☆☆☆
Как он, доктор? Голос вытянул Джима из темноты. Из кошмаров. Скоро очнётся. Потерпи, Спок. У него была серьёзная травма головы. Мне вспоминается, вы говорили, что он «в порядке». Он и будет в порядке. Просто дай ему отдохнуть, пока есть такая возможность. Плохо, что он проснётся с головной болью, а у меня нет от неё никаких лекарств. Джим уже ощущал её, боль, о которой они говорили. Голова словно готова была вот-вот расколоться, но сил сказать об этом или хотя бы окончательно проснуться не было. Он застрял где-то между пробуждением и мучительными кошмарами. Хотя было ещё неизвестно, что хуже: кошмары или реальность. Спок! Какого дьявола ты вытворяешь?! — послышался шипящий шёпот. К пылающей коже Джима прильнула прохладная рука. Он мучается не только от головной боли, но и от кошмаров, — последовал ответ. Боль и отголоски кошмарных снов тут же спрятались по уголкам сознания. Их прежнее место заняло нечто тёплое. Нечто успокаивающее и знакомое — Джим вцепился в него как можно крепче. Спи, Джим. Голос раздался в его сознании мягким шёпотом. Ласковым и убаюкивающим.☆☆☆
Джим вздрогнул и проснулся весь в поту, тяжело дыша, но не от кошмара, а почувствовав какое-то движение рядом. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это Спок перемешивает угли в костре, предупреждая угасание огня. — Прошу прощения, Джим. Я не хотел разбудить тебя, — тихо и мягко произнёс Спок. Было ещё темно и, похоже, все остальные спали. Смутно осознавая, что он до сих пор тяжело дышит и загнанно оглядывается по сторонам, Джим устало провёл рукой по лицу, делая глубокий вдох. — Всё в порядке, Спок. Как долго я спал? — 26,48 часа, капитан. Значит, он проспал целый день. Не особо хорошо для морального духа команды. Джим наблюдал, как тени от костра пляшут на скалах, и чувствовал, как возвращается головная боль. Он прикрыл глаза в бесполезной попытке её прогнать. — Как только взойдёт солнце, мы должны покинуть это место. Здесь небезопасно. — Капитан… Джим, я бы советовал выждать ещё один день и лишь затем передислоцироваться. И ты, и энсин пока находитесь не в том состоянии, чтобы передвигаться. На данном этапе напряжение может ухудшить твоё состо… — Ты не понимаешь, — прошипел Джим. Удивлённый такой бурной реакцией Спок в ответ поднял брови. Джим оглянулся вокруг, убеждаясь, что остальные по-прежнему спят, и перевёл взгляд на старпома. — Мы не можем оставаться на одном месте. Это слишком опасно. Если кто-то видел крушение нашего шаттла, они станут нас искать и, как мы уже знаем, не в мирных целях. Мы должны запросить помощи с «Энтерпрайз». — Мы не можем связаться с кораблём и у нас нет шаттла, чтобы вернуться. Поскольку прошло семьдесят два часа с момента последней связи, «Энтерпрайз» отправит за нами шаттл с поисковым отрядом или попросит помощи у командования Звёздного флота. Дальнейшее удаление от места крушения значительно снизит наши шансы быть найденными. — Что, никаких процентов, Спок? — Мои расчёты как-то повлияют на ваше решение? Джим улыбнулся. — Наверное, нет. — Тогда не вижу смысла приводить факты, которые вы всё равно наглым образом игнорируете, — шутливо произнёс старпом, глядя на огонь и подкладывая в костёр дров. — И всё же, Спок, я говорю серьёзно. Мы должны двигаться. Оставаться здесь — слишком рискованно. Старпом перевёл взгляд тёмных глаз на капитана. Тени от костра падали на лицо Спока, делая его черты острее. — Чего ты не хочешь рассказывать мне, Джим? Капитан понял, что смотреть на огонь гораздо легче, чем на своего старпома. — Я думал, мы договорились. Я расскажу тебе, когда буду готов. — Вышло резче, чем Джиму хотелось бы, но ничего, что могло бы сгладить его ошибку, он добавлять не стал. Капитан бросил взгляд на Спока, заметив в его глазах отблеск какой-то эмоции, которую не успел уловить, а мгновение спустя тот уже снова смотрел на огонь. — Вам следует отдохнуть, пока есть время, капитан. Перед рассветом я разбужу вас, и мы ещё раз обсудим наши дальнейшие действия. Джим почти закрыл глаза, когда вдруг кое о чём вспомнил. — Спок, когда ты последний раз спал? — Я отдохнул в достаточной степени, чтобы продолжать нести вахту. Усталость всё же взяла над Джимом верх, и он откинулся на свою импровизированную постель. — Лжёшь, — прошептал он, в очередной раз растворяясь в беспамятстве.☆☆☆
