691-й год империи, месяц Адрестии, Сэленас
Фрею нравилось наблюдать за игрой бликов в витражах, украшающих окна зала совета. За столько лет он выучил, казалось, каждую потертость, выпуклость или впадинку на толстом цветном стекле — слишком часто приходилось изображать праздность в ожидании Его Величества. Просторная комната всегда оставался полутемной: свет почти не проникал в нее, а потому даже в светлое время суток продолжали тускло гореть лампады. Устав разглядывать одни узоры, Фрей обычно переводил взгляд вниз — на украшенный мозаикой пол или прожилки дубового круглого стола, за которым умещались семеро человек... Но сегодня не хватало двоих: старый лорд-канцлер слег с лихорадкой, а Его Величество опаздывал на свое первое собрание. Он предполагал, что со сменой власти заменят и некоторых людей, занимающих места советников, но покуда Семнадцатый не спешил назначать своих сторонников на все должности, смещая старых слуг своего отца. По-прежнему лорд Авалос, тощий, вытянутый и сгорбленный, будто накренившееся под грузом молодое деревце, нервно перебирал пальцы напротив. Невольно Фрей отметил, что лорд-казначей сменил портного: швы на его дублете выглядели аккуратнее. К тому же, новая небольшая золотая брошь с порхающей ласточкой, глаза которой были инкрустированы крохотными изумрудами, наверняка стоила, как боевой конь… Интересно, где он взял средства, ведь ещё неделю назад распинался перед одним из лордов, что пираты потопили его корабли с заморскими специями... Письма, недавно попавшие в тайную канцелярию, это подтверждают. — Можно только позавидовать вашей карьере, лорд Ноэр! Чудно из императорских покоев попасть на пост первого маршала. Фрей чуть поморщился: Каллист Деоринг никогда не следил за языком. Только дурак мог заявить подобное Лисандру Ноэру, наконец получившему свое место в совете. Хотя никаких симпатий к кому бы то ни было лорд-шпион не испытывал, он все-таки находил герцога Нирланда достойным кандидатом… По крайней мере, он точно знал, с какой стороны браться за меч. Старый Тэнси когда-то тоже был неплох, но времена его силы остались в прошлом. Только вот Каллисту поперек горла стояли амбиции самого крупного феодала империи. — А вам все неймется, лорд Каллист? — Ноэр тихо хохотнул в своей обычной манере, лениво, будто сытый кот, откидываясь на спинку стула. — Неужели вы считаете, будто Его Императорское Величество доверяет не тем людям? Вам стоило бы меньше следить за моими успехами и больше — за взбунтовавшимися крестьянами. Кажется, это ваша работа. Холодные голубые глаза Ноэра скользнули с Каллиста, побагровевшего от потуг придумать ответную колкость, на Авалоса: — Хотя я и удивлен, что еще Шестнадцатый был столь лоялен к тем, кто взял в жены вдову мятежника… Авалос возмущенно попытался приосаниться, отчего кадык на его тонкой шее выделился сильнее прежнего: — Моя достопочтенн-ная супруга была прощена почившим императором, как вам должно быть известн-но. Я н-не вижу причин, по которым я не мог заключить с ней брачн-ное соглашение, — говорил он плохо. Глотал слоги, заикался. Иной раз Фрею казалось, что найти себе ещё более неподходящего мужа ослепительно красивая Зандра не могла бы даже при очень большом желаниии. Вместе они смотрелись попросту комично. — Знаете, милорд, не у каждой прощенной вдовы подрастает претендент на трон. — Н-на что это вы н-намекаете?! — Авалос вспылил, даже поднялся со стула. — Мы н-не имеем н-никаких связей с сыном Карнаргонда... Вы и сами-то не без греха. Между прочим, император так и не начал расследовать гибель вашего отца! Даже если бы Фрей не был главой тайной канцелярии, он бы мог догадаться, что мать навряд ли так легко откажется от единственного ребенка. Зандра разродилась им в тринадцать, хрупкая и худенькая, узкобедрая — больше она никогда не имела детей. И дурак поймет, что она регулярно пишет письма в Теведру. Но что же, пусть Авалос и дальше отнекивается. Стоило вмешаться — слишком недобро блеснули глаза Ноэра. — Вы слишком категоричны, лорд-маршал, — тихо прервал перепалку Фрей, на мгновение-другое прикрыв веки. Под столом пальцы проигрывали фамильным перстнем: скука. — Лорд-казначей уже двадцать лет занимает свою должность, и навряд ли кто-то справился бы лучше. — Надеюсь, что так, — в тон ему почти прошептал герцог. Он явно хотел бы казаться расслабленным, но слишком сильно сжал кулак — до белых костяшек. Интересно, знал ли Авалос, как точно попал в цель своим