2.
17 февраля 2019 г. в 14:38
Конечно, ещё бы ему не знать! Больше пятнадцати лет бок о бок — это не шутки. Элла была образцовым членом общества — только давно. От той девушки, воспитанной в небольшой религиозной общине, остались крохи, но не они, а душевное тепло и сострадание, притаившиеся в глубине её души, поспособствовали заботе о зелёном, с панцирем за спиной, найдёныше, посланном ей, казалось, самой судьбой.
Элла лишь немного рассказывала приёмышу о своей, в принципе, банальной истории.
Довольно-таки жёсткие родители, придерживаясь старомодных взглядов, собирались выдать дочь, которой на тот момент едва исполнилось шестнадцать, за мужчину куда старше её. Она же не хотела следовать обычаям их закрытого от брака на посторонних обществе, тем более уже была влюблена в случайного встречного, с которым виделась, когда могла, даже сбегая из дома по ночам. А когда стало известно о грядущей помолвке, она сбежала насовсем. Парень был «крутым», он показывал ей мир, которого она не видала. Мир с шумными вечерниками и алкоголем, с танцами, далёкими от традиционных, которые её заставляли разучивать. Мир ярких красок и любви. Так ей казалось. А дальше… Это было печально и банально.
Парень не хотел обязательств перед девчонкой, бывшей для него неплохим развлечением. Оставшись одна, надломленная, но не до конца, она вновь послушалась не разума, взывающего принять поражение и пойти каяться. Теперь пошла на поводу у гордости, а не у влюблённости. Да, ей обломали крылышки и наплевали в душу, но Элла упрямо не желала возвращаться обратно к родителям. Там её ждал позор и всеобщее презрение, а ещё — спешная свадьба с каким-нибудь (не факт, что с тем самым) стариком. Такие перспективы внушали ужас, забивающий всё остальное.
Она с юношеской бесшабашностью решила, что проживёт и сама. Не маленькая ведь. И справлялась, с трудом, перебиваясь впроголодь, перебираясь из ночлежки в ночлежку, пыталась подрабатывать… Конечно, и обжигалась не единожды.
Однажды почти дошла до самоубийства из-за того, что её попытались изнасиловать какие-то пьяные подонки. Полицейский патруль помешал им — но брезгливость и безразличие стражей порядка было для неё действительно болезненным. Они выполняли свой план по задержаниям, иначе просто бы «не заметили». Бродяжка же, кому какое дело, что с ней станется?..
Вот от отчаянья Элла сильно напилась впервые за всю жизнь. До этого позволяла себе чуть-чуть алкоголя, если удавалось найти бутылку вина или коньяка с остатками. Пиво не переносила ещё со времени «тусовок» с бывшим парнем. А тут дорвалась. И понесло её на крышу. «Говорят, лучше взлететь и упасть, чем не летать вовсе», — думалось ей.
Но не дойдя до края всего два шага, она услышала детское лепетание. Пьяные мысли не выдали ничего умнее, чем то, что кто-то забыл ребёнка здесь — невозможность этого её тогда не волновала.
Она пошла на звук, подстёгиваемая любопытством — предыдущее желание легко отошло в сторонку. На крыше, надо сказать, стояла громадная, в ржавчине и дырах водонапорная башня (то есть, конструкция, некогда ею бывшая), в районе её опор валялись какие-то коробки и другой мусор. Вот там-то кто-то и копошился. Приподняв коробку девушка увидела зелёненького ребёночка, который увлечённо слюнявил уголок большой книги в сине-коричневом переплёте. Он поднял на неё чёрненькие глазки и улыбнулся.
— Ой, ты т-кой страшненький, что даже хорошенький, — пьяно хихикнула несостоявшаяся самоубийца и упала на колени рядом с малышом. — И что же мне с тобой делать, а?
Черепашонок заполз к ней на колени и ухватил трёхпалой ладошкой её большой палец.
— Ты заб-вный! Составишь мне компанию? А я буду о тебе заботиться…
С чего ей так захотелось тогда не расставаться с зелёным найдёнышем? Всё дело в удушающем одиночестве. Тут и зверушке рад будешь… Собственно, она и до этого с большим удовольствием относилась к обществу бездомных собак и кошек, чем людей. Животные честны. Они не предадут ради денег, еды, свободного местечка или просто по злобе душевной. Верность — то качество, которое Элла научилась ценить.