Чёрт возьми. Почему так холодно? Джим дрожал и плотнее кутался в куртку. Была весна, но из-за проходившего холодного фронта ночью температура падала почти до минусовых отметок. Обычно в это время года по ночам уже никто не мёрз, но они с тётей всё равно продолжали протапливать дом. Теперь же этой роскоши они были лишены. Вот уже две недели они находились в бегах: недосыпали по ночам и не задерживались на одном месте дольше, чем на день. Худшим из всего было то, что они не могли ни развести костёр, ни включить обогреватель: их местоположение бы тут же засекли. Им с Джоанной оставалось только жаться друг к другу по ночам, укрываясь толстым одеялом, и молиться, чтобы, пока они будут спать, никто не нашёл их. — Вот, Джим, поешь. — Джоанна вложила в руку Джима маленькое яблоко, которое они обнаружили чуть ранее, проходя мимо незаражённого дерева. Пальцы Джима плохо слушались из-за холода, а от взгляда на еду желудок болезненно скрутило до тошноты. — Я не голоден, — пробормотал он, пытаясь отдать яблоко тёте. — Попытайся поесть, Джим. Хоть немного. Тебе это нужно, чтобы оставаться сильным. Джим только закрыл глаза и отрицательно помотал головой. Джоанна посмотрела на него с тревогой и взяла его руки в свои, изо всех сил пытаясь их согреть. — Я знаю, это трудно, — прошептала она, — но ты должен поесть. Просто ты сейчас так голоден, что уже не чувствуешь этого. — Тётя попыталась улыбнуться ему. — Если не будешь есть, то заболеешь. А если ты заболеешь, то кто же тогда меня защитит? Это подействовало. Джим открыл глаза и теперь смотрел на свою тётю. Она была права. Год назад он пообещал ей защищать её несмотря ни на что. Он был единственным в семье мужчиной. Это была его работа. Джим взял яблоко и принялся есть его как можно медленнее, чтобы обмануть организм, заставив его почувствовать сытость. Сладость яблока била по вкусовым рецепторам и вызывала тошноту, но Джим знал, что дело в другом. На самом деле яблоко не было настолько сладким, просто он уже полтора месяца ел пайки и настолько привык к отсутствию вкуса, что хотелось отшвырнуть фрукт подальше, не доедая. На яблоко ушло десять минут. Джоанна всё ещё наблюдала за ним с тревогой. Должно быть, он начинал заболевать и именно поэтому чувствовал такую вялость и слабость. Джим не помнил, когда заснул, только почувствовал, как его потрясли за плечи. Солнце клонилось к горизонту. — А? Чт… — Лезь под пол, — прошипела Джоанна, уже поднимая скрытый люк, который они случайно обнаружили, когда обыскивали дом. Тесный тайник мог вместить лишь одного человека, и Джоанна толкнула в него Джима прежде, чем тот успел запротестовать или предложить вместе бежать. Едва тётя захлопнула люк, распахнулась входная дверь. Света было мало, но Джим отлично всё видел сквозь щели между досок. Это работало словно одностороннее окно: он мог видеть всё, что происходит в комнате, при этом оставаясь для остальных невидимкой. Джоанна ждала посетителей с фазером на изготовку. Ни она, ни Джим не замечали крадущегося к ней со спины охранника, пока не стало слишком поздно. Нападавший оглушил Джоанну сзади: она выронила фазер и без чувств упала на пол. — Смотрите-ка, кого я нашёл, ребята. Ну разве она не красотка? — Охранник, стрелявший в Джоанну был высоким и крупным, словно всю жизнь занимался бодибилдингом. Побритый почти под ноль, он казался лысым, а его ухмылка и направленный на Джоанну взгляд внушали отвращение. — Ты что, хочешь сделать это прямо здесь? Тут холод собачий, — заговорил ещё один охранник, которого Джим пока не видел. — Можешь ко мне присоединиться, — насмешливо протянул «бодибилдер». Он опустился на колено возле Джоанны и приподнял её лицо за подбородок. — Может потом, — отозвался второй охранник. Джим в ужасе смотрел, как «бодибилдер» начинает раздевать Джоанну. Джим готов был уже выдать себя, когда её глаза вдруг открылись. Джоанна смотрела прямо на него, она знала, что Джим всё видит, знала, что он был готов сделать. Она едва заметно помотала головой, чтобы он понял, что нужно сидеть тихо, а потом одними губами прошептала: «Закрой глаза». Охранник заметил, что Джоанна очнулась, и в