упреком? Не стоило недооценивать этого человека, какой бы нелепой наружностью он не обладал. Верховный жрец до сих пор молчал, накручивая на палец заметно отросшую за последние месяцы бороду. Был он мужчиной крепким, но от Фрея не укрылось, как сильно осунулось лицо главного советника императора по вопросам веры. Сам лорд-шпион и в храм-то захаживал редко, но и он имел причины волноваться, когда дело касалось религии. — Вы хотели нам что-то сказать, ваша милость? — поинтересовался Фрей. — Кажется, что-то не на шутку вас встревожило. Жрец на миг обратил взгляд маслянистых глаз на лорда-шпиона, но затем все же попытался расправить плечи, когда обнаружил, что на него смотрели все присутствующие. Фрею не нравилось это затянувшееся молчание, будто бы и впрямь речь должна была пойти о чем-то крайне неприятном. — Движение небесных сфер предрекает недоброе, милорды, — начал, наконец, говорить виновник собрания. — Через год случится затмение Тартаса. Пустота вновь проснется на востоке. Прошел холодок по коже. Тартас — имя третьей луны и бога... ничего. Пустоты, холода и смерти. Как любой ребенок, взращенный на историях о героях прошлых веков, Фрей помнил и легенды о страшном бедствии, словно мор пожирающем все живое на своем пути. Но так же он знал и вторую часть этой сказки... — Но император коронован, — озвучил Ноэр мысли всех лордов, молчащих из опаски. — Пока стальной венец принадлежит Деорингу по крови, Пустота не может вернуться. Ваши астрологи ошиблись. Верховный жрец побледнел и упрямо покачал головой: — Пустота была и до Деорингов. Должно быть, древнее королевство она пожрала, когда кровь их правителей стала недостаточно сильна, чтобы сдерживать... — Вы оспариваете власть императора? Фрей содрогнулся, услышав голос Семнадцатого. Тот вошел в зал незаметно, облаченный в длинные шуршащие одежды из золоченной парчи. Тонкие темные брови нахмурены, губы поджаты — Верховный жрец тут же опустился на колени, рассыпаясь в извинениях. Неприятные новости оказались только домыслами, но опасными... Очень. Если слухи о слабой крови выйдут за пределы узкого круга из семерых советников, неизбежны попытки переворота. Все поднялись, чтобы поклоном поприветствовать правителя, а Семнадцатый направился к своему креслу. Лишь мельком Фрей ощутил его долгий взгляд на себе — сердце кольнула опаска. Еще года три назад, в бытность Кенредом Деорингом, будущий император пытался слать письма и подарки мрачному подмастерью тогдашнего главы тайной канцелярии. После, так и не получив взаимности, Кенред переключился на герцога Ноэра, и Фрей надеялся, что так оно будет и дальше. В фавориты он ничуть не метил.***
Гребень скользил по гладким прядям волос — Фрей любил расчесываться сам. В тихие минуты, пока он совершал эти привычные механические движения, почти неотрывно глядя на отражение в круглом настольном зеркальце, можно было спокойно подумать: словно мир вокруг ненадолго замирал. Пусть даже на самом деле, покуда лорд-шпион не получал донесений и не собирал слухи, придворные продолжали плести интриги… Как, впрочем, и фамильная сеть наблюдателей по всей империи никогда не прекращала своей работы. Но сегодня Фрею предстояло нечто сложнее, чем чтение невидимых чернил или расшифровка чужих посланий. Он упрямо пытался убедить себя — встреча с Дангьевом лишь визит вежливости и повод предъявить ему претензии за жуткий шум по ночам из-за жаб, заполонивших соседский пруд. Но никакие доводы не работают, когда будто бы сами по себе подбираются лучшие одежды и даже в мочках ушей вновь поблескивают серьги, которых Фрей не надевал без повода вот уже лет пять. Только следы недосыпа с лица не убрать, а они с каждой ночью, проведенной за работой, становились лишь ярче. Кого он хотел обмануть сейчас? Рагнара-то уж точно не сможет: слишком много лет прошло после того, как их сердца разбились, пусть и о разные скалы. Осторожный стук в дверь: — Ваша Светлость, — донеслось с той стороны, — пришел лорд Элиас. Он… просил вас не звать. — Элиас? — негромко переспросил Фрей, будто бы не расслышал. Рука с гребнем напряженно замерла. — Зачем он здесь? — Он приказал принести из его покоев отрез синего бархата, милорд. Фрей выдохнул и поднялся на ноги, отложив гребень на столик. Придется все же появиться в холле, раз уж младший брат не захотел подняться самостоятельно. А в том, что Элиас дожидался, пока слуги исполнят его поручение, именно там, лорд-шпион даже не сомневался. Вот