***
— Руками ничего не трогать, — объявил Тони, демонстративным жестом открывая дверь лаборатории. Стив любил здесь находиться. Последний раз он был тут очень, очень давно, ещё до всех распрей. Ещё до того, как в его жизни снова появился Баки. Так получилось, что первое место, куда он попал из закрытой больницы после разморозки в этом времени, было одной из старых, можно сказать, заброшенных лабораторий Старка в здании того же ЩИТа. Оглядев безумным взглядом все тикавшие, пикавшие и мигавшие приборы, обладавшие собственным интеллектом, он даже решил, что всё ему наврали, и проспал он лет триста, не меньше. За семьдесят лет инженерная мысль не могла сделать такой рывок. Но освоился он среди всех этих наворотов довольно быстро. Всё в этой комнате напоминало ему о Говарде. Он даже нашёл несколько его вещей, оставленных на почётных местах в качестве реликвий — вряд ли ими кто-то пользовался, учитывая наблюдаемый технический прогресс. Стив искренне восхищался всякими механизмами, пусть и понимал в них крайне мало. Говард научил его, что любая безобидная с виду штуковина вполне вероятно может взорваться, если её потрогать, так что Стив ничего и не трогал, только смотрел. Тем более брать что-то без разрешения владельца лаборатории, которого он и не видел никогда, ему бы не позволило воспитание. Таинственный механик не приходил проверить свои игрушки, только присылал сюда те, которые ему наскучили. И даже они приводили Стива в восторг. Не успел он привыкнуть ко всем этим машинам и гаджетам, как его постигло сильное разочарование — оказывается, не весь мир шагнул так далеко в техническом вопросе. Люди всё ещё пользовались бойлерами и всё ещё не имели летающих машин. Несмотря на то, что смысла досконально изучать содержимое мастерской больше не было, Стив всё равно продолжал приходить. Верный Джарвис, установленный почему-то только в этой комнате, тогда как остальной ЩИТ страдал от проблем со связью, продолжал терпеливо рассказывать ему, что и для чего было нужно. И если поначалу Стив жаждал встречи с потрясающим изобретателем, оказавшимся сыном его друга, то чем больше он узнавал, тем больше страха внушала ему эта встреча. Ни одному нормальному человеку столько всего в голову прийти не могло, и гений Тони его пугал. А если учесть, что две трети изобретений были оружием, то картинка вырисовывалась совсем уж скверная… Наверное, поэтому их общение изначально не задалось. Он рассказал Тони, что был с ним знаком заочно, только когда они ели шаурму после нашествия Читаури. А Тони тогда же рассказал ему, что Капитан Америка всё детство был его идеалом. Так и подружились. С тех пор, в любой из лабораторий Старка Стив чувствовал себя если и не как дома, то как минимум достаточно комфортно, чтобы не шарахаться от каждой железки. Солдат же наоборот, замер в дверях, напрягся и вошёл внутрь только после того, как Брок его чуть подтолкнул. Его хмурый, враз заледеневший взгляд чётко переключался между приборами, шаг стал мягким и медленным, дыхание будто вообще исчезло. Он стал похож на оружие, снятое с предохранителя. Вроде тот же пистолет, но опаснее вдвое. Одно неосторожное движение — и выстрелит. Судя по лицу, внутри него шла жёсткая борьба. Раньше Баки, можно сказать, фанател от Говарда, ходил на все его презентации, даже если для этого приходилось работать в двойную смену, и сохранял вырезки из газет, где обсуждались вечные слухи о новом романе изобретателя. Но сейчас Солдат, прошедший через эксперименты ГИДРЫ, не горел желанием близко контактировать с какими-либо приборами производства Старков. Раз в пару секунд в его глазах мелькало нечто, похожее на любопытство. Следом, практически тут же, появлялся затравленный, безысходный страх. Потом снова любопытство… И это продолжалось ровно до того момента, пока он не увидел медицинское кресло. Он прилип к нему взглядом и остановился намертво, так что даже Брок не смог его сдвинуть. Пусть кресло Старка и было комфортабельным, современным, мягким, покрытым синей эко-кожей, оно неуловимо напоминало того железного монстра, в которого заковывали Солдата, желая подчинить. Стив заметил, как живая рука Зимнего мелко задрожала и сжалась в кулак, хотя пустое выражение лица даже не дрогнуло. — Тебе не придётся туда садиться, только если сам не захочешь, — тихо и уверенно проговорил Брок, становясь прямо перед ним и загораживая кресло своей спиной. — А тебе? — Солдат так редко задавал вопросы, что большинство из них даже не воспринимались таковыми, на них не хотелось отвечать… — Джеймс, — на этот раз Стив решил взять всё в свои руки, потому что и Рамлоу вдруг показался ему слишком нервным и взведённым, — ни один из вас не окажется в этом кресле. — Но… — попробовал вклиниться в разговор Тони. — Ни один. Значит, придётся обойтись без половины тестов, — Стив никогда не кричал, когда злится, но цедил слова с таким тихим спокойствием, что собеседник был готов покрыться корочкой льда. — Но, я хотел сказать, — надавил Старк, — кресло и так не понадобится. Оно вообще тут как памятник стоит. На нём… Я поменял свой первый реактор. Точнее, второй. Точнее, не я… Но это уже не имеет значения. Стив видел, как Тони отмахнулся от воспоминаний о Пеппер, как будто те были незначительны, но он-то знал, что на самом деле они причиняли изобретателю боль. Всем четверым в комнате стало неуютно. — Ты же помнишь, Кэп, что я не позволю всяким докторишкам со мною возиться, да? — как бы между делом заметил Брок. — К докторам, — вместо Стива ответил Старк. — Я имею только одно отношение. Докторские степени. И ни одна из них не по медицине. Выдохни, а то взорвёшься. Брок оскалился, оценив подкол, и даже не стал огрызаться. А Солдат хмыкнул. — Что? — переключился на него Тони, и Брок, и Стив замерли. Так панибратски к Зимнему не обращался никто, но Тони на адреналине творил