попытке защитить себя она бросилась за своим фазером, но второй охранник, который по-прежнему находился вне зоны зрения Джима, наступил ей на руку своим тяжелым армейским ботинком, ломая хрупкие пальцы. Джоанна приглушила болезненный стон, закусив губу, но из её глаз брызнули слёзы. — А она горячая штучка, — рассмеялся «бодибилдер», прижимая Джоанну к полу. — Люблю таких. — Ну-ну, — буркнул второй охранник. — Отвали от меня, ублюдок! — Даже окаймлённый болью голос Джоанны звучал твёрдо, не выдавая ни толики её страха, чтобы не доставлять удовольствие врагу. — Тебе стоило бы следить за языком. Разозлишь меня, и я уже не буду с тобой таким нежным. — Охранник всё ещё лежал сверху на Джоанне, прижимая её к полу своим весом. Он скользнул руками по её спине, чтобы расстегнуть бюстгалтер. Джоанна посмотрела на Джима, взглядом запрещая ему выходить из укрытия, что бы ни случилось. Когда мужчина привстал, чтобы стянуть с её бёдер бельё, Джоанна со всей силы ударила его в живот локтем, а после — кистью по горлу. Будь в доме лишь один охранник, ей удалось бы убежать. Но их было двое, и у второго был фазер. Джим не мог ничего сделать. Джоанну снова оглушили, и та опять рухнула на пол. «Бодибилдер» уже оправился от её атаки, его взгляд потемнел от злости. Он с силой ударил Джоанну по лицу, и Джим почувствовал, как у него клокочет в груди от гнева, но он обмер от ужаса, когда увидел, что охранник принялся душить его тётю. — Я научу тебя, как себя вести, сука, — прорычал «бодибилдер». — Я так тебя оттрахаю, что ты и пошевелиться не сможешь, а к тому времени, когда я закончу, ты у меня будешь со слезами умолять, чтобы я вставлял тебе снова и снова. — Он немного ослабил хватку, позволяя Джоанне вдохнуть, и тут же стиснул пальцы снова. Когда она совсем ослабела, охранник перевернул её на живот, и пока Джоанна дрожала и кашляла, судорожно хватая ртом воздух, он содрал с неё оставшуюся одежду. Без всякой причины охранник снова ударил её. От его предыдущего удара под её кожей уже наливалась гематома. А после Джим уже не мог смотреть. Когда охранник приспустил свои штаны, это стало уже слишком. Если бы Джим продолжил смотреть, его бы уже ничто не удержало на месте. Он бы покинул своё укрытие и попытался бы всё это остановить. Он ничего не мог сделать. Его бы просто убили вместе с Джоанной. Джим всё прекрасно понимал, но ему пекло горло от подступающей рвоты. Сколько бы он ни зажимал уши, он не мог заглушить звуки шлепков кожи о кожу, а когда чуть позже Джоанна закричала от боли и заплакала, его сердце чуть не разорвалось от боли. Он понимал, что ради него она старается не издавать ни звука, но ей уже попросту не хватало сил. Джим не помнил, сколько уже находится в этом тесном укрытии. Может быть, несколько часов, раз солнечные лучи уже вовсю заглядывают в окна. От долгого нахождения в одном положении его руки и ноги сводило судорогой, но Джим не мог заставить себя пошевелиться. Крики и плач Джоанны, когда охранник снова стал её избивать, заставили его окаменеть, и всё это время Джим не поднимал глаз, проклиная себя за свою слабость. Чёрт возьми, он не мог сделать ничего, чтобы хоть как-то помочь ей! Чувство вины скручивало его, затопляло всё его существо, душило, болезненно прорастая корнями в самую душу. И что ещё хуже, Джоанна ни разу не попросила их остановиться. Она держалась гордо даже тогда, когда её унизили самым грязным способом. — Эй, вы там закончили? Третий охранник не стал входить в дом, но Джим сразу узнал этот голос. — Почти, Роберт. Осталось последнее. — Джим впервые осмелился взглянуть наверх. Он хотел увидеть, действительно ли это был тот самый, тётин Роберт. Джим поднял вверх голову и тут же об этом пожалел. Боже, как же он об этом пожалел. Изуродованное ссадинами и гематомами лицо Джоанны было обращено прямо к нему. Он поймал взгляд её зелёных глаз с покрасневшими от слёз белками, полный боли, пустой. Будто бы почувствовав, что он смотрит, Джоанна мягко улыбнулась и её взгляд немного потеплел. — Я люблю тебя, — прошептала она. А потом её не стало. Джим услышал звук сработавшего фазера, нацеленного Джоанне в затылок, луч которого мгновенно пробил себе дорогу. Глаза Джима расширились, и он перестал