Странные Ромео и Джульетта

Рафаэлла выплёскивала свой негатив, швыряя в стену комнаты мяч-попрыгун. Сильнее… «Донни больше заботится об этой рыжей предательнице! Как он может?!» И то, что вчера вечером Майки обнимал её со слезами на глазах, не обратив внимание на Эйприл, и отец был так рад её возвращению – а вот к появлению О'Нил он отнёсся с настороженностью, к Рафиной краткой радости… Всё это оказалось не столь существенным, не столь радостным, как она думала. Сильнее. Ей хотелось действия, но нет! Отец сказал: «Нужно быть осторожными, нельзя выходить. Плохие ниндзя караулят…» и так далее. Он не хотел слушать, что нужно немедленно идти за Лео. И братья его поддержали. Сильнее. А к ней подселили Эйприл – новоявленную подружку. С души воротило притворяться, будто бы они сдружились в плену у крэнгов. По легенде это те типы, похитившие «папу» рыжей. Вроде как они были в плену, но смогли сбежать при перевозке с базы на базу. Рафаэлла не понимала, как родные могли купиться на эту ложь, ничего не заподозрив. Сильнее! Мяч отскочил, вместо её руки он ударился в другую стену, потом о ножку раскладушки Эйприл и скинул с тумбочки ночную лампу в виде фонаря Джека. Рафи ругнулась. И как раз этот момент выбрала Эйприл, чтобы войти и прикрыть за собой дверь. – Я не в настроении. Вали куда-нибудь в другое место, – рыкнула Рафи, не глядя на вошедшую. – Ты, кажется, уже здесь как дома… – Вообще-то я хотела поговорить об этом… как его… Лео, – Эйприл не удержала улыбку с оттенком удовлетворения, когда увидела, как боевая черепашка вздрогнула от этого имени, – но если ты не хочешь, я могу… – Ну уж нет! Начала, так говори! – нетерпеливо воскликнула Рафаэлла. – Ты обещала многое. А как насчёт сдержать слово? – А я и не отказывалась, – фыркнула агентесса, присаживаясь на выделенную ей семейством Хамато раскладушку. – Но ты не думаешь, что было бы подозрительно тут же тащить всех к нужному месту? И мы, заметь, условились, чтобы это выглядело как случайность. Нет, если ты передумала и хочешь им сказать… – Убийственный зелёный взгляд заставил Эйприл поспешно закруглиться и не провоцировать опасную и злую куноити. – Кхм. Я думаю, нужно попытаться убедить твоих братьев попробовать выйти на поиски сегодня вечером. Твой папа опасается засады врагов, что, вообще-то здраво, но… Эйприл хотела бы сказать: «Но я знаю, что ты не успокоишься, пока не найдёшь его». Она знала, что ходит по тонкому льду, ведь ей было приказано следить, чтобы Рафаэлла оставалась в логове, в безопасности и не нервничала, однако при этом знала и то, что черепаха как раз будет нервничать, оказавшись взаперти и в неведении. И… насколько долго она терпела бы такое положение? Рыжая девушка не сомневалась в стремлении (понятном, на самом деле) черепашки вложить свои силы в полезное дело. Это был её способ справиться со стрессом, отвлечься. И даже не до конца прошедшая боль не могла остановить эту упрямицу. С другой стороны, над Эйприл нависло обязательство перед начальством. Ей не предписывалось сделать поиски Лео успешными. На самом деле – вообще туда не вмешиваться. Это был риск, на который она шла… из-за чего, кстати? Ах да, сочувствие. И проявление дружеской поддержки, что, как поняла девушка, мама всецело одобрила. Нет, юная агентесса не жалела о решении пойти вразрез с приказами Бишопа, но не могла не опасаться, чего это будет стоить её родителям. С другой стороны, мама, кажется, уже не так беспокоилась о нём… Что странно. «Ясно, что ничего неясно, – ворчливо думала Эйприл. – Но я не могу отступиться, во-первых, Рафаэлла меня отдаст на растерзание братьям и, что куда хуже – Сплинтеру, а во-вторых… это будет непорядочно с моей стороны, совесть живьём съест. О, и ещё в-третьих, так я разрушу даже малейшую тень доверия между нами и провалю задание. Засада со всех сторон». На самом деле она понимала, что уже точно не сдаст назад, просто не могла не сделать вид (хотя бы перед самой собой), что ещё прикидывает последствия и думает над этим решением. Укоренившаяся привычка. – ...Но я думаю, не стоит терять времени. Как я поняла, этот Шреддер весьма опасный, жестокий и непредсказуемый тип. – И кто знает, что посчитает нужным сделать Бишоп – что для него будет выгодным уже завтра, например. Но эти соображения Эйприл придержала. – Именно! – впервые Рафи горячо согласилась с… да, пожалуй, нужно было признать – временной союзницей. Как бы ни было неприятно, как бы это ни уязвляло гордость, Рафаэлла знала, что не справится одна, когда родные явно настроены оберегать её, будто драгоценное яичко. Не дай Бог разобьётся! – Мы нужны ему сейчас, нельзя медлить! – И ради этого ты подыграешь мне? Рафаэлла сжала челюсти, но кивнула.