и более провокационные вещи. — Чувство юмора как у Говарда. Дурацкое. В лаборатории наступила тишина. У Стива часто-часто забилось сердце, а лицо Брока как никогда стало похоже на хэллоуинскую маску. Старк же рассмеялся. И Стив мог поклясться, что увидел на лице Солдата ответную призрачную улыбку. — Так, один идёт ко мне, другой к Элле. Потом поменяемся. — К Элле? — насторожился Брок. Он подозревал, что первым к Старку пойдёт Солдат, раз уж у них установилось такое взаимопонимание… — Элла, да. ЭЛектронная ЛАборатория. Она умная, кусаться не станет. Очень скоро Стив понял, что для него здесь занятия нет, кроме как присматривать и контролировать. Брок, кажется, был счастлив не контактировать со Старком, ему вполне хватало общества восторженно пищавшей машины. Она кружилась вокруг него, то и дело подталкивала поднять руки или повернуться, осторожно тыкала металлическим щупом с хваталкой и постоянно просвечивала разноцветными лучами. Издалека всё это действо было больше похоже на развлечение, так что Стив быстро потерял настороженное внимание в эту сторону. А вот к Солдату такое внимание только усилилось. Почему-то Стиву казалось, что Джеймс в подобном окружении выглядел неестественно, иррационально и неуместно. Почему-то казалось, что он держался из последних сил. Его хотелось увести подальше от незатыкавшегося Старка, подальше от железа… просто подальше. Хотелось, чтобы Тони перестал на него так смотреть, перестал закатывать глаза и объяснять каждое своё движение, перестал… смешить его. В обществе учёного Зимний вёл себя как никогда нормально. Говорил больше, чем и с Броком, и со Стивом вместе взятыми, даже пару раз поддержал словесную пикировку, причём весьма остроумно и метко. Это действительно пугало. Стив был уверен, что Джеймс не был способен так быстро расслабиться и освоиться, а значит он с вероятностью в девяносто процентов притворялся. Искусно, незаметно абсолютно виртуозно, но… неискренне. И это наталкивало на мысли, а сколько же настоящего было в его поведении рядом с ним, Стивом? Была ли та игра в приставку — действительно игрой? Было ли желание, чтобы Стив покормил его, искусственным? Что из его поведения было наигранным, а что подлинным? Старк же ничего не замечал и принимал поведение Солдата как должное. Стив никогда раньше не слышал, чтобы Тони так легко вспоминал отца или хотя бы не просил заткнуться, если его вспоминал кто-то другой. Он вился вокруг Джеймса, не пересекая личных границ, но достаточно заметно, чтобы Стив занервничал. Даже Брок, который, в общем-то, был занят в другой части мастерской, то и дело кидал на своего подопечного острые взгляды. — Мне иногда кажется, Ст’ив, что у вас с Говардом… фондю. По ту сторону палатки лил дождь, и волосы Пегги, обычно тщательно уложенные, слегка вились непослушными кольцами. Она прошла пол-лагеря, чтобы сказать ему эти слова. Это и льстило, и раздражало. — Что ты имеешь в виду? — Он смотрит на тебя… как на одну из своих игрушек. Как на изобретение. — Я и есть изобретение, Пегги. — Не его. «Но и не твоё» — хотел возразить Стив, но не стал. Он понимал, что это только подольёт масла в огонь. — Он мой друг, — вместо этого сказал он. Впервые он примерил к Старку это определение и понял, что попал в точку. — Друг? Как Барнс? — отчего-то яростно проговорила Картер на полтона тише, чем обычно. «Никто не станет мне настолько другом, как Баки» — хотел ответить Стив, но снова промолчал. Почему-то все его упоминания о Барнсе превращали Пегги в отстранённую и холодную железную леди, хотя в этот раз она вспомнила его сама. — Просто друг. — Ты слепой, Ст’ивен. Это же Старк. У него нет друзей. Эта фраза разозлила его. Говард вёл себя очень дружелюбно, открыто признавал, что восхищается доктором Эрскином и почитает за честь и дальше работать с его творением. Более того, он давал понять, что ему приятно общество и самого Стива. Мало кто общался со Старком как с живым человеком. Как с мешком денег, как с умной машиной, как с важной шишкой… Да. Как с человеком с эмоциями и несовершенствами — нет. Только Стив не делал разницы и не выделял его из массы окружавших людей. Он знал как никто, что статус и физическая привлекательность как пришли, так могут и уйти, а мозги и душа останутся. И, честно говоря, мозги и душа Говарда казались ему вполне себе интересными, чтобы продолжать общение. А вот Пегги отчего-то бесилась, когда Говард делал Стиву подарки в виде нового вооружения, когда измерял его для пошива новой формы, когда звал его «просто потому, что ты вдохновляешь, Роджерс». И вот спустя полвека он наконец начал понимать, что именно выводило Картер из себя. Пусть Тони и не любил Зимнего Солдата, и никогда не скрывал этого, пусть однажды он его чуть не убил на той базе, оторвав ему руку и избив до полусмерти… Внутри Стива всё равно шевелилась… ревность. После того, как Старк позволил Баки жить на Базе, их отношения стали если и не нейтральными, то вполне терпимыми. После того, как он узнал, что видео о смерти родителей было поддельным, из терпимых отношения превратились в сдержанно-приемлемые, а уж когда произошла внезапная активация, и Тони был вынужден просмотреть некоторые отчёты о содержании в плену ГИДРЫ ценного Актива, его чувства в сторону Солдата ощутимо сдвинулись в сторону сочувствия и праведного желания защитить. Конечно, Старк никогда не стал бы извиняться за произошедшее в ледниках, никогда не стал бы открыто предлагать помощь лично или как-то напрашиваться к Зимнему в друзья. Но он улыбался ему. Он слишком лукаво на него смотрел. Он чересчур бережно его касался, исследуя стык бионики и кожи… Стив вообще не понимал, зачем он это делает. Руку Баки изучили ещё в Ваканде, сто лет назад, до Таноса. Тони сам лично ковырялся в её содержимом, пока Баки отсыпался в добровольном крио. Но спрашивать прямо