Реабилитация

Ночь для Стива прошла без сна. Брок так и не вернулся из своего уединения, и, кажется, посреди ночи даже сквозь стенку был слышен стук бутылки о стакан. Солдат лёг в кровать, не раздеваясь, поверх одеяла, как всегда делал в особо тяжёлые дни, когда на него накатывали плохие воспоминания, а рядом не было чуткого хэндлера, чтобы его успокоить. Стив не мог к нему приблизиться, не шарахнув Брока током, поэтому просто смотрел на его тёмный силуэт через дверной проём со своего дивана. В душе что-то сдвинулось и не хотело становиться на место. Стив чувствовал себя гигантским валуном, стоящим на вершине скалы, мыс которой прямо под ним уже пошёл трещинами. Ещё немного и он окончательно раскрошится и уронит Стива вниз, так что он будет катиться и катиться в пропасть, плавно набирая ход, пока не разобьётся вдребезги о её дно. Зимний Солдат умело работал долотом, с каждым ударом откалывая от скалы внушительные куски. А Брок стоял на валуне сверху и иногда прыгал, усиливая его давление так, что вниз водопадом падали маленькие камушки с его подножия… Хорошо, возможно, Стив всё же заснул. Утро оказалось неожиданно солнечным и ярким, раздражающе идеальным, но Стив не мог всего этого оценить. Он всё ещё смотрел внутрь себя, в пропасть, пытаясь понять, как скоро всё рухнет. Сон был тёмный, и воспоминания о нём действовали как солнечные очки, заслоняя от Стива радостное начало дня. Брок не появился ни к завтраку, ни ко времени ежедневной тренировки. Стив сам себе не мог объяснить, почему он просто не пошёл к нему и не проверил, почему просто сидел и упрямо ждал. Солдат, кажется, тоже не особо понимал его поведение, но не возражал и ничем не выдавал своего собственного желания пойти к командиру, хотя Стив это точно знал, такое желание у него было. Зашедший проведать их Сэм оценил обстановку и лишь усилием воли сдержался, чтобы не закатить глаза на стивовы причуды. Вместо этого он предложил посидеть с ключами здесь, пока Стив «выгуляет» Солдата. Разумеется, Сэм сказал «потренирует». Но интонация Стиву не понравилась. Ещё ни разу они не тренировались без Брока. Честно говоря, Стив и не присутствовал на нормальных тренировках, видел только первые упражнения там, в халк-камере, когда ещё не понимал разницы между Баки и Джеймсом. Брок умудрялся тренировать своего подопечного незаметно в такое время, когда это никому не мешало… И вот сейчас они стояли посреди тренировочного коридора друг напротив друга и даже не знали, с чего начать. Точнее, Стив не знал. Зимний же смотрел на него чуть насмешливо, ожидая дальнейших действий. — Как вы обычно… — Стив замолчал, так как подобная интонация не годилась для общения с Солдатом. — Покажи мне, как вы тренируетесь с Броком. Отведи туда, где вы это делаете, и покажи. Я сегодня буду вместо него. Да, кажется теперь он сформулировал всё верно, потому что Солдат хмыкнул и без единого слова развернулся, зная, что Стив последует за ним. Они прошли мимо отсека с раздевалками и душевыми, мимо бассейна, мимо усиленного тренажёрного зала, в котором обычно занимался сам Стив, мимо игрового зала, где Старк порой гонял со своими Марками в баскетбол, и остановились около двери в боевой холл. Зимний остановился, пропуская Стива к картридеру. Ему самому ещё не полагалось иметь ключи от чего бы то ни было вообще, но Стив надеялся, что этот вопрос со временем решится. Холл был оснащён по последнему слову. Стойка со всеми видами холодного оружия, неприметная дверь в тир, голограммы, усиленные препятствия для преодоления на время, большой ринг и просто огромное пространство для свободных боёв. Стены, хоть и были укреплены вибраниумной обшивкой, кое-где были примяты (это Халк), поцарапаны (это Стив со своим щитом) или закопчены до черноты (это Тор и Старк со своими репульсорами). Следы тренировок Наташи, Клинта и остальных членов команды были практически не заметны. Солдат замер посреди открытого пространства и выжидательно уставился на Стива, который внезапно осознал, что у него с собой нет ничего ни для защиты, ни для нападения. Он вообще рассчитывал на простую тренировку, может, на бег или на поднятие тяжестей, но спарринг… Стив не мог представить себе человека — Брока — по доброй воле дерущегося с кем-то вроде Солдата… Но потом он вспомнил, что Брок и сам оказался модификантом. Кое-что прояснилось. Даже стало понятно, почему они оба — и Брок, и Солдат — не считали подобную нагрузку странной. Каждое новое своё творение ГИДРА заставляла драться с предыдущим. Скорее всего, будучи хэндлером, Брок не рисковал, посылая вместо себя «мясо», но став таким же, как Зимний, пустился во все тяжкие. Боевых видео с Солдатом было несколько. В самом первом из них против него выставили пару хорошо обученных людей, и он проигрывал, потому что ещё не мог легко маневрировать со своей новой рукой. Стив до сих пор слышал мерзкий хруст и громкий крик, когда по голени тогда ещё почти Баки, ничем не защищённой и не укреплённой, прилетело тяжёлым сапогом с металлическими вшивками. Нападающий, подождав, пока Солдат упадёт, не в силах больше стоять на сломанной ноге, ещё и наступил на голень сверху, заставив свою жертву буквально рыдать. — Ты должен быть и голышом сильнее пятерых таких, как я. Минимум, — его речь шла с сильным немецким акцентом, отчего казалась ещё более мерзкой. — Ты должен был свернуть мне шею до того, как я подошёл к тебе на расстояние удара. Ты станешь не нужен, если не станешь сильным. Следующее видео показало, как Солдат свернул этому гаду шею, как и должен был, едва тот вошёл в кадр. Где-то к пятой записи на плёнке стали появляться другие