Раздвоение

Стив так сильно сопротивлялся, не желая оставлять Баки, что сумел вырваться (наемнику было приказано доставить пленника без повреждений, он просто побоялся, что сломает вывернутые руки). Но долго его свобода не продлилась: от точного, аккуратного удара по затылку он потерял сознание, а в себя пришел лежа на операционном столе, прикрученный по рукам и ногам. В голове звенело, противная слабость растекалась по всему телу. Место удара тянуло несильной болью, но хуже всего были противные звездочки, мельтешившие перед глазами и не дававшие рассмотреть происходящее вокруг. Когда они наконец рассеялись, он понял, что голова была надежно зафиксирована хитрым приспособлением, так что оставалось только пялиться вверх, смаргивая выступающие из-за яркого света слезы. — Мистер Рамлоу, — голос Золы прозвучал откуда-то слева, заставив Роджерса вздрогнуть, — проследите, пожалуйста, чтобы мистер Барнс не пропустил ни минуты зрелища. Звук отдалился, речь доктора стала невнятной — он отошел в дальний конец помещения и заговорил с людьми в белых халатах, раздавая последние указания. Зато Рамлоу подтащил ближе замершего у дверей Баки, заставив наклониться над распластанным по столу пленником. — Итак, мистер Роджерс, вы уже могли убедиться, что больше мистер Барнс не реагирует на вас, — помощники Золы срезали одежду и натирали спиртом оголившуюся кожу, пока тот разглагольствовал, поглядывая то на одну, то на другую свою жертву. — Но мы не можем рисковать. Так что вам придется стать участником нашего сегодняшнего эксперимента. По итогу вы либо умрете, либо изменитесь настолько, что не будете представлять опасности для его программы. Итак, начнем. К столу подкатили странные стойки для капельниц, на каждой из которых были закреплены пакеты с различными веществами, но на концах гибких шлангов для подачи было множество игл, а не одна. — Для стабилизации состояния объекту будут введены большие дозы кортикостероидов, — доктор явно говорил для записи, так как речь стала размеренной и торжественной. — Через пять минут состояние объекта стабильно, готовы к вводу первой дозы препаратов. Для начала подкожные инъекции малых доз. Удостоверимся в отсутствии мгновенных аллергических реакций, — со значением улыбнулся он, словно выступал перед своими единомышленниками, способными оценить. Иглы вонзились в кожу одновременно. Боль прошила все тело, и Стив постарался сосредоточиться на дыхании, опасаясь спровоцировать приступ астмы. Он не хотел умирать от удушья в обществе безумного садиста. Ему во что бы то ни стало нужно было пережить все, что для него приготовили, по возможности не дав им насладиться своими криками и мольбами. — Состояние объекта стабильно, — доложил один из помощников, что-то быстро чиркающий в своем блокноте. — Начать вторую фазу? Зола милостиво кивнул и с большим удовольствием наблюдал, как иглы погрузились глубже, вводя сыворотку уже не только в подкожную клетчатку, но и в мышцы. Вероятно, инъекции были весьма болезненны, потому что объект начал извиваться, шумно дышать и кусать губы, но доктора это совершенно не волновало. Куда больше его интересовали показатели пульса и давления, которые пока были в пределах допустимого, чего не наблюдалось в предыдущих экспериментах, объекты которых гибли уже через пару минут после введения из-за перегрузки сердца. Рамлоу оттащил Барнса от стола, едва только Зола перестал обращать на них внимание. Он не сводил пристального взгляда с замершего истуканом мужчины, опасаясь, что тот может сорваться в любой момент. Перед началом третьей фазы к столу были придвинуты другие стойки с очень толстыми, острыми и прочными иглами, способными пробить мышцы и кости. Наверное, они могли бы проколоть худенького Стива насквозь. — Итак, последний этап, — надиктовывал доктор, — завершить эксперимент необходимо введением сыворотки напрямую в костный мозг для изменения генотипа гемопоэтических клеток. Именно система иммунитета обеспечит приспособляемость и выживание объекта. Начать введение. Стив закричал. Дико, страшно, оглушительно. По знаку Рамлоу члены отряда крепко прижали выгибающееся тело к столу, не давая расшевелить иглы и навредить себе. Содрогаясь, Роджерс бился в своих оковах и чуть не вывернул крепления, пытаясь уйти от невыносимой и раздирающей боли. Наконец, стойки были убраны, оставшиеся на коже следы обработаны, но мучения не закончились. Введенное вещество продолжало действовать, растекаясь по телу раскаленной лавой. Стив едва слышно скулил, распахнув окровавленные губы, бессмысленный, невидящий взгляд широко распахнутых глаз был направлен вверх, лицо и грудь горели, окрашиваясь нездоровым румянцем, а неровное дыхание хрипами