691-й год империи, месяц Зноя, Сэленас
От вони сточных канав немного кружилась голова, и все же Фрей, облаченный в самую простую, почти бедняцкую, одежду, раз за разом возвращался сюда — на окраины столицы. Помогали ли воспоминания о том, кем мог быть теперешний граф Марэтелль, но так и не стал, хоть немного отвлечься от проблем насущных, он и сам толком не знал. Зато прекрасно понимал другое: его странное хобби вполне могло стоить какой-нибудь кожной заразы или чумы. Но в лечебнице на окраинах работы хватало. Здесь никто не знал в лицо мрачного лорда-шпиона, да и навряд ли кому-либо пришло бы в голову интересоваться личностью травника, прячущего тело и руки за черными одеждами. Ожоги, неглубокие раны, простуды — Фрей умел с этим справляться еще лет в четырнадцать, когда успел изучить все книги о лекарском деле в библиотеке Рейкки. Кто бы знал, что пригодится лишь умение смешивать отравы? — Он поправится, если будете два раза в день обрабатывать раны настойкой календулы. Я дам вам один пузырек, но если он закончится до моего возвращения, вы сможете купить ее у любого лекаря, — Фрей отвел взгляд от бледного трясущегося мальчишки, которого какие-то доброжелатели исполосовали ножом в портовых доках, на его мать. Беспокойная тощая женщина с редкими мышиного цвета волосами под платком все пыталась заглянуть через плечо. — И не забывайте менять повязки. Нужно следить, чтобы порезы не загноились. — Благодарю вас, добрый господин, — она улыбнулась, обнажив неровный ряд пожелтевших зубов. — Только неловко, что вы забесплатно трудитесь. Брет! Чего молчишь? Поблагодари господина! Мальчишка и без того едва ли пребывал в сознании, и когда он зашевелил синюшными губами, пытаясь выдавить из себя короткое «спасибо», Фрей жестом приказал замолчать: — Не стоит. Конечно, ребенок и ходить еще толком не мог, но Фрей все же был уверен, что тот придет в себя. Несколько недель, возможно месяц… Если конечно мать найдет в себе силы показывать сына знающим людям и ухаживать за ним. Фрей поднялся на ноги и неспешно подошел к деревянной миске с водой, стоящей неподалеку от койки. Жидкость, правда, за день работы уже была далеко не кристально-чистой: кровь придала ей неприятный красновато-розовый оттенок. И все же, стоило отмыть руки, прежде чем надеть на них перчатки и покинуть лечебницу — Фрей начинал чувствовать усталость. — Господин травник… — тихий хриплый голос рядом заставил лорда-шпиона вздрогнуть. Он обернулся, находя взглядом старушку. Пожухлую, беззубую, даже кожа — и та покрыта какими-то наростами, природу которых Фрей не мог определить на глаз, но, судя по лихорадочному румянцу на щеках, беспокоили постоянную клиентку вовсе не они. — Снова душит кашель, Руна? — хмыкнул лорд-шпион и, дождавшись кивка в ответ, открыл сумку. Раздался негромкий звон скляночек, а затем он достал небольшой пузырек, который тут же перекочевал в старушечью. Та, благодарно улыбнувшись, скинула с плеч мешок, разительно пахнущий травами, и сразу протянула его Фрею. — Я… — на какие-то мгновения он растерялся. Да, случалось, что Фрей обменивал у этой вдовы зелья на травы, которые она выращивала на заднем дворе или собирала в рощах неподалеку от города, но в этот день совершенно не готовился. Все же груз предстояло дотащить от окраин до квартала знати, а это не могло не привлечь лишнего внимания. — Ценю твою заботу, Руна, но я не унесу этого. — Старуха унесет, а ты, молодой такой, и не сумеешь? — отмахнулась та. — Попроси кого-то из здешних ребят, помогут за монету-другую. Фрей тяжело вздохнул, надевая на изуродованные огнем руки перчатки. Он уже представлял, как бурно обитатели бедных кварталов могут отреагировать на предложение калеки дотащить до особняка мешок за пару монет: скорее уж он получил бы по голове за первым же поворотом. А Вороной, конь лорда-шпиона, имел стойкое неприятие любого груза, кроме своего тощего господина и, пожалуй, седла. Скакун и впрямь с причудами, но зато спокойный — самое то для того, кому случайное падение может стоить жизни. — Что же… Спасибо. Фрей распрощался с Руной, будто бы ни в чем не бывало, но все же спиной он явственно ощущал чей-то внимательный взгляд. Прошел холодок