***

Как Эйприл и подозревала, после трогательного воссоединения в логове эмоциональный план вызывал ассоциации с рок-концертом, на котором играли абсолютно глухие (а потому слишком, до разрыва барабанных перепонок, громкие) музыканты. У неё разыгралась мигрень, пришлось даже на некоторое время самоустраниться, чтобы постараться перебороть боль. Позже она объяснила взволнованному Донни (он действительно так беспокоился о ней, что становилось вдесятеро сильнее стыдно за обман), что просто хотела дать семье время наедине, без посторонней, коей она является. А Дон… – Ты не посторонняя, ты… ты наша подруга! Эйприл хотелось провалиться под землю (то есть, ещё глубже), когда она это услышала. И почувствовала, да. Она ему нравилась. Очень. Так, как ещё никому… Ну, кроме одного парня, но испытываемое Донателло было гораздо сильнее и как-то… Настоящее? А ведь до их с Рафи исчезновения Доновы чувства не были так сильны, а возможно, девушка просто старалась меньше их воспринимать. Была бы другим человеком, её, может, покоробило бы, что он не показывал той же радости от возвращения сестры, но Эйприл-то знала… Хоть и сомневалась, что сам Дон понимает всё хитросплетение собственных переживаний. Как и Рафи, глубоко задетая видимым пренебрежением брата, как и Майк, косившийся на умника с непониманием и неодобрением. Майки, этот действительно солнечный мальчик, был так счастлив видеть сестру живой и невредимой (как он думал), что О'Нил против воли улыбалась, испытывая щемящую нежность и восхищение его любовью и преданностью семье. Его открытость ей очень нравилась. Для неё было приятней общаться с тем, кто не притворялся, не запихивал всё, что думал и чувствовал, куда-то глубоко внутрь. Однако был ещё тот, из-за которого она испытывала противоречивые чувства, хотя он своего отношения не скрывал. Мастер Сплинтер. Внушительная фигура. Впервые Эйприл столкнулась с тем, кто, казалось, мог её саму «читать». И он ей не доверял. Честно говоря, когда он посмотрел на неё (они с Рафи только прошли через турникеты), Эйприл подумала, что её сейчас либо убьют, либо выкинут прочь. Мутант-крыса считал её виновной в пропаже дочери и был прав, хоть не спешил с приговором. И всё же под грузом вины она рассказала всем выдуманную историю, сухо и кратко, под напряжённым взглядом Рафаэллы, которая только кивала в подтверждение. И агентесса впервые не была уверена, поверил ли ей главный адресат лжи – Сплинтер. Даже с её способностями. «Нужно быть очень осторожной…» Она не могла расслабиться, ведь при малейшей осечке… что ж, она не знала, что сделал бы с ней отец черепашек, но, учитывая, что он мастер ниндзюцу, ему известно более чем достаточно способов убить и причинить боль. Главный вопрос в том, почему он позволил ей остаться, если не доверяет? Логично предположить, что он хочет предварительно узнать всё что можно миром. По коже пробежал холодок. Кажется, Рафи была права, и Эйприл действительно оказалась в ловушке… «И единственный способ как-то что-то возместить – найти Леонардо. Вот только что, если он будет не рад своему нахождению?» – Она совсем не была уверена, хочет ли он воссоединяться с внезапно объявившейся семьёй, учитывая его незнание об их существовании (ну, догадки не в счёт). Плюс отцовство… Не встречаясь лично, девушка не могла предсказать его реакцию. Да ещё эта упрямая Рафаэлла… По-хорошему, ей стоило бы ещё отлежаться. Больно же явно. И только всё заживать начало… Но её даже в комнате запирать бесполезно, лежать не будет, зато наверняка вся изведётся. Так что поиски, вероятно, лучше. Главное, чтобы драться не пришлось. – Эйприл? Рафи тебя не обидела? – взволновано спросил Дон, заметив её отрешённость. Девушка, вынырнув из размышлений и воспоминаний, повернулась к нему и покачала головой. «Знал бы ты...». – Всё в порядке. Она всё ещё расстроена, я понимаю. – Если хочешь, я поговорю с ней, – неодобрительно нахмурился Дон. «О мой рыцарь в сияющем панцире! Не ту ты защищаешь...» – Не стоит, правда. Мы с Рафаэллой обсуждали кое-что насчёт поисков вашего брата… У нас возникла одна идея. Позовёшь Майки? – Да, конечно, – сникнув, проговорил Дон, выглядел он при этом никак не обнадёженным или хоть чуточку взволнованным.

