***
Не позже чем десять минут спустя Джим уже гневно рыскал по инженерному отсеку, и угрожающий стук его сапог о металлические настилы гулкой вибрацией разносился повсюду, подобно приближающемуся землетрясению. Капитан Кирк пришёл сюда за головой своего главного инженера, но, с тех пор как он вышел из турболифта, ни один инженерный служащий не попался ему на глаза. Молва шла далеко впереди Джима. Дело в том, что около трёх часов ночи ему пришёл приказ из Адмиралтейства: сойти с прежнего курса на ближайшую Звёздную базу и отправиться к планете класса М в двадцати световых годах от их нынешних координат. Для корабля с Варп-двигателем – смешное расстояние. Джим планировал лично отдать распоряжение о переходе в Варп, заступив в Альфа-смену утром, но на всякий случай предупредил инженеров Гамма-смены, чтобы все наверняка было в порядке. И, как совсем скоро выяснилось, волнение Джима было ненапрасным, потому что у главного инженера Энтерпрайз беспрерывно чесались руки что-нибудь починить и модернизировать. И в этот раз Скотти, как на беду, модернизировал именно стоящий без дела Варп-двигатель! – Черт возьми, Скотти, одно и то же… – громким шёпотом процедил Джим, все дальше углубляясь в технические отделы своего корабля. Скотти ожидаемо обнаружился недалеко от Варп-ядра, за центральным пультом управления, и выглядел таким напряжённым и сосредоточенным, что на Джима накатили дурные воспоминания о трагедии, связанной с именем Хана. К тому же, двигательные механизмы корабля, обычно издававшие низкие, мягко пульсирующие звуки, теперь были заглушены, и отсек затопила вязкая тишина, прерываемая время от времени звонкими металлическими ударами откуда-то издали. Джим не любил возвращаться сюда. Пускай тогда, в отчаянный момент героизма, им двигала только решимость и желание защитить свою команду, но все это благородство в его памяти было перекрыто, замазано, поглощено страхом и одиночеством – и болью, которая отражалась в почерневших глазах Спока и со слезами текла по его щекам… Джим помотал головой, пытаясь сосредоточиться на реальности. Потом он вновь заметил своего главного инженера и направился к нему хищно-мягкими шагами. – Скотти... – дрожащим голосом сквозь зубы процедил он, стараясь не расплескать весь тот гнев, который должен был пролиться на инженера в процессе разговора. Скотти вздрогнул от неожиданности, суетливо обернулся к Джиму с широко распахнутыми глазами, но уже мгновение спустя пришел в себя и принялся возмущенно размахивать руками: – Прошу прощения, капитан, но какого черта! Это вы хотите, чтобы ядро заработало, я исполняю ваше гребаное распоряжение, а вы подкрадываетесь и набрасываетесь на меня, как чертова андорианская мартышка! С этими словами он снова отвернулся к пульту, будто рядом с ним никого и не было, и настала очередь Джима шокированно хлопать глазами от масштабов вываленного на него нахальства. – А не хотите ли вы, мистер Скотт, объяснить мне, какого черта Варп-двигатель совершенно нового корабля таинственным образом перестал работать? – всплеснув руками, взвился на него Джим. – Потому что я, например, впервые об этом слышу! – Кэп, – Скотти все ещё пытался отмахнуться от него, как от мухи, – как только я закончу с этим дерьмом, у тебя на столе будет космически подробный отчёт вместе с планом работ, и ты будешь удовлетворять свое бюрократическое любопытство сколько влезет. – Да причем тут любопытство? – Джим был слишком возмущен, чтобы осознать, что его только что обозвали бюрократом. – Если мы не перейдём в Варп через два часа, я обязан буду подать рапорт. И как ты, нахрен, себе это представляешь? Месяца не прошло, как мы вышли из доков! Скотти, они меня просто уволят! – Им следовало сделать это ещё лет пять назад. – Ну и что же ты хочешь этим сказать?! – Ладно-ладно! Скотти выставил перед собой руки и наконец