подопытные. У одного из них была такая же рука, как у Зимнего, только не от плеча, а от локтя. У другого почти весь торс был покрыт металлическими пластинами, будто кто-то окунул его в чан с серебром. Когда же один из нападающих выпустил огненную струю прямо изо рта, Стив понял, что среди «мяса» были и природные мутанты, родившиеся с какой-нибудь жутковатой силой и не сумевшие это скрыть… Баки побеждал их всех. Из раза в раз, из видео в видео. Трудности возникли лишь с одним. Парень, можно сказать подросток, грязно-рыжий и тощий, был напуган до полусмерти, но агрессивно щерил свои на удивление крепкие белые зубы. Едва он появился в кадре, стало понятно, что Солдат переломит его одной рукой надвое, причём рука будет даже не металлическая. Но произошло нечто, что переполошило всех техников по ту сторону камеры. Парень поднял руку, и Зимнего смело к стене. Его протез начало выкручивать и деформировать, и это было, очевидно, безумно больно, так как он заорал, даже зная, что за каждый вскрик его нещадно прожгут током после «тренировки». В комнату влетели несколько человек, судя по виду, солдат, крупных и мощных, но парень вскинул вторую руку, и пистолеты, направленные на него, вырвались из их рук, развернулись и выстрелили, убив всех разом. Парень кричал что-то на польском, но Стив не разобрал ни слова из-за звуковых помех. Солдат перестал вырываться из невидимой хватки и теперь только жалко скулил, сам прижимаясь к стене сильнее. Парень расслабился и подошёл к нему, сползшему на пол совсем без сил. Он снова что-то сказал, но понять можно было лишь слово «зверь». Он погладил Солдата по волосам, и экран потух, включая следующее видео. Этот парень встречался на плёнке ещё несколько раз, но ни разу больше не дрался с Солдатом. Стив нашёл в Красной тетради небольшую пометку, относящуюся примерно ко времени его появления, что некоего Э. Л. готовили для принятия полномочий хэндлера. Но, судя по всему, что-то пошло не так. Парень исчез, и ни разу о нём больше не было упомянуто. Солдат снова и снова ломал других модификантов, доказывая, что он — лучший. Что он достоин хранения, а не списания. Он становился мощнее и безжалостнее с каждым днём, и было трудно вообразить хоть кого-то, кто был бы способен ему противостоять. До одного конкретного случая. Это были примерно семидесятые. В углу экрана мигали цифры, указывающие дату. Локация была незнакомой, но смутно похожей на ту обледенелую базу, где Стив дрался со Старком. Против Солдата выставили всего навсего одного мужчину, почти обнажённого, в одних замызганных шортах. Мужчина был приземист и коренаст, с неплохим рельефом и странной причёской. Зимний был выше его почти на голову, хотя едва ли шире в плечах. Запись была неплохого качества, так что можно было уловить жужжание перестраивающейся руки. А следом раздался рык, и мужчина ринулся вперёд. В мгновение ока из его кулаков выскочили лезвия, с лязгом скользнувшие по искусственной руке Солдата и оставившие на ней глубокие борозды. Была бы это плоть, её бы располосовало до кости. Драка была безумно грязной, животной, в ход шли даже зубы. Солдат лишился своих длинных волос, когда обоюдоострые когти противника скользнули вдоль его шеи. Спустя несколько минут, в изодранной одежде, окровавленный и опьянённый дракой сильнее, чем когда-либо, Зимний с отвратительным звуком вогнал неживой кулак в грудь противника. Послышался будто бы скрежет металла о металл, рёв боли и ярости, и когти мужчины вонзились в грудь Солдата в ответ. Зимний смог провернуть кисть прямо внутри тела противника, и тот стал оседать на пол. Когти, так и остававшиеся в Солдате, под тяжестью его тела пошли вниз, вспарывая его подобно катанам. Зимний застонал и шатнулся назад, зажимая раны. Тело в его ногах ещё пару раз дёрнулось и затихло. Когти медленно, подобно последнему вдоху, втянулись обратно в кулаки. Мутант был определённо мёртв. Солдата увели из комнаты весьма недовольные техники и врачи, но куратор их сопровождавший, был очень даже доволен. На побеждённого никто не обращал внимания, никто даже не пытался унести тело… Которое, за секунду до окончания видео, пришло в движение само. Сейчас Солдат был ещё более угрожающим и мощным на вид, чем тогда. Он смотрел на Стива со странным выражением предвкушения и азарта на лице. Он чуть ссутулился, пригнув шею, и расставил ноги поустойчивее. Стив никогда не боялся драки, никогда не избегал боя, даже если его можно было избежать. И впервые за свою долгую жизнь драться ему совершенно не хотелось. Даже в борьбе за Озарение он чувствовал желание победить Солдата, ослабить его настолько, чтобы забрать с собой и… починить. А теперь вот — ничего не чувствовал. Во всяком случае, ничего относящегося к предстоящей драке. Зимний плавной волной ринулся вперёд. Стив, хоть и не был готов к атаке, отбил её. Металлический кулак больно вписался ему в плечо. Через пару минут борьба перестала казаться борьбой. Их взаимодействие стало больше похоже на танец, опасный, но красивый в своей смертоносности. Зимний снисходительно пропускал моменты для атаки усиленной рукой, стараясь бить всё больше живой и подстраиваясь под уровень Стива. Стив же старался не использовать грязные приёмы и не провоцировать Солдата на чрезмерную агрессию. За полчаса они сменили несколько боевых стилей, покрасовались в капоэйре, боксе и даже джиу-джитсу. Каждый будто хотел показать другому, насколько он может быть хорош. Они проверяли друг друга на прочность, балансируя на грани дружеской потасовки и серьёзной жестокой схватки. А потом случилось нечто, после чего тренировку пришлось прекратить. Зимний Солдат