Ну, а на следующий день, когда она проспалась, увидев странно крупную (мозги протрезвели же, нестыковку заметила), Элла удивилась, конечно, но не испугалась. Странная зверушка не была агрессивной, скорее даже милой. И, как выяснилось вскоре — любознательной и сообразительной, насколько возможно для такого молодого существа. Черепашка ползала за Эллой, что-то лепетала и улыбалась на знаки внимания. А ещё возилась с той самой книгой и комочком бумаги — видимо, выдранным куском страницы.
Девушка решила остаться пока на этой крыше, где нашлось неплохое, укрытое от дождя местечко и где её новый питомец явно чувствовал себя неплохо.
«Да, стоит уже дать ему имя. Или это она?»
Элла не слишком-то разбиралась в черепашьей анатомии, тем более, «экземплярчик» ей попался необычный. Соображалось тогда девушке не слишком-то хорошо, вероятно, что-то с психикой сделалось — от потрясения ли, или от ударов по голове (насильники так подавляли её сопротивление), а может, жизнь на улице наложила свой отпечаток… А вот чуйка непонятно с чего решила, что это всё-таки самец. Она же подсказала источник вдохновения для поиска имени.
На обрывке, так понравившемся черепашке, был изображён смутно знакомый седой бородатый мужчина. Легко найдя ту страницу, которую так по-зверски ободрали, она обнаружила и его имя — Леонардо да Винчи.
— О, да Вы, господин черепаха, настоящий поклонник искусства, — пошутила она, обращаясь к мутантику. И задумалась: — Леонардо… Что-то в этом есть, да. Но мы ведь с тобой не в Италии и не в Испании, как ни прискорбно. Да и на итальянца ты не похож. Хм… Если припомнить те нудные уроки имяобразования, «Леонардо» — производная от «Леонард»*. Да, это тебе больше подходит. А вот как вырастешь, — Элла хихикнула, не зная, насколько пророческими станут её слова, — будешь большим и сильным, и защитишь меня от любых гадов.
Как она начала, так и продолжала разговаривать и вести себя с черепашкой, как с маленьким ребёнком, умиляясь и веселясь. Не то, чтобы считала, будто он понимает речь, но просто ради самого звука своего голоса.
«А что такого-то? — недоумевающе сказала бы она, если бы её кто-то спросил об этом. — Вот взять хоть тётю Агнесс…»
Упомянутая тётя, бездетная вдова, относилась к своей рыже-белой красавице Джессике, как к ребёнку. Быть может, из-за того, что сама выкормила маленького щенка папильона, носилась с ней, переживала… Взаимная привязанность женщины и собаки с детства восхищала Эллу. Хотелось, чтобы и у неё был такой друг, но для родителей, как и для других родственников, тётя Агнесс была скорее отрицательным примером — не из-за собаки, конечно, а из-за такого вот одинокого положения, ведь не хотела выходить во второй раз замуж. Только всё её привычки подвергались порицанию.
Теперь же Элле не нужно было оглядываться на мнение семьи, чем она с удовольствием пользовалась.
«Общаться с черепашкой куда как приятней, чем с моими родственничками».
Леонард, быстро обзаведшийся ласкательными прозвищами — Леонардик, Леонардушка — быстро привязался к ней, как и она к нему. Чтобы заботиться о нём, ей пришлось взять себя в руки. Вскоре они перебрались в подвал, потом немного побыли в ночлежке, но всё это, как быстро поняла Элла, было всё-таки опасно. Кто-то мог заметить необычную живность, а уж отнять его у девушки — проще простого.
Элла до всего этого собирала наличку, надеясь снять хоть захудалую комнатку. Тогда можно было бы привести себя в какой-никакой порядок и поискать работу. Теперь планы приходилось пересматривать, она не знала, сможет ли оставлять своего зелёного малыша одного. Но, как известно, дорогу осилит идущий. И они с Леоном шли, местами шатаясь и падая, ползли… И дождались.
К тому моменту мальчик (давно переставший быть для неё просто зверушкой) вполне сносно разговаривал, а понимал её и того лучше. Он рос упорным, всегда шёл к своей цели, был тихим, когда нужно, но достаточно активным, чтобы Элла периодически хваталась за голову.
