Раздвоение

С каждым днем Джеймс становился все мрачнее. Он забросил работу и делил свое время между тренировками со Стивом, которому после завершения проекта «Мстители» был положен отпуск, и чтением книг по психологии. Теперь, когда ему была ясна суть проблемы, он старался найти способ избавиться от «Баки» — насильно подсаженной к нему в голову личности. Однако по всему выходило, что сам он не справится. И чем больше он читал, тем сильнее было его беспокойство, потому что с каждой прочитанной строчкой его сознание чуть затуманивалось, похожее состояние было, когда вскоре он должен был выпасть из реальности. Будто заложенная в него программа берегла сама себя и мешала ему. Единственным светлым пятном в его жизни был, конечно, Стив. Только рядом с ним тревога и отчаяние отступали. Джеймс как с цепи сорвался, не мог насытиться, не мог отпустить, раз за разом доводя их обоих до безумия. Каждый вечер он приходил к Стиву в комнату, твердо обещая себе сдержаться, лишь убедиться, что тот в порядке, и тут же уйти, но каждый раз шел на поводу у их страсти. Начинал всегда нежно, почти трепетно исследуя худые плечи и острые локти, впалую грудь и живот, хотя в последние дни он стал отмечать, что мышцы его хрупкого любовника стали хоть немного рельефнее, но после, видя бурную реакцию, проваливался, падал в пропасть, где единственным ориентиром были затуманенные удовольствием голубые глаза. Несмотря на то, что с каждым днем они становились все ближе, все лучше узнавали друг друга, не только тела, но и души, Барнс каждый раз уходил, оставляя разморенного Роджерса на смятой постели. Ему было страшно, что в однажды утром, возможно, даже следующим, может проснуться «Баки». И он прятался, запирая себя от Стива на все замки, которые только мог найти, опасаясь, что в беспамятстве может причинить вред единственному человеку, которому был небезразличен. Но день шел за днем, а ничего плохого не происходило. И, наверное, он совсем расслабился, раз, не задумавшись, ответил на звонок с незнакомого номера.

***

Джеймс лежал в постели, пытаясь вспомнить сегодняшний сон. Ему снилось что-то страшно муторное и изматывающее — бесконечное бегство от чего-то жуткого, что медленно, но верно гнало его сквозь навевающие уныние серые коридоры, методично загоняя в тупик, играя с ним, так как явно было уверено в своем успехе. Вроде бы вдалеке он видел Стива, который быстро шел по коридору, удаляясь от него, и его взгляд, брошенный через плечо, жег каленым железом, столько ярости и презрения в нем было. Именно от фантомного жжения Барнс и проснулся, сел на постели, пытаясь восстановить дыхание, которое сбилось, когда он побежал вдогонку в надежде, что ему померещилось. Зазвонил телефон. Находясь в расстроенных чувствах, он не посмотрел на номер, сразу же нажав — «принять вызов». Его собеседник произнес всего три слова, которые прозвучали в голове ударами колокола, начисто выбивая из реальности, затягивая в липкую, черную бездну, где невозможно дышать, невозможно кричать, невозможно даже мыслить, где Джеймс потерял самого себя. «Доброе утро, Солдат», — у говорившего мужчины был неприятный визгливый тенор и акцент, но это уже не имело значения. Пробудившийся Баки поднялся и направился к выходу из квартиры, четко осознавая, что и как должен сделать, и испытывая облегчение от этой ясности. Проигнорировав радостно бросившегося к нему Стива, выполняющего ежедневный комплекс упражнений, он привычным маршрутом отправился туда, где его так долго ждали, отправился выполнять свою миссию.

***

День, которого они с Джеймсом боялись, наступил. Вышедший из комнаты Барнс ничем не напоминал того нежного и заботливого (куда только делись замкнутость и угрюмость?) мужчину, который еще несколько часов назад обнимал и целовал Стива. Он был собран и деловит, казалось, даже не замечал ничего вокруг, кроме предметов первой необходимости. Баки умылся в рекордные сроки, надел первые попавшиеся вещи, хотя раньше тратил на выбор наряда около получаса, и, не бросив ни единого лишнего взгляда, вышел из дома. Помаявшись несколько секунд после хлопка двери, Роджерс решительно подхватил с вешалки куртку и побежал следом. Он и сам не понимал, что хотел сделать: выяснить хоть что-то, оградить от опасностей или удовлетворить собственное любопытство. Просто не мог оставить сейчас Барнса одного. Преследователь из Стива был, конечно, посредственный, но Баки ни разу не обернулся, шел по улицам, низко опустив голову, и едва ли не попадал под машины, настолько был погружен в себя. К счастью, все обошлось, и их путь благополучно завершился возле ателье, предлагающего пошив мужских костюмов на заказ. Заведение выглядело безобидно, более того, весьма респектабельно. В таком ателье не могло быть штаб-квартиры зловещей организации, тут должно было быть царство дорогих тканей и стиля, больших денег и серьезных мужчин, слишком богатых, чтобы иметь отношение к криминалу и политике, слишком известных, чтобы обращать внимание на простых смертных. Поэтому Стив, почти не колеблясь, шагнул внутрь, внутренне готовясь, что его просто выгонят из-за непрезентабельного вида. Однако все оказалось гораздо сложнее. Хмурый охранник, едва взглянув на него, открыл идеально вписывающуюся в интерьер деревянную дверь, ведущую в плохо освещенный коридор. Роджерс запаниковал, потому что такой коридор идеально соответствовал его представлениям о штабе тайной организации, и уже начал оборачиваться к выходу, но в шею вонзилась игла, поперек туловища обхватили сильные грубые руки, а сознание начало стремительно уплывать. «Как любезно с вашей стороны, мистер Роджерс, явиться к нам самостоятельно», — успел услышать Стив, прежде чем провалиться в беспамятство.