использовал хитрый перехват, разворачивая Стива к себе спиной и прижимая его к своей груди сильным удушающим рывком, а Стив, в свою очередь, использовал инерцию и повалил Зимнего на пол, лишая того устойчивости. Солдат упал на спину, так и не выпустив Стива из захвата. Более того, он брыкнулся и подцепил его лодыжки своими, разводя их и фиксируя. Получилось так, что ноги его оказались раскинуты как-то неприлично широко, а Стив оказался между ними, не в силах вырваться. Он ещё возился какое-то время, пока локоть Солдата всё сильнее сжимал его горло, а потом… Тело сделало что-то странное, что-то, что Стив и потом не смог себе объяснить. Оно выгнулось в пояснице, сильнее прижимаясь к Зимнему плечами и ягодицами, а ладонь, которая инстинктивно пыталась отодрать от горла душащий локоть, вдруг скользнула выше, до самого плеча, причём без всяких агрессивных намерений. Солдат на секунду замер, а после чуть ослабил хватку и поёрзал, разводя ноги ещё шире и жарко выдыхая куда-то Стиву в висок. Оба разгорячённые и потные от борьбы, они молчали и тяжело сопели, пережидая неожиданный всплеск эмоций. Стив чувствовал Солдата всем телом, всеми теми местами, которых обычно не касался никто. И это было очень смущающе и провокационно. Пытаясь разобраться в себе и определить хоть как-нибудь своё странное поведение, Стив пропустил момент, когда вторая рука Зимнего оказалась у него на животе, невесомо поглаживая его вверх-вниз. Он задышал чаще. Тяжелее. Всё окружение внезапно стало на тон темнее, словно кто-то приглушил свет прямо внутри его головы. В ушах застучало. — Сдаёшься? — вкрадчиво раздалось над покрасневшим ухом, и локоть на горле сжался сильнее, заставляя рот распахнуться в жажде воздуха. О, Стив Роджерс никогда не сдавался. Баки это знал, а Солдата ещё предстояло этому научить. — Мы только начали, — прохрипел он в ответ, и лопатками почувствовал, как дрогнула грудь Зимнего в тихом смешке. — Это верно, — шепнул он и огладил Стива ладонью от пупка до самых ключиц. — Поехали со мной? Сейчас? — Стив ещё не капитулировал, но уже активно подыскивал компромиссы. — Куда? — на мгновение замер Зимний. — Гулять. Хочу… погулять с тобой. — Ладно. И всё закончилось. Солдат отпустил Стива и столкнул с себя, перекатываясь из-под него и вставая в полный рост. Стив же поднялся не так проворно. Ему показалось, что у него вот-вот закружится голова, как тогда, в детстве, когда он позволял себе резко поменять положение в пространстве. То, как легко Солдат согласился пойти с ним, даже не зная, куда именно, одновременно и радовало, и настораживало. Чувства, ранее спящие в Стиве, как в океане, покрытом льдом, пробудились и теперь штормили, не желая успокаиваться. Стив же не знал ни сколько их, ни что они значат, ни к чему приведут. Он просто… снова был целым. И теперь хотел сделать всё, на что раньше не особо хватало времени или желания. Например, на целый день сложить с себя полномочия и наконец окунуться в жизнь. Радостное возбуждение слегка поутихло, когда обнаружилось, что Сэма в комнате не было, да и Брока тоже нигде на этаже не нашлось. С одной стороны, оно и к лучшему — вряд ли бы Брок отпустил их так просто, а брать его с собой Стиву почему-то не очень хотелось. Не хотелось всё время думать о его ошейнике и делиться с ним вниманием Солдата. Потому что он знал, что даже если наедине у них что-то и происходило, присутствие Рамлоу лишало его всех шансов. Но с другой стороны… Стив чувствовал нечто, напоминающее стыд. Что-то похожее он ощущал в юности, когда Баки, живой и любвеобильный, отказывался пойти гулять с какой-нибудь милой девочкой со словами: «Извини, дорогая, но сегодня вечером мы со Стивом…» Будто он, Стив, крал у этой девочки что-то личное, эгоистично забирал у неё Баки себе. Но самое парадоксальное — он не чувствовал в этом ничего плохого. Это был его Баки. И он имел на него куда больше прав, чем кто угодно. Сейчас было так же. Он был взрослым и самостоятельным мужчиной, но всё равно чувствовал себя мелким хулиганом, собирающимся сделать то, за что ему потом знатно влетит. На стоянке они оказались в течение пятнадцати минут. Стив не взял с собой ничего, кроме денег и ключей от мотоцикла. Солдат скептически посмотрел на мопед Стива, медленный и старомодный, и даже слегка удивился, когда Стив прошёл мимо него. Для их сегодняшней цели нужен был зверь покрупнее. В дальней части стоянки, в гараже, отгороженном воротами с магнитным замком, хранился транспорт Мстителей — игрушки, которыми было ни к чему пользоваться каждый день. После той заварухи с Таносом очень многое оказалось погребено навечно, в том числе и половина машин и джетов, так что Старк с широкой руки победителя одарил друзей «мелочами, которые всё равно не возместят их славной команде затраченных на спасение Вселенной сил». Так Стиву достался огромный Харлей Дэвидсон с вилкой такого размера, что обычный человек за ней смотрелся бы смешно. Но сам Стив вписался органично — как, впрочем, и Тор. Остальные были «мелковаты» по словам Халка, который тоже присел на мотоцикл, опасаясь, конечно, что тот провалится под асфальт метра на полтора… Но тот выдержал, лишь слегка просев. Харлей был что надо. Любой байкер отдал бы двадцать лет жизни за такого красавца, но на городских дорогах он был не очень удобен, да и заметен, мягко говоря, чересчур. Стив поставил его в этот гараж и использовал всего дважды. Теперь же он действительно был рад, что у Тони отсутствовало чувство меры и вкуса, когда дело касалось подарков. Солдат придирчиво осмотрел мотор, тормоза и прочие внутренности мотоцикла и остался доволен. Стив покрутил в