☆☆☆
Собиравший дрова для костра Спок добавил к своей ноше ещё одну ветку. С ухода Джима прошло два дня, и напряжение в их группе было очень высоким. Самочувствие Маккоя улучшалось, но плохой новостью было то, что рационы заканчивались, и им с большой осторожностью пришлось перейти на подножный корм. Держась на небольшом расстоянии, за Споком следовал Люка. С тех пор, как Джим ушёл, мальчик очень мало разговаривал. Спокойствие и уверенность, которые он успел обрести в присутствии капитана, почти растворились. Люка всегда старался держаться поближе к старпому, но в то же время сохранял дистанцию. Ему очень не нравилось, когда Маккой, Деккер или Спок слишком долго задерживали на нём взгляд. В ответ на внимание к себе Люка тут же сворачивался в калачик. Поэтому Спок старался на него лишний раз не смотреть. Похоже, мальчик был ему за это благодарен. Несколько раз он порывался схватить Спока за форменку, но в последний момент отдёргивал руку и притворялся, что ничего такого не было. Спок полагал, что желание получить успокоение через касание для ребёнка-землянина нормально. Джим признавал большой опыт Люки по части выживания, но в остальное время постоянно касался его, спал рядом и вёл себя по отношению к нему как старший брат или отец. Каким-то образом Джим умудрялся одновременно относиться к Люке как к ребёнку и в то же время ожидать от него того, на что способен не каждый взрослый. Спок даже не надеялся достичь подобного баланса. Он был способен только на что-то одно. Люка снова хотел схватиться за него, но отдёрнул руку, задевая пальцами край старпомовой форменки, когда навстречу им, шумно продираясь сквозь заросли, вышел Маккой. — Вот, где ты, чёртов гоблин. — Доктор Маккой, вижу, сегодня вам лучше. — Не заговаривай мне зубы, — нахмурился Леонард. — Я знаю, что ты меня избегаешь. Какого чёрта ты делал последние два дня?! Почему ещё не нашёл Джима? — Потому, доктор Маккой, что если он не хочет, чтобы мы нашли его, то мы его не найдём, — спокойно ответил Спок, снисходительно приподнимая бровь. — Чёрт возьми, Спок! Джим там совсем один! Ты хоть понимаешь, что это место творит с его психикой? Мы нужны ему! — Напротив, доктор. Я думаю, это нам он нужен. Взгляд Маккоя стал убийственным, словно ему не хотелось ничего другого, кроме как избить Спока. — И что теперь? Ты бросишь его там? Позволишь сойти с ума и навредить ещё кому-нибудь? — Вы не так меня поняли, доктор. Я не имел в виду эмоциональное состояние Джима или наше. Я просто думаю, что без нас Джиму, наоборот, легче выжить и что это наше выживание зависит от него. Маккой на мгновение замолчал, пока его осенило: — Ты не доверяешь Деккеру. — Я думаю, — ответил Спок, — что коммодор более эмоционально скомпрометирован, чем позволяет нам увидеть, в то время как Джим, напротив, знает, что делает, несмотря на то, как это выглядит со стороны. В конце концов, в отличие от многих других, ему удалось выжить на Тарсусе-4. — Тогда почему, чёрт возьми, ты не отправился за ним?! Спок посмотрел на доктора так, что тот тут же смущённо замолчал. Ведь они оба знали, почему. — Хотя мы и не доверяем коммодору, он — всё ещё наш командующий офицер. Пока мы не докажем, что он действительно скомпрометирован, он всё ещё руководит миссией и мы должны подчиняться его приказам. — Я это знаю, — устало вздохнул Маккой и растёр ладонями лицо. — Но мы же не можем просто взять и бросить Джима одного. — Я прошу вас, доктор, довериться мне. С Джимом всё в порядке. Спока пронзил взгляд синих глаз доктора. — Откуда ты знаешь? Опять какое-то вулканское вуду? Спок только поднял бровь. — Ладно, ладно. Но лучше бы ты оказался прав. — Маккой