уже несколько месяцев его ближайший родственник не переступал даже первой ступени лестницы. Затянутая в перчатку ладонь опустилась на резную рукоять трости, и Фрей похромал к выходу. Лишь Трое знали, насколько он не любил покидать эту комнату: за порогом теплых покоев, обшитых деревом и тонущих в уютном полумраке и тусклом свете каминного пламени, находился совсем иной дом. Тот, который Фрей так боялся вновь увидеть семь лет назад. Слуга отступил в тень, склонив голову, но лорд-шпион, не останавливаясь, прошел дальше. Второй этаж когда-то был почти полностью разрушен в пожаре и отстроен заново — здесь ничего не напоминало о драме тогда еще совсем юного Марэтелля. Но стоило Фрею выйти на главную лестницу, и взгляд его в который раз остановился на следах пламени, пометившего старые резные перила из красной древесины. Брат и впрямь ждал внизу. Он походил на их отца. Такой же высокий статный шатен: поставь лордов Марэтеллей рядом, и никто никогда не догадался бы, что они приходились друг другу родственниками. В отличие от Фрея, Элиас все же не казался призраком или мраморным изваянием. Мимика его была живой, жесты — резкими, а за языком младший Марэтелль не следил никогда. Да и алый дублет императорской гвардии смотрелся на нем так правильно, как навряд ли мог выглядеть на Фрее. Только сегодня Элиас пришел не один. За его спиной мрачной тенью возвышался Йер Таншенд — его товарищ по службе. Младший сын лорда Пальцев великана: небольшого архипелага на крайнем севере, омываемого непрекращающимися штормами. Там рождались суровые люди, и Йер был тому подтверждением. Высокий и крепкий, в свои «немного за двадцать пять» он уже носил густую темную бороду. Только вот, едва увидев Фрея, он тут же потупил взгляд своих бледно-зеленых глаз, словно смутившись. Элиас же напротив — гордо задрал нос, хотя на его щеках, покрытых бледными веснушками, уже выступил багровый румянец, как то всегда бывало, когда он злился. — Ты мог не напрягать ноги. Я скоро ухожу, — вместо приветствия бросил он. — Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — Фрей не стал спускаться. Замер на среднем пролете. — Как видишь, мы с Озанной справляемся и без твоей помощи. И хватит подсылать ко мне своих крыс! Лорд-шпион криво усмехнулся, вспоминая жену брата… Впрочем, брак этот с уличной танцовщицей, дочерью беженцев из далеких южных стран, он так и не признал. Вопиющий мезальянс не мог продлиться долго. Элиас теребит свой плащ, избегая смотреть в глаза старшего брата. Его лицо кажется особенно худым в отблесках свечей. — Я хочу сделать ее графиней, — говорит он, наконец, а Фрей, подавившись вином, заходится кашлем. — Озанна достойна лучшей жизни. Фрей молча допивает вино и тут же вновь наполняет кубок из медного кувшина. Но отвечать не спешит. — Люблю я ее, Фрей, — помявшись, продолжает Элиас. — Хочу жениться. Она... она родит мне ребенка. Нашего с тобой наследника. Лорд-шпион слушает, но слышать не хочет. Жениться на шлюхе… Отец бы сгорел со стыда, узнав. И пусть младший продолжает называть невесту танцовщицей, они оба понимают, чем такие особы зарабатывают на жизнь. Они молчат так еще с пять минут, прежде чем Элиас вдруг машет на старшего брата рукой. Бросив нечто вроде: «И без тебя разберусь!», он выскакивает за двери гостиной. — Тебе не хватает денег, — подметил лорд-шпион, скользя взглядом по Элиасу. — Плащ она тебе штопает, это не рука швеи, а новый ты не можешь себе позволить, на сапогах, судя по следам на полу, стоят латки, а еще… ты ведь продал кинжал на днях, верно? Благоверная оказалась падка на жалование гвардейца? Элиас вспыхнул. Ладонь его сжалась на эфесе всего на миг, но, к счастью, из перехода уже показался молоденький служка со свертком ткани в руках. Не глядя на старшего лорда он, склонившись, пробежал мимо к гостям. Едва ли не трясся, бедняга: остальные-то в особняке знали, чем всегда заканчивались встречи Марэтеллей. — Лучше уж иметь меньше денег, но не быть таким ублюдком, как ты, братец, — почти прошипел Элиас, принимая из рук слуги ткань. — Пойдем, Йер. Он направился к двери, а его товарищ помедлил еще пару мгновений, взгляну на Фрея, будто собираясь что-то сказать — и все же зашагал к выходу.***
