Раздвоение

Просыпаться опять от чужого присутствия начинало напрягать. И, пожалуй, он был зол за это на Барнса, в какой бы ипостаси тот сейчас ни находился. — Кто здесь? — тихо спросил Стив, скрестив пальцы на удачу. — Ты просил научить тебя самообороне, но твое тело слишком хрупкое. Нужно делать зарядку каждый день, — большая теплая ладонь нежно прошлась по щеке и шее, а потом бесцеремонно сдернула одеяло с худых плеч. — Вставай, покажу упражнения. — Лучше удары, — Роджерс с облегчением вздохнул, «Джеймс», окончательно проснулся и стал настраиваться на бой. — Сколько я ни бился со своей физической формой, ничего не выходило. И никто не соглашался вставать со мной в спарринг. — Конечно, тебя же пришибить страшно, — если бы не серьезность ситуации, в которую они попали, Джеймс бы улыбнулся, глядя на растрепанного, но решительного парня. — Ты поэтому ходишь темными переулками? Ищешь партнёров для тренировок? С трудом удержавшись от желания показать язык, Роджерс удалился в ванную. Когда он вышел, Барнс уже сдвигал диван в гостиной — единственной комнате, в которой хватало места для разминки сразу двоим. — Я бы посоветовал тебе бить в пах, а потом бежать что есть силы, но ты же благородный дурак. Не сверкай глазищами, скажешь, я не прав? Очень хотелось подойти и ударить так, как предлагалось, но Стиви, много общавшийся с параноиком и интриганом Фьюри, взвинченный происходящими непонятными вещами, неожиданно даже для самого себя решил отомстить тоньше. — Ты сам-то часто пользуешься нечестными приемами? Из-за них ты запер себя в четырех стенах? Никто не хочет иметь с тобой дело? Сказал и тут же пожалел об этом. Общение никогда не было его сильной стороной, и он еще раз с блеском доказал это, незаслуженно обидев чуть ли не единственного человека, который принимал его таким какой он есть. Он почти набрался смелости для извинений, но Джеймс заговорил первым. — Я запер себя в четырех стенах, потому что представляю опасность. И кому, как не тебе, знать, почему, — мрачно проговорил он, занавесив лицо волосами. — То-то ты кинулся вчера ко мне как к родному. — Прости, Джеймс, прости, — хотелось броситься вперед и уткнуться носом в такое родное плечо, но, кажется, он обменял эту возможность на откровенный разговор. — Я сорвался. Мне не стоило так говорить. Просто Баки заставил меня нервничать. — Баки? Ты уже не первый раз упоминаешь это имя, — справившись с собой, Барнс поманил к себе Стива, ухватил за ладонь, показывая правильное положение, а затем нанес удар его рукой. — Прямой удар раскрытой ладонью. Лучше наносить в нос, челюсть или шею. Шея и нос мягче, в челюсть — больше шансов вырубить. Пробуй. Так что там с Баки? — Баки — это ты. Так правильно? — Тепло сильного тела за спиной одновременно отвлекало и успокаивало, даря уверенность в себе. Оттого и удары получались лучше, чем когда объяснял кто-то незнакомый, кто-то чужой. — Ты же знаешь, что иногда… Пропадаешь? — Да, — глухо ответил Барнс, подправляя направление удара. — Бывают периоды, о которых я ничего не помню. Что… — он запнулся и надолго замолчал, не решаясь спросить. — Что происходит со мной? — Ты становишься другим человеком. Похоже на раздвоение личности. И он — тот, другой — называет себя Баки. Говорит, что это от Бьюкенен. — Да, мое второе имя Бьюкенен. Еще хороший удар в солнечное сплетение, тоже основанием ладони надо пробовать, — он вышел из-за спины Стива, становясь перед ним. — Попробуй на мне. — Нет, — тот даже зажал руки под мышками, всем своим видом демонстрируя, что не будет выполнять такую абсурдную просьбу. — Нет! Ни за что! Я не хочу причинять тебе боль. — Глупый, — в глазах Джеймса мелькнула нежность, но ему нужно было оставаться непоколебимым. — А если это буду уже не я? Тоже будешь смиренно стоять и смотреть? Мое тело может мне не принадлежать, мои руки причинят тебе боль, а ты должен суметь защититься. Бей, Стив, ну же! — Нет! — он даже не представлял, что будет так тяжело. Понимал, что Джеймс прав, но ничего не мог с собой поделать. Слишком хорошо знал, что такое физическая боль и слабость, и не мог позволить себе подобное с дорогим ему человеком. — Покажи, как правильно. Я способный, смогу повторить. Но Барнс был другого мнения. Он медленно, угрожающе надвинулся на своего хрупкого визави, поднимая руку для удара — ладонью, не кулаком — но и этого невысокому худенькому Роджерсу хватило, чтобы пошатнуться и отступить к стене. — Бей, иначе я ударю тебя. Тебе нужна драка, чтобы наконец поднять кулаки? — он играючи отбил неуверенное движение рук Стива, который и вовсе хотел обнять