обратил свое драгоценное внимание на Джима, все равно не переставая неистово закатывать глаза по поводу и без него. – Хорошо, Джим, я объясню тебе ситуацию, и – ради всего святого – ты просто свалишь отсюда. – Идёт, – хмуро кивнул Джим. Воспоминания о курсе дипломатии в Академии подсказывали ему, что в данном случае торг неуместен. – Помнишь ту статью, которую ты мне прислал недели две назад? – Джим с недоумением поглядел на него. – Там было о том, что статическое электричество из Варп-пузыря можно использовать для нужд корабля, вспомнил? Короче, вот, мы решили немного поколдовать с нашими приборами и перенастроить их на подачу электричества внутрь корабля, а не наружу из пузыря. Это бы значительно понизило наши энергозатраты. – А кто такие эти «мы»? – медленно поинтересовался Джим. – Думаю, твой старпом может рассказать тебе некоторые подробности, – уклончиво ответил Скотти и снова погрузился в работу. – Спок в курсе? И он одобрил это безумие? Скотти неопределенно покачал головой. – Хорошо, – сдался Джим и порывисто вздохнул. – Мне плевать, кто и что сделал. Скажи мне, сколько времени это займет и чем мы рискуем. – Теоретически сам двигатель исправен (и меня обижает, что ты посмел предположить, будто я могу сознательно причинить вред нашей Леди), но мы планируем частично питать жизнеобеспечение электричеством из пузыря... так что существует довольно высокая вероятность того, что у нас вырубится гравитация. – Довольно высокая вероятность – это сколько? – Сорок пять целых и три десятых процента, – явно цитируя, ответил Скотти. – Дай мне несколько часов, чертов диктатор, и, возможно, мы не сдохнем. После этого Скотти отвернулся к консоли и больше не реагировал ни на какие вопросы и требования капитана. Джим возвращался к турболифту в еще более хмуром настроении, чем был четверть часа назад. После того как Варп все-таки заработает, он пренепременно направит строжайший выговор своему старшему инженеру. А еще тому нахальному и чересчур самоуверенному полувулканцу, с которым Джим, похоже, никогда не перестанет спорить.***
Приняв смену на мостике, Джим устроился позади капитанского кресла, облокотился о его спинку и наблюдал, как Оливия Вебер безуспешно пыталась превратить во что-то вразумительное непослушные кудри Чехова. За то время, что Джим провел со Скотти в инженерном, вся съёмочная группа успела перебраться из выделенной ей комнаты отдыха на мостик. Сегодня Брукс решил запечатлеть в вечности процесс работы офицеров Альфа-смены. Спок, которому вполне логично было бы явиться на мостик вместе в ними, таинственно исчез. Никто не знал куда. Нийота Ухура бесшумно подошла к Джиму и тычком локтя в бок заставила его подвинуться. Теперь они вместе стояли за капитанским креслом и некоторое время молча наблюдали, как близнецы-операторы расставляют свои вогнутые объективы вокруг станции Чехова, чтобы снять юного навигатора крупным планом. – В какой момент Скотти стал доверять свои самые сумасшедшие идеи Споку, а не мне? – наконец нарушил молчание Джим, повышая голос ровно настолько, чтобы его услышала стоящая рядом Ухура. Ему не было необходимости подробно разъяснять ситуацию. Скорее всего, Ухуру даже оскорбило бы, что Джим позволяет себе усомниться в том, что она уже в курсе всего происходящего. Нийота была главой отдела коммуникаций, но вместе с тем – по-женски внимательным ко всем мелочам духом корабля, чутко улавливающим настроения и желания каждого члена экипажа. Проще говоря, Ухура отвечала за слухи и строго контролировала их достоверность. А в такие моменты, как теперь, Джима даже раздражало её всевидение, потому что сам он на её фоне выглядел порядочным олухом. – Скотти ходил к тебе как к безумцу, который на все готов, – просто и откровенно ответила Ухура, пожимая плечами. – Спок не изменился: он все ещё остается слишком любопытным