Всю дорогу до соседней усадьбы Фрея не покидали мысли отказаться от запланированного визита к графу Дангьеву: последние дни выдались непростыми, а тяжелый разговор с младшим братом и вовсе отнял последние силы. Как бы лорд-шпион не пытался изображать бодрость, мысли его остались в спальне вместе с недопитой бутылкой теведрийского вина. Но ответственность взяла свое, и к назначенному времени Фрей уже стоял рядом с дверьми до боли знакомого особняка. Все здесь будто бы было так же, как раньше, но вместе с тем и совершенно иначе. Серый фасад пощадило время, ведь навряд ли Рагнар сильно тратился для поддержания внешнего вида столичного дома, где никто из Дангьевов не жил подолгу. Окинув взглядом кирпичную кладку, Фрей без всякого труда отыскал на ней уже знакомые по старой памяти трещины и усмехнулся — что-то в этом мире никогда не меняется. Мгновение — и светлая ностальгия сменилась иным чувством, куда менее радостным. В былые дни он входил в эти двери часто простоволосым, улыбчивым юношей, теперь же в своем придворном лоске наверняка походил на отчаявшихся найти достойную партию леди, засидевшихся в девицах. Одиночество измотало его куда сильнее, чем представлялось, иначе зачем нужно было с таким усердием заплетать косы и выбирать среди десятков темных мантий самую любимую — с пурпурной подкладкой? Право, обычно Фрей не уделял столько внимания своему внешнему виду. Разумеется, он всегда мог завести любовника: на него все еще обращали внимание, да и многие молодые амбициозные аристократы не отказались бы пригреть себе место в постели влиятельного графа Марэтелля. Вот только сам Фрей совершенно не желал получать любовь за свое покровительство. Годы при дворе показали, как легко подобные союзы расторгаются, едва на горизонте промелькнет кто-то с более высоким статусом или тугим кошельком. — Сообщите графу, что прибыл лорд Марэтелль, — прозвучал тихий холодный приказ, когда открылась входная дверь. Слуга спешно склонился в приветствии, прошелестев что-то о том, что граф Дангьев ожидает, а Фрей лишь чуть поморщился, подняв взгляд к небу: собирались тяжелые тучи… В столицу сильные ливни всегда приносили лишь проблемы. Мало того, что все предместье затапливало, так порой и городу доставалось, когда переполнялись водой каналы. Благо Королевский Зубец сдерживала плотина, иначе наводнение разрушило бы город еще шесть столетий назад. …Фрей помнил коридоры этого особняка куда менее обтрепанными. Раньше и картин висело меньше — не стоило сомневаться, что пытался ими прикрыть Дангьев. Проблемы с деньгами? В разуме лорда-шпиона постепенно возникали подозрения: может ли быть, что попытки отстроить мосты старых связей лишь способ поправить финансовое положение? Многие аристократы стремились оказаться поближе к государственной казне… Ну или к тем, кто имеет к ней доступ. Это показалось Фрею достаточно убедительной причиной, чтобы хоть немного унять тщательно скрываемое волнение. — Граф сейчас принимает гонца от барона Ньесса, — поспешил оправдаться слуга, останавливаясь у дубовых дверей зала. — От барона Ньесса? — Фрей чуть приподнял бровь. — Доложите о моем приходе, но я готов подождать, пока лорд Дангьев освободится. Забавно… Насколько было известно Фрею, все Ньессы погибли давным-давно. Кто-то от болезни, кто-то не выжил при пожаре в замке Зеленолесье… а кого-то нашли слуги Шестнадцатого, когда тот решил «срезать» несколько лишних ветвей рода. Сам Фрей в то время был еще совсем мальчишкой и предпочитал балы делам государства, но из уст своего наставника слышал немало. Тем временем, слуга уже постучал в двери и, заглянув внутрь, сообщил о прибытии графа Марэтелля. Фрей ступил в просторную гостиную, где много лет назад так любил выпивать, ведя разговоры о философских воззрениях или обмениваясь алхимическими трактатами, и на миг сильнее сжал рукоять трости, ощутив легкое головокружение. Дело в волнении или в слабом здоровье? Да, определенно в нем. По крайней мере, теперь лорд-шпион точно видел, что не один подошел к этой ничего не значащей встрече слишком ответственно. Лишь одного взгляда на Рагнара хватало, чтобы оценить, с каким старанием тот подобрал цвета одежд… В другой момент Фрей мог бы и залюбоваться игрой бликов на золотой вышивке или пламени волос, но возраст и профессия давали свое. С трудом верилось, что Дангьев попытался впечатлить лишь из любви к искусству или каких-нибудь глупых личных симпатий. Так не бывает в столице. — Рад, что вы нашли время прийти, — Рагнар легко кивнул Фрею после пары долгих мгновений молчания и перевел взгляд на неприметного северянина, стоявшего рядом с ним, хотя обращался явно к слуге: — Что ж, ваше дело вполне улажено. Лар, будь