слышал о вас, капитан Кирк, вы не стали бы работать со сценарием, — улыбнулся Брукс, великодушно присаживаясь на диван напротив. — Здесь только производственный план… Понимаете ли, то, чем мы здесь заняты, — он театральным жестом указал на монтировщиков, — это в первую очередь задача сверху, а потом уже какое-то наше самовыражение. Мы точно должны снять панорамой капитанский мостик с наложением индивидуальных этюдов. Нужны съёмки из отделов, обязательно из вашего, мистер Спок. Ну и кое-что еще… — А это что такое? — Джим ткнул пальцем в капсулу, которая уже давно мозолила ему глаза. Ее как раз закончили собирать и протирать от дорожной пыли бархатными тряпочками. — Посмотрите сами, — Брукс подскочил с дивана, в два широких шага подошёл к капсуле и без усилия раскрыл её толстый чёрный бок. — Встаньте внутрь. Джим с опаской покосился на Спока: тот выглядел почти явно заинтригованным. Да неужели? Джим подошел к капсуле, нервно одернул форменку и встал на чуть возвышавшееся над полом днище капсулы, внутри которой было пространство раза в два меньше стандартного пассажирского турболифта. Когда черный бок беззвучно закрылся позади, Джим оказался в мягком полумраке, но потом повсюду загорелись маленькие, едва заметные лампочки. — Оглянитесь, — раздался из-за стенки приглушенный голос Брукса, — у вас на уровне подбородка две камеры: одна снимает три четверти справа, другая слева. Еще две камеры со стороны затылка. В тех же ракурсах снимают четыре штуки на уровне бедер. Одна камера у вас над головой, а на последней вы стоите. Джим, не успевал вертеться внутри тесной камеры, постоянно натыкаясь взглядом на черные дула широких объективов. Он неуклюже расставил ноги и заглянул в камеру между ними, глупо хихикнув. — Мы называем это, эм… портретной капсулой, — сказал Брукс еще тише, видимо, обернувшись к Споку, — в ней мы снимаем статичные кадры вертикальных предметов, людей чаще всего. Можно в полный рост, по бедра, крупный план — как душе угодно. Главное, чтобы объект стоял ровно по середине платформы, тогда все голографические лучи сойдутся верно и не возникнет проблем при монтаже. Джим внутри капсулы послушно поставил ноги на ширине плеч. — Все, ладно, капитан, вылезайте, — умоляюще произнес Брукс, — думать не могу, что вы по стеклу ходите в армейских ботинках. На будущее: вставайте туда, пожалуйста, только в чистой обуви, и лучше на мягкой подошве. Бок капсулы открылся, и Джим, щурясь, вышел наружу. Брукс горделиво ухмылялся, Спок любопытно выглядывал из-за его плеча. — У меня есть еще кое-что для вас, — Брукс загадочно улыбнулся и достал из своего кожаного чемодана черный пластиковый пенал. — Вы наверняка уже видели такие штуки, — он раскрыл пенал и продемонстрировал набор прозрачных пластинок квадратной формы. — Это внешние информационные носители, — подал голос Спок. — Мы используем такие, но менее хрупкие. Ваши — стеклянные с тонким металлическим нанесением, мы же при работе в полевых условиях используем противоударные чехлы для каждого отдельного чипа. Брукс двумя пальцами взял один из чипов и аккуратно поместил его внутрь проектора, установленного у стены. Прибор приветственно пискнул, и все четыре проектора поочередно загорелись. Разноцветные лучи пересеклись ровно в центре помещения и сложились в изображение. Джим удивленно отступил назад: прямо перед ним, на уровне глаз зависла объемная модель Энтерпрайз. Метра три в длину, насыщенная и красочная проекция, детально проработанная и полностью соответствующая оригиналу. Разве что… — Это же старый корабль, — задумчиво проговорил Джим. — Да, — подтвердил Брукс, — это голографическая фотография уничтоженной Энтерпрайз. Ее сделали во время вашей стоянки на Йорктауне. Там тогда только-только установили новую систему идентификации космических кораблей, и Энтерпрайз зарегистрировали автоматически. Они снимают, представьте себе, с тридцати двух точек! — Брукс мечтательно вздохнул. — Нам-то