бросил взгляд на Люку, который тут же спрятался за спиной Спока. Хмурясь и тихо ругаясь, доктор ушёл, оставив их одних. С одной стороны, то, что доктору стало лучше, вселяло надежду. С другой, его плохое настроение становилось дополнительным раздражителем. Решив пока забыть о докторе, Спок двинулся дальше сквозь лес в попытках высмотреть какой-либо источник пищи. Ему встретились ягоды, похожие на те, которые ему приносил Джим, а также несколько грибов. Однако теперь, когда они находились ближе к области, заражённой загадочной плесенью, есть их было рискованно. Краем зрения Спок заметил, что Люка снова смотрит на его форменку. — Можешь осуществить это, я не против, — спокойно произнёс старпом. В ответ на растерянный взгляд мальчика Спок пояснил: — Можешь ухватиться за мой китель. После недолгих колебаний Люка протянул обе руки к спине старпома. Схватившись за его форменку, мальчик стиснул ткань в кулаках и прижался к спине Спока лицом. Идти теперь было трудно, но вулканец не сказал ни слова против. Будь он землянином, он скорее всего смог бы оказать ребёнку необходимую поддержку. Но он был вулканцем. Если бы Люка приходился ему сыном, он осуществил бы мелдинг, чтобы успокоить его разум и притушить страхи. Однако мальчик был слишком мал, чтобы осознанно дать согласие на слияние разумов, поэтому Спок ничего не предлагал. У него сжимался желудок при мысли, что Джим, который так очевидно привязался к Люке, оставил мальчика ему на попечение, а он не способен о нём позаботиться. Спок находился в глубоких раздумьях о том, как ему справиться с этой проблемой, когда Люка внезапно спросил: — Откуда ты знаешь, что с ним всё в порядке? Поразмышляв над ответом, старпом осторожно ответил: — Я чувствую, что он поблизости. Люка хмуро поджал губы. Каким-то образом он умудрился прижаться к Споку ещё крепче. — Джим говорил, что ты влюблён в мисс Ухуру. Это правда? Спок чуть не споткнулся о поваленное дерево, но предпочёл думать, что во всём виновата ограниченность движений из-за повисшего на нём мальчика. — Я ценю Нийоту как коллегу и близкого друга. — А Джим? Его ты любишь? Спок остановился и оглянулся на Люку, который смотрел на него в ожидании ответа большими зелёными глазами. Возможно, подумал старпом, его проблемы серьёзнее, чем он полагал, раз даже ребёнок видит его насквозь. — Люблю. — Впервые в жизни Спок открыто признавался в этом вслух. В конце концов, похоже, об этом уже знали все, кроме самого Джима. Кивнув, Люка снова прижался лицом к форменке Спока. — Ты скажешь ему? — невнятно спросил он: голос приглушала ткань. — Я ещё не решил. — Не говори, — точно так же пробормотал Люка. Ответ был неожиданным. С тех пор как доктор и Нийота узнали о его чувствах, они беспрестанно уговаривали его признаться. Противоположное мнение вызывало любопытство. — Почему нет? Ссутулив плечи и до побелевших костяшек сжав форменку Спока, мальчик прошептал: — Своими словами ты только сделаешь ему больно. Они только звучат хорошо, но обычно это ложь. Он подумает, что ты говоришь несерьёзно. — Лицо Люки исказилось от пробуждённых воспоминаний, и он закрыл глаза в попытке от них убежать. — Плохие люди… те, которые… они говорили, что любят меня. И Андреа тоже. Я перестал им верить. Они сделали мне больно, а потом бросили. Если бы они и правда любили меня, они бы так не поступили, правда ведь? Спок бережно разжал кулачки Люки, чтобы тот освободил его и у него появилась возможность повернуться к мальчику. Спок присел перед ним на колено. — Да, правда. — Джим ведь вернётся? Он ведь не оставил меня, как они? — Из глаз Люки струились слёзы. Он старался выдавить уверенную улыбку, словно бы Джим снова был рядом с ним. Старался стереть слёзы, но они только текли всё быстрее и быстрее. И Спок вдруг почувствовал, что вулканские обычаи уже не имеют значения. Избегая прямого контакта с кожей, он притянул мальчика в свои объятия, готовый позволить ему выплакаться. Неожиданно Люка, который обычно избегал чужих прикосновений, обхватил Спока руками за шею и ногами за талию, побуждая старпома взять его на руки. — Нет, Джим не оставил тебя. Он вернётся. Я в этом уверен.☆☆☆