***

– Нет. Эйприл тихонько побарабанила пальцами по столу в мастерской Дона, чтобы успокоиться. «А чего ещё я ожидала?» – риторически вопросила она мысленно. Конечно, братья-черепахи в штыки восприняли идею выйти в город. Тем более – отпустить и Рафаэллу с Эйприл. Разумеется, с их стороны всё было понятно, они не хотели снова потерять сестру и… подругу. Тем более, едва их вернув. – Слушайте. Я понимаю, есть опасность из-за этих ниндзя из клана Фут – я правильно сказала? – так вот, риск, но он ваш брат, и он сейчас рискует намного больше, потому что один где-то там, в городе. Ему нужна ваша помощь. На самом деле скользкая тема, сейчас агентесса вряд ли бы прошла проверку на детекторе лжи. Начиная от слов «ваш брат». Она не слишком-то внимательно просмотрела документы о том, что и для чего сделали с Рафаэллой, только чтобы иметь общее представление, однако практически не сомневалась: если Бишопу нужны жизнеспособные дети, он бы не стал использовать близких родственников. И не напрасно там стояла пометка «Совместимы». Она сосредоточилась на черепахах, отмечая их колебания. Донни, похоже, боролся с собой, склоняясь к тому, чтобы остаться в логове, а вот Майки выглядел смущённым, и даже без эмпатии можно сказать: ему не нравилась позиция Дона. – Я уверен, Мастер Сплинтер, как бы он не хотел вернуть потерянного сына, – на последних словах Дон слегка запнулся, будто подвергал сомнению даже существование Леонардо, – не хочет потерять ещё кого-то, так что не одобрит этот поход. И я тоже думаю, что это правильно. Прости, Эйприл, – кажется, ему было физически трудно произнести это, – исчезновение тебя и Рафи… это было слишком. Мы бы не хотели снова это испытывать, да ещё и так скоро. «Предсказуемо. Так, попробуем с другой стороны», – подумала Эйприл, ориентируя свою речь на Майки, хотя обращалась к обоим черепахам. – Но что насчёт Леонардо? Он ведь ваш брат и, возможно, сейчас он в большей опасности, чем мы. Ой! Я не хотела этого говорить, – она надеялась, что выглядела достаточно испуганной «случайно вырвавшимися словами». Разумеется, это заинтересовало Майка и Дона – первый вообще подскочил на месте, а вот умник напрягся, прищурившись. Под испытывающими и нетерпеливыми взглядами Эйприл «пришлось» рассказать: – Мы слышали часть разговора тех, кто нас похитил. Они говорили о каком-то «союзнике», у которого тоже есть черепаха-мутант. И, судя по всему, он там не добровольно. – Что за союзник? – неожиданно резко спросил Дон, успев закрыть Майки рот, прежде, чем тот что-то сказал. – Единственное, что нам удалось услышать, это «Реддер» или как-то так. – Шреддер? Так это звучало? – переспросил Донателло, подавшись вперёд. – Что ж, это кое-что объясняет. Но также это означает, что нам действительно нельзя наверх. Думаю, мне стоит проверить тот адрес, о котором ты говорила… И тогда, – он предупреждающе посмотрел на встрепенувшегося Майки, – мы посмотрим, что сможем сделать, не бросаясь не пойми куда без плана и предварительной разведки. Девушка дала адрес, недалёкий от додзё Криса Брэдфорда, надеясь, что у Дона займёт некоторое время выяснение, что находится рядом и кому принадлежит, и отправилась на кухню. «У меня получилось тронуть Майки. Теперь дело за ним». Собственно, план заключался в том, чтобы привлечь на свою сторону хотя бы одного из братьев. Ещё был ма-а-аленький шансик, что черепахи решатся пойти за Лео – пусть вдвоём, без Рафи и Эйприл… Но она в это не верила. А позиция Донателло её слегка озадачивала. Какое-то пограничное отношение к Леонардо, что необычно при Доновой (как Эйприл уже выяснила) преданности семье...