учёным, чтобы упустить такую возможность, как разработка нового источника энергии. А ты неожиданно для всех надел на плечи голову. Джим внимательно посмотрел на Ухуру, обдумывая ее слова. Она тепло взглянула в ответ и чуть печально улыбнулась одними губами. – Скажи честно, – с усмешкой спросил Джим, – мне идёт голова? Или без неё было лучше? – На самом деле иногда я скучаю по твоему шилу в заднице, – подумав, ответила она. – Но ты мне нравишься. Даже очень. Теперь они обменялись уже весёлыми и искренними улыбками. Джим глубоко вздохнул, позволяя ненадолго отступить постоянной тревоге, комом стоящей в горле. – У меня есть новость для тебя, – неожиданно серьёзно сказала Ухура, все ещё не собираясь отходить от капитанского кресла. Она даже поманила рукой одну из работниц своей службы и указала, чтобы та временно подменила её за консолью. Похоже, разговор предстоял долгий. – Уверен, что не хочу этого знать, но давай, – обреченно кивнул Джим. Он слишком хорошо знал, какие новости обычно приносит Ухура. – Вчера вечером Спока видели в столовой вместе с Оливией. Ну, с журналисткой. Джим нахмурился и искоса посмотрел на виновницу разговора, которая как раз деловито переговаривалась со своим братом. Ухура тем временем продолжала: – Сначала они говорили спокойно, обсуждали какой-то текст в ПАДДе, а потом Спок вдруг почернел, как туча, и довольно громко сказал: «Своими словами вы компрометируете не только меня, но и капитана. Я считаю недопустимым и оскорбительным обсуждать эту тему в подобном контексте». Потом Спок резко поднялся и ушёл. Ухура замолчала и вкрадчиво посмотрела Джиму в глаза, надеясь найти в них намек на какую-то догадку. Но Джиму казалось, что он только сильнее запутался. – Сразу после этого Спок встретился с тобой, и вы поругались, – сощурив глаза, напомнила Ухура. – Что он тебе сказал? В первую секунду Джим возмутился, что такие детали их со Споком отношений уже успели стать достоянием общественности, но заставил себя успокоиться, потому что прямо сейчас Ухура была единственным человеком на корабле, который действительно мог бы ему помочь. Джим вкратце пересказал ей события прошлого вечера. Затем, чуть помедлив, рассказал и про утреннее извинение Спока. На мостике было шумно, поэтому он почти не рисковал привлечь чье-то внимание. Ухура выслушала его, потом покачала головой: – Ты ведь ничего не знал. Разумеется, ты решил, что Спок тебя ревнует. Но подумай сам: ты можешь вообще представить себе ситуацию, в которой Спок сначала так ярко демонстрирует свои чувства, а потом почти сразу приходит и извиняется за это? Джим всерьез задумался. – Этот засранец наверняка молчал бы неделю, – с полной уверенностью сказала Ухура. – В конце концов ты бы сам пришёл к нему с извинениями. Нет, Джим, может, Спок тебя и ревнует, но тут что-то другое… В этот момент их разговор прервался, потому что команда Брукса закончила снимать Чехова и Сулу, и они были готовы переместиться к консоли Ухуры. Джим же перебрался в командное кресло, закинул ногу на ногу и стал бессмысленно вглядываться в темноту космоса за толстым стеклом главного экрана. Что такое Оливия могла знать про Джима, чтобы настолько задеть Спока? Почему Спок не сказал ему об этом при встрече? И что Спок собирается делать, если уже не делает?.. Это была только малая часть тех вопросов, которые роились у него в голове. В самом основании этой пирамиды размышлений лежал огромный пласт личного разочарования Джима, потому что конфликт со Споком после слов Ухуры совершенно лишился всякого романтического флера. А Джим (как будто за язык тянули) еще и пытался оправдаться перед Споком невинным флиртом… Чертов идиот, убежденный, что мир крутится вокруг него! Вслед за Ухурой камеры оказались расставлены вокруг капитанского кресла, и Джим только теперь задумался о том, как хреново выглядел после бессонной ночи. Но Оливия с привычно ослепительной улыбкой подошла к нему, припудрила устрашающие синяки под глазами, зачесала растрепанную челку и в знак одобрения оттопырила вверх большой палец. Она вела себя совершенно нормально, как будто вчера вечером отважный вулканский рыцарь не обрушил на нее шквал претензий. Джим подозрительно прищурился, уже свыкнувшись с тем, что сегодня он не может доверять никому… Почти никому.***