добр, выдай молодому человеку восемь серебряных и проводи до дверей. — У меня нет привычки нарушать обещания, — слабая улыбка, а затем Фрей коротко склонил голову в ответ, цепким взглядом наблюдая за тем самым загадочным гонцом, слишком уж поспешившим раскланяться, благодаря «его сиятельство» за доброту. Бусины и перья в растрепанных черных волосах, поношенная одежда, некогда имевшая синий оттенок, кое-где все еще просматривались остатки вышивки красной шерстяной нитью. Уже не юнец, но еще и не мужчина — симпатичное лицо незнакомца несло печать благородного спокойствия. А за спиной лютня. Менестрель, похоже… Он прошел к выходу, блеснул на свету тяжелый металлический перстень, болтавшийся на шее на манер подвески, и Фрей вдруг жестом остановил певца, внимательным взглядом скользя по знакомому гербу: звезда поднималась над холмами. И глаза этого северянина были до невыносимого холодными. Зимняя ночь или замерзшая гладь озера… Подобные лорд-шпион видел лишь у троих людей. И все они принадлежали к Деорингам. — Ты гонец барона Ньесса? — спросил в своей обычной тихой манере. — Не припомню, чтобы кто-либо из этой семьи имел дела в столице в последние лет пятнадцать. — Люсьен, ваше сиятельство, — отозвался менестрель, старательно глядя в пол. — А барон в Дворцовый квартал не заезжал, говорит, что негоже бросать подданных наедине с бедой, так что не считает зазорным разделить с ними их тягости. Фрей хмыкнул, против своей воли подмечая детали: раскрасневшиеся щеки, едва подрагивающая нижняя губа, скулы напряжены так, что только слепой не заметил бы. Парень лгал, пусть даже его голос и лился вполне уверенно. Что же, издержки профессии. Снаружи раздался раскат грома. Люсьен вздрогнул, но и Фрей на пару мгновений растерянно взглянул в окно, сквозь толстые стекла которого виднелось затянутое сизыми тучами небо, то и дело озаряемое вспышками молний. — Прошу меня простить, ваша милость, но я вынужден поторопиться. Как бы милостив не был мой барон, но он ждет моего возвращения. Наверное, неправильно силой задерживать юношу, руководствуясь лишь своими туманными подозрениями, но Фрей все же чувствовал, что не должен оставлять это так просто. Он запомнил, казалось, каждую мелочь, вплоть до бледной родинки над левой бровью: все может пригодиться. — Что же… Люсьен, можешь идти, — помолчал на мгновение, но затем коротко кивнул: — Я зайду послушать твои песни когда-нибудь. Всего доброго. Сказал — словно полоснул острым лезвием и, будто потеряв к менестрелю любой интерес, прошел дальше в зал. Мимолетно Фрей отметил легкую обеспокоенность на лице Рагнара… «Что же вас связывает с посланцами мертвых баронов, граф?», — короткая, но навязчивая мысль. И во взгляде Люсьена ни капли приязни. Ну же, мальчик, в столице нужно уметь лгать получше. Впрочем, навряд ли этот северянин был много младше самого Фрея. Скорее уж это работа, здоровье и жизненные трудности состарили лорда-шпиона лет на пять. В повисшем молчании Рагнар кивнул своему слуге, и тот вывел менестреля из зала. Впрочем, это вовсе не значило, что Фрей выбросил мысли о мертвых баронах из своей головы. — Ужин сейчас подадут, ну а вино можете оценить уже сейчас, — граф Дангьев подошел к столу, взял бутыль и наполнил два кубка до половины. Один поставил напротив своего места, другой — напротив кресла, предназначенного гостю. — Вы выглядите уставшим, словно безвылазно сидели в кабинете все это время. Присаживайтесь, Фрей. Вам, как мне кажется, просто показан отдых. Хотя бы недолгий… Надо же, сегодня Рагнар держал себя гораздо увереннее, чем на тризне по Шестнадцатому. И белое вино отливало золотом в тусклом свете. Фрей в последние годы предпочитал красное, но раньше, будучи совсем мальчишкой, всегда выбирал напитки, подобные этому. Остается лишь догадываться, вспомнил ли граф об этом или выбор крепленного оказался случайным. Снова громыхнуло. — Похоже, погода решила нас не баловать. Зато дневная жара спадет быстро и пыль припадет, — хозяин дома занял свое место за столом как раз в тот момент, когда слуги принесли ужин. «Нет», — подумал Фрей, заметив, что на тарелках испускает слабый пар утиное мясо, — «обычно к дичи подают красное». Стоило понадеяться, что Дангьев не додумался добавить в вино еще и отраву. Хотя лорд-шпион регулярно принимал маленькие порции яда, он прекрасно осознавал, что человек с познаниями Рагнара в алхимии вполне способен создать нечто новое. Помнится, еще в те далекие времена, когда