***

– Не начинай, – махнул рукой Дон, заняв место за своим столом и отвернувшись от брата, готового начать убеждать его (он не сомневался в этом) принять участие в авантюре. – Это слишком рискованно. – Или, может быть, тебе плевать на Лео. Точно так же, как на Рафаэллу, – тихо, дрожащим от сдерживаемых эмоций голосом произнёс Майки. Вот это заставило Дона повернуться к нему. – Мне не плевать на нашу сестру, ты знаешь. – Ты как-то плохо это показываешь. Быстрая проверка на любые травмы и вопрос: «Ты в порядке?» в сравнении с тем, как ты плясал вокруг чужачки Эйприл – ты серьёзно? Дон, в чём дело? – Пожалуй, Майк никогда на памяти умника не выглядел таким мрачным и серьёзным. – Я не могу поверить, что тебе всё равно. Но ты так себя ведёшь, что я не понимаю… – Мне стыдно, ясно?! – вспылил Донателло. – Я должен быть ответственным в этой семье. За дом, за тебя и Рафи, но при всём том, что должно делать меня полезным, я был… Я ничего не смог сделать, Майк. Ни-че-го. Рафаэлла вернулась по счастливой случайности или благодаря её собственной заслуге. Ты и сам это понимаешь, как и отец, и Рафи… А теперь иди куда-нибудь ещё, я должен работать. – Майки послушался его, и Дон сказал себе, не желая, чтобы младший брат его услышал: – Займусь поиском того, кто, может, будет лучше, чем я. Донни пришлось наконец взглянуть в лицо правде: всё, что он делал после похищения девушек, включая время с их возвращения, эмоции, с которыми он боролся, притворяясь, будто их нет – всё это вышло наружу благодаря Эйприл и Майки. Он задвигал все эмоции в дальний угол всё это время, но теперь… Теперь они, словно решив отомстить, вырвались из клеток и напали на него, терзая. Он пытался быть сильным, умным, храбрым, вести брата и сестру правильно, держать их в безопасности, но очевидно, у него ничего не вышло. Майк и Рафи разочарованы в нём, Сплинтер наверняка тоже. Поэтому и в Эйприл так вцепился, надеясь, что хотя бы её (ту, что не знала его так хорошо, у которой свежий взгляд) сможет впечатлить. Но, панцирь, Дон сам для себя – сплошное разочарование. Он старался, но всё впустую. Может, роль лидера не для него… Да, без «может», если откинуть в сторону многолетний самообман. Когда дело доходило до руководства, Дон не был так хорош, как со своими машинами. Казалось, всех его усилий, всего ума, знаний и логики было недостаточно, тогда как родные надеялись на него. Он ведь мыслитель, изобретатель – но точно не лидер. Хоть пытался убедить себя в обратном, подстроить себя под не его роль. Надеялся, что нужно лишь время и опыт. И отчасти поэтому он так упорствовал в выражении неверия о существовании Леонардо и даже его разумности. Поэтому он подвергал сомнению саму возможность возвращения потерянной части их семьи. Отчаянная ревность и страх – вот что это было. Говоря себе, что это лишь привитая отцом осторожность по отношению к незнакомцу (да, именно так, ведь они понятия не имели, где, с кем и каким вырос Лео), Донни отрицал и другую правду – он инстинктивно боялся, как того, что потерянный и возвращённый окажется лучше, чем он, так и прямо противоположного. Что, если Лео уничтожит их семью, так или иначе?.. Если кратко описать все опасения и тревоги Дона – он боялся изменений в семье. Но сейчас он понял, что ему не подвластно повернуть время вспять. Нельзя ставить палки в колёса Судьбы. Никто из них не забудет так просто о Леонардо, не теперь. Даже уехав. А может – особенно уехав. И родные не простят ему, Дону, если он хоть не попытается отыскать потеряшку, имея действительно стоящую зацепку. «Я не буду эгоистом», – твёрдо сказал себе Донателло.