сейчас, а уж тем более выставлять претензии, казалось Стиву слишком мелочным и истеричным. В конце концов, Тони столько для них сделал… — А ты можешь напрячь вот здесь? Ага, стой, я зафиксирую. Солдат послушно замер, напрягая оба бицепса, как бодибилдер, а Старк отошёл куда-то к столу. — Как думаешь, он за фотоаппаратом пошёл? — хрипло раздалось из-за спины. — Я бы на его месте хотел запечатлеть это, чисто на память. Брок подошёл неслышно, Стив настолько погрузился в свои мысли, что даже не обратил внимания, что Элла уже преодолела половину мастерской, стремясь поделиться собранными данными со своим создателем. — Мне это мерещится? — невозможно было удержать вопрос, глядя как Солдат, притворно хмурясь, улыбается одними глазами, неотрывно следя за Старком. — Нет, я тоже это вижу. Жестянка слишком любезен с нашим малышом, — медленно процедил Брок, делая шаг вперёд и щурясь, подмечая каждую эмоцию Солдата. Стив был благодарен ему за то, что он не стал ёрничать и зубоскалить, а ответил серьёзно. Тема была слишком живая и внезапно важная, чтобы можно было стерпеть пренебрежение в её обсуждении. Отчего-то разум зацепился за «нашего малыша», и к собственному недоумению Стив ощутил, как щёки заливает жар. Брок не раз позволял себе милые прозвища в сторону Зимнего, и детку, и того же малыша, и дорогушу… Но вот это «наш» делало Стива причастным. И отчего-то смущало. — Тони! — не выдержал Стив после того, как учёный — уже второй раз за встречу, между прочим — легко погладил Джеймса по волосам. — Стив! — бодро отозвался он и обернулся. И в глазах его вовсе не было непринуждённого веселья, сквозившего в каждом жесте. На Стива будто холодной водой брызнули. Было отчего насторожиться… — Привет, мальчики, я не помешаю? — раздался от дверей голос Наташи. В мгновение ока с Зимнего слетела вся расслабленность и открытость. Как шелуха. Обнажилось нечто острое, твёрдое и пугающее. На какой-то миг Стив наконец увидел его настоящим, опасным и неотвратимым, и почувствовал волну мурашек по спине. То ли от адреналина, то ли… — Проходи, конечно, — Тони бросился к Романовой как к спасательному кругу, порывисто обнял и, как показалось Стиву, быстро шепнул что-то на ухо. — Никто не голоден? На кухне есть пирог, Клинт привёз, — Нат смотрела исключительно на Тони, хотя обращалась вроде бы ко всем. — Пирог? — задумчиво протянул Рамлоу, почёсывая подбородок и переводя взгляд со Старка на Вдову. Стив рассчитывал услышать наждачный скрежет щетины, но… на шрамах щетина не росла. — Можно и пирог. Джеймс, пойдём. Солдат оказался рядом в два шага и замер, ожидая, когда Брок двинется вперёд. Наверное, если бы хэндлер позвал его в процессе убийства, разговора, еды, сна или близости, он бы мгновенно бросил всё на полудвижении и пришёл бы. И эта преданность оставляла в душе Стива некоторый осадок, горький и мутный, как вчерашний кофе. — Капитан! На пару слов, — между делом бросил Тони, не отлипая от какого-то экрана. Брок тяжело вздохнул, пересекаясь со Стивом взглядом. Было очевидно, что он так просто не оставит этот вопрос. Он тоже хотел знать. И Стив коротко кивнул ему, словно договариваясь поговорить позже. — Ты знаешь, что странно, — начал Старк, когда закрылась дверь за Наташей, которой Стив передал ключ от ошейника вместе со всей ответственностью, — я действительно не воспринимаю его Баки. Ты был прав. Они как близнецы — выглядят похоже, но начинка разная. Стив тяжело вздохнул и погладил подъехавшую Эллу по верхней железке. Он понимал, о чём говорил Старк, и внутри зрело мрачное удовлетворение. Он же говорил им. Он предупреждал. — И ещё, — Тони развернул к нему голографический экран, на который смотрел, и сложил на груди руки. — Я установил датчики и проверил его реакцию на некоторые паттерны. Он замолчал, будто ждал ответа на свои слова, а Стив не мог понять, к чему он ведёт. — Давай, Отелло, думай. Я что, просто так что ли трогал руками твоего дикого медведя? Стива озарило внезапно, и от облегчения даже закружилась голова. Те прикосновения к голове и к мышцам… Старку удалось незаметно для Зимнего прицепить и отцепить от него датчики… — Паттерны? — слабым голосом переспросил он. — Да. Угрозы, флирт, сочувствие, подчинение… Он на всё реагирует слишком правильно. Слишком. Будто заранее знает, каких реакций от него ждут. Я даже пару раз практически пересёк границу приличий, но его это только позабавило. — Извини, — почему-то Стиву показалось важным сказать это. Было стыдно, что он подозревал в Тони конкурента, хотя такая характеристика была, мягко говоря, неуместна. — Да брось. Все знают, что когда дело касается Его, твои мозги отключаются. Мне даже лестно, что ты ревновал. — Я не… — Роджерс, перестань. Я и без датчиков чуял твоё недовольство. Ну, знаешь, бурление в душе, от которого крышка подскакивает… Я не раз вызывал подобное отношение у людей, приятно знать, что ничто человеческое тебе не чуждо. — Почему так? — Стив устал держать маску. Будто действительно он кипел, кипел, и весь выкипел, вылился за край и внутри осталось только немного на донышке. — Ну откуда же мне знать, — не менее устало выдохнул Старк, и сел на стол, небрежно смахнув в сторону виртуальную клавиатуру, — может, ты чувствуешь ответственность, может, чисто мне назло, а может, ты его любишь. Стив растёр лицо руками, глухо выдохнув в ладони. — Суть в другом, — мягко перевёл тему Старк, — у него тут… импульсы. Смотри, — он ткнул пальцем в какие-то точки на голограмме и потянул в стороны, увеличивая изображение. — Видишь? — Нет. Я не знаю, куда смотреть… Ох. Старк резким, широким жестом смахнул с экрана огоньки, выкидывая их в реальный мир. Вокруг закружилась Вселенная, звёзды, туманности и искры… У Стива дыхание перехватило от такой красоты. Из всех Мстителей он, пожалуй, единственный ни разу не был в космосе. Ну, может ещё Сэм. — Мы