Главное правило

      Как только Маккой закончил врачебный осмотр Ухуры, к ней подошёл Спок. На теле лейтенанта проступали синяки, но в целом физически она была в порядке. Маккою не удалось её разговорить, да он и не слишком пытался, будучи слишком погружённым в собственные переживания. Маккой усадил Ухуру возле костра и в попытке успокоить её нервы накинул ей на плечи термоодеяло. Энсину Пеннингтону оно больше не понадобится.       — Ты в порядке, Нийота? — мягко спросил Спок, опускаясь на землю рядом с ней. Было очевидно, что лейтенант совершенно не в порядке, но, согласно наблюдениям Спока, в сложных ситуациях люди предпочитали задавать очевидные вопросы.       Нийота помолчала и на пару секунд спрятала лицо, склонившись над подтянутым к груди коленям, а потом задумчиво положила на них подбородок.       — Это всё моя вина. Из-за меня капитану пришлось зайти так далеко.       — Нийота, ты не сделала ничего…       — Но это так, Спок. Я засомневалась. В смысле в Академии нас учили стрелять из фазера и защищаться, но здесь всё по-другому. Выстрелить из фазера и перерезать кому-то горло — это разные вещи. Я хочу сказать… — Взгляд Ухуры метнулся к трупу энсина, и всё её хрупкое тело содрогнулось. — Стрельба из фазера кажется более чистой и обезличенной по сравнению с… этим. — Нийота кивнула на энсина. — Я чувствовала, как под моей рукой бьётся сердце нападавшего, и когда всё случилось, когда он потянулся за фазером, я просто не смогла сделать этот последний шаг. Не смогла вот так убить его. Я — не солдат. Я — офицер и могу защитить себя, но я — не солдат. Я вступила в Звёздный флот, чтобы открывать новое и защищать, а не для вот этого. И поэтому… капитан принял решение за меня. Он убил, чтобы защитить меня.       Спок не стал озвучивать свои мысли о том, что капитан скорее всего в любом случае убил бы того парня, даже если бы тот и не стал хвататься за фазер. Это осознание мягко говоря беспокоило Спока. Ещё никогда он не видел, чтобы капитан действовал так хладнокровно, даже тогда, когда тот приказывал уничтожить «Нараду».       — Ты уже говорил с ним? — спросила Нийота.       — Я ощутил, что Джим желает побыть один.       — Но это не означает, что ему нужно позволить это сделать. — Всё ещё крепко прижимая колени к груди, Нийота взглянула на Спока. — У нас было соглашение, знаешь ли. Мы расстаёмся при условии, что ты рассказываешь Джиму о своих чувствах. Как ты планируешь это сделать, если ты постоянно его избегаешь? Я думала, ты уже ему признался, потому что когда мы покидали корабль, между вами двумя царила такая неловкость. Но потом я случайно услышала ваш разговор с доктором и поняла, что ты так ни о чём и не сказал.       — Насколько я знаю, в культуре землян подслушивание считается неприличным.       Ухура только фыркнула.       — Довольно трудно найти место, где можно уединиться, или какое-то занятие, чтобы отвлечься, пока мы все вместе застряли здесь. Ты должен сказать ему.       — Не вижу смысла рассказывать о моей… любви к нему, если она не взаимна.       — Ты не знаешь этого наверняка, — мягко заметила Нийота.       Спок не желал говорить об этом. С него хватило и увещеваний доктора. Почему Нийота говорит ему практически то же самое? Однако интерес к этой теме, похоже, помог ей выбраться из скорлупы, в которую она заключила себя с момента нападения.       — Капитана не интересуют мужчины. Все его романтические увлечения всегда были связаны только с женщинами.       — Возможно, ты будешь первым, — предположила Нийота. — Он — твой t'hy'la, верно? И больше никто тебе не подходит?       — Никто больше, — очень тихо повторил Спок. — Он — t'hy'la.       — Тогда позволь мне рассказать о том, как вести себя с землянами, когда их настигают неприятности. У Джима уже было достаточно времени, чтобы успокоиться. И сейчас ему нужен кто-то, кто будет рядом. И, как это всегда бывает, он скорее всего оттолкнёт всех, кроме тебя.       — Нийота, — прошептал Спок, — пожалуйста, не надо…       — Иди к нему, Спок. Доверься мне. Я ведь эксперт по коммуникациям.       Спок прикрыл глаза, наконец сдаваясь.       — И правда, ты — эксперт.       Джим так и сидел привалившись спиной к камням. Его взгляд был устремлён вдаль, а рука крепко, до побелевших костяшек сжимала фазер. Капитан выглядел уставшим и измождённым. Он чуть щурился, словно от боли, и от него веяло тревогой.       