вырывалось изо рта, словно он пробежал марафон. Людям в белых халатах было наплевать, они закончили свою работу и начали выходить из помещения, на ходу обсуждая результаты эксперимента, даже не оглядываясь на жертву своего научного любопытства. — Вы еще живы, мистер Роджерс, — Зола лично осматривал дрожащего Стива, беспардонно ощупывая места уколов. — Вы весьма упрямы. Похвально, похвально. Если доживете до утра, мы с вами еще увидимся. Мы с вами будем часто видеться, — мерзко захихикал он. — Мистер Барнс, вы поступаете в распоряжение мистера Рамлоу. Надеюсь, вы понимаете, что вас ждет за ослушание? Баки с трудом оторвал застывший взгляд от стены и посмотрел на доктора, осмысливая происходящее. На протяжении всей процедуры он оставался безучастным и расслабленным, но голос, имеющий над ним полную власть, привел его в чувство. Мимолетно посмотрев на Роджерса, он кивнул и снова ушел в себя, ожидая задания. — Верните мистера Роджерса в его камеру. Утром проверим результаты. Едва только за Золой закрылась дверь, Рамлоу бросился к столу, освобождая лежащего пленника. — Мэй, что с ним? — в голосе наемника явно прорезалась паника, потому что еще несколько минут назад кричавший Стив теперь застыл в неестественной позе, будто все мышцы разом свело, только изредка по телу пробегали судороги. — Где аптечка? Чего вы там возитесь, идиоты? Единственная среди наемников женщина уже была рядом, считала пульс, светила в глаза фонариком, проверяя реакцию зрачков, осматривала слизистые. — Похоже, у него тахикардия, давление растет, — заключила она, растеряно перебирая лекарства. — Командир, не дайте ему потерять сознание. — Как я тебе это обеспечу? — огрызнулся Рамлоу. — Коли уже что-нибудь! Помрет ведь! — Не знаю я что колоть! У него шок, — почти прошептала она, — хотя не должен быть. Они ему столько кортикоидов вкололи, что слону хватит. Наверное, от этого и давление поднялось. Но любой препарат сейчас скорее только навредит. — Так что делать? Ждать, пока он коньки отбросит? — рявкнул Рамлоу, который уже полностью освободил Роджерса от ремней, но боявшийся к нему нормально прикоснуться, чтобы перенести отсюда. Только осторожно гладил по щекам. — Думай! — Ладно. На глазные яблоки надавите. — С ума сошла? — Должно помочь. Я читала… — Мэй смешалась и постаралась спрятаться за спинами подошедших коллег. Она не боялась почти ничего на свете, кроме Командира, когда его глаза наливались невероятным янтарным цветом. Верный признак грядущего конца света. — Точно поможет, — вдруг подал голос молчавший до этого Барнс. — Если дело в давлении. Можно еще в ванну его поместить. Чтобы сознание не терял, и боль облегчить. — Нет у нас ванной, — проворчал Рамлоу, аккуратно опустив Стиву веки, он массировал глазные яблоки, стараясь особо не задумываться над своими действиями — слишком бредовыми они были. — Иди сюда, ты, поступивший в распоряжение, поможешь дотащить. Остальные по постам. Командир сам легко поднял Роджерса на руки, резким кивком указав на дверь, которую Баки догадливо открыл. Путь до знакомой душевой занял всего несколько минут, в течение которых Стив доверчиво прижимался к теплым рукам, откинув тяжелую голову на обтянутое кевларом плечо. Все еще было больно, но из острой и нестерпимой боль стала тупой и тянущей. Хотелось закрыть глаза и хоть на миг перестать чувствовать, но, кажется, его собирались лишить такой возможности. Вода была прохладной. Не до такой степени, чтобы замерзнуть, но раздражающей, не дающей отключиться. — Нужно держать его. Иначе или уснет, или свалится. Раздевайся. — Я не могу, — открестился Баки, — не имею права. Джеймс бы был против, — добавил он еле слышно. — А против незнакомого мужика не был бы? Не неси херню! Залезай! — Нет, — твердо, безапелляционно. — Да черт возьми! Гребаная Гидра, гребаный Зола, гребаная жизнь, — Рамлоу споро стянул с себя куртку и футболку, предусмотрительно оставляя портупею с оружием. — Держись, парень, держись. Они расположились в душевой: Командир, опираясь на стену и вытянув длинные ноги, Стив свернулся калачиком у него на коленях, подставляя струям воды горевшую огнем спину. Его тело ощущалось очень странно набухшим, наверное, именно так ощущает себя змея, которой стало тесно в ее старой коже. Но вода и теплые руки дарили небольшое облегчение. Барнс стоял рядом. На его лице было написано страдание, словно он боролся с собой и проигрывал. Страдания Стива будили Джеймса, который безмолвно кричал где-то внутри Баки, отчаявшись выбраться наружу. — Станет легче, Стив, станет легче. Вот так, вот так. Рамлоу поглаживал склоненную светловолосую голову, утешая как мог, стараясь придать сил. Завтра процедура должна была повториться.