руках шлем: он был правильным водителем, да и от серьёзной аварии никакая сыворотка не спасла бы его горячую голову, но… Почему-то именно сегодня ему хотелось нарушить правила. Шлем отправился обратно на полку. Когда Зимний плавно затёк на «круп» Харлея и ненароком задел стивовы бёдра коленями, напряжение утреннего спарринга вернулось. Стив вдруг внезапно с жаром вспомнил, как много лет назад он гнался за Солдатом по оживлённой автостраде, и как Солдат тогда перехватил себе транспорт прямо на ходу. Как ловко он затормозил его, как красиво взлетел и перекинул ногу через сидение… Теперь Стив всё чаще вспоминал своё знакомство с Зимним, анализировал и перебирал в своей эйдетической памяти каждое мгновение. Возможно, в тот день колючий мандраж был вызван вовсе не азартом погони или адреналином драки. Возможно, он просто был восхищён. Дороги в этот час были свободны: полгорода уже сидело в офисах, другая половина ещё досыпала. Немногочисленные машины уважительно пропускали мощный Харлей, настороженно поглядывая на его наездников. Из города выбрались быстро. Стив наконец перестал сдерживать свою жажду скорости и втопил газ так, что заслезились глаза. Только Тони, пожалуй, знал, что Мистер Правильность был скоростным маньяком и фанател от рёва двигателей и ветра, бьющего в лицо, как профессиональный боксёр. Наверное, и мотоцикл он дарил именно с этой целью: после экстремальной езды у Стива слегка успокаивались нервы и в голове светлело настолько, что с ним можно было продолжать работать. Но только не в этот раз. Солдат всю дорогу в городе держался за крепления на сидении, чуть отклоняясь назад, но как только по бокам от трассы замелькали поля, радостно салатовые в утреннем солнце, он наклонился вперёд и пропустил руки по стивовым бокам, обхватывая его поперёк туловища. Стива обдало кипятком, и он крутанул руль так, что чуть не вылетел на встречную, к счастью, свободную полосу. Ему показалось, что он услышал смешок, хотя точно знал, что при таком ветре до него не донеслось бы ни звука, всё бы сдуло в другую сторону. Руки Зимнего, и живая, и металлическая, согревали Стива насквозь, до самых костей. Он уже и забыл, когда в последний раз не чувствовал раздражения из-за чужого столь близкого присутствия. Ещё около часа спустя, они свернули на малозаметную дорогу, ведущую прямо в поле, а после и с неё свернули на совсем уж неприметную тропинку. Трава в поле была высока, почти с рост человека. Наверное, кукуруза… Крепкие листья хлестали Харлей по бокам, когда он тихим ходом протискивался между ними. В конце дорожки обнаружилась небольшая поляна, где Стив и остановился, полностью заглушив двигатель. Солдат пружинисто спрыгнул на землю и отошёл на пару шагов к самому краю высоченной травы. Стив облокотился на сидение сбоку и сложил на груди руки, а Солдат всё стоял и стоял, не шевелясь, словно робот, лишённый питания. — Послушай, — внезапно сказал он. И Стив знал, что он имел ввиду. Именно поэтому он, если честно, и привёз его сюда. Когда Стиву было пятнадцать, с ним впервые случилась несчастная любовь. Не то, чтобы он питал какие-то иллюзии на свой счёт, но всё же услышать, как у тебя за спиной смеются и глумятся, было неприятно. Глупо вышло, на самом деле… Он случайно пришёл раньше, чем его позвали, стоял в прихожей и не решался войти в комнату, где Сью, не стесняясь в выражениях, рассказывала своей сестре о его никчёмности, наивности и недоразвитости. Стив сбежал тогда на пределе своей скорости и остановился, только когда вокруг зашумела кукурузная посадка за дальними кварталами. Ему бы гордиться, что он прошёл такое расстояние сам, ни разу не запнувшись, но… Он был в состоянии только злиться на судьбу и немножко жалеть себя. Баки нашёл его только несколько часов спустя: бледный, перепуганный, сжимающий последнюю самокрутку с астматическим травами до побелевших костяшек. Он начал было ругаться —думал, что Стив со своим везением истекает кровью в какой-нибудь подворотне или кукует в полицейском участке — но… посмотрел на друга и затих. Стив не плакал, нет. Никогда не плакал, на самом деле, как бы тяжело ни было. Он просто стоял и смотрел сквозь Баки на кукурузу, а Баки чувствовал, как его самого начинает трясти. Стив не помнил, что именно он ему говорил, помнил лишь, как шумело поле и как Баки дышал ему в макушку, неловко приобняв одной рукой. Его «послушай» сливалось с ветром, город исчез, хотя всё ещё был менее, чем в километре. Измотанный и душевно израненный Стив с упоением чувствовал свою нужность хотя бы другу. Чувствовал своё неодиночество. Пусть у него ничего не было и быть, судя по всему, не могло, но у него всё ещё был Баки. И это казалось чудом. С тех пор город разросся ещё больше и стал куда более шумным, частные сады из пригорода исчезли, и, чтобы дойти до ближайшего поля пешком, потребовалось бы куда больше времени, чем пара часов. Но Стив знал об этой плантации и хранил её координаты, как что-то личное. Пару раз он сюда приезжал, когда прижимало особенно сильно, но вопреки успокоению получал лишь ещё один удар. В одиночестве шум ветра казался просто невыносимым, и отсутствие Баки ощущалось куда острее. Сейчас же всё было правильным. Таким же, как раньше. Только… наоборот. Теперь это Солдат стоял здесь потерянным и разбитым внезапными чувствами, а Стив был стабилен и уверен, что всё наладится. Он отлепился от мотоцикла и подошёл ближе. Кроме их с Зимним дыхания и тихого шелеста кукурузы не было слышно ничего. Он осторожно вытянул руку и за живое плечо притянул Солдата ближе к себе. Они плавно опустились на землю, так, что толстые салатовые стебли оказались