Спок молча сел рядом, попутно удивившись, что находившийся в таком взвинченном состоянии капитан не вздрогнул и даже не пошевелился, когда обнаружил его присутствие. Спок ощущал, что Джим на взводе. Словно стоит надавить в правильном месте, и он треснет, как стекло. Это был не капитан Кирк и не тот человек, что час назад застрелил нападавших. Этот Кирк казался потерянным и был раздираем противоречиями, едва-едва сохраняя целостность.       Они сидели в полной тишине, нарушаемой лишь порывами ветра.       Спок раздумывал, что он должен сказать, но Джим заговорил первым:       — Как Ухура?       — В шоке, но скоро придёт в себя.       — Хорошо, — ответил Джим и после некоторых колебаний добавил: — Я не могу рассказать тебе того, что ты хочешь знать. — Казалось, это невозможно, но Джим будто ещё глубже ушёл в себя, закрываясь от Спока.       — Я обещал, что не стану задавать вопросов, пока эта информация не окажется крайне важной для нашего выживания. Момент настал.       Джим помотал головой.       — Я не могу рассказать тебе. Я просто не могу.       — Джим, я не считаю, что ты задолжал мне объяснение, но сейчас даже я и без всякой телепатии вижу, что текущее положение вызывает в твоей голове хаос. Если ты предпочитаешь поделиться с кем-то другим… — Спок замолчал.       Смех капитана был для него неожиданным. Пустой горький смех.       — С кем мне разговаривать? Вы все боитесь меня, верно?       — Никто не боится тебя, Джим. По крайней мере, тебя не боюсь я, поверь. Я хочу тебя выслушать.       — Нет! Ты не понимаешь! — Джим вскочил на ноги и принялся нарезать круги, бурно жестикулируя. Кажется, стекло всё-таки треснуло. — Если я расскажу, ты больше не сможешь относится ко мне так, как раньше. Никто не сможет!       — Джим, что бы ни случилось в твоём прошлом, это не изменит моего отношения к тебе.       Кирк снова рассмеялся, на этот раз почти истерически. Когда он перестал ходить и замер, всё его тело задрожало. Он повернулся, являя Споку холодный взгляд своих голубых глаз.       — Ты в этом уверен?       — Утвердительно, — не задумываясь ответил старпом.       Джим сузил глаза.       — Я — убийца, Спок.       — То, что случилось сегодня, не…       — Первый раз я убил, когда мне было четырнадцать. Я выстрелил парню в спину и стрелял, пока всё его тело не превратилось в сплошные дырки.       Джим ждал, когда Спок что-нибудь скажет. Но старпом, судя по всему, испытывал трудности с тем, что только что услышал. Неудивительно. В файле Джима Кирка не имелось информации о нахождении на Тарсусе, кроме того убийц не принимали в Звёздный флот, и уж тем более они не становились капитанами.       — Я верю, что у тебя были причины так поступить, Джим, — через некоторое время произнёс Спок.       — Ты и правда так думаешь, да? Даже если я скажу, что через месяц после этого я пробрался в чужую палатку и задушил, а потом обезглавил человека пианинной струной? А ещё спустя несколько дней я соблазнял мужчину, чтобы было удобнее воткнуть в него копьё, которое я до этого сам и выстругал? — Джим почти рычал. — Ты всё ещё испытываешь ко мне уважение, Спок?       Старпом чуть сузил глаза.       — Если ты действительно совершил все эти убийства, я верю, что у тебя была на то причина.       — Причина в том, — рявкнул Джим, — что у них было то, что требовалось мне. Поэтому я убил их, чтобы это отнять.       Не верить, оттолкнуть их. Будет не так больно, если они погибнут. Если погибнешь ты, им будет не так больно. Защитить себя. Защитить их.       — Сделать что угодно, лишь бы выжить. Вот какое здесь главное правило, Спок.       — Джим, ты должен успокоиться. Я не верю, что ты способен легкомысленно отнять жизнь, и я думаю, что всё это имеет отношение к грибку, который мы обнаружили 1,86 дня назад.       Свободной рукой Джим схватил Спока за форменку и дёрнул на себя.       — Тогда ты идиот. Ты не знаешь обо мне ничего. Не знаешь, что мне приходилось раньше делать.       — Так расскажи мне, — с вызовом ответил Спок. Его взгляд смягчился. — Я с тобой, Джим.       Слишком страшно. Если узнает, больше никогда не сможет относиться ко мне, как прежде. Больно.       