внутри его головы, — очень тихо сказал Тони, и Стив вздрогнул. Он и забыл, что находится не один в этом великолепии. Боже, как же прекрасен был мозг Джеймса… — Почему здесь… — Стив протянул руку тронул пальцем точку, тусклую, почти чёрную, и она на мгновение зажглась ярким белым цветом, посылая искры к соседней точке и дальше. — А говоришь, не знаешь, куда смотреть, — хмыкнул Старк, — это именно то, что меня беспокоит. У него не задействованы некоторые участки мозга, это верно, но… большинство связей работает, как нужно. У него как бы есть память, но он ей не пользуется. Блокирует её. Она не окрашена его восприятием, это просто факты. — Хочешь сказать, он меня помнит? — Хочу сказать, что он помнит всё. Просто не придаёт этому значения. Не соотносит воспоминания с собой. Не чувствует их. — Но… мы всегда отталкивались от того, что Зимний Солдат не имеет памяти. Этим он и отличался от Баки, — Стиву показалось, что земля под ногами шатается, и он вот-вот сорвётся в бездну. — Чувства, Стив. Всё как всегда вертится вокруг грёбаных чувств. Когда ощущения Солдата совпадают с ощущениями из воспоминания, он присваивает это воспоминание себе. На краткие мгновения он становится Баки и пережитый опыт меняет его. — То есть, чтобы сделать из Солдата Баки, нужно окрасить эмоциями все его воспоминания? Помочь ему снова почувствовать их? — Примерно. Но вот в чём штука, — Тони тыкнул в ту же точку «вселенной», что и Стив минутой ранее, но на этот раз она так и осталась безжизненной точкой, — нет никакой гарантии, что Солдат воспримет всё так же, как Баки. У него нет… подсознательных эмоций, стереотипов и склонностей. Ну, к примеру, в раннем детстве Барнс упал в речку и чуть не утонул. Он испугался, но в силу гибкости детской памяти не сохранил в голове подробностей. Он не помнит, почему быстрая река может быть страшной, но он… чувствует это. И если его уронить в океан, ему не понравится. А если ты сейчас уронишь в океан Солдата, ему будет плевать. Потому что он никогда не испытывал страха глубины. И так во всём. Мы понятия не имеем, какие события могли сформировать личность Баки… — И мы никогда не сможем восполнить их все… Никогда не сможем… вернуть его полностью… Стиву стало трудно дышать, как прежде, когда у него была астма. Горло будто сжалось, отказываясь пропускать воздух. — Ну, мы никогда не узнаем, полностью он вернулся или нет, но… мы можем поработать в другую сторону. Попробуем убрать блокировку чувств. Есть, конечно, риск, что плотину прорвёт, а учитывая, сколько ужасов пережил Баки, его психика может быть снесена напрочь этим ураганом, но есть шанс, что… моя теория работает в обе стороны. Баки будет помнить и знать, что с ним делали, но не будет этого чувствовать. — Будет, — с трудом проговорил Стив, оттягивая ворот рубашки и глотая воздух, как рыба на льду. — Вижн сказал… что Солдат отвечает только за себя, а Баки захватывает обоих… — О. Эм… — Тони нахмурился и пару раз дезориентированно моргнул. — Ну, тогда будем искать. Может есть ещё какой-то способ. Пока всё, что я могу тебе посоветовать — давай ему чувства, Стив. Видит Бог, их у тебя в избытке. Они сидели молча, а вокруг крутились созвездия нейронов, пульсируя и мерцая. По щелчку пальцев голограмма свернулась и вновь стала плоской, возвращаясь на экран, а Стив всё ещё смотрел, как загипнотизированный, внутрь себя. — Может, хочешь узнать, как дела у третьего в вашей паре? — Тони невесело усмехнулся, внимательно следя за реакцией собеседника. Наверное, если бы сейчас прозвучало «нет», он действительно не стал бы ничего рассказывать, но прозвучало «да». — Элла, покажи ему, — он отъехал на стуле, пропуская робота вперёд, и прикрыл глаза, как будто смертельно устал. Перед Стивом высветилась модель человека в полный рост. Судя по габаритам и постановке — Рамлоу. Только весь он состоял из цветных линий и всполохов. Половина завихрений была ярко-синяя — кости в ноге, рёбра, локтевой сустав, пальцы, скуловая кость, зубы, висок и… Стив встал в полный рост и приблизился к модели вплотную. На том месте, где у человека должно было биться сердце, тоже светился синий сгусток. Он был оплетён красным и жёлтым, как и другая, живая половина Брока, но в то же время его синева не оставляла никакой надежды. — Они… Они ему сердце вырвали? — удивительно спокойно проговорил Стив, слыша себя будто со стороны. Биение своего сердца при этом он перестал ощущать вообще. — Скорее заменили повреждённые предсердия. — Это невозможно, — Стив смотрел, как сокращаются виртуальные мышцы, и каждым нервом чувствовал, как у него самого внутри что-то перестраивалось. Если то, что сделали с Баки, казалось чудовищным, но то, что сделали с Броком… просто не укладывалось в голове. — Я думаю, им было плевать, выживет он или нет. Это было скорее экспериментом или наказанием, чем работой на благо организации… Просто он сам по себе оказался живучим гадом… Я очень хорошо знаю, что такое несовместимость материалов и отторжение тканей. То, что у него этого не произошло, просто чудо. — Он не может умереть… — Поверь мне, в момент операции он совершенно точно был мёртв. — Откуда у ГИДРЫ такие активы? — А я вовсе не уверен, что это с ним сделали… там. Повисла тишина, только Элла еле слышно гудела, поддерживая существование голограммы. — Т. А. И. Т. И… — прошептал Стив. — Что, прости? — Операция, которую провели Колсону. В ЩИТе. На основе инопланетного ДНК… — Ну, это я проверить не смогу, пока Брок не даст мне свою кровь, а он не даст. Так что мы можем только догадываться, через что он прошёл… — Это ненормально. — Стив. Мы давно уже знаем, что ЩИТ это та же ГИДРА, только в профиль. Ты, можно сказать, спас его, забрав из заключения. Не удивлюсь, если Фьюри прокачал его не просто так, а с каким-то тайным расчётом. — Не думаю, что это Фьюри… — А вот теперь мы