***

«Займусь поиском того, кто, может, будет лучше, чем я». – Майки услышал эту фразу, остановившись за порогом Доновой мастерской. Сомнения брата теперь стали понятней. «Эх, Донни-Донни, тебя никто никогда не заменит. И дело не в лидерстве. Неужели ты этого не знаешь?» – Майк сделал себе мысленную пометку чаще напоминать брату о его ценности, а главное – о том, как его любят. Но при всём сочувствии умнику, Майки было жаль и сестру, во время отсутствия словно бы надломившуюся, но не показывающую этого (это и не удивительно – Рафаэлла никогда не любила признавать свои слабости или поражения, к каковым плен, несомненно, относился), и неведомо где находившегося брата. Ради них стоило пренебречь подозрительностью Эйприл О'Нил, доверия к которой не прибавилось. «Но прежде – поговорить с Рафи!» – решил Майк. Сестрица не то, чтобы была не рада его видеть, но и энтузиазма явно не испытывала, тем более, когда Майки запер дверь и бухнулся на кровать. Однако его первые слова заперли её не сорвавшееся с губ возмущение. – Ты доверяешь этой Эйприл? О, Рафи так хотела, до зуда, ответить правду! Рот открыла… да так и закрыла. Увы, как бы ей ни хотелось разоблачить рыжую девчонку, та ей ещё была нужна. Но это не значило, что она должна петь дифирамбы, уверяя в их вечной женской дружбе. – Она полезна. И не врёт насчёт Лео, – сдержанно ответила она. Зная, что не слишком-то хорошо умеет уговаривать, Рафи, тем не менее, попыталась вложить всё своё убеждение, всю веру и надежду в следующие слова: – Нам действительно нужно найти его как можно скорее, Микеланджело. Майк посмотрел на неё задумчиво и медленно кивнул. Девушка не могла этого знать, но её младший брат успел сделать свои выводы. О том, что сестрица знает больше, чем говорит, что волнуется о чём-то гораздо сильнее, чем показывает. Напряжённая вся, будто струна, натянутая до предела. И боится. «Чтобы наша Рафаэлла – и боялась? Это прямо-таки… пугает!» Конечно, он знал, что сестра не бесстрашна, но что-то в этом было – что-то в ней изменилось, Майк не мог сказать, что, но это его сильно настораживало. Тем более, она так и не сказала ничего определённого о том, что произошло в плену. Живая, вроде бы невредимая, а вот Майки не оставляла мысль, что всё не так просто. «Разберёмся с Леонардо – и тогда я её расспрошу. Подробно и вдумчиво, чтобы точно правду рассказала», – твёрдо решил Майки, не сомневаясь, что преуспеет. У него были свои методы «допроса». С главным покамест он разобрался, решив положиться на мнение сестры. Она была… не искренна, нет, но убеждена в том, что необходимо сделать. И Майки отлично понимал, что никакие запреты её не удержат, так уж лучше встать на её сторону и быть рядом, чем хватиться в самый неподходящий момент. Впрочем, он собирался быть начеку. А пока… – Нам нужно выйти так, чтобы не засёк Донни. Диверсию я беру на себя, при условии, что ты подождёшь меня в условном месте, и оттуда мы пойдём вместе. Никакого самоуправства, ясно? У Рафаэллы оквадратились глаза: младший брат был неузнаваем с этой жёсткостью, впрочем… Долго он не продержался, схватившись за живот и согнувшись (насколько панцирь позволил) от смеха. – Сестрёнка, ты б себя видела! Как жаль, что у меня нет фотика, получился бы шикарный кадр! – Майки… – полушуточно прорычала девушка. Всё-таки сердиться на этого обормота, который, очевидно, разыграл её, было невозможно. Она улыбнулась только чуть-чуть, сдерживаясь: – Тебе бы в театре цены не было. – Да, я такой! – гордо выпрямился Майк. – Ужасно скромный, – фыркнула Рафи. – Но если серьёзно, не принимай меня за безбашенную идиотку. Я глаз с О'Нил не спущу. И, уж поверь, неприятностей я не ищу, хватило, знаешь ли. Повисла недолгая пауза, пока младший искал слова поделикатней, но в итоге выдал, как мог нормально (без лишнего опасения в голосе): – А что с тобой произошло всё-таки? Расскажешь? – Потом. Может быть. Давай не будем терять время! «Нет, младший брат, я никогда не расскажу тебе полную историю. Боюсь, это как раз тот случай, когда истина не должна торжествовать». Вот чего она не хотела, так это подвергать опасности психику братишки. Да и другие последствия… Рафи не желала жалости родных, ей дурно становилось от одной лишь мысли, как все будут над ней трястись и следить-следить-следить. Зная Донателло, тот немедленно перешерстил бы интернет, а потом начал бы применять новые знания на практике. На ней, то есть. Ну их, психиатра (а то и акушера-самоучки!) ей только и не хватало. Рафаэлла считала, что и сама со всем справится. И не разговорами, а действиями. И думать лишний раз о произошедшем… Нет, лучше идти вперёд. Сейчас – лучше. Иначе… Что «иначе», проверять не хотелось. Впрочем, самое главное, что Майки решился поддержать её. Всё-таки идти только с подозрительной Эйприл О'Нил, которой доверия не было никакого – по здравым рассуждениям не очень-то надёжно. А брат – это брат. Тем более, Майки – не Донни, на мозги капать не будет.

***

Майки был доволен: у него получилось впечатлить сестру своим актёрским талантом. «Ещё немного практики, и я смогу играть серьёзные роли», – радостно думал он, выделив десять минут для отдыха перед полномасштабной партизанской деятельностью. Актёрское мастерство могло дать очень многое, Майки понял это ещё в детстве. «Щенячьи глазки» чего стоили! Но вот до сегодня с серьёзными ролями у него не клеилось. Не получалось достаточно долго удерживать лицо. Что ж, стимул был стоящим. Просто просьба могла с Рафи не сработать, а так, может, и задержится у неё в голове какой-никакой барьер от глупостей. И ни к чему ей знать, насколько он на самом деле был серьёзен. «Иногда быть младшим ужасно неудобно. Не воспринимают всерьёз… С другой стороны – есть и значительные плюсы». Ну хоть выяснилось, что у сестрицы не сорвало все тормоза, а «крыша» ещё как-то держится. Она не рвётся мстить, не ищет драки… Это хорошо, не правда ли? Пора было браться за партизанско-вредительскую деятельность, чтобы Дону было временно не до родственников. «Главное – не увлечься, я не хочу слишком уж обижать Донни. Он так обожает свои очень-очень нужные игрушки, как будто они его дети!» Но Майки всё-таки увлёкся, наткнувшись в Доновой мастерской на кое-что, что изрядно вывело его из себя.