вдвое их выше, надёжно скрывая их головы. Они просидели так до самых сумерек, просто слушая тишину и сердцебиение друг друга. Новая, неизвестная Солдату близость, лёгкая и ненавязчивая, сделала его кротким и мягким, не таким настороженным, как обычно. Стив же чувствовал себя обёрнутым ватой. Остальной мир перестал иметь значение, замкнувшись на этой поляне. Вряд ли они произнесли за день больше десятка слов. Брюки, скорее всего, были испачканы безнадёжно травой и землёй, но Стив наконец-то чувствовал себя правильно. Так, как никогда не чувствовал себя в этом времени, даже — он признавал это с горьким чувством вины — когда снова обрёл Баки. — Вставай, — голос охрип от долгого молчания, а урчание в голодном животе напротив, стало уже довольно громким. Стив поднялся первым. У него впервые за долгое время занемела нога и теперь кололась тысячей маленьких иголочек. Он уже и забыл, как неприятно это может быть. Зимний встал следом, секунду постоял на месте, а потом стремительно качнулся к Стиву. Он обхватил его руками, явно не заботясь о том, чтобы обнять аккуратно — локоть левой руки Стива оказался крепко прижат к его туловищу, а правый локоть оказался отбит в сторону. Солдат сгорбился и положил голову Стиву на плечо, отвернувшись от него к полю, словно желая спрятать лицо. Его волосы щекотали Стиву шею, а всё тело пекло от его близости. Зимний был напряжён как струна, словно ожидал боли в любую секунду. Он прижимался сильно, можно даже сказать, агрессивно, будто думал, что его оттолкнут. Но Стив не отталкивал. Он замер, не зная, как реагировать, как повести себя так, чтобы не спугнуть то хрупкое, что между ними настроилось. Очень медленно и осторожно он тронул Зимнего за плечо свободной от его хватки рукой, а потом сместил ладонь на лопатку. Он не прижимал его ближе, не разворачивал и не пытался сменить не очень-то удобную позу. Он просто стоял и позволял Зимнему прийти в себя, вернуться в свою жёсткую броню и самому решить, когда стоит расцепиться. Даже если «утешения не помогают», это не значит, что они не нужны. Обратно в город ехали медленнее — машин прибавилось, да и темнело с такой стремительностью, что когда они добрались до Бруклина, небо уже посинело до черноты. Стив, поддавшись вдохновению, на секунду зашёл в круглосуточную забегаловку, попросив Солдата остаться снаружи. Тот так и сделал, даже взгляда не кинув в сторону пустой улицы — преданно ждал Стива на ступенях. Залезть на крышу старого склада оказалось проще простого, даже учитывая, что у Стива в руках был пакет с едой, а Солдат тормозил, постоянно оглядываясь по сторонам и запинаясь о собственные ноги. В детстве они часто приходили сюда, в тайне от всех. В то время склад был почти новым, рабочим, и чтобы незаметно пробраться на его крышу, приходилось приложить усилия. Получалось это сделать только ночью, впрочем, днём здесь всё равно было бы скучно. Именно ночью можно было лечь на прогретый за день шифер и, раскинув в стороны руки и ноги, смотреть на сотни крошечных звёзд, рассыпанных в бесконечной вселенной над головой. Тогда Стив ещё не знал, что многие из этих звёзд действительно обитаемы. Помнится, он пробовал это нарисовать, но в темноте ничего не получалось. Но расстраиваться не стоило, ведь если бы вокруг было чуть светлее от фонарей или окон, половина звёзд исчезла бы. Волшебство ночи росло обратно пропорционально освещению квартала. Возможно, сейчас они не увидят вообще ничего: раньше склад стоял на отшибе, достаточно далеко от жилых домов, а теперь город окружал его со всех сторон. Баки не разрешал Стиву приходить сюда одному — ведь возвращаться приходилось тёмными проулками через половину Бруклина — но сам всегда с радостью составлял ему компанию. Именно здесь они провели предпоследнюю ночь перед отправкой Баки на фронт. Вместо привычной колы при них была початая бутылка дрянного виски, но Баки не давал Стиву пить: алкоголь и таблетки — не лучшее сочетание. Он пил сам, и вместо звёзд смотрел на Стива, а Стив смотрел на него, думая, что звёзды провисят на своих местах ещё тысячи лет, а Баки не будет уже через день. Стив, если честно, и следующую ночь провёл бы здесь, но Баки хотелось напоследок развлечься, посмотреть шоу и потанцевать, и Стив понимал это его желание… Он пришёл сюда сам, один, нарушая данное Баки обещание, что не станет этого делать. Но Баки уже был далеко и не смог бы его отчитать. Скоро и сам Стив отправлялся туда, где из него обещали сделать Солдата. Он собирался забыть о походах на крышу на долгие годы, если не навсегда. Стив был почти уверен, что ничего из него не выйдет, и затея доктора Эрскина провалится, но если это давало хоть призрачный шанс на жизнь, которой он желал, он сделает всё, что велят. Он не был на этой крыше с тех самых пор. Солдат же не был на ней ни разу и вряд ли помнил, что на ней раньше бывал Баки. Они сели около какой-то надстройки прямо на истёршийся посеревший шифер. Стив достал хот-доги и колу, и запах ностальгии практически защипал в носу внезапными слезами. Баки, не глядя, забрал себе булочку с горчицей: кетчуп он игнорировал со своего десятилетия, когда ему знатно влетело от миссис Барнс, которая приняла пятно у него на майке за кровь. Ко всему прочему Баки тогда измазал ещё и верхнюю губу, отчего казалось, что у него разбит нос. Стив отмечал эти привычные мелочи мимоходом, особо не заостряя на них внимания. Куда больше его занимало чуть более частое, чем обычно, сердцебиение Солдата и тепло от его бедра. — Раньше их было больше, — сказал Солдат, откидывая голову назад и перебегая глазами со звезды на звезду, подсчитывая. — Теперь