Джим бесцельно брёл через лес, чувствуя бедром непривычную лёгкость. Фазер, который он всегда брал собой, остался в лагере среди прочих ресурсов. Единственным оружием при нём был лишь нож, как обычно заткнутый в ботинок. Джим не обращал внимания на окружение, лишь смутно осознавал, что находится на вражеской территории. Но это больше ничего не значило. Джим больше не хотел ответственности. Он хотел лишь… Он теперь и не знал даже, чего хочет. Джим не заметил, как набрёл на вражеский лагерь. Три охранника смотрели на него, а он в ответ смотрел на них, и первые секунды от неожиданности никто из них не двигался. Джим шевельнулся первым. Выхватив нож из ботинка, он метнул его в голову охранника, стоявшего посередине. Это заставило остальных двоих очнуться. Они достали свои фазеры, но Джим уже метнулся в сторону к укрытию. Это было превосходно. Он мог умереть в сражении. Джим этого хотел. Но и сдаваться так просто не собирался. Такого удовольствия он им не доставит. Один из двух оставшихся охранников обогнул его укрытие, чтобы выстрелить, но Джим был к этому готов. Он слышал тяжёлые шаги охранника и знал, когда тот приблизится. Едва охранник оказался в поле его зрения, Джим бросил в его руку, державшую фазер, камень — охранник промахнулся, дав ему время броситься вперёд. Быстро повалив мужчину на землю, Джим выхватил у него оружие и выстрелил, после чего мгновенно перевёл фазер на оставшегося охранника. Оказалось, это была женщина. Она спряталась за деревом, однако Джим частично видел её ногу. Прицелившись хорошо намётанным глазом, он выстрелил, и тут же услышал, как охранница взвыла от боли. Это было слишком просто. Неужели он так привык убивать, что теперь может делать это и глазом не моргнув? Джим больше ничего не чувствовал. Ни вины, ни грусти. Без всяких колебаний он просто убивал. Приближения четвертого охранника Джим не заметил. Во всей этой суматохе дородный мужчина успел выбраться из палатки и обойти Джима с тыла. Когда он нанёс удар, Джим тут же упал оглушённый. Голову пропитало мокрое и тёплое. Зрение то расплывалось, то становилось чётким, горло сдавила тошнота. Джим с трудом поднялся на чётвереньки, но его тут же пнули в спину, выбирая из лёгких весь воздух. Охранник взгромоздился ему на поясницу и обхватил своими ручищами его шею, перекрывая доступ к кислороду. Так значит, это конец. Его задушат, и он умрёт здесь. Это то, чего он хотел и чего искал. И всё же… Джима накрыла паника. Он умрёт! Сердце наполнилось ужасом. Он умрёт! По венам заструился адреналин, и Джима поглотил страх. Я не хочу умирать! И он начал бороться.☆☆☆
Поступь Маккоя можно было услышать за милю. Джим покачал головой и вздохнул, продолжая заострять камнем наконечник стрелы. Он уютно устроился в густой кроне дерева и готовил всё необходимое к ночи. Последние два дня Джим незаметно приглядывал за своей командой: заметал за ними следы, прочёсывал местность вокруг мест их стоянок и наблюдал за каждым из них издали. Таким образом Джим сохранял за собой командование, даже если делать это приходилось из тени. Зато теперь он мог передвигаться свободнее. Судя по доносившимся звукам, Маккой возвращался