по позвоночнику: быть может, всему виной природная подозрительность, но теперь, когда Тени не было рядом, чувство собственной беззащитности неприятно сосало под ложечкой. Лишь когда старушка, пошаркивая, поковыляла в сторону, он обернулся к выходу. В первый миг при взгляде на графа Дангьева Фрея будто окатило ледяной водой. Сердце невольно забилось быстрее, пусть даже внешне каким-то неведомым образом удалось сохранить безразличие. Рагнар стоял около полукруглой арки, ведущей на улицу, и хотя пламя волос было скрыто капюшоном, все же стать рыцаря неумолимо выделялась рядом с силуэтами жителей трущоб, всех, как один, согнувшихся под тяжестью лишений. И теплая синева глаз играла в предвечернем свете, будто сапфиры невиданной чистоты. — Граф Дангьев, неожиданная встреча. Ум Фрея уже перебирал все возможные причины, которые только могли привести к тому, что они вновь столкнулись нос к носу. После случившегося в день их с Рагнаром ужина, лорд-шпион более не пытался увидиться со слишком настойчивым соседом, может ли быть, что тот сам решил его выследить? Нет. Кажется, лечебница имела какого-то спонсора из лордов, но к своему стыду, Фрей никогда даже не пытался навести справки, решив не смешивать невинное увлечение и работу. — Граф Марэтелль, меньше всего я ожидал увидеть вас здесь, — Рагнар чуть кивнул, не сдвинувшись с места. Дежурная улыбка бывалого придворного в ответ, а затем Фрей поднес мешок к своему коню, привязанного к забору сразу же за дверным проемом. Вороной тут же заволновался, и граф окинул взглядом улицу, пытаясь высмотреть где-нибудь мальчишку, согласного послужить посыльным, но заметил лишь хозяина лечебницы, спешно прячущего бархатный позвякивающий мешочек в сумку. Похоже, Рагнар действительно обеспечивает деньгами это место… Усмешка на красивом лице Даньгева получилась в меру ровной, чтобы не скатиться в насмешку: — Ваш породистый скакун так недоверчиво косится на мешок. Опасается, что его понизят до тягловых лошадок и заставят нюхать травяные сборы всю дорогу? — он подошел к стоящему на привязи рядом с Вороным жеребцу пегой масти. — Вы ведь собираетесь домой? Если да, то не вижу причин, чтобы мы с моим Громом не составили вам компанию… Заодно можем подсобить с вашим имуществом и доставить его к самому порогу, если вы скоротаете мне дорогу беседой. Фрей тяжело вздохнул, потрепав Вороного по холке: — Нам действительно по пути, хотя и не уверен, что после последнего разговора нам все еще есть, о чем вести беседы. — Возможно, подарите мне второй шанс? — Дангьев протянул руку в почти требовательном жесте. — Давайте ваш улов, Фрей. Лорд-шпион хмуро взглянул на ладонь Рагнара. Навязываться ему в компанию после всего, что было, казалось крайне неразумным, и все же он передал свою ношу неожиданному помощнику, проговорив сухие слова благодарности. Достаточно ловко, как для калеки, Фрей отвязал Вороного, ничуть не реагирующего на недовольные всхрапывания Грома, и запрыгнул в седло, но направил коня вперед лишь после того, как Дангьев удобно устроился на своем животном. — Вы помогаете лечебнице средствами? Это… достойно. — Не стоит, мои деньги лишь капля в море. Узкие, переполненные людьми улицы не позволяли ехать бок о бок, и Дангьев все время держался позади. Быть может, это было и к лучшему: Фрей не хотел, чтобы этот человек даже случайно мог прочесть волнение на его лице. Всегда, находясь в муравейнике за стенами Сэленаса, он испытывал странную смесь сочувствия и отвращения к царящей вокруг грязи и бедности, и если в наивной юности будущий лорд-шпион искренне пытался помочь всем и каждому, то с годами его благодетель из костра превратилась в подрагивающий пламень свечи. Теперь, увы, он слишком хорошо осознавал, что за лицами попрошаек часто скрывается целая преступная сеть, а каждый второй здесь готов работать на кого угодно и выполнять любые задания, только бы подали пару медных монет. Они миновали культиста в черном балахоне, размахивающего в воздухе тощими руками, словно ветряная мельница. Стоя на ветхом ящике, он кричал одно и то же, словно заклинание:Пламенем его путь помеченный, Смертью чело побелено. Знающий холмов благо тайное Истинно хозяин венца.
