***
Рафаэллу тоже загрузили по максимуму — и внеочередные хозяйственные работы (от уборки и стирки — до готовки), и увеличенные нагрузки на тренировках, и, что добивало особенно, ограничения на личные занятия для отдыха, включая запрет на чтение комиксов и художественной литературы (за исключением строго определённой классики), а также просмотр по телевизору чего-то кроме образовательных каналов. Девушке казалось, что она вскоре спятит в таких условиях. Вдобавок ко всему вышеперечисленному атмосфера в семье тоже давила. Дон был с ней подчёркнуто вежлив — и холоден. Взгляд отца она, казалось, чувствовала на себе, стоило только выйти из спальни. Не сбежать, да что там, даже не пройти неподалёку от выхода. А Донателло, к тому же, на следующий же день после её возвращения демонстративно заявил, мол, закончил с обновлением и улучшением датчиков движения на выходах и в туннелях поблизости. Теперь они будут ещё надёжней, как на приближение, так и на выход. Иными словами: «Не пытайся выскользнуть, всё равно я тебя засеку». Рафаэлла и не собиралась пока даже пытаться. Как из-за наказания, общей измотанности, так и из-за совести, которая нет-нет, да и давала о себе знать. Всё же девушка не была беспринципной, нечувствительной сволочью. Она понимала, что заставила родных сильно переволноваться, хоть и не желала этого. И в глубине души знала за собой вину — ведь её безоглядное поведение стало первопричиной всего. Пусть она считала, что они все слишком беспокоятся… Но они семья, а члены семьи (хорошей, дружной) переживают друг за друга. Так же, как они все, включая и Рафи, волновались, когда Микеланджело навернулся со скейтборда, вывихнув лодыжку и заработав лёгкое сотрясение, или когда Дон нанюхался какой-то химии… На самом деле всякие бытовые и не только травмы не были редкостью. Можно пострадать и дома, причём банально и по-обидному глупо — просто случайно свалив с печки горячую сковородку или упав со стремянки. О травмах на тренировках и говорить нечего. Вся заковырка в том, что в логове всегда кто-то есть, готовый прийти на помощь. Рафаэлла же ушла тайком, неведомо куда, ещё и на звонки не отвечала. Так что, дабы не возмущаться, что к ней относятся как к маленькой, нужно вести себя по-взрослому. Теперь это означало терпеть заслуженное наказание, быть пай-девочкой. Рафи была к этому готова, постаравшись набраться терпения, однако оказалось, это совсем не просто с наличием в доме обиженного Майки. Вообще-то младший не был таким уж злопамятным — на самом деле всегда легко отходил от обид, но предварительно ему необходимо как-то выразить своё отношение к обидчику. Это проявлялось в мелких пакостях, в особо запущенных случаях — словно бы направленных на то, чтобы «жертва» вышла из себя. Зачастую Майк прекращал вредительскую деятельность, когда его самого отпускало. На свою беду, Рафи ухитрилась не столько обидеть, сколько расстроить младшего брата, и тот не собирался отступать быстро. Вот и выходило, что постоянно то ведро с грязной водой переворачивалось на свежевымытый пол, то почему-то вместо чёрного чая в кружке оказывался зелёный, то Донателлины энциклопедии попадались повсюду, причём открытые на страницах с самыми омерзительными насекомыми, то свет внезапно выключился, когда девушка была в ванной, то на кинутую в стирку маску Рафи попадала хлорка… А уж внезапно вылетавшие из разнообразных, в основном так и не засечённых мест, шарики с водой всегда дарили свежие впечатления. Рафаэлла едва терпела, стискивая зубы. В противном случае, как она знала, ей грозило увеличение нагрузки, чего, естественно, очень не хотелось. А ещё одолевало подозрение, что Майки это всё делает как раз ради того, чтобы отец подольше задержал сестричку дома. К слову, догадка верная. Шла игра «кто кого переупрямит». В таких условиях Рафаэлла не рискнула рассказывать о встрече с другой черепахой. Подобная новость могла бы их заинтересовать и отвлечь от её проступка… Но если ей не поверят, посчитав это лишь выдумкой, отговоркой, чтобы «откосить», санкции могут и ужесточить. Если поверят — тоже. Ведь тогда всплывёт, что она не только поднималась наверх, но ещё и вступила в контакт с незнакомцем. Слишком короткий контакт — к величайшему сожалению. «И всё-таки, хотелось бы мне знать, откуда он такой взялся? — раздумывала она, когда выдавались относительно свободные