вполне достаточно восьми или десяти, но эти изображения настолько… детальны, реалистичны, что нельзя не позавидовать. Исторические кадры, не так ли? Джим на автомате кивнул и шагнул к проекции. Вблизи был отчетливо виден каждый иллюминатор, каждый грузовой люк корабля, а поперек тарелки тянулся заметный темный след, оставшийся, насколько помнил Джим, после шального удара метеора. Пустующий мостик хорошо просматривался сквозь главный экран, и Джим про себя запоздало пожурил безответственных сменщиков, отставивших мостик без присмотра. Сигнальные огни на корпусе ритмично мигали красным и синим, и один из них предательски стрельнул прямо Джиму в глаза. Он протянул вперед руку, как бы пытаясь коснуться края проекции. Картинка на мгновение зарябила, а потом пальцы исчезли внутри призрачного изображения. — Фантастика… — прошептал Джим. — Совсем как настоящая. — Почти, — качнул головой Брукс. — Смотрите, я достал еще одну. И он заменил пластинку с проекцией Энтерпрайз другой. Новое изображение дернулось, перекосилось на секунду, а потом постепенно сложилось в гармоничную фигуру. — Вот об этом я вам говорил, — сокрушенно вздохнул Брукс, — информация со всех камер монтируется автоматически, и иногда получается, что из-за перспективы у человека одна нога короче другой или швы между плоскостями туманятся, и в итоге получается картонка вместо иллюзии дополненной реальности. Джим хмыкнул и критически осмотрел свою собственную проекцию, которая теперь вертелась посреди помещения. Видимо, Брукс на пробу включил запись, пока Джим был внутри капсулы. Джим подумал, что это могло бы стать неплохой психологической практикой, призванной на корню уничтожать любую завышенную самооценку: еще никогда он не осознавал так отчетливо, что ему следовало бы посвящать тренировкам немного больше своего времени. Потом проекция глуповато хихикнула, заглядывая себе между ног, и Джим от неожиданности вздрогнул, и тут же покраснел, и исподтишка покосился на Спока, потому что тот всегда относился ко всем проявлениям идиотизма (особенно со стороны Джима) с некоторой брезгливостью. Но Спок молчал и смотрел на чудо техники, как ему и полагалось, с интересом. — Они совсем не прозрачные, — нейтрально заметил Джим, стараясь переключить внимание на себя настоящего, — когда звонишь по межпланетной связи, у них там сквозь тело всю мебель видно, а тут… — Да, — согласился Брукс, — в этом и заключается новизна технологии: в том, чтобы создать изображение, которое невозможно отличить от реального, если не касаться его руками. Вскоре проекция замерла — кончилась запись, а Брукс снова принялся говорить. О том, что он планирует добавить еще датчики запахов и температуры, чтобы усилить ощущение погружения. Сказал, что сейчас они тестируют новые колонки, которые подавали бы звук так, будто говорит реальный человек. Потом он переключил свое внимание на Спока и рассказал ему, что где-то сохранились голографические съемки Вулкана в потрясающем качестве, что он обязательно достанет эти кадры для Спока и, возможно, даже сможет вставить их в свой следующий фильм. Брукс говорил без остановки, довольно долго, не меньше получаса, но потом утомился, вздохнул и, нервно оглядевшись, поинтересовался: — Кто-то из вас имеет что-то против обеда? — и так как время было подходящим, никто не стал ему возражать.***
Спок, едва выйдя из студии, извинился и исчез, сославшись на неотложные дела в научном отделе, и Джим не знал, стоит ли вообще ждать его к обеду. Боунза в столовой как всегда не оказалось, но Джим как раз планировал разобраться с доставкой одной своей посылки, так что теперь он сидел за их со Споком маленьким столиком в гордом и уже сытом одиночестве и отправлял ближайшей Звездной базе актуальные координаты Энтерпрайз. Они летели на Досветовой скорости уже сутки, с тех пор как взяли на борт Брукса с командой, и это был уникальный шанс наконец дождаться очаровательного роботизированного доставщика