Капитан загнанно посмотрел на Спока. Как сказать ему правду? Он доверял Споку, привык полагаться на него, на их дружбу. Он желал, чтобы Спок никогда не узнал эту его сторону и не хотел, чтобы тот перестал испытывать к нему уважение как к капитану. Всё тело Джима сотрясала дрожь. Но если он хочет, чтобы вулканец выжил, рассказать обо всём придётся.       — Джим… скажи мне, — прошептал Спок, осторожно взяв капитана за плечи.       — Я… я… — Дыхание Джима участилось, он ощущал новый приступ паники и никак не мог его остановить. Выбора не было. Выживание прежде всего. Ему придётся рассказать Споку про Тарсус, но все слова словно застряли в горле.       Скажи ему. Ну давай, скажи!       — Он был на Тарсусе-4.       Джим резко повернул голову и даже был уверен в том, что услышал хруст позвонков, но не обратил на это внимание, потому что центром его сейчас был Маккой.       Спок ощутил смесь эмоций, исходящих от Джима: злость, страх и чувство облегчения. Словно с его плеч ушла огромная тяжесть, а тревога по большей части выветрилась. Словно ему сказали, что больше не нужно сражаться.       — Боунз, — устало выдохнул Джим.       — Он был ребёнком, когда на планете случилась резня, — мрачно продолжал Маккой.       Джим наконец выпустил форменку Спока и, ни на кого не глядя, уставился в землю.       — Тарсус-4… Колония, пережившая нехватку продовольствия около 13,58 лет назад?       — Да, но общественности рассказали далеко не всё, включая и то, что пришлось пережить Джиму.       Капитан лишь кивнул и, вновь уходя в себя, сел на землю.       Маккой смотрел на него с беспокойством, но не приближался. Не тогда, когда Джим крепко сжимал фазер, словно тот был его последней надеждой. Доктор не страдал наивностью и понимал, что в таком состоянии Джим может причинить вред даже ему. Так близко и безмолвно подобраться к капитану мог только Спок. Джим не возражал против его присутствия и точно знал, что старпом желает ему только добра. Но в отношении себя Маккой полагал другое: попытайся он приблизиться, это лишь вызовет у его друга новый приступ тревоги, а это им сейчас совсем не нужно.       — Капитан, не могли бы вы описать события, происходившие в колонии под названием Тарсус-4, пожалуйста? — тихо попросил Спок.       Джим начал свой сбивчивый рассказ. Маккой никогда не вдавался в подробности этой трагедии, хотя на уроках этики в Академии им показывали несколько фото, сделанных на планете сразу после прибытия Звёздного флота. Но запечатлённый на тех фотографиях ужас не мог подготовить его к полноценной истории, которую ему когда-то поведал Джим. Он рассказал Маккою о казни, о том, как ему удалось её избежать, о том, как вся их с тётей жизнь превратилась в каждодневные поиски пропитания, о том как приходилось постоянно скрываться от охраны, как приходилось выживать, не имея к тому никаких условий, и как много людей погибло, надышавшись спорами проклятого грибка.       Джим отрешённо и монотонно рассказывал о событиях прошлого, так, словно он был всего лишь сторонним наблюдателем. Наверное, это был единственный способ рассказать подобное, но Маккоя напрягали внезапные переходы от ярости и гнева к абсолютной холодности.       — А что случилось с вашей тётей?       Маккой был близок к тому, чтобы ударить Спока за этот вопрос. Совершенно же очевидно, что тётя Джима погибла на той планете. Капитан подтянул колени к груди, сжимаясь в комок.       — Она была изнасилована и убита двумя охранниками у меня на глазах, пока я прятался, — прошептал он. — Не будь с ней меня, она бы выжила. Джоанна была бы всё ещё жива.       Вина выжившего, мысленно отметил Маккой. Он впервые слышал о том, что на самом деле случилось с тётей Джима, и не смог сдержать дрожь. Раньше Кирк никогда не вдавался в подробности об её смерти, говорил лишь, что тётя была с ним на той планете и что ей выбраться не удалось.       Маккою вдруг стал совершенно понятен один случай в Академии.       — Значит, это она. — Юноша стоял за плечом молодого доктора и вместе с ним смотрел на голограмму красивой трёхлетней девочки со светлыми волосами и зелёными глазами. В руках она держала детский рисунок, по большей части представлявший разноцветные каляки-маляки. — Смотри-ка, Боунз, она так похожа на тебя. Такая же хмурая, наверняка много ворчит и матерится.       — Ха-ха, очень смешно, придурок. Просто, когда я делал это голо, она была в плохом настроении, вот и всё. В тот день её как раз наругала мама. На площадке Джоанну толкнул какой-то мальчишка.       Джим напрягся, и его взгляд стал жёстким, как сталь.       — Надеюсь, он получил по заслугам.       В то время Леонард и Джим были соседями по комнате совсем недолго. С момента их знакомства в шаттле прошёл всего месяц, но они быстро сдружились, хотя и мало знали о жизни друг друга до Академии. И такой тёмный взгляд Леонард видел у своего друга впервые. Он не был наивным. Уже через неделю совместно проживания Маккой понял, что с Джимом что-то не так. Тот всегда держал под рукой еду и в различных местах их комнаты были рассованы сухие пайки. Никто не мог незаметно подойти к Джиму, он словно бы всегда держал во внимании всё окружение. Джим не верил в безвыигрышные сценарии. Это были черты офицера, солдата. Но разве они не затем поступили в Академию, чтобы таковыми стать? Чтобы быть офицерами? Так что в итоге Маккой успокоился.       — Я сказал, что это Джоанну наругали, да? А знаешь почему? Потому что после она побила этого пацана. Отправила его в слезах и соплях к его мамочке. — Леонард не удержался, и его губы расплылись в самодовольной улыбке. — Вот это моя дочурка.       Джим расслабился и в ответ выдавил грустную улыбку.       — Да, Джоанна — прекрасное имя. Она вырастет большой и сильной.       Маккой узнал о Тарсусе спустя два семестра, когда они вдвоём с Джимом сидели на уроке этики. Хотя он и предполагал, с чем могут быть связаны определённые черты характера и поведение его соседа по комнате, он никогда не задавал вопросов и не особенно раздумывал на эту тему. Что бы ни случилось с Джимом в прошлом, он кажется успешно это пережил и был счастлив. Зачем принуждать его чем-то делиться? Захочет — сам расскажет.       Профессор этики молча вывела на экран изображение разрушенных ферм на Тарсусе и лишь затем объявила тему текущего семинара. Тело Джима словно окаменело, но Маккой не обратил на это особого внимания. Шли минуты, но Кирка не отпускало, и вот тогда Леонард почувствовал тревогу. Профессор показала ещё несколько слайдов. Темой этических дебатов было объявлено то, являлось ли решение Кодоса правильным, если бы помощь не смогла прибыть вовремя.       Джим сумел высидеть в аудитории полчаса, после чего весь дрожа поднялся, что-то бормоча себе под нос. В спешке он почти спотыкался, желая поскорее покинуть помещение. Профессор кричала ему вслед, что покинув семинар, он не сдаст экзаменов, но Джим её не слушал. Симптомы панической атаки были едва заметны, но только не для Маккоя, вскочившего на ноги и бросившегося вслед за Джимом.       Должно быть, едва оказавшись за порогом аудитории, Кирк тут же бросился бежать, потому что за дверью Маккой никого не увидел. Наугад он заглянул в ближайший туалет. Джим сидел на полу, все симптомы панической атаки были налицо. Всё его тело тряслось, кожа блестела от пота, в приступе гипервентиляции Джим скрёб руками по груди.       Не раздумывая ни секунды, Леонард запер дверь и проклял себя за то, что не взял с собой аптечку. Ему оставалось только пытаться успокоить Джима и ждать, пока тот переборет приступ паники. Леонард опустился рядом с ним на колени и взял юношу за руку, чтобы у того был хоть какой-то якорь, связывающий его с реальностью.       — Дыши, парень. Глубоко вдохни. Хорошо. Молодец. Выдыхай.       Сделав пару вдохов-выдохов, Джим помотал головой:       — Она не понимает. Она не права. — Он судорожно выталкивал слова из горла, пытаясь справиться с приступом. — Боже, она ошибается. Она ничего не знает.       — Чего она не знает, Джим? — спросил Маккой спокойным тоном, который он обычно использовал с пациентами.       — Они сделали это потому, что боялись. Охрана, они обратились против нас. Они думали лишь о своём выживании. Люди стали убивать друг друга. — Джим зажмурил глаза, словно пытался отогнать воспоминания.       Маккой смотрел на него в неверии и шоке.       — Боже правый, ты был там.       Некоторое время Джим сидел, раскачиваясь из стороны в сторону. Когда паническая атака спала, он наконец кивнул. Выглядел он усталым и был всё ещё на взводе, но тихо добавил:       — Та девочка на последнем слайде, она умерла за два дня до того, как прибыла помощь. Я знаю, что ничего не мог сделать, но то, как профессор о ней говорила… Как будто кроме смерти от голода с ней больше ничего не случилось. Как будто после решения Кодоса жители страдали от одного лишь голода. Как будто после этого больше никто никого не убивал. Я больше не смог это слушать.       