Прошел час и сорок девять минут с тех пор, как Джим покинул инженерный отсек. Энтерпрайз все еще дрейфовала. Коммуникатор Джима молчал. Ухура время от времени бросала на капитана то тревожные, то заинтересованные взгляды… Наконец Джим сдался, попросил принести ему ПАДД и взялся за написание объяснительной записки для Адмиралтейства. Разумеется, он не собирался писать правду: «Извините, у нас накрылся движок. Да, спустя месяц после выхода из доков». Нет, он слезно оправдывался, что съемки, которые сегодня, к несчастью, проходят на капитанском мостике, затрудняют работу сменщиков, поэтому переход в Варп был вынужденно отложен. Джим планировал сунуть этот рапорт Споку под нос и пафосно и трагично сказать примерно следующее: «Насколько мне известно, вы, коммандер, прекрасно осведомлены об истинных причинах задержки нашего отбытия. Предлагаю вам отослать руководству написанный мной рапорт либо взять дело в свои руки и изложить правдивую версию событий». Оставалось только найти Спока на огромном корабле, где тот твердо решил потеряться. Однако коварному и мстительному плану Джима не суждено было воплотиться в жизнь. За четыре минуты до момента X неожиданно открылись двери турболифта, и перед глазами утомленных ожиданием офицеров Альфа-смены появился коммандер Спок. – Разрешите на мостик, капитан. – Разрешаю. Джим встал навстречу своему старпому и, пытаясь запереть слишком противоречивые чувства поглубже в грудную клетку, посмотрел ему в глаза. Спок выглядел еще более собранным и отстраненным, чем сегодня утром. Он смотрел на Джима без тени хоть какой-то эмоции (вины, усталости, раздражения – хоть чего-нибудь!), его почерневшие глаза неожиданно напомнили Джиму безликие зрачки камер: будто что-то незнакомое и непонятное наблюдало за ним из глубины, и невозможно было узнать, что оно подумает или сделает в следующую секунду. Джим удивился этому внезапному впечатлению и испугался его. Потому что на самом деле Спок выглядел всего лишь утомленным. – Надеюсь, вы к нам с хорошими новостями, коммандер, – вздохнул Джим, понимая, что был физически неспособен злиться на Спока прямо сейчас. – Двигатель исправен, капитан, – спокойно отчитался вулканец, – система жизнеобеспечения работает в штатном режиме, корабль готов к переходу в Варп. Было практически слышно, как облегченно выдохнула дюжина офицеров мостика. Джим прикрыл глаза и покачал головой. – А что там с довольно высокими вероятностями отключения гравитации? – не сдержав улыбки, поинтересовался он. – Шесть целых и семьдесят три сотых процента при стандартной вероятности в полтора процента. Джим кивнул, отпуская Спока к его станции. Потом поспешно связался с хвастливо матерящимся Скотти и наконец отдал распоряжения Сулу и Чехову. Когда Энтерпрайз успешно перешла в Варп за чертовых пару минут до окончания срока, Джиму непреодолимо захотелось выкинуть ПАДД с уже дописанным рапортом за борт.***