подошли к третьему, самому важному вопросу, который я хотел с тобой обсудить. Наш неизвестный злодей. На мгновение в Стиве всколыхнулась жажда действий, как всегда бывало после объявления миссии, но тут же всё угасло, потушенное гнётом информации, полученной ранее. — Я думаю, это сделал кто-то, напрямую связанный с нами, — продолжал Старк. — Я вычислил приблизительное место, откуда взломали Пятницу, и произошло это здесь, на Базе. Точнее сказать невозможно, взламывал кто-то опытный, конкретную панель я не нашёл... Но даже на территорию у нас доступ ограниченный. — Кто-то свой? Из ЩИТа? — Стив думал, что хуже уже не будет, но у жизни, как всегда, было, чем его удивить. Неужели они ещё не пережили мясорубку с паразитирующей ГИДРОЙ? Неужели кто-то столько лет хранил в себе желание отыграться? — Всё возможно. Но... — Что? — Стив понимал, что цепляется за сомнение в голосе Тони, как за соломинку, но ничего не мог поделать с интонацией надежды в собственных словах. — Когда я триангулировал точку доступа... Меня постоянно сбрасывало в океан. В тот самый океан, Стив. В Рафт. Пожалуй, даже если бы сейчас начался пожар в мастерской, Стив не смог бы встать и уйти, так бы и сгорел, сидя на каком-то ящике, потому что ноги были не в состоянии удержать его вес. Даже сидя колени казались ватными и сил их выпрямить не было. — Брок... не стал бы помогать. — О, когда-нибудь ты перестанешь смотреть на мир через призму оптимизма, но не в этой жизни. Как по мне, так это был бы отличный план — отомстить ЩИТу за то, что с ним сделали, заставить пешку активировать Солдата, с которым кроме него никто управиться не сможет... Может быть, он даже предполагал, что его вернут в качестве хэндлера. А отсюда сбежать легче, чем из тюрьмы. На твоём месте я был бы настороже. Одним прекрасным утром мы можем обнаружить, что он перерезал шнур от ключа к ошейнику вместе с твоим горлом, и сбежал, прихватив Солдата. — Я понял. Я... буду осторожен. — Уж пожалуйста. Ты представить не можешь, сколько волокиты будет с твоим завещанием и незаконченными делами. Не хочу с этим возиться. — Спасибо, Тони, — то, как ворчливо Старк замаскировал волнение за друга в пренебрежительную лень, немного смягчило Стива, хотя и не отогрело полностью. Всё же шаткое неодиночество было лучше, чем ничего. *** Мысли о том, что Брок мог на этот раз оказаться вероятным злом, не оставляли Стива ещё долго. Пользуясь неожиданной свободой от своих надзираемых, он вышел на полигон, продышаться и выпустить пар. Обдумать всё хорошенько и, может быть, пробежать десяток километров. На улице моросил дождь, в воздухе висела мокрая дымка, и очень скоро его волосы влажно слиплись, а одежда стала тяжелее. Но лёгкий физический дискомфорт ни в какое сравнение не шёл с дискомфортом душевным. «Чему бы грабли ни учили, а сердце верит в чудеса» — прозвучало в голове Стива голосом Говарда. Ну не мог он убедить себя, что Рамлоу, и так достаточно заплативший за своё предательство, буквально отдавший своё сердце в обмен на искупление, подставил их всех. Он же любил Солдата. По-своему, извращённо, но любил. Он не стал бы подвергать его такому, не стал бы снова разбивать его кодами... Но внезапная мысль, что Брок любил именно Солдата, а не Баки, заставила Стива поскользнуться на размокшем гравии и чуть не упасть. Он вполне мог решиться на подобный шаг от отчаяния. Разве он, Стив, не решился бы? Будь у него возможность прямо сейчас вернуть Баки, и пусть бы при этом могли пострадать враги, разве он бы не сделал этого? Но... Брок же позволил надеть на себя ошейник. Он пошёл на все условия. Он реально подставился, когда Зимний едва его не задушил. Он... сблизился с ними обоими. Сколько возможностей у него было напасть на Стива, тем более, если на его стороне был Солдат? Одно слово и Железная Рука свернула бы Стиву шею, а он даже бы не проснулся. Сколько раз он мог оглушить того же Сэма и просто сбежать? Сэм не Стив. И даже не Наташа. Брок со своей подготовкой и усилениями вполне мог бы его одолеть и вырвать ключ... Но он не делал этого. Он действительно, как и сказал в тюрьме, никуда не рвался и ни за что не боролся. И всё, что он попросил, это смирение Капитана Америки. Разве для коварного плана ему не нужны были деньги, люди или другие ресурсы? Если он всё так продумал, как утверждал Тони, то мог бы попросить что угодно, Стив бы в любом случае дал это ему... Не вязалось. Не клеилось. Не хотелось признавать, но Стив не мог выкинуть из головы подозрения. Он честно попытается приглядеться к Рамлоу, попытается заметить фальшь... Но он подозревал, что этот план провалится. В последнее время инстинкт самосохранения в присутствии наёмника отключался, тело расслаблялось и бдительность угасала. Он, как и в прежние времена, начинал видеть в Броке крепкое плечо и опору, которой можно доверить спину. А Солдат? Что же сам Солдат? Неужели он всё ещё настолько замкнут, что позволит его, Стива, убить? Сам по себе, Стиву хотелось верить, нет. Но... приказы Брока даже не обсуждались. Даже не обдумывались. Наверное, Солдат Брока тоже любил, насколько вообще был способен на это чувство. Такая мысль окончательно подкосила Стива, и он как никогда остро почувствовал одиночество. Он всегда знал, что одиночество — это не когда у тебя нет близких людей, а когда у каждого дорогого тебе человека есть кто-то ближе, чем ты. Когда ты второй, запасной, не особо нужный... Как старый дворовый пёс — хорошо, что ты есть, но если тебя нет, тоже не плохо. Именно так он себя и чувствовал — как старая, седая уже дворняга, до смешного преданная хозяевам. Даже если они отвезут его в лес и бросят там умирать, он всё равно будет их любить. Занятый своими мыслями, Стив не заметил большую лужу (которую оба круга до этого огибал по широкой дуге) и поскользнулся. С его массой и скоростью падение вышло неприятным. Его протащило вперёд на боку пару метров, ободрало локоть и перекатило на мокрый, чавкающий газон. Вместо того, чтобы встать, Стив откинулся на спину и смотрел в серый небесный потолок до тех пор, пока не перестал чувствовать отмерзшие лопатки.***