дышать. Всё, что он мог, это смотреть на идеально круглое отверстие между её глаз. Не было ни крови, ни ошмётков мозговой ткани — просто сквозное отверстие, выжженное лучом фазера, через которое можно было смотреть, словно в окошко. Голова Джоанны стукнулась о пол, и теперь всё, что Джим видел, это безжизненное лицо его тёти. Джим тяжело задышал и больше не мог сдерживать рвоту. В страхе, что звуки привлекут к нему внимание, Джим зажал рот футболкой, в которую его и вывернуло. Подавляя инстинктивный кашель, он лишь тем самым вызвал новый приступ головокружения и рвоты. — Всё готово, — равнодушно произнёс охранник. Едва Джим услышал звук застёгивающейся молнии на штанах, его накрыл новый приступ тошноты. На этот раз его удалось подавить. — Ты такой зануда, Роберт. Я ведь так и не дождался своей очереди, — произнёс охранник, которого Джим всё ещё не видел. На мгновение воцарилась тишина, потом послышался усталый вздох. — Придурок, она ведь была моей невестой. — Упс, — без капли сожаления произнёс «бодибилдер». На некоторое время все снова замолчали, а потом он заговорил снова: — И не надо так смотреть. Хотел получить её, уговорил бы Кодоса исключить её из списка смертников. — Я пытался. — Голос Роберта стал неестественно высоким. — Давайте убираться отсюда. У нас есть приказ. Джим слушал, как они тяжёлой поступью направляется к выходу. Дверь с характерным звуком отъехала в сторону и закрылась уже за охранниками. Прежде чем Джим осмелился хотя бы пошевелиться, прошёл час или два. В тайнике можно было поместиться, лишь сидя, но тело Джоанны лежало прямо над ним, и Джиму пришлось хоть как-то распрямиться, чтобы открыть люк и столкнуть его. Воздух в таком маленьком пространстве от запаха его рвоты уже стал кислым. Дышать было трудно, но Джим, привыкнув к запаху, во время своего долгого ожидания, едва ли это замечал. Ему понадобилось около минуты непрерывной долбёжки плечом о люк, прежде чем тело Джоанны наконец откатилось в сторону. Джим выбрался наружу и уставился на обнажённый труп. Эмоции захлестнули его непреодолимой волной. Колени Джима подкосились, и с полными слёз глазами он сполз вниз по стене. Джоанна была единственной, кто по-настоящему любил его, и теперь её больше не стало. И Джим ничего не мог с этим поделать. Чувствуя полное отчаяние, он разрыдался. Он оплакивал свою слабость, свою трусость, злость, ощущение того, что он предал Джоанну. Джим плакал, пока не почувствовал себя так, словно от него осталась лишь пустая оболочка. Он сидел на холодном полу и смотрел на труп, но холода больше не ощущал. Когда солнце высоко поднялось в небо, Джим поднялся и подобрал с пола забытый охранником тётин фазер. Он пристегнул его к своему ремню и уставился на их с Джоанной недоеденный обед. Охранники свалили его на пол и растоптали. Джим опустился на колени, быстро собрал еду с пола и отправил себе в рот. Он смутно помнил, что, должно быть, из-за грязи она была ужасной на вкус, что он должен был бы чувствовать отвращение, но Джим не обратил на это ни малейшего внимания. Чтобы поддерживать силы, ему нужна была еда. Он не мог позволить себе быть слабым. Как бы ему ни было плохо, он должен загнать всю свою боль вглубь, игнорировать её, пока он не выберется из этого гадюшника. Джим бросил взгляд на труп. Джоанна пожертвовала собой, чтобы он мог жить. Он не допустит, чтобы это было зря. С этой мыслью, набатом стучащей в голове, Джим двигался, словно на автопилоте. Он упаковал всё, что умудрились оставить охранники, избавился от улик своего присутствия, но оставил всё, что было связано с Джоанной. У неё не будет никаких похорон. Её тело останется здесь, пока в нём не поселится чёртов грибок. Джим не мог позволить себе задержаться дольше и не мог выдать своё присутствие, оставив здесь безымянную могилу. Он снял свою грязную рубашку и вместо неё надел валявшуюся на полу тётину — она села на нём туго, рукава оказались короткими и не прикрывали запястья, но это было лучше, чем ничего. Сойдёт до тех пор, пока он не сможет выстирать свою рубашку. Джим покинул дом, предварительно переложив в свой рюкзак кое-что из рюкзака Джоанны — охранники забрали съестное, но оставили воду и кое-какие медикаменты. Неудивительно, ведь у