обратно в лагерь. Джим быстро собрал приготовленное оружие. За Спока и Люку он не переживал. Эти оба полностью переняли его привычки, и заметить их местоположение было намного труднее, чем доктора или лейтенанта Ухуры. Последние были совершенно не приспособлены к такому миру. Доброта Маккоя, которой Джим всегда восхищался, сейчас только мешала. Здесь она являлась слабостью, особенно если перевешивала здравый смысл. А Ухура словно никак не могла уловить суть происходящего и продолжала жить в каком-то своём мире. Частично вина за это лежала на плечах самого Джима. Он не захотел повторять историю про Тарсус второй раз — уже для Ухуры — и всё-таки опустил самые неприятные детали при разговоре со Споком и Маккоем. Кроме всего прочего, теперь, когда Деккер по сути бросил его, Джим доверял ему ещё меньше. Коммодор вёл команду обратно, туда, откуда они пришли — к главному поселению колонии. Поблизости появлялось всё больше других групп. Джим уже уничтожил одну из них, когда те обнаружили присутствие его команды. Коммодор наверняка знал, как опасно здесь находиться. Он что-то задумал, вопрос: что именно. Джима беспокоила и забота Ухуры о Деккере. Было похоже, что она что-то знает, какой-то секрет коммодора. Но, что бы там ни было, думал Джим, он продолжит присматривать за своей командой. И обязательно их защитит.☆☆☆
Джим стремительно терял сознание. Он не знал, как долго ещё сможет продержаться. Всё равно это без толку. Охранник был слишком крупным и тяжёлым, он не мог его побороть. Джим слабел и уже лишь впустую размахивал руками. Но как только сознание начало ускользать от него, воздух прорезал выстрел фазера. Потом ещё один. Хватка больших пальцев ослабла, и Джим начал судорожно вдыхать воздух и кашлять. Изогнувшись телом, он прижался лбом к земле. Он жив. Господи, он жив. — Ты в порядке, Джим? Джабари. Его спас Джабари. Подросток приблизился к дрожавшему всем телом Джиму, и тот медленно сел. Когда спустя время Джим так и не перестал дрожать, Джабари опустился на колени рядом с ним. — Я не хочу умирать, — прохрипел Джим. Его глаза наполнились влагой, которая грозила вот-вот пролиться вниз. — Я убил их всех, и никак не мог перестать видеть кровь на своих руках. — Он посмотрел на Джабари, и слёзы всё-таки покатились по его щекам. — Когда убивать стало так легко? Когда стало так легко принимать смерть других? Теперь, когда нужно убить кого-то из своих, я почти не раздумываю. Я просто принимаю это. Даже несмотря на то, что на прошлой неделе из-за охранников мне пришлось похоронить пятнадцать наших. — Джим потерянно запустил пальцы в грязные светлые волосы. — В этом даже нет никакого смысла. Я никого не могу защитить, и я это ненавижу. Я больше так не могу. Но в то же время бороться дальше так просто. Что я такое, чёрт возьми? Я как ещё один грёбаный Кодос, которому плевать на жизнь других. Но когда кто-то из моих детей умирает, я чувствую, как умирает часть меня. Я никогда не хотел этого. Никогда не хотел стать… стать монстром. Я должен умереть, но я не могу. Не могу. Джабари притянул Джима к себе, одной рукой обхватив его за талию и запустив другую в его грязные волосы. В его объятьях Джим перестал сдерживаться и громко разрыдался, пока руки Джабари с нежностью держали его, защищая от всего мира. Джабари подождал, пока Джим немного успокоится, а потом сказал: — Ты не Кодос, Джим. И не монстр. Конечно же теперь легко убивать. Ведь тебе приходилось делать это снова и снова. Смерть здесь стала таким обычным делом, что больше не трогает. Здесь, ради того, чтобы выжить, приходится убивать. Но ты отличаешься от большинства людей тем, что понимаешь, насколько