— И где ты был? — с порога раздался недовольный голос. В глубине комнаты раздавался русский говор, Солдат и Наташа общались на свои непонятные темы, а Брок, не вписавшийся в их дуэт, караулил у дверей. — А что, уже соскучился? — вопросом на вопрос ответил Стив. Он был не в настроении обсуждать что-либо. Больше всего ему хотелось уйти в душ и сесть писать планы миссий. И чтобы никто его не трогал. Брок оказался на удивление чутким в этот раз и не стал давить ничем, кроме взгляда. По его лицу было видно, что он эту тему так просто не оставит и ещё потребует объяснений, но прямо сейчас он был готов дать Стиву отсрочку. И Стив был ему за это благодарен. Когда он вышел из душа, Наташи уже не было — ключ она успела передать ему ещё до того, как он заперся в ванной. Зимний и Брок сидели друг напротив друга в креслах и, кажется, играли в гляделки. Стива с опаской кольнуло где-то в рёбрах — что, если им не нужны для общения слова, что если все эксперименты ГИДРЫ владеют телепатией? Тогда вероятность, что Тони прав насчёт них, возрастала раз в пять. — Джеймс, — мягко начал Стив, смотря при этом исключительно на Рамлоу. Ему нужно было собраться с духом перед разговором, а Солдат совсем не способствовал его душевному равновесию. — Завари нам всем чай. Пожалуйста. Это «пожалуйста» в их общении служило маркером «выполнять», так что Зимний без промедления встал и ушёл за кухонный островок. Конечно, с его слухом это мало на что повлияет, но Стив лелеял надежду, что он уже достаточно социализирован, чтобы понять, что его участие в разговоре нежелательно. — Давай, вещай, — просипел Брок, откидываясь на спинку кресла. Внешне он оставался расслабленным и безразличным, но Стив видел внутри него металл. И соответствие его внешнего вида и внутреннего пугало. У Стива слова застряли в горле. Он не знал, как нужно делиться такими новостями. Брок был не безликой общественностью, на которой сработали бы стандартные фразы «это не меняет главного», «всё будет хорошо» и «я лично проконтролирую этот вопрос». Брок видел его насквозь, и Стиву было как никогда трудно натянуть на себя маску Капитана. В итоге он пришёл к выводу, что это вообще всё было бесполезно, и лучше было быть собой, может быть, даже таким, каким Брок видел его на полу переговорной комнаты в тюрьме. Он тоже откинулся на спинку кресла и вздохнул. Солдат где-то за спиной звякнул чайником. — Старк мне рассказал кое-что... — Про него? — Брок мотнул подбородком. — Про тебя, — отозвался Стив. Обсуждать сейчас Солдата — переливать воду из пустого в порожнее, куда важнее было узнать у Брока, что он помнит, и притом не спугнуть его, если он всё же окажется предателем. Снова. — И что со мной, помимо того, что я наполовину терминатор? — он пошевелил вибраниумными пальцами, дразнясь. — Особенно ничего. В основном именно это... Есть вероятность, что остального мы пока просто не знаем. Ты знаешь, что в тебе из металла? — Да так, по мелочи. Кусочек тут, кусочек там... — И сердце. — Что? Стив не смог удержаться. Он по себе знал, что рвать лучше резко и с корнем. Ему хотелось поскорее закончить этот разговор. — Твоё сердце... больше, чем на половину — механизм. Может быть, там внутри ещё осталось что-то, может быть, там какая-то магия по типу тессеракта... Элла хоть и продвинутая, но не всесильная, она не смогла узнать всё. Нужны будут более подробные исследования... — К чёрту, — это было похоже на удар кнута. Стив резко замолк, смотря на Брока, прикрывшего глаза. — Ты говоришь мне, что у меня нет сердца. Нет, я и раньше это слышал, но то было совсем другое... Буквально нет... физически... Грёбаная ГИДРА! Он рявкнул так, что со стороны Солдата послышался звон разбитой посуды. Вряд ли он её выронил — скорее отшвырнул в сторону. Через секунду он был уже рядом, сканируя обстановку. — Нормально всё, — буркнул ему Брок. — Ничего такого, о чём бы я не имел подозрений... Если уж и быть бессердечной тварью, так до конца. Если уж и быть уродом, так не только снаружи. Стив слышал в его словах тупую, безысходную горечь, и у него никак не получалось убедить себя, что Рамлоу это заслужил. Он не думал, что хоть кто-то вообще такое заслужил. Милосерднее всё же было позволить ему взорваться в Лагосе. Баки мог жить без руки. Его ментальные увечья можно было, пусть и не на все сто процентов, обернуть вспять... Но если попытаться как-то исправить то, что сделали с Броком, это, скорее всего, приведёт к его смерти, Тони ясно дал это понять... Стив не знал, как с таким жить. — Мне надо... — Брок недрогнувшей рукой полез в карман и достал сигареты. — Надо уложить это всё. Он встал на ноги и, едва заметно глазу, пошатнулся. Зимний всё ещё стоял рядом, настороженно хмурясь, и чуть поддержал его за локоть. Брок резко выдернул руку, глухо выругался и чуть толкнул Солдата в сторону. Тот никак на это не отреагировал, просто медленно моргнул, показывая, что всё понял. Брок ушёл, а Стив только через минуту осознал, что ключи всё ещё были у него. Оставалось два варианта — либо Брок ушёл достаточно далеко, чтобы получить разряд и убойную дозу транков, либо он окопался у себя в комнате, в одиночестве переживая удар. Стив надеялся, что всё же второе, как бы то ни было грустно. Солдат ещё немного постоял, словно растерянный андроид, утративший подключение, а следом буквально упал в то же кресло, где пару минут назад сидел его командир. Он вздохнул и сгорбился, очень живо, по-человечески, как никогда ещё не делал раньше, во всяком случае, при Стиве. — Ты обидел его, — ровно проговорил он, смотря Стиву в глаза. — Не