с базы. — Здравствуйте, капитан, — улыбнулась Джиму элегантная и ароматно пахнущая, приветливая и бесконечно уверенная в себе Оливия, садясь на стул напротив. — Надеюсь, на этот раз разговор со мной не повредит вашему пищеварению. — В последнее время мне кажется, что я о своем пищеварении знаю гораздо меньше, чем мои друзья, — с вежливой улыбкой ответил Джим. Извинившись, он наскоро закончил оформлять заказ, получил от базы подтверждение о том, что доставщик отправлен, и отложил ПАДД. — Вам все еще интересно, на какой процент Энтерпрайз-А состоит из деталей старого корабля? — саркастично поинтересовался он, складывая руки на груди. — Или тема дружбы вам все-таки ближе? — Так вы читали статью? — она ткнула в него пальцем, явно довольная. — Мистеру Споку она понравилась. — А вам? — Фотография у вас вышла смешная. Оливия понятливо покивала. Потом отвернулась и достала из сумочки собственный ПАДД. — Вообще-то я здесь не за этим, — серьезно сказала она, не поднимая глаз от экрана. — Брат уже показывал вам капсулу для персональных съемок, верно? Вы и некоторые из ваших подчиненных должны будете рассказывать о корабле, его миссии, ваших исследованиях, а моя задача — помочь вам с составлением текста для этих рассказов. Нам очень важна естественность вашей речи, но вот коммандера, к сожалению, далеко не каждый поймет — его речь нужно упрощать. А вам нужно более… точно формулировать свои мысли. Джим задохнулся от возмущения. — Я, знаете, не то чтобы испытываю какие-то проблемы с формулировками… — Не волнуйтесь, — мягко прервала она. — Я думаю, вы бы расстроились куда сильнее, если бы я сказала, что у вас идеальная журнальная речь. Не согласиться с этим Джим не мог. — Так что работаем в команде, — строго продолжила она. — Но ваша инициатива может иметь решающее значение. В конце концов, — она улыбнулась, — вдохновение может прийти в самый неожиданный момент. И тут Джим поднял глаза и увидел Спока, в недоумении стоявшего на входе в столовую. Столкнувшись с Джимом взглядом, он совершил попытку скрыться, но Джим успел окликнуть его. С явным неудовольствием, отразившемся на его лице как абсолютное ничего, Спок подошел к столику и заложил руки за спину. — Капитан, — кисло отозвался он и кивнул Оливии: — Добрый день, мисс Вебер. — Спок, слушай, мы как раз обсуждаем фильм, — попытался объясниться Джим, — тебе это тоже может быть интересно. Так что присоединяйся. — Этот стол предназначен только для двоих, капитан, — с нажимом ответил он. — Кроме того, я имел к вам вопросы служебного характера и хотел бы обсудить их отдельно. Всего доброго. Спок ушел, а Джим еще долго жег его спину взглядом, пока журналистка сама не напомнила о себе. — Давайте я составлю для вас планы монологов, а потом мы встретимся и пообщаемся, — сказала она с непонятным удовлетворением и поднялась, убирая ПАДД в сумочку: — До встречи. После обеда Джим вернулся в студию к Бруксу — уже один. Они говорили о том, как накладывают на панорамные кадры отдельные фигуры и как снимают вогнутые объективы. Брукс в ПАДДе нарисовал, как будет выглядеть готовое изображение, и объяснил, как можно управлять им даже в процессе показа. Ближе к вечеру Джим уломал Брукса дать ему одну из камер и под бдительным контролем сбегал с ней в оранжерею Сулу и снял какой-то редкий цветок, который на удачу зацвел впервые за пятилетнюю миссию. На другой день все повторилось: странная новая техника, работа над черновиком сценария, пробные кадры — только Спок с самого утра не высовывал носа из лабораторий и даже не появился на мостике в Альфа-смену. За обедом к Джиму подсел Сулу и очень серьезно сказал, что, если в ближайшее время капитан и коммандер не явятся на мостик вместе со своими привычными скандалами, вся смена просто умрет со скуки. Потом подтянулись Чехов и Ухура с каверзными вопросами и блестящими любопытством глазами — благо, в этот раз Джим выбрал стол побольше. Вскоре к ним присоединилась Оливия, еще