ценна жизнь. Ты сделал всё возможное, чтобы защитить тех детей. Несмотря на то, сколько боли это тебе приносит. Несмотря на то, как сильно это тебя мучает. Большинство здешних взрослых заботились лишь о себе или о своих семьях и друзьях. Ты же принимал в группу незнакомцев, неспособных защитить себя. Ты стал для них отцом и старшим братом. Это естественно, что тебе так больно, когда они умирают. Но в то же время ты понимаешь, что не можешь опускать руки и оплакивать их, ведь остальные ещё живы и нуждаются в тебе. И ты это знаешь. Сейчас то, что с тобой происходит, то, что ты сейчас чувствуешь, это просто все те эмоции, которые ты подавлял и откладывал. И сейчас они просто обрушились на тебя. — Джабари почувствовал, что Джим снова расплакался, но всё же продолжил: — Ты сильный, ты через столько прошёл один. Но даже сильным иногда необходим перерыв. — Джабари обнял Джима крепче. — Поэтому поплачь столько, сколько тебе нужно. Джим с готовностью принял предложение и снова заплакал. Он плакал, пока у него не осталось слёз, плакал до пульсации в голове, пока тело не налилось тяжестью от усталости. Джабари взял Джима на руки, положил его на одну из постелей в палатке охранников и укутал одеялом. — Ты сволочь, ты знаешь об этом? — пробормотал Джим. — Позволил мне сотворить всю эту дурь. — Это был самый быстрый способ заставить тебя осознать, что ты не хочешь умирать. Веки Джима наливались тяжестью. — А если бы я и правда умер? Если бы я правда хотел умереть? Ты об этом подумал? — Если бы ты и правда хотел умереть, ты выбрал бы другой способ убить себя. И я ни за что не позволил бы тебе это сделать. На всякий случай я прятался и целился винтовкой во всех, кто представлял для тебя серьёзную опасность. Джим фыркнул в неверии. — Засранец. — Ты не способен сдаваться, Джим. Ты был рождён другим. И ты никогда не сдашься. Это одна из причин того, почему ты — хороший лидер. Ты ценишь свою жизнь и жизнь тех, кто находится рядом. Я знал это, а теперь это знаешь и ты. Веки Джима наконец-то сомкнулись. — И всё равно ты сволочь, — сонно пробормотал он. — Надо в лагерь… — Ты вымотан и не хочешь, чтобы остальные увидели тебя таким. — Наверное, сотрясение. — Возможно. Даже если потеряешь сознание, я буду защищать тебя. Погружаясь в сон, Джим усмехнулся. — Придурочная сволочь.☆☆☆
Спок нёс Люку назад в лагерь. Наплакавшись вволю, мальчик крепко заснул. При виде них — Спока с ребёнком на руках и Люки, до этого дня не подпускавшего к себе никого, кроме Джима — брови Ухуры и Маккоя поднялись так высоко, что чуть не слились с линией роста волос. — Что случилось? — спросила Ухура. — Мальчик был расстроен и почувствовал усталость, как только его эмоции наконец улеглись, — ответил Спок. Он взглянул на одну из постелей и прикинул вероятность того, сможет ли он переместить на него Люку, не разбудив. Шансы удачного исхода были крайне малы, а будить мальчика совсем не хотелось. — Это называется он поплакал, а потом заснул, — закатил глаза Маккой. — Чудесно. То есть мини-версия Джима тоже привязалась к гоблину. Ухура шлёпнула доктора по локтю, хотя на её губах играла улыбка. — Оставьте их в покое. Это мило. Щёки Спока чуть позеленели. Он решил рискнуть и всё-таки переместить ребёнка на постель. — Просто супер. Я окружён любителями гоблина. — Доктор, как я уже говорил ранее, если термин «гоблин» — это оскорбительная отсылка к моим острым ушам… — начал Спок, очевидно пытаясь сменить тему разговора. — Это не проявление с моей стороны ксенофобии, Спок. Для меня ты единственный гоблин на целом свете. Спок решил игнорировать доктора и сосредоточился на том, чтобы осторожно переложить на