обидел, — возразил тот и, увидев, как Солдат нахмурился, пояснил, — расстроил. Зимний какое-то время обдумывал сказанное. Он всё ещё путался в определении реакций и чувств, порой не видел тонкой грани и оттенков. Стив учил его, как мог, но, в отличие от всего другого, это обучение шло медленно. — Тогда почему не... утешил? — Солдат на секунду замялся, подбирая правильное слово, и вновь пытливо уставился на собеседника. — Потому что... не знал, как, — честно ответил Стив. Удержать глубокий вздох не удалось, и он бессильно откинулся на спинку кресла, признавая своё поражение. Зимний чуть вскинул брови. Наверное ему было трудно поверить, что Стив не знал чего-то из области взаимоотношений, ведь он учил его и подавал пример... Он просто обязан был всё знать. — Утешения не помогают, — сказал он и отвёл взгляд в сторону. Его лицо стало грустным и каким-то... пустым. — А что помогает... Джеймс? — Стив чуть не назвал его Баки, настолько остро он сейчас почувствовал их связь. — Помогает... дальше. Другое. Он замолчал и снова стал Солдатом, закрытым и непонятным, но Стив успел схватить мысль, которую хотели до него донести. Помогает только время. Только движение вперёд. От прошлого спасает только будущее и ничего больше. Эта мысль для бездушного, как все были уверены, разумного оружия была удивительно глубока, можно сказать, выстрадана. У него всё же был какой-то опыт во внутренних метаниях, у него всё же была душа, что бы там ни говорили. И он, пусть и не полностью, вполне осознавал, что с ним делали, и что это было плохо. Стиву внезапно захотелось его обнять. Без всякого подтекста, без намёка. Просто почувствовать руками его тепло. Показать, что хоть утешения и не помогают, он готов был их предоставить. Что теперь с ним время пойдёт вдвое быстрее, и им больше не придётся страдать. Впрочем, вряд ли Солдат ему поверит. Внезапно вспомнилась одна запись, не видео, а просто пара исписанных страниц красной тетради. Альберт Кауриц, 27, 170/50, блонд. Типаж пре-сер. С. Г. Р. Назначен х. и отв. за жизнспсб-ть Агента, 01.08.52 ... Первая неделя. Объект насторожен и недружелюбен. Безопасная дистанция — нет. ... Вторая неделя. Объект насторожен. Отстрелил снайпера, защищая х. Безопасная дистанция — 10 м. С оружием не пойдёт. ... День 18. Принял паёк из рук. Заранее выверенная легенда о несчастной жизни убедила его в схожести с Х. Сочувствие? ... День 20. Парная засада. Безопасная дистанция — 3 метра. Не кинется, если не спровоцировать. Подаёт голос на прямой вопрос. Постоянный эмпатический контакт снижает недоверие. Склонен защищать слабого? ... День 25. Х. притворился больным после ночной лёжки. Агент нестабилен. Не притронулся к пайку. Способен нести двойную нагрузку молча и добывать провиант самостоятельно. ... День 27. Сигареты. Триггер. Х. в зоне доверия. Безопасная дистанция — 1 метр. Вероятность борьбы — 40%. ... День 30. Инсценировка диверсии, покушение охраны на х. Защита, 3 уб. 1 ран. Поощрение. Безопасная дистанция — 1 метр. Вероятность борьбы отсутствует. ... День 37. Приучение к физическому контакту. Объект импульсивен и своенравен. Фиксация на субъекте привязки может привести к диверсии. Безопасная дистанция: персонал 10 м. Х. — 0. ... День 40. Проверка доверия. Окончательная привязка. 3 ожога, 1 перелом. Х. неприкосновенен. ... День 45. Сдача х. объекта в лабораторию. Развенчание мифа. Крепление и наказание от руки х. Дестабилизация. Обнуление. Было ещё семь подобных экспериментов. Они повторяли это раз за разом. День за днём приручали Зимнего, а потом ломали его с треском, отучая доверять кому-либо. Каждый раз на привязку тратилось всё больше времени, из чего можно было сделать вывод: несмотря на то, что после каждого удара ему стирали память, Солдат подсознательно учился никого не впускать в свою жизнь. Выход из привязки каждый раз был разным, иногда это была инсценировка смерти хэндлера от рук Солдата, с предсмертными обвинениями, иногда это было предательство и передача Солдата в подставной плен... Каждый раз, судя по описаниям, его сгибало по-страшному, эффект был не слабее, чем от фатального удара током. Троих хэндлеров он убил ещё в начальной стадии знакомства, не желая снова поддаваться и испытывать боль такого сорта. Но камень вода точит... Стив очень сомневался, что Джеймс оценил бы, попробуй он так открыто приблизиться к нему. До сих пор их дела шли в гору чисто за счёт дистанции, которую никто не сокращал. Солдату давали простор и возможность самостоятельного манёвра. Это было неизбитым приёмом, так что он привыкал и оттаивал. И это было прогрессом. Стив не хотел бы всё испортить одним своим глупым порывом. — Давай посмотрим кино, — предложил он. Им нужно было отвлечься от тяжёлых мыслей, иначе оба потеряют равновесие и даже малые достижения сойдут на нет. — Выбирай ты. Солдат молча поднялся и подошёл к стойке с дисками. Несмотря на век интернета и подписку на все развлекательные каналы, Стив предпочитал именно диски. Старк ещё шутил, мол, хорошо, что не допотопные ручные камеры с бобинами. Но в ритуале подготовки к просмотру был свой особый шарм — шебуршение DVD-проигрывателя, запах пластикового кейса, когда достаешь диск... Всё это казалось Стиву важным. Брок лишь усмехнулся на эту причуду, но принял её, а Солдату, кажется, было без разницы. Стив любил давать ему право выбора фильма, потому что каждый раз Солдат его удивлял. Никогда нельзя было заранее угадать, будут ли они смотреть хоррор или документалку, мелодраму или фэнтези... Зимний был непредсказуем, и просчитать его заранее было невозможно. В этот раз его интерес пал на какое-то романтично-драматичное кино, Стив ни разу его не смотрел и вообще не был уверен, откуда у него этот диск. Такие фильмы любил Клинт. Ну, может быть, Паучок. Но заподозрить в любви к ванильным соплям с уклоном в страдания