Корабль гудел от переполнивших его слухов. Нийота была очень занята и каждые десять секунд отсылала какие-то сообщения по защищенным каналам связи. Каждый член экипажа Энтерпрайз чувствовал себя непосредственно вовлеченным в развивающиеся события. И только один единственный человек как бы возвышался над бурлящим котлом житейских проблем, поглядывал на них искоса и с ухмылкой и чувствовал себя в связи с этим не хуже и не лучше, чем обычно, – настолько комфортно, насколько это возможно в консервной банке, болтающейся посреди космосе, во мраке и тишине. Неожиданное вторжение Джима в кабинет доктора Маккоя было воспринято им почти что благосклонно. Доктор даже не поднял глаз от ПАДДа, который держал в руках, и только указательно ткнул острым пальцем в смотровую кушетку. Джим и не пытался скрыть благоговейный восторг, с которым он опустился на первую горизонтальную поверхность за последние двое суток. Он закрыл глаза и, так как Маккой долгие несколько минут не начинал говорить, уже успел погрузиться в дремоту. – Нет, ты только послушай! – вдруг громко возмутился Маккой, отчего Джим, всхрапнув, резко вернулся в сознание и приподнялся на локте. Боунз поглядел на него с нескрываемой усмешкой, затем указал на ПАДД и принялся декларировать: – «Вместе с тем, как современное машиностроение берет начало в изобретении Варп-двигателя, медицина и биология в знакомом нам понимании возникает после изобретения тканевого регенератора…» – Дочитав, он снова со значением посмотрел на Джима. – А что, собственно, тебя не устраивает? – сонно уточнил он, усердно щурясь. – Мне это на камеру читать! Это просто безумие, я бы в жизни так не сказал! Джим промычал что-то неразличимо-сочувственное и снова лег на спину. Боунз отложил ПАДД и принялся с трикодером осматривать распластанное на кушетке тело. Жертва не сопротивлялась. – Что у вас там происходит, парень? – с мало скрываемым беспокойством вздохнул Маккой, смотря на Джима сверху вниз. – Ко мне сегодня за одну только Альфа-смену заявилось шестеро твоих инженеров с травмами! Джим опустошенно вглядывался в белоснежный потолок. – Не спрашивай, Боунз, – покачал головой он. – У меня от всех этих загадок уже живот болит. – Твой желудок всего лишь реагирует на литр кофе, который ты влил в себя натощак, чертов придурок, – ворчливо отозвался доктор и, войдя во вкус, продолжил отчитывать Джима по всем статьям: – К тому же, ты пропустил обед и еще не ужинал, хотя сдал смену полчаса назад. Я понимаю, что за день ты изголодался по виду моего прекрасного лица, но напоминаю, что от этого хотя бы гастрита не бывает, – Боунз покачал головой и раздраженно добавил: – А еще, знаешь ли, я не готов выслушивать от твоего гоблина комментарии о том, как именно мне следить за здоровьем «капитана Кирка». – Чтооооо?! – сон как рукой сняло. – Ну и что он тебе сказал? – Пожаловался, что ты не спал сегодня ночью. Слышал через стенку твои печальные вздохи. Какого черта Спок совершенно нормально общался со всеми людьми на корабле, кроме Джима? Зачем так упорно избегать его? И что это за предательское стукачество! Джим хотел бы отвернуться лицом к стене, чтобы скрыться от вездесущего внимания Боунза, но насмешливый, грозный и при этом ласковый взгляд доктора уже нашел ответы на все вопросы. – Черт возьми, похоже, мне все-таки придется выслушать все то дерьмо, которым ты забил свою голову, – Боунз по-доброму усмехнулся и опустил глаза. – Но сначала ты поспишь. Он откуда-то достал гипо, опустился на корточки и, не дав Джиму вырваться, вколол ему снотворное. – Мне надоело контролировать твои циркадные ритмы, ты меня услышал? – Извини меня, Боунз, – с последним усилием шепнул Джим, имея в виду не столько свой сбитый режим, сколько все остальное, в чем он успел провиниться перед Боунзом… И собственное шило в заднице, и извечную безалаберность, и ему самому отвратительную невнимательность к другу, которую очень удобно было оправдывать занятостью на службе. Джим провалился в глубокий, но тяжелый сон, и ему снились пугающе черные глаза Спока. Внезапно Джима повлекло будто бы вглубь этих расфокусированных зрачков, куда-то внутрь головы Спока. И ему было страшно, и волнительно, и любопытно одновременно, потому что ему никогда в жизни не хотелось чего-то так сильно, как понять – что прямо сейчас творилось в этой странной голове.