они были близки, тот серьезно увлекался этой наукой. Фрей — тоже. В детстве мечтавший стать лекарем, он до сих пор сохранил интерес к некоторым снадобьям и травяным сборам. Увы, судьба распорядилась иначе. — Мне действительно нездоровится, но я уверен, что это не заразно, — улыбнулся Рагнару, присаживаясь напротив. — Только боюсь, что усну прямо у вас в кресле… Слишком много забот выпало в последние дни. В доме тихо. Графский сын либо слишком хорошо воспитан, либо остался на далеком севере… Что же, не самое плохое решение. Отец всегда повторял Фрею, что столичные нравы быстро растлевают молодежь. Ограничения и строгая дисциплина родного дома закаляют куда вернее, не позволяя удовольствиям подменить чувство долга. Мимолетный взгляд в окно — выбежала за ворота стройная фигурка менестреля. Фрей чуть поджал губы, гадая, подослать для начала Тень или же все-таки сразу прийти самому? — Если вы уснете прямо в кресле, я хотя бы буду уверен, что вам удастся отдохнуть. Могу даже укрыть вас одеялом, — Рагнар покачал головой, почти неотрывно глядя на своего гостя. Будто бы изучал — и это заставляло Фрея нервничать сильнее, пусть даже лицо его оставалось по-прежнему безэмоциональным. — Так странно… Раньше ваш дом казался мне более многолюдным. Было даже приятно убегать сюда из моего, вечно пустого, — заметил он. — Раньше мой дом и был более многолюден, но мы все не молодеем, а заменить старых слуг новыми я так и не удосужился. Да и зачем мне большой штат? Я ведь не так часто бываю здесь. И сын слишком мал, чтобы даже помыслить о посещениях дворца. Еще лет пять, если богам будет угодно, проживем без роскоши, — Рагнар беззаботно махнул рукой. — Не будем о проблемах. Их всем хватает, и, несмотря на то, что мои – тихие, их тоже в достаточном количестве. Я прямо задумался, может, надо было оставить менестреля здесь? Фрей улыбнулся ему в ответ — едва ли не впервые за последние недели, если не считать тех масок учтивости, которые приходилось надевать при дворе. Хорошо, что Рагнар говорил сам, ведь лорд-шпион упорно не мог связать отдельные слова и фразы в предложения. Что-то в образе человека напротив тревожило его и заставляло мысли разбегаться, будто испуганных огнем крыс. Главное — не краснеть при встрече взглядами, словно смущенный мальчишка. — Кажется, юноша спешил вернуться к своему лорду… Но голос у него приятный. Быть может, действительно мне стоит заглянуть в таверну, где он выступает? Не думаю, что отыскать его в городе будет сложно, — лорд-шпион взял в руки свой кубок. — Вы ссудили деньги барону? Что насчет грамоты, подтверждающей его личность, или рекомендательного письма? Вопрос повис в воздухе. Рагнар будто бы задумался на какие-то мгновения, и эта заминка Фрею не понравилась. — Я ссудил не такие большие деньги, чтобы требовать рекомендательные письма. Даже если никакого барона нет и в помине, но юнец употребит всю сумму так, как обещал, я не обижусь, — Рагнар первым отпил вино. — Будет правильнее сказать, что я поддался обаянию менестреля и ссудил деньги лично ему. На небольшую развалюшку для беженцев из земель бароната Ньессов. — Вот как… — лорд-шпион тоже сделал глоток, уйдя в свои мысли. Обаянию менестреля, значит… Звучало достаточно странно. А Фрей слишком хорошо знал, что никто из лордов не ссудит и пары монет без какой-либо личной выгоды. И это напускное спокойствие, почти равнодушие, Рагнара лишь подтверждало догадки: он что-то скрывал. Что-то, о чем не хотел поведать главе тайной канцелярии. — Стал сентиментален с годами. Но мне кажется, это не порок, — Дангьев отсалютовал Фрею кубком. — Надеюсь, юнец не заинтересовал вас профессионально... — Профессионально? — усмехнулся лорд-шпион, повторив жест собеседника. — Юноша кажется смышленым. Но я не берусь судить, насколько он меня зацепил. Пока что у меня хватает глаз и ушей… Или вы о других делах? Тогда маловероятно, что нищий певец может представлять опасность для императора. Впрочем, внезапное явление барона Ньесса действительно внушает опасения. — Внезапной тут была только кончина Шестнадцатого, — вздохнул Рагнар и, сделав большой глоток, отставил кубок. — Ужин должен быть неплох, утки у моей кухарки получаются не просто отменными, а прямо-таки восхитительными. Искренне советую попробовать до того, как усталость выгонит вас домой или убедит уснуть прямо в кресле, как вы предположили парой минут раньше. Помнится, когда-то давно ее стряпня была вам по нраву. Переводит