Раздвоение

Срок сдачи проекта приближался, Фьюри зверствовал и гонял весь отдел дизайнеров в хвост и в гриву, обещая страшные кары тем, кто не выполнит план. Из-за переживаний насчет Барнса Роджерс серьезно отставал от своей команды, поэтому не отрывался от компьютера даже чтобы перекусить ни на работе, ни дома. И если бы Джеймс не подкармливал его, то очень быстро он превратился бы в собственную тень и свалился бы с обострением гастрита или еще какой неприятной болячкой. Постоянно погруженный в работу, он практически не замечал внешнего мира, и именно поэтому влип в неприятности. Он частенько задерживался на работе допоздна и, торопясь домой, срезал путь по темным закоулкам. Там-то его и поджидали. Два подвыпивших маргинала, которые справедливо решили, что у добротно одетого тощего паренька найдется чем поживиться. Стив защищался до последнего. Пока его не свалили с ног (к слову, много времени для этого не понадобилось) и не попинали ногами для верности. После чего вытащили кошелек и пожелали счастливо оставаться. Оставаться Роджерсу не хотелось. Хотелось счастливо добраться до дома, стянуть с себя запачканную одежду и все забыть. Денег жалко не было, не так много их там было. Основные средства, по вбитой матерью привычке, он хранил в банке и еще немного наличными дома. Жалко было поруганной гордости. Прихрамывая и шипя сквозь зубы, он брел домой, стараясь не тревожить явно отбитые ребра и надеясь, что в это время суток настроение его соседа уже спустилось до отметки ниже нуля, и он просто не покажется из своей комнаты. Тогда не придется ничего рассказывать, оправдываться и выслушивать, какой он дурак. Частично его надежды сбылись. Квартира встретила его темными комнатами и тишиной. Но когда он, облегченно вздохнув и едва не застонав от моментально пронзившей грудную клетку боли, попытался бесшумно стянуть с себя обувь, на кухне загорелся свет. Тяжелый взгляд сквозь упавшие на лицо волосы, которым его окинул Джеймс, был красноречивей любых слов. Стив пристыженно покраснел, но тут же ощерился. — Что, нужно было преподнести им свой бумажник на блюдечке с голубой каемочкой? — выпалил он, больше не в силах бояться холода в светлых глазах соседа. — Может, еще и поблагодарить? — Нужно было идти по освещенным улицам или позвонить мне, чтобы встретил, — спокойно ответил Барнс, присаживаясь на корточки и стаскивая с едва стоящего Роджерса ботинки. — С чего бы мне тебе звонить? — Стив кусал губы, пока чужие руки ощупывали его пострадавшие ребра. — А не с чего? — уточнил Джеймс, подставляя плечо и помогая добраться до ванной. — Зачем тогда каждый день ждешь меня к завтраку? — Ничего и не жду, — строптиво буркнул Роджерс, который сначала сопротивлялся помощи, но, будучи придавлен к теплому боку сильной рукой, такой твердой, будто ее сделали из металла, расслабился и позволил усадить себя на бортик. — Я сам! — крикнул он, когда Барнс стал аккуратно стаскивать с плеч изгвазданный пиджак. — Сам ты уже наворотил дел, — буркнул тот и, не слушая возражений, принялся обрабатывать все синяки и ссадины, благо переломов все-таки удалось избежать. Стив насупился и обиженно пыхтел все время, пока аптечка не была убрана, а вещи не загружены в машинку. Причем, сначала он удивился, что Джеймс внимательно осмотрел каждую перед тем, как сложить их, но до него быстро дошло. — Нет, — прошептал он, не поднимая глаз и теребя кончик полотенца, в которое целомудренно завернулся, стараясь создать как можно больше преград между ними. — Они не… Взяли только деньги. Я бы не дал! Барнс скептически осмотрел напоминавшего встрепанного воробья «недавальщика», расправившего тощую грудь, и, махнув рукой, резко развернулся и ушел на кухню готовить горячий чай. Но за мгновение до этого их глаза встретились, и Роджерс успел разглядеть тщательно запрятанный страх и ярость. Джеймс переживал за него! Позаботился о нем. Такое отношение согревало, дарило чувство защищенности. Боль отошла на второй план, а на первый вышло плотское желание, которое срочно нужно было запрятать поглубже. Потому что Стиву совершенно точно не стоило влюбляться в своего соседа.