более приветливая, чем вчера, и интерес общественности быстро переключился на нее. Журналистка умела расположить к себе кого угодно: она прекрасно шутила, делилась историями из своей работы, параллельно выбивала из других подробности корабельной жизни. За разговором никто не заметил, как за стол, тени подобный, молча приземлился Спок. — Вы замужем? — вдруг спросил Джим Оливию, когда разговор зашел о ее карьере и личном прошлом. — Откуда такой вопрос, капитан? — она игриво вздернула брови. — Да так... Коммандер Спок вчера назвал вас Вебер. — Он назвал меня «мисс Вебер», если вы забыли. Это моя девичья фамилия. А брат просто взял себе псевдоним, творческая личность — что тут скажешь? Так что я совершенна свободна. Джим кивнул и улыбнулся, а Спок, сидевший у дальнего края стола, шумно поднялся и ушел, теперь уж точно привлекая к себе внимание. Оливия проследила за ним смеющимся взглядом и покачала головой, хитро покосившись на Джима. Ухура многозначительно переглянулась с Сулу, а Чехов отчего-то выглядел обеспокоенным.***
К вечеру на Энтерпрайз прибыл робот-доставщик. Джим расплатился, торопливо распаковал маленькую коробочку светлого дерева и с ней в руках направился к каюте своего старшего помощника. Спок открыл ему с принужденным видом, безразлично пропустил внутрь и застыл посреди комнаты с немым вопросом в глазах. Джим переступил с ноги на ногу, спрятал коробочку за спину и спросил, пытаясь прервать неприятную тишину: — Как смена прошла? — Удовлетворительно, капитан. — Что ты хотел спросить у меня вчера в столовой? — Я уже решил возникшую проблему, с подробностями вы сможете ознакомиться в отчете. Джим понимающе хмыкнул и отвел глаза. Комната Спока была в полном порядке, особенно теперь, когда он только начинал восстанавливать свои коллекции после уничтожения старой Энтерпрайз. Джим с удовлетворением отметил, что на одной из полок лежала шахматная доска, и решил, что его подарок очень удачно пристроится рядом. — Этот фильм, — снова попытался заговорить он, — интересный опыт для нас, правда? Брукс долбанутый на всю голову, но так горит своим делом. А сколько у него крутой техники, ты и представить себе не можешь!.. И знаешь, ты оказался прав по поводу его сестры: она действительно хороший журналист и… — Как легко вы, оказывается, меняете свое мнение, сэр, — как-то зло заметил Спок. — Это, должен признать, не делает вам чести. Джим осекся и с недоумением уставился на Спока. — Эй, я просто пытаюсь быть гостеприимным, — он взмахнул свободной рукой. — О чем ты? Оливия приятная, умная женщина, и нет ничего странного в том, что я понял это только теперь, когда пообщался с ней ближе. Знаешь ли, если бы я не умел менять свое мнение о людях, я бы не стоял здесь и не пытался выяснять с тобой отношения! — О чем вы говорите? — напрягаясь всем телом, спросил Спок. — О тебе, конечно, — пожал плечами Джим. — Когда-то ты был полным засранцем, честно говоря, прямо как сегодня. Спок шумно выдохнул и, отвернувшись, зашагал по комнате. — Черт, Спок, — вздохнул Джим, взглядом наблюдая за его перемещениями по комнате, — еще позавчера ты защищал ее передо мной, помнишь? Говорил про эту ее статью… Что же она тебе сделала? — Она вела себя неподобающе, — выплюнул Спок, — позволяла себе распущенные заявления и намеки. Джим потер уставшие глаза и покачал головой: — Я не буду обсуждать с тобой ничьи чувства сейчас, слышишь? — сказал он. — Помедитируй, сходи в зал, потягай железо, набей морду какому-нибудь манекену… — Я прекрасно знаю, что мне делать со своими чувствами, капитан, — Спок практически ткнул в него пальцем — «грубейшее нарушение субординации». Джим выставил перед собой руку в жесте защиты и медленно отступил к выходу из каюты. — Окей, — успокаивающим тоном сказал он и выскользнул в коридор. — Доброй ночи, Спок. Быстрым шагом возвращаясь в свою каюту, Джим почему-то подумал: до спортзала Спок не дотянет и наверняка искалечит какую-нибудь стену…