Фрей поморщился, крепче сжимая поводья. Больше всего он не любил фанатиков самых разных мастей, но таких — особенно. Стоило бы озаботиться тем, чтобы глупые бредни и предсказания перестали ходить в народе, подпиливая и без того хилые ножки императорского трона. — Вы ведь все еще интересуетесь травами? Не нашли чего-нибудь нового для своей библиотеки? — донесся вдруг до слуха лорда-шпиона голос Дангьева. Наверняка ведь найдутся зоркие люди с острым слухом, которые потом расскажут, что видели странных спутников. Лучше, если им будет, о чем поговорить. Любой сознательно данный для пересудов повод приятнее, чем то, что могут наплести злые языки. Фрей скупо усмехнулся: — Это попытка просто праздно поболтать или вы пытаетесь напроситься взглянуть на пополнение моей коллекции? — Одно не исключает другого, граф. Усмехнувшись самому себе, Фрей вновь надел фамильный перстень, до этого момента скрытый во внутреннем кармане. Без унылого золотого ободка на пальце он невольно чувствовал тревогу.***
… Ничего не значащие разговоры о травах и книгах постепенно сменялись обсуждением погоды и тех архитектурных изменений, которые познал Сэленас за последние годы. Напряжение спадало, и к тому моменту, как Фрей спешился у ворот своего особняка, он даже позволил себе коротко засмеяться над какой-то глупой шуткой. Лишь когда они оба вновь стояли на земле, а по тропинке к своему лорду уже спешил несменный мальчишка-слуга, Марэтелль вновь ощутил странную неловкость. Он понятия не имел, что должен чувствовать в компании этого человека и почему тот никак не хочет оставить в покое изуродованного внешне и душевно главу тайной канцелярии. Неизвестность пугала. — Быть может, зайдете на ужин? — Фрей заправил за ухо выбившуюся из косы прядь. — Все-таки вы потратили на меня достаточно времени и, наверное, голодны… Ответное «с радостью» прозвучало почти растерянно. … Гостевой зал все еще не отремонтировали после пожара семилетней давности. Нужды в том не было: чужаки редко посещали столичный особняк совиных королей, а тех немногих, кто все-таки захаживал сюда, Фрей с успехом принимал в своем кабинете. Небольшая светлая комната с оббитыми деревом стенами не отличалась роскошью. Здесь не было ни искусно вытканных шпалер или гобеленов, ни картин, ни иных знаков баснословного богатства лорда. Зато круглый столик на двух человек вполне годился для дружественного ужина, пусть даже обычно второй стул занимал Тень, а вовсе не другие графы. Плотно закрытая дверь отделяла кабинет от спальни — туда Фрей не пускал никого, кроме личных слуг. Ужин подали не более чем через четверть часа. Жареная форель с травами пахла достаточно хорошо для человека, в последний раз евшего еще утром… Если пару бобов и яйцо вообще можно было считать достойным завтраком. Нервный мальчишка-слуга, все время уперто смотрящий себе под ноги, едва не расплескал белое вино из кувшина, наполняя кубки, а потому, едва тот закончил, Фрей жестом отослал его. Пусть лучше это чудо займется чем-нибудь более безопасным для гостей. Ели молча, хотя на языке у каждого точно крутилось множество вопросов. Лишь изредка лорд-шпион ловил на себе взгляд синих глаз Рагнара — и делал вид, что не замечал этого. Пусть лучше так… По крайней мере, Фрей чувствовал себя спокойнее в этом молчании. — Фрей, — Рагнар со вздохом отложил в сторону приборы, — хорошо, в прошлый раз я вспылил, но от своих слов я не отрекаюсь. Давайте попробуем обсудить все снова. С чистого листа. Лорд-шпион поджал губы, а затем одним глотком осушил свой кубок. Он был готов к чему-то подобному, пусть даже и не имел никакого желания возвращаться к этому разговору. Многие считали Фрея Марэтелля привлекательным даже сейчас. Заслуга это крови фейри, если верить слухам о его сгинувшей много лет назад матери, или же природы — сложно сказать, но внимания мужчин и женщин ему хватало всегда. Только вот увлечение Рагнара Дангьева, длившееся уже долгие десять лет, переходило, казалось, все разумные и неразумные пределы. Фрей не спешит. Он медленно расчесывает угольно-черные пряди, зная, что лорд Дангьев ждет в гостиной. Внимание красавца-графа льстит едва сбежавшему с дикого севера юнцу, знает он и то, насколько хорош в бело-золотом дублете. …Слетает с лестницы, будто птица спорхнула с ветки, бесстыдно незаплетенный и раскрасневшийся от легкого волнения. Фрей приветствует рыжеволосого гостя улыбкой, и тот отвечает ему взаимностью, держа в руках какой-то увесистый сверток. Старый слуга лишь качает головой: молодому виконту только бы кружить голову вельможам, никакой серьезности. — Подарок? — Фрей удивленно вскидывает дуги соболиных бровей. — Я ведь просил вас не тратиться на меня… Понятия не имею, чем вас отблагодарить. — Ваша