***
В придорожном трактире не было шумно, никто не танцевал на столах и не пел, а если бы кто и попробовал, то отведал бы фирменного коктейля "Удар-в-Ухо". Почему-то, жизнь в этом местечке застыла, потихоньку плесневея, как муха, увязшая в лужице варенья, забытая всеми в углу на долгие месяцы. Хмурый мужичок в несколько раз залатанной рубахе, медленно скобля ножом очередной стол, даже не повернулся, когда дверь глухо скрипнула, впуская очередного посетителя. Он знал, что уже ближе к концу дня заявляется последний постоянный посетитель - мелкий, заросший полурослик, постоянно кашляющий глубоко горлом. Сейчас он прошлёпает босыми ногами к столу в углу, плюхнется на табурет, издавая скрип дерева по камню, и продолжит кхекать, пока ему не принесут кусок лишь местами прожаренного мяса и кружку пива. Другой завсегдатай, сморщенный зеленокожий карлик с Снежногорья, в своём линялом кафтане скорее напоминающий шута в запое, привычно обматерит пришедшего и продолжит ковырять длинным ногтём в зубах. Старик, храпящий у камина без порток, даже не проснётся, уже битый час просушивая свою одежду от пролитого сидра. Каждый день он напивается быстрее всех, начинает травить байки о своих военных успехах по нескольку раз каждую, общаясь скорее с собакой, которая меланхолично перебирает лапами, проворачивая вертел над огнём. Однако, был у трактира и ещё один, довольно странный посетитель, на которого никто не обращал внимания - даже тараканы, шурщащие под накиданной на пол прокисшей соломой, вызывали больше реакции со стороны люда. Этот тип приходил раньше всех, и уходил лишь тогда, когда пьяно орущего старика общими усилиями выкидывали с порога в тёмную ночь. Вечно молчащий, в тёмно-синей робе, этот монах сидел недвижимо, облюбовав себе самый тёмный угол, и почти сливаясь с интерьером, напоминая о себе лишь тихим пощёлкиванием потускневших от времени деревянных чёток.***
"И помни, ты не жалкая крестьянка. Действуй, как герой." От сильного пинка трактирная дверь едва не слетела с нижней петли, и глаза всех собравшихся немедленно воззрились на незваного гостя. Кто-то уставился злобно на веснушчатую пигалицу с волосами цвета соломы, другие с недоумением и даже страхом - к примеру, старик у камина проснулся моментально и единственный приметил за поясом вошедшей свободно заткнутый меч. Наступила тишина, в которой особенно непривычно зачастил перестук чёток. Элис уставилась на сборище в ответ, борясь с желанием почесать натёртые от езды на лошади места. Надо было говорить, пока не обозвали... - Эй, крестьяночка, развлечься зашла? Содержатель трактира хохотнул, и к его смеху присоединились ехидное хихиканье зеленокожего гремлина, и непривычно низкий гогот полурослика, заболтавшего ногами. Определённо нарисовалось развлечение, которого это бедное заведение не видывало уже почти полгода. - Закройте свои нужники, дерьмом несет, - охрипшим от волнения голосом каркнула девушка, одной рукой нервно хватая рукоять меча и царапая себя им по ноге - я, мать вашу, герой, да-да! Элис прошагала за свободный стол, ненавидя саму себя. Полчаса сидеть в кустах и репетировать речь - ради чего? Кто просил этого гамадрила лезть вперёд неё, с этой "крестьяночкой"? Смех унялся сразу, когда девушка хлопнула по столешнице, оставив на ней несколько серебряных монет. Трактирщик шмыгнул носом и оставил отскабливание наростов из очередной кружки, бочком подвигаясь к посетительнице. Оба карлика примолкли, оставшись в меньшинстве - насторожило их и то, что старик у камина немигающим взглядом уставился на девушку, пожёвывая губами. Монах в