«Удивительно шустрый для черепахи, — вздыхала она, но улыбалась при этом. — Но ты же у меня уникум, ребёнок-черепашонок…»
Она не знала, откуда он такой взялся, но не горела желанием выяснять, тем более, не хотела, чтобы о нём кто-то пронюхал. И без того хватало проблем.
Итак, им повезло — нашлась неплохая работа для Эллы. Нужно было прибирать додзё какого-то крутого мастера единоборств, присматривать за ним (за залом, конечно, хотя его владелец тоже был ничего, на вкус Эллы), пока хозяин в разъездах, жить там же, соответственно. Так их жизнь несравненно улучшилась…
До определённого момента.
Некоторое время всё шло весьма здорово. Крис Брэдфорд в основном где-то разъезжал, наведываясь редко и ненадолго. В додзё проводились уроки по восточным единоборствам, причём с детьми и юношами занимались учителя, а сам Брэдфорд выступал как авторитетное лицо, лишь изредка показывая свои приёмы. Самые достойные могли сразиться с ним, это считалось большой честью.
Леонард же учился, наблюдая сквозь проделанное в стене отверстие. Он знал точно — любые знания могут быть полезны при их сумасшедшей (кто её знает, когда решит сделать очередной крутой вираж) жизни, а уж такое полезное умение, как боевые искусства… И да, ему они действительно нравились. Что-то, некое смутное ощущение царапало в памяти, не позволяя ухватиться и понять, где и когда он мог видеть что-то подобное.
Он собирался во что бы то ни стало защищать Эллу. Никогда (может, разве что когда был совсем маленький) черепашка не называл её мамой, но в глубине души воспринимал как таковую. И любил.
Они продержались довольно долго не иначе как чудом. Ученикам и учителям, не говоря уж о самом Брэдфорде, не было дела до какой-то уборщицы. Но вмешался его Величество Случай.
Леон после закрытия додзё приходил в зал и тренировался с оружием, пытаясь (и небезуспешно) повторить те уроки, что видел днём. Обычно не было никаких проблем — он ведь делал это, только если Брэдфорда не было в городе, зная, что тот, бывает, работает в зале допоздна. Кстати, за ним подсматривать черепашка не рисковал, хотя очень хотелось — восприимчивый человек мог почувствовать его присутствие.
Но в тот раз что-то пошло не так. Крис Брэдфорд внезапно нагрянул в додзё и стал свидетелем тренировки кого-то странного, больного или увечного, судя по горбу на спине, прикрытому потасканной курткой, но чем дольше он наблюдал в свете немногочисленных свечей, тем больше понимал: вот у кого есть потенциал, в отличие от множества богатеньких бездарей, которых отправляют к нему в ученики родители, желающие козырнуть перед равными на приёмах, мол, а мой сын учится у самого Брэдфорда! Пустое хвастовство.
Сам же Крис отбирал среди пустышек тех, кто был достоин, тех, кого можно было предъявить его Мастеру. Увы, этих встречались единицы, и те («Выкусите, богатеи!») — в основном среди классов бюджетной программы, для малоимущих. Благотворительность тоже приносила свою прибыль. И бедных парнишек из неблагополучных семей можно было задействовать в незаконных операциях, и пушечное мясо тоже ведь нужно клану Фут… Тем не менее, мужчина давно желал завести собственного любимого ученика. Так сказать, воспитать достойного продолжателя своего дела, которому можно передать свои знания.
Интуиция подсказывала, что этот — достоин.
Но он привык проверять и перепроверять, испытывать. Первым делом он учинил допрос смотрительнице (а кто же ещё мог пустить сюда неизвестного?!), качественно изображая гнев и не показывая свою заинтересованность. Женщина стойко выдержала его нападки, и это… впечатляло. Почти так же, как и успехи её зелёного (в двух смыслах слова) питомца. Странная внешность Леона сперва вызвала брезгливый интерес — то ли ящерка, то ли черепаха, а может, и пришелец, откуда он такой взялся-то? Но Мастер Шреддер вбивал в головы своим ученикам, что дело не во внешности, а в таланте. И разве не видел Брэдфорд людей, которые сами себя уродовали до неузнаваемости? Бесчисленные татуировки, проколы, так, что кожи чистой почти и не оставалось… Так что панцирь — не проблема, тем более для ниндзя. Лишь бы делу не мешал. А бездарей среди обычных людей хватает.