тему не хуже, чем иные мастера софистики. Но Фрей не стал давить, временно отступая. Навряд ли Рагнар расскажет все по своей воле. Пусть пока что Дангьевы не запятнали себя ни в заговорах, ни в бунтах, все бывало впервые. — Позвольте о вас позаботиться, — вежливая улыбка на губах огневолосого графа и точные движения. Всего мгновение понадобилось, чтобы кусок запеченной с яблоками утки перекочевал с общего блюда на тарелку перед Фреем. Тот невольно напряг спину — смутился. И все же не посмел остановить руку Рагнара. Интересно, до сих пор ли здешняя кухарка прекрасно готовит? Или память все приукрашивала, как то часто бывало? — Благодарю, но позволите на чистоту, граф? — Фрей взглянул на Рагнара, а затем все-таки отставил на стол кубок и взялся за приборы. — Неужели вы позвали меня к себе после стольких лет лишь для того, чтобы удивить гостеприимством? Утка и впрямь оказалась чудесной. Мягкой и без нелюбимого Фреем запаха болота. Только теперь он вспомнил, что и с едой он в последние дни виделся реже, чем было необходимо. Слишком много работы… — Простите, если вопрос показался слишком грубым, но обычно предпочитаю сразу обозначить цели и желания относительно друг друга. — Мне абсолютно ничего не нужно от графа Марэтелля, смею вас заверить, — Рагнар взялся за вилку и нож, но есть пока не спешил. — Если мне от вас что-то и было нужно, я уже получил большую часть желаемого. Вы снова сидите в моей гостиной, общаетесь со мной, и это — вполне неплохо, хоть все еще не верх моих желаний, как оказалось сохранившихся с былых времен. Наконец уважив кусок утки, Рагнар неспешно прожевал мясо и только тогда продолжил. — Просто помните, что вы все такой же желанный гость в моем доме, Фрей. А грубые вопросы — все же не по вашей части, в гостях вы все так же милы и тактичны. Интересно, ваша библиотека вновь обширна? Когда-то мне доставляло удовольствие читать ваши книги, пусть и в ожидании, когда вы спуститесь к гостю из своих покоев. Предательски вспыхнули щеки — некоторые реакции тела тяжело контролировать даже опытным врунам. Слова Дангьева звучали слишком однозначно, чтобы быть понятыми двояко, но Фрей, каждое утро видевший в зеркале изуродованного огнем калеку с сединой в неполные двадцать пять не верил, что кто-то может решить ухаживать за ним без каких-либо корыстных умыслов. — Я понемногу восстанавливаю ее. Некоторые книги, увы, были слишком редкими, чтобы я смог найти их копии… Но ваши подарки сохранились. В ночь пожара я как раз отдал их одному своему другу, пожелавшему ознакомиться. Повезло, — вздохнул и взглянул графу в глаза. — Только я больше не тот юноша, который вам нравился, Рагнар. И боюсь, если правильно понял ваши туманные намеки, что вы сами же и будете разочарованы по итогу. Глупая же история… Два фолианта о травах Дангьев переписал для Фрея своей рукой. Сложно представить, сколько это могло занять времени, и лорд-шпион ценил столь полезный подарок. Он смолчал о том, что и во время своей поездки в родные края семь лет назад взял те самые тома с собой в Рейккский замок, не решившись уничтожить, как все прочие напоминания о жизни до пожара. — Я предпочел бы рискнуть, Фрей. К тому же, будем откровенны, как бы странно это ни прозвучало, где еще вы найдете дурака, которому ничего не нужно от вашей должности? Или дело в том, что я перестал вам нравиться? Но тогда вы бы не стали хранить переписанные мной книги. Вам вполне по карману было купить их оригинал за прошедшие годы. Руки Рагнара подрагивали едва заметно. Нервы? Раздражение? Тон голоса был вполне ровный, но кого это могло обмануть? Впрочем, и сам Фрей сжал вилку с такой силой, что та едва не согнулась. — С другой стороны, если вы продолжите изводить себя в том же темпе, уверен, вы даже не подумаете ни о каких чувственных увлечениях. Тут бы до кровати доползти. Чтобы не думать, Фрей? Не останавливаться, потому что остановился — почти что умер? Или я теперь слишком плохо вас понимаю? Рагнар поднял взгляд, глядя в глаза собеседнику, и встретил прежнее холодное выражение на его лице. Разве что тонкие губы сомкнулись чуть плотнее. Фрей с трудом сдерживал гнев. Тычок в сторону непопулярной должности? Что же дальше? — Мне кажется, чего вы точно не понимаете, так это слова «нет», — поднялся из кресла. Достаточно резко, чтобы болью о себе напомнила нога. — Я уже наигрался в эти игры, лорд Дангьев. И если вы решили, что я прыгну в вашу постель только потому, что вы все