людей Кодоса был прямой доступ к клинике и другим запасам. Уйти из поселения было довольно легко. Большинство охранников, за исключением лишь нескольких, уже покинули свои посты. Джим крался, заметая свои следы, пока не юркнул под тёмную сень деревьев. Шагая сквозь лес, он ни о чём не думал. Ничего не чувствовал. Тело двигалось само, по привычке, обретённой за прошедшие две недели. Им овладел странный холод, никак не связанный с погодой. Когда солнце скрылось за горизонтом, Джим не стал останавливаться на ночлег и просто продолжал идти. Ему надо было бы найти убежище, отдохнуть, но к счастью, ночь выдалась довольно тёплой. Небольшой дискомфорт вызывал лишь холодный ветер, поэтому, несмотря на усталость, Джим просто продолжал двигаться вперёд. Высоко над лесом, освещая ему путь, взошла луна. Находясь не в себе, Джим не услышал детского плача и мужской ругани, пока не завернул за угол сарая, что находился неподалёку от фермы соседнего поселения. А возможно, как раз эти крики без его ведома и привели его к этому месту. Как бы там ни было, Джим тут же обратил внимание на то, как мужчина крепко держал ребёнка, заломив ему за спину руки. Казалось, тонкие косточки вот-вот сломаются. Мальчик кричал, пока мужчина-охранник пытался стянуть с него рубашку. — Стой спокойно, твою мать. Будешь вести себя хорошо, я дам тебе поесть. Без единой эмоции Джим смотрел, как мальчик перестал сопротивляться. Их взгляды встретились. Карие глаза мальчика были полны паники, по щекам градом катились слёзы и он безмолвно прошептал Джиму: «Помоги». Но этого и не требовалось. Джим и так знал, что делать, стоило лишь ему узнать голос мужчины. Это был тот самый охранник, которого ему так и не удалось рассмотреть прошлой ночью. Низкого роста, лысый, с пивным брюхом. Не то чтобы внешность этого подонка имела какое-то значение. Джим вышел из-за дерева с поднятым фазером и выстрелил мужчине в спину. Смерть наступила после первого же выстрела, но Джим всё продолжал и продолжал стрелять в него. С каждым выстрелом он подходил к телу всё ближе, равнодушно глядя на распластавшийся труп. Джим продолжал дырявить фазером мёртвое тело, пока не подошёл на расстояние фута. Мальчик, которого охранник выпустил из своей хватки после первого выстрела, сидел на земле и широко раскрытыми в страхе глазами смотрел в холодное, равнодушное лицо Джима. Когда тот перевёл взгляд с трупа на мальчика, последний опасливо отполз назад, стараясь смотреть на что угодно, только не на мёртвого мужчину и его хладнокровного убийцу. Джим не стал спрашивать мальчика о том, что он делает здесь один, есть ли ещё кто поблизости и живы ли его родители. Он и так знал ответы на эти вопросы. Задавать их было бы пустой тратой времени. Вместо этого он сказал: — Если хочешь, можешь пойти со мной. Мне всё равно. Только выбирай быстрее. — Тон Джима был ровным и безразличным. Ему было абсолютно наплевать на то, что ему ответят. Он уже повернулся, чтобы направиться в сторону скал, где, как он знал, находились скрытые пещеры, через узкий лаз в которые мог протиснуться только ребенок. Там будет безопасно. Пройдя несколько футов, Джим услышал за спиной шаги. И пусть это были шаги ребёнка, он шёл шумно и оставлял слишком очевидные следы — кто угодно мог их выследить. — Малец, если хочешь пойти со мной, учись ходить так, чтобы не привлекать к себе внимания. — Самому Джиму преподала этот урок тётя Джоанна, в тот день, когда они избежали казни. Иногда Джим ещё задумывался о том, куда и как лучше наступить, но умение бесшумно и незаметно передвигаться уже почти стало его второй природой. И теперь ему предстояло самому передать это знание кому-то другому. — Я не малец, — пробормотал мальчик с сильным ирландским акцентом и хмуро посмотрел на свои ноги. — Меня зовут Кевин. Кевин Райли.☆☆☆