углу вообще спрятал чётки, позволяя необычной тишине воцаряться в трактире. - Чем могу... ээ... - Мяса, любого. И вина. Смотри, не разбавь. Элис внезапно ощутила растущее презрение к крестьянину, выслушивающему её заказ - те же обноски, та же сгорбленная спина, тот же тусклый взгляд, что и был... у неё? Нет. Нет, она всё же была получше. Наверное. Но всё в прошлом. Элис уставилась на пережаренного голубя, бахнутого перед ней на деревянной, покрытой коркой жира тарелке. Её приключение опять начало застревать, словно несмазанное колесо у телеги. И тут прибыло вино.***
Атмосфера в трактире потихоньку разрядилась, когда девушка, будучи в уже в подпитии, заказала выпивку всем; все, кроме монаха, потихоньку подтянулись поближе к ней, и винные пары развязали языки. - Пониммаш, я герой , настояшший. Врнее, настоящ-щая! Элис высоко икнула, не успев понизить тембр, как она уже научилась делать, считая это одним из признаков "рыцарственности и суровости". Однако на это никто не обратил внимания - гремлин, наваливаясь на стол грудью, продолжал затирать про свои невероятные связи на здешнем рынке; полурослик и вовсе упился больше всех, исполнившись невероятной дружелюбности к незнакомке. - Эй, Эл-лисс... знаешь, жизнь, она.. короткая. Надо пробовать всё, и... откуда ты вообще, Элис? Какое смеш-шное имя, ха! Серые глаза девушки сверкнули, но полурослик даже не заметил этого, тут же привычно извинившись за свой же пьяный бред, и снова продолжая нести околесицу, бессмысленно возя по дереву стола пальцем, обмакнутым в вино. - Т-ты этого торгаша не слушай, ты меня слуш-шай. Вот, да. Ты необычный человек, я это вижу, вижу, да... навести моего брата, он звёзды... щщитает. Сразу за деревней, к северу отс-седа. Но Элис уже не слушала- спёртый воздух, гул голосов и греющее изнутри спиртное превратили весь мир вокруг неё в непонятное марево, начинающее кружиться всё сильнее и сильнее, словно она сидит на крыле мельницы. И столешница сама ринулась навстречу голове, показавшись мягче любой подушки.***
- Ха. Вроде готова. - Ну, кто первый? - Эйхх, а хороша девка, хоть и плоская да тощая. - - На безрыбье, сам знаш. Чьи-то руки надорвали рубаху девушки, но та лишь бессмысленно промычала что-то, на секунду приоткрыв полузакатившиеся глаза. Монах, сидящий в углу, тихо вздохнул и между его пальцев на мгновение треснула молния; но не успел он даже поднять руку, как у Элис появился другой защитник. - Героя не трожь, шпана. Голос старика прозвучал странно ясно, а сам он словно помолодел лет на десять, как только завладел мечом девушки и наставил его на всю похотливую братию. Повисла тишина, в которой кабатчик шагнул за стойку, ища свою дубину. - Совсем ополоумел, старый? Какой она ерой, это девка крестьянская! Спёрла книгу свою, и врёт про Кирра! - Не врёт.***
Звонкая пощёчина. Хладь воды. Нечем дышать. Что-то рвёт за волосы, тащит вверх. Воздух, дышать. - Видишь пальцы? - Аэээ... Хлясь. Хлясь. Снова вода. Глотнула, закашлялась. Разлепила глаза. Закатное небо, тёмные вершины деревьев. И пальцы. - Видишь пальцы? - Да... кх, кх. Рука старика отпустила волосы Элис и та рухнула набок, даже не пытаясь сдерживать приступы рвоты. Её спаситель, задумчиво посасывая нижнюю губу, лишь безучастно наблюдал, как девушка встаёт на четвереньки, глухо постанывая и утирая глаза, нос и рот. - Сэл, подлец. Намешал тебе, наверное, там всякого. Давненько ему девок не перепадало, ишь. Элис хрипло выдохнула и сама окунула голову в ручеёк, умываясь руками. "Ну, вот и всё. Покатались, можно и домой." Девушка не без помощи влезла в седло лошадки, прижимая книгу к себе. - Ты ведь Кирра ищешь? Повезло тебе. Идём за мной, тут недалеко.***