еще хороши собой… Знаете, я уже не глупый мальчишка. До встречи. Тяжело опираясь на трость, Фрей направился к двери, как вдруг услышал позади тревожный звук — Рагнар рывком поднялся на ноги. Несколько крупных шагов — и спина лорда-шпиона оказалась тесно прижата к покрытой светлыми шпалерами стене. Обычно холодный рационалистичный разум Фрея окатило волной паники. Он до боли впился пальцами в предплечье Рагнара, опасаясь хоть на мгновение отвести взгляд от его искаженного порывом гнева лица. Перед глазами потемнело: слишком знакомо. И на какие-то мгновения в Дангьеве Фрей увидел совсем другого человека… У Эреварда глаза черные, как угли. И злость в них переливается гневом, будто яркие искры в недавно истлевшем костре. Страшно. Рука будто против воли Фрея сама рыщет по столу в поисках оружия — хоть чего-нибудь, но Эревард идет к нему. С каждым мгновением он неумолимо ближе, а опасность в воздухе вполне материальна. Она проникает в легкие, не позволяя сделать и вдоха. Что-то ужасное таится в затянувшемся молчании, и Фрей отчаянно продолжает пятиться, спотыкается о ковер, но отступает перед мужчиной, чья форма императорского гвардейца еще недавно внушала ему любовный трепет. А Эревард, о боги, будто собственная тень — так пугающе блики свечи искажают его красивое лицо. — Послушай меня, Фрей. И если произнесешь хоть слово, клянусь, произойдет что-то ужасное. И Фрей слушает. Глотает слезы — но слушает. — Я люблю тебя, — признание, как угроза. Как удар наотмашь. — На кого же ты хочешь променять это? Ну же, в чью постель ты еще не успел прыгнуть, малолетняя дрянь? — Причина не в этом, — Фрей шепчет, отчего-то еще надеясь, что сегодня они просто расстанутся, разойдутся навсегда. Он не успевает увернуться, когда чужие сильные руки уже смыкаются на его волосах. Бой недолгий: пинки, царапанья, крики. И в какой-то миг становится поздно — Эревард вжимает Фрея лицом в подушку, будто наслаждаясь его конвульсиями в нелепых попытках дышать. Лишь когда он совсем ослабевает, напор слабеет, и Эревард за волосы поднимает его голову, оттягивая смерть. И Фрей дышит, глухо и рвано. — Ты ничьим больше не будешь, — слышится над самым ухом. С тихим коротким звоном расстегивается пряжка ремня, и все, произошедшее далее словно в тумане. Болезненном и бесконечно унизительном… … Прежде чем до ноздрей бессознательного Фрея донесся запах горящего дерева. — Я знаю, что вы уже не глупый мальчишка, Фрей. Мальчишка вырос, а глупости поубавилось. Но нет, я не отпущу вас просто так. Не в этот раз, — голос Рагнара вырывал лорда-шпиона из пелены памяти. И все же ком в горле не позволял ему вымолвить и слова. Голова шла кругом. Казалось — еще немного и произойдет что-то страшное. Фрей знал: его старый знакомый никогда не поступил бы подобным образом, но люди меняются. — И прыжков в мою постель я от вас не ожидал. Вы и в прошлый раз ясно дали мне понять, что это — не ваш конек… — Отпустите меня немедленно! Иначе я позабочусь о том, чтобы вас казнили как можно быстрее, — пытаясь сохранить остатки самообладания прошипел Фрей. Но Рагнар не слушал. Фрей готов был поклясться, что и крупица смысла его слов не дошла до разума графа Дангьева. Лишь сильнее сжались его руки, удерживающие жертву. — Я не собираюсь ходить вокруг да около, Фрей. Этого меня хватило еще девять лет назад, — прохладная ладонь Рагнара скользнула по щеке лорда-шпиона в странной ласке. — Сколько еще ты будешь мучать меня и себя за компанию? — Твое помешательство — не моя проблема, — голос предательски дрогнул, и Фрей попытался уйти от прикосновения, пусть и запоздало.— Отпусти. Рагнар наклонился к нему, запечатлевая на губах осторожный поцелуй, словно проверяя: какова же будет реакция? А Фрей лишь попытался вывернуться в который раз, пусть это и не останавливало графа Дангьева. Тот стал лишь напористей, будто пытаясь этой минутной близостью восполнить все те года, которые провел отвергнутым. — Помешательство или нет, я не причиню тебе вреда, — шепот почти умоляющий и касания бережные. — Попытайся довериться мне, Фрей. — Я… Запнулся. В который раз мысли не желали обращаться в слова, как вдруг раздался стук в двери. Рагнар отпрянул, отпуская Фрея, а тот перехватил трость, дрожа всем телом, будто промерзший до костей. Слуга, вошедший в зал, окинул лордов обеспокоенным взглядом, после чего протянул лорду-шпиону свиток, запечатанный императорской печатью: — Вас срочно вызывают во дворец, лорд Марэтелль.