они все здесь, — Стив махнул рукой в сторону. Справа, ниже по дороге, светился новый квартал, стеклянно-бликующий, мерцающий фонарями и фарами поздних машин. Солдат посмотрел в ту же сторону и, кажется, нашёл в городских огнях не меньше привлекательности, чем в звёздах. Он сидел тихо, беззвучно жуя свой хот-дог. А потом… потянулся за колой. Только выбрал он не ту бутылку, которую Стив достал из пакета специально для него, а ту, из которой пил сам Стив. На мгновение их пальцы коснулись друг друга, и это было очень… громко. Во всяком случае, Стиву показалось, что он оглох. Всё внутри внезапно подобралось, как перед славной битвой, скрутилось, как пружина в пистолете перед выстрелом, и так и осталось в таком напряжённом состоянии, не желая распускаться обратно. Для Стива время пошло очень быстро, но в то же время и очень медленно. Внезапно каждая секунда стала вмещать в себя сотни разных маленьких событий, а потому вовсе перестала казаться секундой. Стив сделал вдох. Солдат прикоснулся губами к бутылке. Солдат сделал глоток. Стив случайно подвинул колено, касаясь его ноги. Кадык Солдата дёрнулся. Стив моргнул. Вдалеке завыла полицейская сирена. Солдат чуть повернул голову. Солдат отвёл руку с бутылкой. Стив наконец выдохнул. Каждое микроскопическое действие было очень чётким и полным, каждая пылинка и ресничка, каждый шорох и запах были столь ярки, сколь не бывали ярки в иные дни, а то и годы… Все чувства стали острее в разы. Внезапно Зимний аккуратно отставил бутылку и встал. Он вздохнул, с непонятным выражением посмотрел на Стива, а потом молча повернулся и уверенным шагом пошёл к углу крыши. Стив подхватил бутылку недопитой колы и, неуклюже поднявшись, двинулся следом. Его вдруг посетила тревога — не собирался ли Солдат сигануть со склада вниз, на мостовую? Пусть высота была сравнительно небольшая, он сам и не с таких прыгал, но… поймать Солдата в ночном Нью-Йорке будет куда сложнее, чем чёрную кошку в чёрной комнате, да ещё и с завязанными глазами и заткнутыми ушами. Зимний в очередной раз его удивил. Дойдя до самого парапета, он присел на корточки и металлической рукой подцепил край шифера. Раздалось неприятное скрежетание, с которым шифер неохотно отодрался от бетона. Солдат откинул его угол в сторону и снова выпрямился в полный рост, с опущенной головой изучая поверхность у себя под ногами. Стив вдруг услышал, как забилось у Зимнего сердце — громче всех машин и голосов, наполняющих ночную тишину, быстрее, чем билось его собственное… Он вдруг почувствовал, что у него слегка дрожат руки, а кончики пальцев замерзли. Под ногами Солдата затёртые, полураскрошенные и едва видные в темноте вырисовывались буквы «Б» и «С», выбитые прямо в бетоне. Между ними была выдолблена ямка, которую можно было принять и за точку, и за плюс, и просто за случайный удар. И Стив не хотел знать, чем она была на самом деле… Он не мог сделать вдох. Точнее, он делал вдох, и не один, но ни один из них не приносил достаточно кислорода и не мог заставить чёрные мушки исчезнуть с глаз, а мозг заработать. Он не знал. Не знал, что Баки приходил сюда один, без него, и выскреб в бетоне эти буквы. Он не сомневался, что это сделал именно Баки — буква «С» имела характерный завиток, будто он пытался передать собственный почерк, будто написал её второпях, хотя, скорее всего, ковырял бетон не один час. Солдат помнил это. Солдат знал это. И почему-то решил показать. Почему-то счёл это воспоминание достаточно важным, чтобы дать ему волю. «Давай ему чувства», — сказала тишина голосом Тони Старка, и Стив почувствовал, как по спине побежали мурашки. Неужели за этот день ему удалось найти какой-то рычаг, позволивший Солдату почувствовать себя Баки? Это был первый значимый звоночек, оповещающий, что они движутся в верном направлении. Первая частичка живой личности, спрятанной под кодами, какой бы она ни была. Первое что-то, что Солдат выпустил из памяти по собственной воле. — Чем..? — голос Стива охрип. Может быть оттого, что он весь день молчал, а может быть оттого, что всё ещё не мог нормально вдохнуть. — Перочинным ножом. Дядя Барт подарил. На шестнадцатилетие. Солдат звучал глухо, и Стив не понял, какие эмоции наполняли прозвучали в его голосе. В нём были эмоции, он слышал это. Но определить их не смог. Зимний поднял голову и внимательно, можно сказать, остро взглянул на Стива. Он словно ждал чего-то. Словно пытался мысленно передать какую-то мысль, словно надеялся, что до Стива вот-вот дойдёт какая-то истина… Но Стив, оглушённый, просто смотрел в ответ и думал, что видит Солдата впервые. Ему казалось, что его ресницы чернее, чем были у Баки, что его губы тоньше, а скулы острее, что брови нахмурены иначе и что весь он сам… другой. Новый. И отчего-то более желанный, чем все, кого Стив когда-либо знал. Солдат тенью скользнул ближе, Стив даже не заметил движения. Теперь он стоял чётко на буквах: из-под внешней кромки подошвы его ботинка торчала верхушка «Б». Стив смотрел и смотрел вниз, на этот завиток, и чувствовал, как разгонялась в его теле кровь, как она начинала стучать в неожиданных местах, как под её напором горели щёки и шея, а голова становилась такой тяжёлой, что поднять её не оставалось никаких сил. Мир вокруг кусочка буквы «Б» закружился размытой спиралью. Дыхание Солдата оседало на ресницах и на лбу, щекоча его. Стив знал, что если оторвёт взгляд от бетона под ногами, потеряет последнюю опору и слетит в ту самую пропасть, которая ему снилась. Это было страшно и… волнующе. Сорваться тянуло неимоверно, но… где-то на грани сознания в ужасе билась мысль, что он не готов вот так просто