«Джим. Джим!» Он вздрогнул и проснулся. Воспоминания ещё слишком живо роились в его голове, и Джиму потребовалось больше времени, чтобы сфокусироваться. Первое, что он увидел, это направленное в него блестящее дуло фазера. — Чёрт, — пробормотал Джим. Кто-то схватил его за предплечье и дёрнул вверх, вынуждая встать. У мужчины, что держал фазер, были длинные до плеч каштановые волосы и загорелая кожа. От него сильно пахло потом, но ещё сильнее воняли тряпки, которые были когда-то его одеждой. Джим быстро осмотрелся, пытаясь осознать текущую ситуацию, пока его не кинули на колени рядом со Споком и не приставили к голове фазер. Всего мужчин было трое. Один, державший на мушке Ухуру и энсина Пеннингтона, имел внешнее сходство с тем, что захватил Джима, только был помоложе. У другого мужчины, который направлял фазер на Спока и Боунза, к поясу был пристёгнут нож. — Вот, что мы сделаем, — заговорил тот, кто схватил Джима, окидывая взглядом пленников. Очевидно, он был лидером. Голоса он не повышал, говорил спокойно и холодно. По опыту Джим знал, что это самый худший тип противника. — Мы заберём вашу еду и ценные припасы, а вы не будете нам мешать. Будете молчать и не двигаться. Сделаете так, и мы оставим вас в покое. — Тёмный взгляд мужчины остановился на Ухуре. — Ну, почти. Джиму был известен заведённый порядок. Он знал, с кем можно блефовать, а с кем лучше и рта не открывать. Сейчас был один из редких случаев, когда следовало быть тихим как мышь. На Тарсусе его дети всегда следовали за ним как за лидером, знали, как следует вести себя, лишь наблюдая за ним, понимая его с полуслова. Но он забыл, что сейчас он не Старший Братец Джим, а капитан Джеймс Т. Кирк. Забыл, что команда понятия не имеет, что обычные правила поведения неприменимы к этой планете, к этой ситуации. В то время как Спок ещё мог бы ощутить опасность, исходящую от захватившего их мужчины, Джим не мог гарантировать, что Боунзу не придёт в голову блеснуть остроумием или что их офицер по связи не попробует вступить в переговоры. Джим забыл, что с ними молодой наивный юноша, которому ещё только предстоит узнать одну простую истину: когда человек оказывается в отчаянном положении и теряет всякую надежду, взывать к его разуму бесполезно. — Мы — офицеры USS «Энтерпрайз», — воодушевлённо произнёс Пеннингтон. — Мы здесь, чтобы помочь вам. — Добрый, смелый, великодушный Пеннингтон. Ему так хотелось помочь своему капитану. Если бы только у него было больше опыта. Мужчина, стоявший позади энсина, не тратил ни секунды. Вытащив из рукава нож, он провёл лезвием по горлу юноши. Увидев хлынувшую кровь, Ухура зажала себе рот, подавляя крик. Позеленевший Маккой в ужасе смотрел, как молодой человек падает на землю и заходится предсмертными хрипами. Кирк был уверен, что Боунз призвал на помощь все свои силы, чтобы не броситься к умирающему и не разразиться проклятьями в адрес его убийцы. То, как хладнокровно мужчина зарезал энсина, заставило напрячься даже Спока. — Молчать. Не двигаться, — невозмутимо повторил лидер. Джим почти не слышал его из-за громко стучащего в ушах пульса. Он никак не мог отвести взгляда от энсина. Тот уже совсем перестал двигаться, его лицо побелело, а взгляд угас. И снова Джим оказался слишком слаб. Снова не смог кого-то спасти. Капитан перевёл взгляд на женщину и мальчика, которых они со Споком привели в лагерь. Те стояли за спиной лидера и, похоже, чувствовали себя в полной безопасности. Ясно. Значит, эти двое их предали. Привели в их лагерь троих мужчин. Джим закрыл глаза, проклиная себя. Он ведь знал, что так будет. Знал и всё равно… чёрт! — Дэнни, всё полезное я собрала, — прошептала Андреа, передавая сумку лидеру, которого, очевидно, звали Дэнни. Мужчина повесил сумку себе на плечо. — Дэнни, так что насчёт женщины? — спросил его младший брат. «Нет… Нет!» — Джим побледнел. — Только быстро. Нужно вернуться в лагерь до рассвета. Ухура бросила на капитана полный паники взгляд. Она никак не могла отбиться. Не тогда, когда на неё был нацелен фазер. Кроме того, у мужчины был нож. Что ей делать? Джим заледенел. Этого не может быть. Только не снова. Ухура выругалась на клингонском и пыталась отбиться, но с ножом у горла это было трудно. Мужчине совершенно не нравилось, что его жертва пытается сопротивляться. Спок смотрел на капитана, безмолвно спрашивая, что им делать. Проклятье! Что же делать? Джим услышал, как насильник рвёт униформу Ухуры. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ну, почему он так бесполезен? Почему так бесполезен, мать его?! «Ты не бесполезен, Джим. Очисти свой разум и думай», — сквозь плотную завесу паники позвал тихий голос. Верно. Сейчас он — капитан. Не тот испуганный мальчишка, каким был десять лет назад. Его учили драться, сейчас он был здоров и обладал силой, которой ему недоставало раньше. Он защитит свою команду, чего бы ему это не стоило. Взгляд Джима заледенел. Насильник грубо хватал испуганную Ухуру за грудь, прижимался с поцелуями к её шее, но несмотря на это, она вела себя тихо и не поддавалась панике. Хорошо. Это то, что нужно. Джим бросил взгляд на Спока, безмолвно приказывая ожидать сигнала. Ухуре нужен шанс отбиться, и он у неё будет. Спок поднял бровь в знак того, что он всё понял. Джим не стал тратить время. Резко повернувшись, он выхватил с пояса мужчины нож. Спок в это время бросился на лидера Дэнни. Оба мужчины приготовились стрелять в Спока, но Джим воткнул нож ближайшему из них в колено, тот закричал, чем отвлёк внимание лидера. Дэнни реагировал слишком медленно, тяжёлый вещмешок за спиной замедлял его движения. Пока он поворачивался с фазером сначала на Спока, потом на Джима и снова на Спока, коммандер сократил между ними расстояние и быстро обезоружил его, меняя режим фазера на оглушение, после чего взял лидера на прицел. Джим в это время выдернул нож из колена мужчины, отвёл его руку, выхватывая фазер и, толкнув мужчину вперёд, быстро провёл по его горлу лезвием. Суматоха в лагере привлекла внимание насильника. Этого хватило, чтобы Ухура успела обхватить пальцами лезвие ножа и пнуть мужчину в пах, заставляя его скрючиться от боли. Вывернув насильнику руку, она заставила его выпустить нож. С яростно пылающим взором Ухура села на противника и приставила нож к его горлу. Несмотря на то, что один из его людей был убит, Дэнни по-прежнему сохранял спокойствие. Он внимательнее пригляделся к Джиму, и впервые за всё время в его взгляде мелькнул интерес. — Ты — один из нас, — произнёс Дэнни с долей насмешки. — У нас с вами нет ничего общего, — прорычал Джим. — Нет, есть. Скольких ты убил? Скольких ты видел умирающими? Джим не отвечал, но чувствовал, как всё его тело леденеет. — Ты в точности как я. Сделаешь всё, ради своей семьи. Тем временем насильник выхватил с пояса фазер. Ухура сумела уйти от выстрела, тот лишь задел её плечо, но ей пришлось отпустить мужчину, и, когда она оказалась на коленях, фазер уже был нацелен на неё. Джим не раздумывал ни секунды. Повернувшись к насильнику, он открыл по нему огонь. Ухура успела отодвинуться прежде, чем на неё рухнул труп, но по тому, как мелко дрожало её тело, было видно, что женщина потрясена. Джим же ощущал неестественное спокойствие. Дэнни смотрел на мёртвого брата, и его взгляд ожесточился. — Ты ничего не почувствовал, убивая его, верно? Убил Нейтана, мать твою, и не почувствовал совсем ничего. Ты в точности как я. — Вы ошибаетесь, — буднично произнёс Спок. — У капитана нет сходства с вами. Капитан убивает лишь в крайнем случае. Слова старпома вызвали у Дэнни невесёлый смех. — Неужели? Когда твой капитан захватил фазер, у него была куча времени перевести его в режим оглушения, не так ли? Так почему вместо этого он предпочёл убивать? В лагере стало неестественно тихо. Джим сузил глаза и подошёл к Дэнни поближе. — Поскольку мы не можем позволить тебе следовать за нами… — он приставил фазер к голове мужчины. — Капитан. — Рука Спока обхватила запястье Джима. Не нужно было быть гением, чтобы понять, чего старпом просит его не делать. Но Спок просто не понимал… Не мог понять. Здесь царили другие правила. Никакого корабельного устава или законов Федерации. Только выживание. — Простите, мистер Спок, но если мы его отпустим, он приведёт с собой ещё больше людей и перебьёт нас всех. — Джим, — произнёс Спок чуть тише. Джим подумал, что превращать это почти в личную просьбу, обращаясь к нему вот так по имени без ранга, довольно низко со стороны старпома. — Если сделаешь это, ты подчинишься их правилам. Ты выше этого. Ты лучше. Одно мгновение тишины. А потом раздался звук сработавшего фазера, и на землю рухнуло мёртвое тело. Все смотрели на Джима. Он знал об этом, но ему было всё равно. Всё его внимание было приковано к Андреа и Люке. — Оставьте все припасы и проваливайте. Если снова вернётесь или попробуете напасть, я убью вас, не раздумывая. Женщина была