постель Люку. Оказалось, мальчик вымотан сильнее, чем предполагал Спок, поскольку нисколько не проснулся, хотя обычно подскакивал от каждого шороха. — Я рад, что все вернулись целыми и невредимыми. — Из-за деревьев с улыбкой вышел Деккер. — Я столкнулся с парой ребят из другой группы. Боялся, вдруг они нашли вас. — С нами всё в порядке, — ответил Спок, цепким взглядом осматривая коммодора. — Могу я спросить, что стало с теми людьми? — Я оглушил их фазером. И вернулся сюда, убедившись, что меня никто не преследует. Атмосфера в лагере вмиг стала тяжёлой. — Могу я узнать, коммодор, каков наш план? Если я правильно понимаю, мы возвращаемся к главному поселению колонии. — Спок укрыл Люку одеялом и выпрямился в полный рост. — То есть подходим ближе к заражённой территории. — Нам нужны детали, чтобы завершить починку коммуникатора. В центральном поселении мы скорее найдём что-то полезное, а это гораздо лучше, чем натыкаться на необработанные кристаллы и гадать, подойдут они или нет. Что-то не сходилось. Не то чтобы коммодор лгал, он просто говорил не всю правду. — Но подпространственная связь невозможна, пока планету окружает защитное поле, а выключить его мы не можем, поскольку нам не хватает людей и ресурсов. Деккер явно не обрадовался замечанию старпома и чуть сузил глаза, однако в остальном держался по-прежнему легко и расслабленно. — У меня есть стратегия, коммандер Спок. Доверьтесь мне. — Доверие, коммодор, это то, что нужно заслужить. А этого вы ещё не достигли. Однако, поскольку вы — наш командующий офицер, у нас нет иного выбора, кроме как следовать за вами. На этот раз Деккер нахмурился. — Осторожнее, коммандер. Это звучало почти как нарушение субординации. — Я всего лишь констатирую факты, коммодор. — Даже если и так, коммандер, я бы советовал вам следить за тем, что вы говорите. — Деккер прошёлся взглядом по остальным. — Кто-нибудь желает что-то добавить? Никто не ответил. — Ну и хорошо. А теперь посмотрим, что нам удалось наскрести на ужин.☆☆☆
— Мы не выживем, если всё продолжится так, — сказал Джим Джабари по пути назад в лагерь. Уже ничто не свидетельствовало о его недавнем срыве, только была перебинтована голова. К сожалению, в лагере охранников, на который набрёл Джим, не оказалось ничего полезного, кроме запаса бинтов. Но не было абсолютно никаких лекарств. — Очень скоро мы все умрём. — Я знаю, но мы мало что можем сделать. Джим нахмурился. Что же им предпринять? — Вообще-то кое-что мы можем, — медленно, словно с опаской произнёс Джим. — Имение Кодоса. Там должно быть много чего полезного. Джабари перевёл на него взгляд. — Это самоубийство. — Да, но нам уже почти нечего есть. Почти всё вокруг заражено. Есть растения и животных стало опасно, а рационов мы находим всё меньше и меньше. Если ничего не предпринять, мы умрём от голода, а я лучше умру, чем перейду на каннибализм. — Я чувствовал, что к этому всё и идёт, — тихо вздохнул Джабари. — Так ты в деле? — спросил Джим, глядя на него непробиваемым взглядом голубых глаз. После их разговора в лагере охранников Джим снова стал собой прежним — воплощением несокрушимой силы. Тем, кто один борется с целым миром, берёт на себя слишком много ответственности и не останавливается ни перед чем. — Нам понадобятся фазеры, — произнёс Джабари, почёсывая перебинтованную руку. — Предоставь это мне, — ответил Джим и перевёл взгляд на руку Джабари. — Ты принимаешь какие-нибудь лекарства? — Всё в порядке. Просто нужно чаще менять бинты. Джим кивнул. Он знал, что при нечастой смене бинтов рана и правда начинает сильно чесаться. Может, их сегодняшние трофеи были не так уж и плохи. — Хорошо. Тогда за работу.