распрощаться со своей жизнью и перевернуть всё с ног на голову. Не готов. Страшно… и жарко. И губы почему-то зачесались. И пальцы сжали многострадальную бутылку колы так, что она лопнула осколками. Звон стекла в тишине вполне мог быть звоном треснувшей атмосферы — момент пропал, время споткнулось и внезапно у Стива получилось вдохнуть. Голова закружилась сильнее, а боль в руке собрала в себе всю стучащую кровь. Стив медленно поднял руку к лицу и, следуя за ней взглядом, наконец поднял голову. Один из осколков засел в ладони и красиво отражал свет одного из ближайших фонарей. Стив со своей кружащейся головой залип на этой искре, краем глаза отмечая, что Зимний стоит так близко, что при желании можно было бы рассмотреть каждую тёмно-серую крапинку в его прозрачно-голубых глазах. — Вечно ты так, — буркнул Солдат и обхватив его запястье живой рукой, металлической аккуратно ухватился за осколок. Стив не почувствовал боли. Прикосновение Зимнего подействовало на него как транквилизатор, мгновенно переключило на себя внимание и отвлекло от всяческих мыслей. Рана затягивалась на глазах, но Солдат гипнотизировал её взглядом, пока она не исчезла полностью. Внезапно за спиной Стива раздался механический треск и жужжание приводов. С внушительным лязгом на крышу эффектно приземлился Железный Человек. Маска распахнулась и явила замершему от неожиданности Стиву изнанку своего затылка. Тони в костюме не было. — Я, конечно, всё понимаю, но ты, Кэп, обнаглел. В охапку своего ручного убивашку и пулей на Базу, а то некоторые тут всё по кирпичику разнесут. Неодобрительный и усталый голос Тони заставил желудок Стива сжаться. Вот и расплата за прекрасный день. Конечно, за хорошее время всегда приходилось расплачиваться плохим, но обычно плату требовали не так скоро. Марк залязгал, выпрямился и улетел, а Стив всё думал… Это их так долго искали, что нашли только к ночи, или им великодушно позволили погулять и не трогали весь день? И сверху его тяжёлой плитой придавило чувство вины перед Броком. Они даже записки не оставили, даже не предупредили, что куда-то идут. Должно быть, Рамлоу был вне себя, когда вернулся в комнаты и обнаружил, что они пусты. Может быть, он решил подождать… И прождал весь день. Безрезультатно. Он наверняка звонил. Стив хлопнул себя по карманам в поисках телефона и вдруг понял, что его нет. Должно быть, забыл на Базе и даже не вспомнил об этом за время отдыха ни разу. С ним очень редко такое случалось — к прогрессу он привык быстро — но иногда всё же прошлое брало своё. Выживал же он как-то без сотовой связи и интернета в сороковых… Иногда накатывало, и он забывал, что мобильники вообще существуют. Брок наверное сильно рассердился — о том, чтобы он просто расстроился, Стив и мысли не допускал. Конечно, он только узнал, что не имел сердца и что на человека больше практически не был не похож, а вместо какой-никакой поддержки получил одиночество и тревожность. Как будто его бросили, посчитав прокажённым. Нет, Стив никогда не отрицал, что предпочёл бы не иметь с ним дела, но и никогда не действовал у него за спиной, особенно, если это касалось Солдата. Но сейчас… Было совестно, что он так обошёлся с Броком. Стив никогда не любил уколов исподтишка, это была территория Наташи, шпионская и холодная, как месть. Ему всегда больше нравилось бодаться лоб в лоб и честно высказывать своё недовольство. Вполне в его духе было бы дождаться с утра Брока и Сэма, сказать, что он забирает Солдата на весь день, и запретить Броку идти с ними, настоять на том, чтобы он ждал их на Базе. Открыто озвучить, что он нежелателен на их прогулке, при этом подчеркнув то, что решение такое вызвано броковым говнистым характером, а не физическими и биологическими характеристиками. Брок бы понял, что его отлучают исключительно за то, в чём виноват он сам, а не за то, над чем он не властен. Это было бы честно. Но почему-то всегда, когда дело касалось Зимнего Солдата, именно честность у Стива и хромала.

***

На Базу возвращались быстро и, по большому счёту, молча. Солдат лишь кидал нечитаемые взгляды на Стива, а тот в ответ не совсем внятно его успокаивал. Они ведь правда не сделали ничего плохого. Не навредили никому. Вряд ли Солдату помогали успокоения. Вряд ли он вообще в них нуждался. Скорее всего, Стив успокаивал себя. Да и подобные доводы, что «никто не пострадал» мало спасали в детстве, когда родители злились на них за долгое отсутствие или за какую-нибудь ещё невинную по их мнению шалость. Старк встретил их ещё в коридоре, с таким выражением лица, какое обычно возникало у него, когда Стив как следует его доставал. — Мы-то опасались, что это Рамлоу с Солдатом сбежит, а оно вон откуда прилетело. Откуда не ждали, — бубнил он так тихо, что даже Стив со своим суперслухом, шедший рядом, едва улавливал, а уж Солдат, шедший на несколько шагов впереди, вряд ли вообще что-то слышал. У двери в собственные апартаменты Стив забыл и про Тони, и даже на секунду про Зимнего. Всё, что его интересовало — это Брок, стоящий посреди комнаты, угрюмо сложивший руки на груди. — Живы, и ладно, — кинул он нарочито небрежно и попытался было протиснуться мимо Стива к двери, но Стив удержал его за локоть. — И это всё? Брок мгновенно ощетинился и рванулся в сторону, чуть не шипя от гнева. Он был на голову ниже Стива, но выглядел столь угрожающе, что казался даже выше. Шрамы на его лице некрасиво потемнели. — А чего, нотации ждёшь? Я тебе не жёнушка, придурок, ты сам знаешь, что налажал, не жди от меня тычка мордочкой в это дерьмо! Стив инстинктивно поморщился на грубость, но не позволил себе зацепиться за слова. В