Ещё через минут пятнадцать Джим был готов подняться с пола и вести себя так, словно ничего не случилось. Всю оставшуюся неделю он так и не появлялся на уроках этики, а после некоторого вмешательства со стороны Пайка это никак не повлияло на его оценки, только преподавательница этики с тех пор всегда смотрела на Джима с сочувствием.       Ничего не изменилось кроме того, что Джима начали мучить кошмары. Однажды, проснувшись от особо сильного из них, Кирк дрожал в сплошь промокшей от его пота постели. Маккой выбрал этот момент, чтобы объявить, что ему разрешили на выходные забрать к себе Джоанну. Услышав это, Джим впервые за последние две недели по-настоящему улыбнулся. Хотя они с девочкой были незнакомы, он всегда относился к ней с каким-то теплом и заботой, словно нёс за неё ответственность.       К концу того уикенда Джоанна уже звала молодого кадета «дядя Джим», отчего тот прямо-таки цвёл, а все его кошмары постепенно сошли на нет, неумолимо отступая в прошлое. Как будто встреча с Джоанной помогла Джиму примириться с чем-то в своей душе. В то время Маккой не осмеливался ни о чём его расспрашивать. Он собирал информацию по кусочкам, когда Джим напивался в стельку и ничего не мог вспомнить наутро. И теперь, слушая детальный рассказ о Тарсусе, Маккой удивлялся тому, что Кирка всего лишь периодически мучали кошмары и панические атаки. Чёрт! Да у парня были все шансы стать психопатом или кем похуже. Казалось удивительным, что Джим всё ещё жив и здоров. И как ему удавалось не срываться так долго, попав сюда, на эту планету, в свой персональный ад? Маккою вдруг стало очень трудно винить Джима в убийстве тех двух человек и похищение Люки. Это всё ещё казалось неправильным, но постепенно Маккой переставал делить мир на чёрное и белое, особенно в отношении Джима. Ведь тот следовал инстинктам, которые позволяли ему выживать в подобных условиях.       Спок оставался бесстрастным, как и всегда. Маккою было до одури интересно, что же происходит у вулканца в голове. Когда дело касалось Джима, читать Спока всегда становилось труднее. Взгляд тёмных глаз скользнул к доктору, а потом обратно к Джиму. Маккой понял намёк и отправился в лагерь.       Трудно было сказать, заметил ли Джим, что его друг ушёл. Закончив рассказ, он сидел молча без малейшего движения. Они со Споком вновь остались одни.       — Теперь ты понимаешь? Я такой же, как они, — прошептал Джим. — Когда я убивал их, я ничего не чувствовал.       Спок молчал. Он не мог сказать ничего, что поддержало бы Джима. Старпом взял капитана за руку и сжал её в своей ладони, зная, что тот вряд ли поймёт значение этого действия.       Джим в удивлении уставился на руку Спока. Потом тряхнул головой и сжал его руку в ответ, находя успокоение в этом простом человеческом жесте.       — Нам нельзя оставаться здесь, Спок. Нужно найти способ убраться с этой планеты или опустить окружающие её щиты.       — Я согласен. Есть идеи, когда лучше выдвигаться, капитан? — обратившись к Джиму по званию, Спок тут же разомкнул их руки. Джим поймал себя на том, что уже скучает по их общему теплу.       — Лучше всего перемещаться ночью, но мы не можем ждать ещё тринадцать часов. Как только рассветёт, мы отправляемся.       — Принято. Я передам ваш приказ остальным. — Спок поднялся на ноги и одёрнул свою форменку.       Он повернулся, чтобы уходить, но был остановлен голосом Джима:       — И, Спок… спасибо.       Старпом оглянулся, пряча в уголках губ улыбку.       — Нет необходимости благодарить меня, Джим.       Капитан провёл у камней вне лагеря ещё два часа, а после присоединился к остальным. Ухура спала, а вот Маккой ложился вряд ли. Он внимательно наблюдал за Джимом, скорее всего силясь понять, всё ли с ним в порядке. Спок же работал над коммуникационным устройством, пытаясь найти решение проблемы или способ её устранения.       Джим очень любил свою команду. И всё же чувствовал, что не может смотреть им в глаза. Он устроился на земле, дожидаясь часа, когда солнце покажется из-за горизонта.