***

– Ты не увлёкся, разыгрывая незнайку? – ехидно поинтересовалась Караи у Леонарда. Парень лишь легко пожал плечами, даже не взглянув на неё. – Я рассказал всё, что знал, твоему Мастеру. От повторных вопросов я не вспомню то, чего не знаю, – тихо обронил он. Рот давно пересох, но просить воды? Нет, черепаха не собирался доставлять ей удовольствие слышать его просьбу. – Как грубо! – с игривой обидой бросила куноити. – И это после всего, что я для тебя сделала? Он не ответил на эту провокацию, и девушка продолжила, надеясь всё же добиться какой-то реакции: – Знаешь, Брэдфорд бывает очень… грубым и подлым с теми, кто, по его мнению, не заслуживает благосклонности Шреддера. Он мог бы сильно подпортить твою исключительную внешность. И не только твою. Знаешь, он не особо разборчив в методах, не отличается какими-то понятиями морали и порядочности, вроде неприкосновенности родных отдельно взятой черепахи… – Видя, что Леон то ли не понимает её словесные игры, то ли просто не слушает, Караи сказала прямо: – Он хотел избить тебя до состояния черепашьей отбивной и привлечь твою Эллу, если ты не выдашь какие-нибудь полезные клану сведения. И кто спас твой жалкий панцирь? Я! Так что, без шуток, ты мне должен, Леонард. Взамен я предлагаю тебе подумать как следует: ты можешь поклясться в верности Мастеру. Это даст тебе куда больше, чем ты имеешь сейчас… И защиту для тебя и Эллы от Брэдфорда – в том числе. Караи ушла, про себя злясь на несговорчивую черепаху – тот не проявил ни капельки элементарного (с её точки зрения) здравомыслия. «Может, он ещё одумается...». Ранее, утром, она действительно имела крайне неприятное столкновение с Крисом. Этот большой грубиян, явившись в резиденцию Фут, прямо в главный зал, посмел навязывать Шреддеру свою «отличную идею»! И ведь у него могло получиться (Ороку Саки был достаточно нетерпеливым, чтобы принять идею силового метода), но… почти пьяный напор сыграл злую шутку с Брэдфордом и был на руку Караи. Она воспользовалась оставленными «нитками», чтобы вызвать у Мастера негативные эмоции к небрежности бывшего лучшего ученика. Что автоматически дало ей самой шанс привлечь Леонарда на свою сторону. Но этот упрямый мутант, казалось, вообще большую часть её монолога находился душой где-то далеко. С кем-то. И если сперва Караи думала, что дело в Элле, то позже засомневалась. «Мне становится скучно. Стоит ли он моих усилий? Если в ближайшее время ничего не изменится, даже я не смогу его спасти…»

***

– Это надолго, – проворчала Рафаэлла, постукивая пальцами по стене туннеля. Девушки выскользнули из логова и остановились возле первого же поворота туннеля, чтобы подождать Майки, а тот задерживался. – Ты согласилась, что мы пойдём вместе с ним. – Я сейчас ничего не говорила… – А тебе и не нужно, – спокойно отозвалась Эйприл, хотя в голосе Рафи звучала едва прикрытая угроза. – Я знаю, ты хочешь уйти без Майки. – А вот я знаю, что кое-кто обещал не подставлять меня, – огрызнулась мутантка. – Если он пойдёт с нами, то узнает. Нет, не собираюсь я ждать! – Вот же упёртая черепаха, – сказала Эйприл себе под нос, когда Рафи широкими шагами удалилась дальше по туннелю. Впрочем, это не стало для неё сюрпризом – чего-то подобного она и ожидала, но надеялась всё же в нужный момент аккуратно отделаться от Майки на своих условиях, но чтобы не усилить недоверие к себе со стороны братьев Рафи. Собственно, ради этого она и настояла, чтобы с ними (хотя бы часть пути) пошёл один из черепах. Теперь вот придётся выкручиваться, чтобы они не обвинили её во втором похищении сестрёнки. – Осторожнее! – рыкнула Рафаэлла, когда в её панцирь врезалась догнавшая Эйприл. Рыжая пробормотала извинения, незаметно пряча в глубокий карман куртки только что стащенный черепаший передатчик. К счастью, черепашка была слишком занята своими мыслями, чтобы заметить эту диверсию. Более того, Эйприл удалось отправить сообщение Микеланджело – от лица Рафаэллы, разумеется: «Ушли без тебя, тормоз. Догоняй, если не заблудишься!».