нём и так со стремительной скоростью вскипело иррациональное негодование. — Не припомню, что должен был перед тобой отчитываться, — холодно заявил он, мгновенно превращаясь, как говорила Наташа, в «одного из баранов на узком мостике». — Ты — может и нет, — Брок особо выделил слово «ты» и не продолжил фразу, но дополнительные пояснения были излишни. Стив вскипел ещё больше. — Не приплетай его сюда! Я его увёл, со мной и говори! — Тошнит меня с тобой говорить! Ты увёл, — Брок передразнил его, — он тебе что, телок на поводке? Ты сказал, он пошёл. Мы тут за свободу воли боремся, а ты увёл. — С его согласия, — прорычал Стив. — А ты его спрашивал? — Брок сделал рукой резкий жест, и это было характерным признаком того, что он в бешенстве. Итальянские повадки просыпались в нём исключительно в крайние моменты. — Он человек, Рамлоу! И я человек! — Стив понимал, что поддаётся на попытки себя распалить, что расходится всё больше и больше, но остановить себя не мог. Впрочем, как и всегда — тормозной путь в эмоциональных вопросах у него был не то, чтобы длинный… Бесконечный. — Ни я, ни он не находимся здесь в заключении! Мы вольны покидать Базу по собственному желанию! — Действительно, — выплюнул Брок, — ведь только я тут в ошейнике, как пёс поганый! Стив понимал, что Броку больно и, может быть, даже обидно, понимал, что их несёт куда-то не туда, но… красноречиво промолчал. — Какая ж ты сволочь, Роджерс, — ядовито выдохнул Брок. — А всё добреньким прикидываешься. Выборочное у тебя добро получается, и распространяется только на тех, кому тебе удобно. — Не тебе учить меня доброте, — Стив ощутил, как против воли сжались кулаки, внутри всё звенело от плохо сдерживаемой ярости. — Не тебе указывать мне, что я могу делать, а чего не могу. — Да кто ж тебе ещё глаза-то раскроет, дурень! Все под тебя стелятся, а я не стану! И молчать не буду! — Рамлоу! — Стив едва сдержал в себе порыв рвануться и схватить гада за грудки. — Не зарывайся! — А то что, в Рафт вернёшь? На опыты сдашь? Твой птенчик тогда и недельки не протянет! Ты думаешь, что он тебе голову не отгрыз, твоя личная заслуга? — Не. Трогай. Джеймса! — Стиву глаза застилала багровая пелена. Он почему-то никак не мог от неё отделаться. Да и, честно говоря, не очень-то и хотел. Брок был единственным, с кем рядом Стив не испытывал страха — ни навредить, ни огрести. Ему нравилась эта клокочущая под сердцем тьма и до жути хотелось выпустить её на противника, который способен будет дать отпор. — Хочу, и трогаю. Стив, — Брок чуть сузил глаза, и Стив уверился, что смысл в его словах был совсем не тот, что следовал из контекста. Он осознал, что всё же пошёл на Брока лишь тогда, когда ему в грудь упёрлась железная перчатка с горячим кружком репульсора. Тони, который, оказывается, не ушёл и всё это время слушал в дверях их скандал, встал между ними, второй рукой в перчатке сдерживая и Брока. Возможно, его бы тоже смело волной ненависти и закрутило бы в драку, если бы он не заговорил. — Успокоились! Оба! Если вы не хотите, чтобы ваш малыш вырос в психически нестабильную личность со склонностью к самоуничижению и алкоголизму — как пример, можно взглянуть на меня— то вам лучше прекратить этот балаган. Нормальные мамочки и папочки никогда не ругаются в присутствии ребёнка, и уж тем более не заставляют его чувствовать вину за их разлад! Он чуть толкнул всё ещё готовых к драке упрямцев и кивнул в сторону. Солдат стоял за креслом, с абсолютно стеклянными глазами, в которых расширились зрачки. Его металлическая рука вцепилась в запястье живой с такой силой, что между её пальцев уже сочилась кровь. Брок грязно выругался и перемахнул через кресло. Стив будто рухнул вниз с большой высоты, предварительно проглотив камень, весом в полтонны. — Ну, детка, отпусти, давай, — Брок осторожно расцеплял по одному металлические пальцы, то и дело кидая тревожные взгляды Солдату в лицо. Тот беззвучно шевелил губами, но разобрать что-либо, кроме «защитить» Стиву не удалось. — Хочешь сегодня пойти со мной? Или тут останешься? — тихо спросил Брок, за локоть подтащив Зимнего к раковине и промывая его запястье. — С тобой, — слабо выдохнул тот. Это оказалось удивительно больно для Стива. Он не был готов к острому уколу где-то в солнечном сплетении и даже чуть покачнулся от неожиданности. Солдат украдкой взглянул на него, пока Брок был занят его рукой, и чуть виновато поджал губы. Он было потупился, но следом снова вскинул глаза, как бы говоря, что «командиру нужнее». И Стив тяжело кивнул, глубоко вздыхая. Брок ушёл, не сказав ни слова, а Солдат даже не повернул головы. Через мгновение за стеной послышались приглушённые голоса, но Стив не захотел вникать в то, что они говорили. Он чувствовал себя пустым пакетом, в котором за день успели поносить и пирожные, и вино, и окровавленные ножи, и боксёрские перчатки. Сейчас он был пуст и вытерт изнутри до состояния безвольной амёбы, и даже Тони, который по-хозяйски прошёл к бару и достал себе выпить, не раздражал. — Если хочешь поговорить, могу послушать. Если хочешь помолчать — тоже неплохо. Он отхлебнул виски, который сюда притащил Брок ещё во времена обустройства интерьера, и легонько толкнул Стива в плечо, так что тот рухнул в кресло, как подкошенный. Стив не чувствовал желания трепаться о личном, и уж тем более не был готов говорить о делах. Но он понимал, что если будет хоронить это всё в себе, рано или поздно взорвётся от малейшего намёка. Ночь предстояла долгая. Возможно, к утру он всё же созреет до того, чтобы доверить Старку то, что его гложет. В конце концов Старк уж точно побольше него понимал в отношениях.