минутки. — Да, конечно, понятно, что мутировал, как и мы, но… Какова вероятность такого совпадения? Мы черепахи и он…» Синеглазый незнакомец был интересен. Раньше ей, пресыщенной обществом братьев и отца, казалось, что другой, незнакомый, самец, даже возникни он вдруг, не сможет её заинтересовать, чего она там не видела?.. Ан нет, заинтриговал. Люди, те, с кем довелось драться или виденные по телевизору, казались слишком уж хрупкими по сравнению с мутанткой. Этот — равный, его не «сломаешь» так легко. И сражаться с ним — классно. Но само его существование заставляло задаваться вопросом, а всё ли им рассказал Сплинтер о их происхождении? Она, в отличие от Майки, не любила слушать, какие они были «маленькие черепашки», когда отец купил их в магазине. Ей не по душе было представлять это, то, что было «до», хоть сама не могла точно сформулировать, почему. Просто факт. «Подожду. Если снова встретится — значит, судьба… или чей-то коварный замысел. пусть и так, но интересно же!»***
У братцев тоже рыльце было в пушку (на самом деле — далеко не единожды), они совсем не спешили рассказывать сестре о своих недавних приключениях — иначе им бы от неё попало гораздо крепче, чем от тех бандитов, которым они помешали. Рафаэлла не любила, когда от неё что-то скрывают, особенно, если это связано с драками. Впрочем, сейчас эта маленькая тайна, как и другие, более давнишние, имела второстепенное значение. Им всем повезло, что Рафи не подозревала — даже подумать не могла! — о ещё одной причине волнения братьев. А волновали их вероятные сестрины «поиски самца». — Вероятность очень высока, — веско произнёс Дон, когда они устроили совещание после возвращения Рафаэллы. Микеланджело с умным видом покивал и принялся строить планы. Им, команде Настоящих Заботливых Братьев, было необходимо выиграть время и выяснить, нашла ли сестра кого-то (всё-таки очень подозрительно, что она смылась из дома, не побоявшись ужесточения наказания. Вывод: на такое можно пойти ради кого-то очень важного), и как далеко продвинулось там всё. Если же «кандидат» на роль груши для битья или парня (тут обоих черепашек передёргивало на зверские выражения лиц) Рафи ещё не обрёл точную личность — подыскать лучший вариант самим. Сложная задача, как ни крути. Их сестра достойна лучшего — это был первоначальный, не без пафоса, лозунг. Но оба быстро поняли, что этот лучший ещё должен выдержать её характер. Список достоинств получался внушительным: — Он должен быть эрудированным. — Весёлым! — отвечал Майки Дону. — Иначе она заскучает и… Ну, бедняга вылетит даже со своей эрудицией. Да, пиши ещё — не занудный! — Ответственный, — Донателло писал быстрее, чем озвучивал написанное, — это очень важно. Ещё добрый к ней и к нам, само собой. Терпеливый и спокойный… — Да она же его раздавит, как асфальтоукладчик! — Сильный духом, чтобы смог противостоять её авантюрам, — невозмутимо продолжал умник. — Без вредных привычек — обязательно. Щедрый и заботливый. И конечно, чтобы её любил… Эм… Между «сводниками» повисла неловкая пауза. Последний пункт был самым сложным. То есть, они-то знали, что у их сестры богатый внутренний мир и вообще она замечательная, но незнакомцу-то как это узнать? Или, вернее сказать, как ему пережить и пройти все «колючки» её брони, к которой родные привыкли и видели насквозь? — Нет, настолько идеального мы не найдём, — с огорчением вынес вердикт Майки после паузы. Но вдруг просиял: — А знаешь, так даже лучше! — Ты о чём? — насторожился Донни. — Мы сами его таким сделаем! Сначала найдём приблизительно подходящего, а потом довоспитаем! Донателло подумал-подумал… — План неплох, — слабо улыбнулся он. До умной черепашки начало доходить, что в своём стремлении позаботиться о сестре они, кажется, упустили из виду одну существенную деталь. Мнение самой Рафаэллы. «Вряд ли она одобрит наше вмешательство, — думал он, холодея с каждой секундой накатывающего неотвратимым цунами осознания. — Да Рафи нас в порошок стёрла бы только за этот разговор! Но разве мы можем просто стоять в сторонке? Нет. Но пожалуй, стоит немного ограничить порывы Майки. Его энтузиазм может только повредить». — Знаешь, — прервал Дон расписывающего планы на «воспитание» жертвы… то есть, будущего жениха (судя по всему, гипотетическому несчастному лучше было сразу быстренько самоубиться, чтобы не мучиться слишком долго), — в первую очередь нам стоит присмотреться к Рафаэлле. Куда она ходит, на что в парнях обращает внимание… — Ей очень нравился мотоцикл Призрачного гонщика. А ещё его куртка и цепь! — чуть подумав, выдал Майки и тут же схватился за голову: — Ой-ёй! Всё-таки плохой типаж! — Паниковать рано, — спокойно возразил Донни. — Она ведь может и перерасти период… ммм… «плохих мальчиков», когда поймёт, что они хороши не для настоящих, длительных отношений. На самом деле Рафаэлла просто мечтала о таком байке и подумать не могла, что её мечтательные вздохи можно истолковать так…***