его. Пощечина, слабая, почти безболезненная, но унизительная оставила на щеке Стива алый след. — Ты получишь драку! Бей! Защищайся! — Джеймс, не надо! — на глаза навернулись слезы, но плакать было нельзя, лучше было прислушаться к правильным словам и начать действовать. — Пожалуйста! Ну что же ты? — Тряпка, слабак! — Сильные пальцы сомкнулись на лацканах рубашки, дергая на себя. — Ничего не можешь! Только подставляешься, как дурак… Барнс продолжал бы выкрикивать оскорбления прямо в лицо Роджерсу, время от времени прикладывая его затылком об стену, но в какой-то момент содрогнулся от боли и выпустил свою жертву, сгибаясь пополам. Стив запомнил его объяснения и применил самый действенный прием — удар в пах, вложив в него все свои силы, лишь бы Джеймс прекратил говорить — так жутко, так жестоко. — Молодец, — пытаясь восстановить дыхание, он обнял дрожащие плечи, — так и надо. Черт! Пойдем, посидим пока. — Он сидел на диване, чуть раскачиваясь, пытаясь отвлечься от боли, и был благодарен чутким пальцам, робко, словно извиняясь, скользившим по его плечу. — Сидел бы так вечно. Рядом с тобой, — вырвалось внезапно даже для него самого. — Джеймс, — Роджерса смутили полные скрытой, вымученной страсти слова и, стараясь разбить неловкость, сбавить странное напряжение, возникшее между ними, в силу своей неопытности не поцеловал своего визави, а начал задавать вопросы. — Ты знаешь, как появился Баки? — В молодости я был глупым и амбициозным. Не сказать, что возраст добавил мне ума, но уж точно убавил амбициозности. Стив невольно рассмеялся над сквозившим в каждом слове пафосом. — И вовсе ты не старый. — Временами мне кажется, что вся моя жизнь была давным-давно. Словно прошли десятилетия, а я просто впал в какой-то анабиоз и иногда выплываю из него, — Барнс не выдержал и притянул Роджерса к себе, зарываясь носом в светлые волосы. Теперь он не видел лица собеседника и рассказывать стало легче. К тому же ему безумно нравилось держать его в своих объятиях. — Мне хотелось защищать свою страну, только не с автоматом, а с клавиатурой. Окружить ее незримым, но прочным щитом, ведь информация — самый ценный ресурс этого столетия. — А я думал, ты был солдатом, а не хакером, — мелкий завозился, устраиваясь поудобнее, развернувшись боком, теперь он мог гладить рельефные руки и торс мужчины, забравшись руками под футболку. — Да, солдатом компьютерных войск. Но тренировочного лагеря никто не отменял, как и сдачи ежеквартальных нормативов, — Джеймс чувствовал, что заводится от вполне невинных прикосновений, но сейчас было важнее рассказать свою историю, предупредить, защитить. — Чтобы выбиться из мелких сошек, нужно было совершить что-то масштабное. Он немного помолчал, вспоминая свое воодушевление и азарт, когда, проверяя защитные протоколы своей родной организации, обнаружил некий «темный участок». Часть данных была скрыта еще одним файерволом, и получить к ней доступ не представлялось возможным. — Я взломал сервер одного особо секретного отдела правительственной организации. Мало что понял. И, — он странно запнулся, как было каждый раз, когда пытался рассказать о том, что нашел на тех серверах, — мало что помню. — Когда все вскрылось, — машинально Барнс прижал Стива ближе, стараясь согреться теплом его тела, потому что от воспоминаний о маньяке-психиатре Золе у него до сих пор мурашки бежали по коже, — меня уволили задним числом, сославшись на ПТСР. Я ведь действительно был однажды в зоне боевых действий, обеспечивал связь и техподдержку. Разное пришлось увидеть, не без того. Вот и указали в личном деле, что принимал типа сильные антидепрессанты, мог с катушек слететь. — И силой отправили на принудительное лечение, — мрачно закончил он, едва подавив желание встать и уйти. Закрыться в своей комнате и никогда больше не выходить, так тяжело давались ему сеансы у Золы, после которых он все хуже и хуже ориентировался в действительности. А потом начались провалы в памяти, и его отпустили на все четыре стороны, предварительно взяв кучу подписок о «неделании» всего на свете. — Так я и оказался здесь. Мои программистские таланты никуда не делись, так что правлю сайты понемногу. — Но ведь это ужасно! Несправедливо! — Роджерс вскочил и нервно закружил по комнате, ему была невыносима мысль, что Джеймс так сильно пострадал только из-за каких-то грязных секретов. — Мы должны что-то сделать! — Знаешь, Стив, — тот поймал его и жарко поцеловал в шею, отвлекая от своих последующих слов, — я рад, что до сих пор жив, потому что чувствую, что обнаружил что-то поистине ужасное на тех серверах.