Однако Крис бы собой не был, не поверни он всё так, словно оказывает великое одолжение этой странной семейке.
«Так и быть, я не стану тебя выбрасывать на улицу и даже поработаю над техникой твоего уродливого выкормыша. А вы будете мне должны…»
Он вышел в выигрыш, ничего не потеряв, а приобретя сразу и ученика, и безотказного курьера, и, в довесок, счетовода на крепком крючке.
Для Эллы и Леона всё на первых порах оказывается не так катастрофично, как показалось сначала. Их не разлучают, черепашку не спешат сдавать куда-нибудь во благо науки… Со временем, конечно, они поняли, что попались в крепкую паутину, только выбора, по сути, у них и не было. Зато при зарплате (даже немного выросшей) женщины и с добавлением заработка Леона (Брэдфорд иногда отстёгивал, если черепашка хорошо выполнял поручение) они смогли снять квартирку, маленькую, но только их. Мастер настолько им доверился, что нагрузил Эллу работой со счетами (теневыми) и отчётами по ним.
За отчётами по ним он и должен был явиться в квартиру. Ничего такого — всего лишь рабочий момент. И всё-таки Элле каждый раз хотелось произвести хорошее впечатление. Она готовила (а ели потом они с Леном, ведь хозяин не прикасался к еде) и убиралась, но все усилия пропадали даром.
Леонард всегда помогал, качая головой. Он-то понимал, что его опекунше нравится Брэдфорд. Безответно, конечно. Крис кто? Звезда! На него фанатки толпами вешаются. И пусть Элла, если постарается, выглядит очень даже привлекательно, но не на Брэдфордовский искушённый вкус.
«К счастью, Элла хотя бы не теряет голову…» — с благодарностью Высшим силам думал Леон.
Он знал, что она огорчается, иногда, если уж совсем припрёт, плачет в подушку, но ничего большего, чем робкие мечты, не позволяет себе. Горький опыт сказывался отрезвляюще, и наверное, это было к лучшему.
Верила или не верила в это его опекунша, но Леонард чувствовал людей — или, скорее, научился анализировать то, что видел и слышал. Крис Брэдфорд не был плохим, но и хорошим, таким, которого достойна Элла, он тоже не был. Он в большей мере подчинял свою жизнь таинственному сэнсэю, у которого был лучшим учеником, и своим амбициям.
Такой человек мог их предать в любой момент по воле Мастера или решив, что так выгодно ему. Леон много об этом думал, и, как бы ему не нравилось заниматься, как бы не хотел он заполучить в собственное пользование прекрасную пару мечей, которые давались ему на тренировках и на редких миссиях, где предполагалась драка, но свобода и жизнь дороже.
Один выход — уйти, но так, чтобы их не нашли. Задачка сложная и требующая тщательного планирования и денежек.
***
Брэдфорд никогда не приходит вовремя, считая, видимо, что опаздывать — хороший тон. И к тому же, бедная тесная квартирка для него — не то место, куда хотелось бы приходить. Уж Леон-то видел, какое лицо делалось у его учителя каждый раз, едва он перешагивал порог.
Однако в этот вечер Крис заявился в непривычно радостном расположении духа, сел за стол (Элла удивлённо приоткрыла рот) и взял в широкую ладонь чашку с чаем (тут и Леон поперхнулся).
«Это не может быть хорошим признаком», — холодея, думал черепашка, и, как выяснилось, дурные предчувствия его не обманули:
— Наконец-то Мастер Шреддер пожелал приехать в Нью-Йорк! Его впечатлили мои успехи, и он хочет оценить общую атмосферу прямо на месте. Как уровень подготовки учеников, так и другие дела. Нам предстоит активная неделя!
«Нам» означало, что трудиться будут в основном Леон и Элла, подчищая все хвосты по указке Брэдфорда.
***
Этой ночью Леонард так и не уснул, обдумывая всё произошедшее, включая трудный разговор с Эллой. Приезд таинственного и могущественного сэнсэя Брэдфорда — как раз та ситуация, которую парень хотел бы избежать, но похоже, они не успеют скрыться. И да, терять хлебное место не хотелось. Не сейчас. Накоплений ещё недостаточно…
А ещё он хотел найти ту черепаху. Мысли, даже уставшие, едва живые, против воли возвращались к ней.