Оказалось, что Брэдфорд подстраховался, сказав «неделя» — не иначе, чтобы Леон и Элла не спешили сбежать как можно быстрее (пусть это было бы глупо и бесперспективно…). Шреддер явился уже на пятый день, под вечер. В рабочей каморке не было окна, поэтому сигналом, что что-то не так, для склонившихся над бумагами (перепроверяя расчёты заново — уже в пятый раз) женщины и мутанта послужил нестандартный шум. Едва уловимый — но не для них — он означал неприятности, как всё неизвестное. Элла сделала знак приподнявшемуся со стула Леону оставаться в комнате, а сама пошла на разведку. На женщину в простой рабочей одежде никогда не обращали внимание. Уборщица — всего-то. Пока кто-то целенаправленно не ищет такую вот уборщицу. Брэдфорд возник словно из воздуха и неожиданно схватил её за запястье у зала собраний — открывавшегося лишь для советов высших чинов. — Ты! Иди к своему питомцу и сидите с ним, пока не позову! Давай-давай, живей! От лёгкого (ну, для мужчины его комплекции и силы) толчка в нужном направлении женщина едва удержалась на ногах и поспешила обратно. Для впечатления ей хватило и того, что успела увидеть. — Что там? — шёпотом осведомился Леон, встревоженно глядя на вошедшую опекуншу. Его взгляд притянулся как магнитом, к запястью Эллы, которое она неосознанно потирала. Но женщина чуть покачала головой, говоря тем самым, что это ерунда. На фоне их проблем синяки — действительно мелочь. — Зря мы не ушли раньше, — почти падая (ноги дрожали) на стул, выдохнула она и принялась сбивчиво рассказывать, что видела: — Там у этого Шреддера значительная группа сопровождения. Эти ниндзя в сплошных чёрных костюмах заполонили додзё — оба зала, основной и малый, коридоры тоже, а возле зала собраний собрались, по-видимому, элитные бойцы. Охраняют Мастера, не подобраться. Но я его всё-таки видела мельком, когда один из ниндзя туда заходил с подносом. В шипастых доспехах, в шлеме и даже с плащом, точно рыцарем себя вообразил. Но, честно сказать, никогда не видела такого страшного «рыцаря». И при нём ещё кто-то вроде оруженосца. — Мы же не в Средневековье, — с сомнением проговорил Леонард, пытаясь представить такую живописную процессию на улицах. Не смог. — Видимо, он тут не просто с проверкой, а ради какого-то официального мероприятия. Церемонии награждения или… наоборот. — Меня изумляет, как быстро они всё провернули, если мы заметили неладное только-только! — покачала головой Элла, медленно успокаивая себя: «Пока в безопасности. Спокойно». — Думаю, этот их Мастер приехал недавно, — пожал плечами черепашка. — А зал и так всегда поддерживается в готовом виде. Свечи или светильники зажечь — вот и вся подготовка. Сейчас, вероятно, они устроили приветственную чайную церемонию. Не уйти уже, да? — Слишком много ниндзя, — огорчённо повторила Элла. — Что ж, подождём, — философски пожал плечами Леонард. — Мы ведь всё равно собирались сперва поглядеть на этого самого Шреддера… Недоговорённым осталось висеть в воздухе, что поглядеть-то — да, оценивая степень опасности, но и имеющейся оценки уже хватило. Он прибыл во всей грозной красе, а не в легальном виде. Казалось бы, они даже не познакомились со Шреддером лично, только вот… Встречаются такие люди, с которыми не тянет пересекаться лицом к лицу. Так предупреждает инстинкт самосохранения. Увы, что-либо исправлять уже поздно, они оба это поняли и единогласно, всего лишь переглянувшись, решили сохранять спокойствие и ждать удобного момента. Оставалась робкая надежда, что пронесёт хотя бы в этот вечер… Но разбилась, когда спустя два часа к ним заглянул Брэдфорд лично. Он не выглядел довольным, как ещё совсем недавно, скорее озабоченным и даже несколько бледнее обычного. — На выход, ученик, — приказал он небывало холодным тоном, маскирующим его нервозность.