Несмотря на неприятный звон в ушах, Элис старалась не соскальзывать с лошади, тупо уставившись в спину своего проводника. На землю спустились сумерки, а по придорожным канавам застрекотали различные насекомые. Под тихий перестук копыт по камням дороги, Элис оглянулась кругом, обводя взглядом незнакомую равнину, видимую отчётливо в летней ночи. "Никакого лагеря. Ни даже хижины. Куда мы?" Тошнить уже не тянуло, да и мир вокруг перестал кружиться, но девушку охватило чувство непонятной тревоги, которое лишь усилилось, когда старик, ведущий её кобылку под уздцы, остановился у странного скопления вещей у дороги, вроде деревенской свалки. - Чего встали? - девушка едва разлепила губы, настороженно наблюдая, как её спаситель уселся прямо на землю, напротив рассеянной по земле рухляди. - Приехали. "Нет. Не может быть." Откуда-то в ногах и руках взялась сила, спрыгнула, подбежала, схватилась за лежащий предмет руками. Шлем? А это что? Щит, треснувший напополам, маленький, с полусгнившей кожей. Дальше проржавевший наплечник, ещё.. меч? Элис брела всё дальше, а взгляд выхватывал всё больше оружия, частей доспехов, и... костей. Много костей. Хлопнула ткань, взбитая порывом ветра. Рваная, грязная. Кажущаяся чёрной в неверных сумерках, но у Элис защемило сердце. Пурпурный цвет. Старик прочистил горло и забулькал бутылкой, прихваченной, наверное, в кабаке при отступлении. - Служивый я был, в войску его. Да и положили нас тута всех, разметали что твою солому по ветру. - Врёшь! В кабаке все говорили, что ты брехло, и истории твои ложь! Элис бросила в старика первым попавшимся предметом, напоминающим бедренную кость; тот даже не шевельнулся, когда снаряд пролетел мимо него, а девушка продолжила надрывать глотку. Лишь когда пигалица осипла и уселась на камень, изрыгая желчь в очередном приступе, старик продолжил говорить, задумчиво рассматривая дно бутылки через горлышко. - Да, много я врал и вру, чо уж тут грить-то. Да вот только на мою службу у Кирра славную, не клевещи. Тута он лежит, в земле сырой. А я... я бежал, да так и осел в деревеньке рядышком. Элис добрела до старого солдата и села рядом, уперевшись локтями в колени. - А война ента... да дребедень была, все передрались, посевы потоптали, дома пожгли, да в трубы подудели. А Кирр... он прост наёмник был, из местных. Пока другие воевали, он ездил по округе, деревни обирал во славу короля, хрр пфу. Старик кинул бутылку за спину, и та гулко разбилась о чей-то щит, брызнув осколками во все стороны. - А как наскочил враг прям сюды, так мы и не успели к замку. Вот тута нас и догнали, да. Девушка поднялась на ноги, и побрела к знамени, сжимая книгу в руках. Надо вернуть. А потом... - Я чей-та тебя спас? Эй! Так взгляд у тебя не такой, как у них всех! И Кирра ты назвала! Она брела среди воткнутых в землю мечей, изредка спотыкаясь о чьи-то поножи или вросший в землю шлем. Книга в руках словно налилась тяжестью. Бренькнул ржавый меч под ногой, девушка зашаркала дальше, протягивая свободную руку к древку жалкого подобия знамени. Ну, вот и всё. Она стояла под флагом, а под её ногами белели кости, вымытые недавним дождём из земли. Пальцы разжались, и книга упала вниз, проломив чью-то иссохшуюся грудную клетку. "Конец приключению. Я его нашла."***
- Уныние есть грех, Элис. Рука , облаченная в синюю рясу, легла на плечо девушки, и от пальцев разлилось бодрящее, покалывающее ощущение, словно в кожу вонзилось множество иголочек. - Неужели ты оставишь всё, как есть... герой?