***

Сегодня вечером головная боль была особенно сильна. Чувствуя, как мир постепенно выцветает, Джеймс решил сходить на кухню заварить крепкий чай, надеясь, что горячий ароматный напиток поможет справиться с недомоганием. На кухне неожиданно обнаружился Роджерс, поедающий какие-то фрукты. У Стива вошло в привычку не обращаться к своему странному соседу, пока тот наглядно не продемонстрирует, в каком модусе находится на данный момент. Поэтому он просто смотрел на него, ожидая какой-то реплики или красноречивого взгляда. И почему-то этот странный выжидательный взгляд, в котором отражалась одновременно и готовность улыбнуться, и остаться нейтральным, внезапно сильно взбесил Барнса. Он и сам не понял, как выдернул несопротивляющегося Стива из-за стола, прижал к стене всем телом, с удовольствием пользуясь разницей в росте и весе. Зарычал низко, шаря руками по желанному телу и сходя с ума от его хрупкости. — Нет! Не надо, — всхлипывал Роджерс под его руками, пытаясь уйти от слишком жарких, слишком откровенных прикосновений. — Баки… — без надежды позвал он, со всей обреченностью понимая, что сейчас с ним Джеймс. — Да кто такой этот Баки? — зашипел тот и рванул пуговицы на рубашке Стива, сразу проникая руками под ткань. — Твой любовник? Он тебя не удовлетворяет, да? Думаешь, я не вижу, как ты смотришь? — прошептал он, уже более нежно оглаживая живот и грудь, задевая болезненно чувствительные соски. Скользнул руками ниже и расстегнул ремень, заставив брюки упасть к ногам. — Ты такой тонкий, — жарко выдохнул, ведя носом по шее, рождая толпу мурашек. — Нет, не надо, не надо, — повторял Стив, не делая более ни одной попытки вырваться, только выгибаясь в держащих его сильных руках, которые тем временем спустились к паху и гладили внутреннюю сторону бедра, заставляя кусать губы, чтобы не выпустить ни единого стона. — Пожалуйста! Не повиноваться с таким пылом высказанной мольбе было невозможно. Хотя, вполне вероятно, Джеймс услышал в этом полувсхлипе-полувздохе то, что нужно было ему, а вовсе не то, что имел в виду дрожащий как в лихорадке Роджерс. Но, невзирая ни на что, он огладил небольшой, но уверенно стоящий член своего невольного любовника, сжал чувствительную плоть и, прикусив стык плеча и шеи, начал неспешно ласкать по всей длине. Долго Стив не продержался. Растекся по широкой груди, рухнул в удовольствие, захлебываясь в ощущениях. Было так сладко, что кружилась голова и хотелось, чтобы это никогда не прекращалось. — Назови мое имя, — вымученно и безнадежно сказал Барнс, осознавая, что сломил сопротивление, но даже не надеясь, что захваченный наслаждением Роджерс понимал, кто рядом с ним. — Назови! — Дж… — связки явно не слушались, закушенные губы стойко не пропускали ни звука, но подступающий оргазм исправил дело. — Дже-е-еймс! — выстонал Стив, содрогаясь в его руках. Имя хлестнуло плетью, заставив разжать руки, выпустить уже пойманную добычу. А вернувшийся разум убедил не ходить за сбежавшим парнем, чтобы не испортить все еще больше.

***

Стив боялся выйти из комнаты. Хоть и понимал, что это глупо, но не мог себя побороть. Уже полчаса он сидел на кровати и гипнотизировал дверь, прислушиваясь к звукам в квартире. Он надеялся, что Джеймс уйдет куда-нибудь, чтобы можно было собраться на работу, не выясняя отношений. Но тот работал дома, что-то связанное с программированием, и вставал, обычно заслышав, как завтракает сам Роджерс. Он уже опаздывал, но сил одеться и выйти не было. Вчера после случившегося он позорно отключился, проснувшись только от звона будильника, и сегодня стыд и ужас навалились на него с удвоенной силой. Наконец Стив сумел победить свой страх. Пока закипал чайник, он смотрел на чашки и раздумывал, стоит ли наливать вторую. И так далеко ушел в свои мысли, что не услышал вошедшего Барнса. — Эй, эй, Стиви! — закричал тот, когда Роджерс шарахнулся от него, как от прокаженного. — Что случилось? Кто тебя обидел? Возмущение на какое-то время отодвинуло страх. Стив выпрямился во весь свой небольшой рост, намереваясь высказать тому все, что о нем думал. Но наткнулся на искреннее недоумение и участие в серых глазах. — Баки? — неуверенно позвал он. — Это ты? — Конечно, я! Ты рассчитывал встретить еще кого-то в нашей квартире? — Баки подмигнул и мимолетно обнял остолбеневшего Роджерса, который резко осознал сразу две вещи. Баки не помнил о вчерашнем происшествии. У Барнса скорей всего было раздвоение личности. Такое предположение очень многое объясняло. — Ты на работу не опаздываешь? Я уже успел проголодаться, а ты все не идешь и не идешь. Кофе? — спросил он и вдруг замер, уставившись в стену и почти не дыша. Стоял неподвижно, пока с его лица стекали озорство и лукавство, а взгляд наливался свинцовой тяжестью. Он налил Стиву кофе, достал из холодильника загодя заготовленный сэндвич, а потом молча ушел к себе, ничего не объясняя. Роджерс понял, что не выдержит больше подобного, и вымолил у Фьюри несколько дней отпуска, ссылаясь на хрупкое здоровье. Ему нужно было привести мысли в порядок. Когда жизнь загоняла его в тупик, он всегда ехал к Пегги — своей кузине. Она жила за городом и обладала волшебной способностью поднимать ему настроение.