Брока или самого Солдата он никак не мог. Начало оказалось скучным и неправдоподобным. У Стива в жизни и так с лихвой хватало трагических событий, чтобы сочувствовать расставанию из-за сбежавшей кошки. Вместо того, чтобы смотреть на экран, он смотрел на Солдата. Зимний же смотрел вперёд, внимательно наблюдая за тонкостями вымышленных взаимоотношений, но Стиву казалось, что он следит краем глаза за каждым его вдохом. Это было если и не стрёмно, то как минимум неуютно, но Стив не привык отступать. Он и сам не заметил, как так вышло, просто в один момент обнаружил, что Солдат стёк ему под бок и уютно свернулся там, всё так же пялясь в экран. Можно было поглубже вздохнуть и почувствовать рёбрами его висок. Стоило чуть склонить голову, и можно было ткнуться носом в его волосы... Стив боялся шелохнуться, боялся спугнуть его. Если бы на нём разлёгся аллигатор, и то не было бы так страшно разрушить сложившуюся хрупкую тишину. Зимний ещё никогда не был к нему настолько близко. Конечно, Стив и раньше видел тонкий шрам на ухе, который сам же и оставил в тридцать шестом, и маленькую родинку видел, где шея переходила в плечо... Только раньше всё это принадлежало Баки, и он не обращал на подобные мелочи внимания. Теперь же... это был Солдат. И Стива коротило от того, что он всё это видел. На фильм стало окончательно плевать. Ресницы Зимнего — удивительно длинные и чёрные — чуть дрожали, когда он переводил взгляд, его плечи чуть приподнимались в такт его дыханию. Он был тёплым и очень-очень настоящим, Стив не чувствовал его таким с тех пор, как... Как он пришёл вместо Баки. Хотелось выпростать руку и устроить ладонь на широкой спине, обвить его всего, прижать ближе к своему боку. Это был уже второй раз за вечер, когда Стиву захотелось обнять Джеймса, и это несколько пугало. Нет, Стив не питал пустых иллюзий — он знал, что Мстители были правы, утверждая, что он безбашенный псих, и инстинкт самосохранения у него отсутствует, но чтоб настолько... Он не стремился причинять себе вред нарочно, по крайней мере, ни разу после того, как нашёл Баки, но то, что он так спокойно сидел, плотно притёршись к одному из самых опасных существ на планете, да ещё и мечтал с ним пообниматься, говорило само за себя. Кажется, у него всё же была подсознательная тяга к самоубийству. Внезапно с экрана раздались очень характерные звуки... Парочка наконец разрешила все свои противоречия и финальным аккордом решила окунуться в любовь... Сквозь Стива словно пропустили ток. Всё его тело будто закаменело снаружи и превратилось в желе изнутри. Стало жарко. Вся душа сжалась в маленькую яркую точку, а руки и ноги, оставшиеся без внутренней связи, налились тяжестью и показались вдруг какими-то несуразно большими и неудобными. Солдат пошевелился и чуть сполз, утыкаясь макушкой Стиву в подмышку. Щекотка пробежала по спине до самой поясницы, заставив Стива вздрогнуть. Парочка на экране страстно избавлялась от одежды. Наверное, нужно всё же будет перебрать дискотеку и исключить возможность наткнуться на кино для взрослых. Стив не очень такое любил. В новом веке всё было слишком смущающим, слишком открытым и провокационным... Несмотря на то, что в его жизни даже был период, когда он рисовал Тихуанские библии, современные нравы вгоняли его в краску. То, как легко было окружающим обнажить перед незнакомым человеком тело, казалось ему отклонением, но... Прямо сейчас он тоже был бы не прочь что-нибудь обнажить. Давно позабытое томление, о котором последние несколько лет даже мыслей не возникало, охватило всё его существо. Он никак не мог понять, что сильнее — желание или смятение, что это желание возникло в присутствии Джеймса. Точнее, от его присутствия, по большей части... Так неловко Стив не чувствовал себя с самого пробуждения. Кажется, он наполовину даже отвердел под пошлые звуки с экрана. Со своего положения он не мог видеть, куда смотрел Солдат, и надеялся, что не туда. — У тебя сердце бьётся, — Стив вздрогнул и неловко дёрнулся, но Солдат навалился на него, не давая отодвинуться. — Конечно, я же живой, — с трудом проговорил Стив сухим ртом, едва ворочая языком. Конечно, у него изменился пульс. Конечно, Солдат это услышал. Зимний издал какой-то странный звук, не то мурчание, не то рык, и по стивовой спине пробежали кусачие мурашки, а волоски на руках встали дыбом. Только усилием воли Стив сдержался, чтобы не вздыбилось кое-что ещё. — Командир тоже живой. У него тоже бьётся. — Да, конечно, — Стив сглотнул. Нужно было всё же переговорить с Броком без присутствия Джеймса в зоне видимости. И слышимости. — И у меня бьётся, — конец фразы заглушил громкий стон главной героини. Солдат резко поднял голову и пронзительно уставился Стиву в глаза. Его лицо было настолько близко, насколько не было с самого Бруклина, можно было каждую ресничку разглядеть. И он совсем не был Баки. Он был другим. Стива накрыло жамевю, и он почувствовал, как щёки заливает жар. Конечно, он не воздерживался всё это время, суперсолдатское либидо снесло бы ему напрочь все мозги, но сейчас, на собственном диване, в компании утерянного друга и опасного убийцы, под аккомпанемент фальшивых стонов с второсортного DVD, у него кипела душа. Кипела до страха, до трепыханий в животе и потеющих ладоней. Стив чувствовал себя кроликом перед удавом и не мог отвести глаза. Он был как магнит, притянутый к металлической руке так, что не отодрать. Он был как одна из тех Мэри-Энн-Джейн-Келли, которые млели перед обаянием Баки Барнса до войны и готовы были быть для него кем угодно. Он сейчас так же не нашёл бы в себе сил отказать Солдату в чём-либо. Одного его слова было бы достаточно, чтобы окончательно выключить ему, Стиву, сознание и превратить его в послушный мягкий воск. Память Стива услужливо молчала о том, что всем своим дамам Баки Барнс всегда разбивал сердце.