***

– Вот, это здесь. – Отлично. И чего мы ждём? – Рафи почти что пожирала глазами чёрный выход из зала боевых искусств Криса Брэдфорда. – Я высматриваю камеры видеонаблюдения, а ты, очевидно, просто дурака валяешь. Куноити, – последнее слово Эйприл намеренно произнесла с лёгкой издёвкой, чтобы немного ослабить напряжение напарницы. Подколка достигла цели – Рафи зашипела сквозь зубы, но тоже вспомнила о мерах предосторожности, последовав примеру напарницы. Проехал мимо поздний велосипедист, сверкая мигающей подсветкой колёс. Вот, вроде бы путь свободен, но Эйприл притормозила черепашку: – Я пойду первой. – Что?! Снова ловушка?! – Нет! – Девушке пришлось глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть, чтобы успокоиться. «Конечно, Рафаэлла вполне справедливо недоверчива… но вот всё равно неприятно, ведь хочу же как лучше! Так, Эйприл, спокойнее, ей-то неоткуда знать, что ты думаешь». – Нет, просто не хотелось бы её пугать внезапно возникшей черепахой-мутантом. На самом деле девушка маскировала этим кривым оправданием желание убедиться, что эта Элла не опасна. В наскоро просмотренной информации ничего не было о роде её деятельности, но место жительства настораживало. А невольно подставить Рафи – нет, Эйприл этого не хотела. Удивительно, но черепашку удалось убедить обождать в сторонке. Слишком просто – но это агентесса поняла чуть позже. Дверь открылась, вышла женщина с мешком для мусора. Эйприл кивнула сама себе, мельком отметив, что данные о «лучшем времени для контакта» верны, и быстро преодолела улицу. – Добрый вечер! – окликнула она. – Вы Габриэлла? Мне нужно с Вами поговорить… Внезапно от замершей на пороге женщины прошла волна такого страха, что О'Нил даже отшатнулась.

***

Он очнулся от кратковременного забытья на удивление с ясным сознанием. Впервые за долгое время его ум был чист, муки совести… да, они ещё гнездились в нём, но уже не поглощали все мысли, а свернулись в тёмном уголке, ожидая возможности снова напасть. Но Леонард не мог позволить себе предаваться унынию и самоистязанию. И откуда силы взялись? Ах да, кажется, ему всё-таки приносили воду и немного жидкой похлёбки с сухарём… Он всё это употребил в полузабытьи. Теперь, после какой-никакой еды и сна соображалось значительно лучше. «Я не могу так дальше. Бишоп поймал меня на крючок, нужно выполнять задание… Очень надеюсь, Караи ещё не потеряла терпение». Он-то собирался немного потянуть время, изобразив из себя чуть меньше, чем пешку, но, возможно, где-то переиграл. Теперь было нужно убедить Шреддера в своей лояльности клану Фут… И черепашка надеялся, что на это актёрских способностей у него хватит. Он подумал, что ему ещё повезло стать предметом интереса Караи. Она имела на Ороку Саки хоть какое-то, но всё-таки влияние. А если нет, вряд ли у него получилось бы втереться в доверие к Шреддеру. Конечно, было бы легче, располагай он большими сведениями о деятельности Бишопа, которые мог бы выдать, но… Таковых у него имелось мало. Он боялся только, что Элле может достаться – если он не предпримет что-то в ближайшее время. «Но хотя бы Рафаэлла пока в относительной безопасности… Родные о ней позаботятся и проследят, чтобы она никуда не влипла. Надеюсь».