бледна как смерть. С нечеловеческой скоростью она скинула на землю захваченный вещмешок и сумку, которую принесла с собой. Потом схватила Люку за руку и собралась уходить, но в этот момент Джим выстрелил из фазера в воздух. — Люка остаётся, — произнёс он и добавил: — Никто не причинит ему вреда. — Последнее было произнесено мягче всего, что Джим успел сказать с тех пор, как очнулся. Женщина посмотрела на Люку и, присев на колено, зашептала ему что-то на ухо. Мальчик кивнул и быстро обнял Андреа, после чего она ушла. Люка подошёл к Джиму и замер, глядя на него в ожидании. Джим уже видел такой взгляд. У детей, так зачерствевших от жестокой реальности, что смерть уже перестала их трогать. У детей, с которыми сделали то, что чуть было не случилось с Кевином. Люку, этого мальчика, передавали от одного взрослого к другому так часто, что он уже перестал этого бояться, будучи слишком измождённым и голодным, чтобы беспокоиться о чём-либо, кроме наличия еды. Возможно, Андреа была единственной, кто по-настоящему о нём заботился. Мысль о том, что, по мнению мальчика, с ним хотели здесь сделать, вызывала у капитана тошноту. Было слишком поздно спасать Люку от судьбы, которая была уготована и детям на Тарсусе. Но мальчик был жив. И это единственное, что имело значение. — Никто больше не тронет тебя, — сказал Джим очень тихо, так, что его услышал только Люка и, возможно, Спок. Мальчик, очевидно, понял, что имел в виду Джим, потому что его напряжённые плечи вмиг расслабились. Он не смотрел на капитана со злостью или страхом. Чего нельзя было сказать об остальных. Джим обвёл взглядом свою команду. Спок смотрел на него с нечитаемым выражением лица. Взгляд Маккоя метался от одного трупа к другому, и доктор явно сдерживал тошноту. Ухура старательно отводила глаза. — О чём ты, чёрт возьми, думал, Джим?! — закричал Маккой, очевидно, немного оправившись от шока. — Тебе обязательно было их убивать? Не мог оставить в живых хотя бы одного, чтобы мы могли, я не знаю, задать ему пару вопросов? У Джима не было времени выслушивать эти истерики. Сейчас он хотел поговорить только с одним человеком. Джим подошёл к Ухуре, которая всё так же прятала взгляд. Руками она сводила на груди разорванные части униформы и тихо смотрела в землю. — Ты в порядке? Ухура слабо кивнула. — Мне… нужна пара минут… и я буду в порядке, капитан. — Под его внимательным взглядом она поёжилась. Джим стянул с себя форменку. Он хотел просто отдать её Ухуре, но та вздрогнула, стоило ему протянуть к ней руку. — П-простите, — заикаясь произнесла Ухура. Джим замер лишь на мгновение, а затем, совершенно не удивлённый её реакцией, положил свою форменку на землю на некотором расстоянии от Ухуры. — Не мёрзните, лейтенант, — тихо сказал он. Отойдя от Ухуры, чтобы дать ей время прийти в себя, Джим снова оказался жертвой обличительных речей Маккоя. У него не было на них времени. — Боунз, ты доктор. Делай свою работу, подлечи лейтенанта. — Господи, Джим, я пытаюсь поговорить с тобой! Тебе нужно успокоиться! Ты настолько гасишь в себе эмоции, что даже у Спока от удивления уже челюсть отваливается! — Доктор Маккой, вы — мой старший помощник? — Джим резко повернулся к доктору и смерил его взглядом, заставляя отвести глаза. — Нет, — пробормотал Леонард. — Вы готовы дать какой-то тактический совет, который поможет нам выжить? — Нет, но, чёрт возьми, Джим! Тебе нужно… — Тогда я предлагаю вам, доктор, заняться своей непосредственной работой и помолчать. Джим отвернулся от Маккоя, который будто лишился дара речи и удивлённо открыл рот. Джима это вполне устраивало. Он обошёл камни, планируя нести вахту, пока остальные не будут готовы покинуть это место. Его не волновали настроения в команде и то, что теперь он, возможно, вызывает у них страх. Джима это устраивало. Он защитит их во что бы то ни стало. Пусть лучше они ненавидят его и боятся, но останутся в живых, чем продолжат уважать своего капитана и в итоге погибнут. С этого момента Джим не был намерен терять на этой планете ещё кого-либо из своей команды. Он позаботится, чтобы все они остались живы. ______________________________ Следующая глава выйдет в районе воскресения, 19 мая. Порадуйте переводчика отзывами) Всем love ♥