радость — достаточная благодарность, — улыбается в ответ Рагнар, а Фрей с легкой тревогой замечает следы недосыпа на его лице. Сверток оказывается в его руках, и Фрей нерешительно развязывает узелок ленты. В следующий миг он издает восхищенный возглас, осознав, что именно скрывал за собой слой оберточной ткани. — Боги… Лорд Дангьев, сколько же времени ушло, чтобы переписать их? — выдыхает Фрей, листая страницы первого трактата о свойствах трав, переписанных знакомым каллиграфическим почерком. Рагнар тихо смеется и позволяет себе неслыханную вольность — приглаживает волосы юного виконта Марэтелля. Тот и внимания не обращает, поглощенный рассматриванием настолько ценного подарка. Дангьев никогда не дарил таких банальностей, как украшения или ткани, чем грешили другие претенденты на сердце молодого наследника древнего рода. Редкие свитки, диковинки, книги — это увлекало Фрея, и возможно потому именно рыжеволосый граф удостоился чести так часто посещать особняк совиных королей… — Этот разговор был закончен еще много лет назад, лорд Дангьев. Не заставляйте меня жалеть о том, что я вообще принял вашу помощь. Взгляд в глаза — долгий и полный взаимного раздражения, прежде чем Рагнар первым поднялся из-за стола. Он шагнул к выходу, и Фрей тоже встал на ноги, тяжело опершись о трость. Чувствовалась усталость, и больше всего он желал, чтобы Дангьев и впрямь просто покинул эти комнаты раз и навсегда: все точки расставлены, ни к чему более питать друг друга бессмысленными надеждами. До двери оставалось не больше пары шагов, когда Рагнар внезапно повернулся лицом к Фрею. Не прозвучало и нескольких ударов сердца, как вдруг его сильные руки подхватили хрупкого лорда-шпиона, будто ребенок тряпичную куклу. Трость с грохотом упала на пол, и Фрей вцепился в плечи Дангьева мертвой хваткой. — Ты что делаешь?! Немедленно, слышишь, поставь меня на ноги! Пинки, угрозы и даже попытки укуса не сработали: Рагнар вновь усадил Фрея на стул и сам навис сверху, подобно хищнику. Рыжие волосы растрепались, теперь они ограждали двоих от внешнего мира, словно густая вуаль. — Что бы тебе ни казалось, я — не он, и никогда им не стану, хвала богам. Скажи мне, я так тебе неприятен? И ты поэтому резко против? Или ты против, потому, что боишься? — шепот над ухом, осторожный поцелуй в скулу, заставивший Фрея оцепенеть на долгие мгновения. Дышать нечем, сердце стучало так сильно, словно вот-вот проломит грудную клетку, тело колотило, будто Фрей умудрился подхватить лихорадку. Каждое новое касание обжигало кожу, и больше всего умудренному жизнью главе тайной канцелярии хотелось убежать. Рагнар, бесспорно, не был Эревардом. Шептал что-то успокаивающее, не спешил снять одежду и наброситься. Что-то ласковое и заботливое читалось в этой непрошеной близости. Только вот Фрей не верил, что тот и впрямь не желает причинять боль. — Как я могу доверять тебе, когда ты тогда привел меня в дом, чтобы… Выдохнул, не в силах произнести это громче: — Отпусти меня, умоляю. Что-то изменилось. Медленно, словно страшась напугать лишний раз, Рагнар убрал руки и отстранился вдруг, словно и не было только что этого безумного напора. — Прости, Фрей... Пугать тебя я не хотел. Ни тогда, ни теперь. Я слишком тебя люблю для этого. И нет, я не приглашал тебя в дом, чтобы взять силой. Кем-кем, а насильником я никогда не был. Прости, если сможешь, — он отошел на пару шагов, повернувшись спиной к Фрею, и устало взлохматил себе волосы. Наверное, стоило просто выбежать из комнаты и попросить слуг сопроводить гостя прочь, но отчего-то Фрей не спешил. Он молчал, тяжело дыша, и глядел в затылок Рагнара, пытаясь осознать, что произошло парой мгновений ранее. Любит? Признание странно звучало, почти невозможно для столицы. Но главное — Рагнар отступил, когда его попросили. Просто и без споров, как море от берега в отлив. В какой-то миг Фрей осознал, что тепло улыбается, но вовремя взял себя в руки. Нет. Ни о какой любви речи идти не могло. Спустя столько лет? Безумие. Он молча поднялся на ноги, поправляя одежду, следом шаг — Дангьев направился к двери, наверняка, чувствуя себя не менее странно из-за произошедшего. Фрей точно понимал: сейчас он проведет этого мужчину до выхода из покоев и забудет обо всем, что их когда-либо связывало, раз и навсегда. Только отчего-то это совершенно не радовало. Минута растянулась на целую вечность, пока Марэтелль обдумывал все «за» и «против». Станет ли хуже, если он даст Рагнару желаемое и сам немного расслабится? Любовник на одну ночь — ерунда. Обычное развлечение без обязательств и клятв. Иногда мужчинам все-таки стоит снимать напряжение, а уж его накопилось достаточно у обоих. Ладонь Фрея уже коснулась ручки двери, но он замер, не решаясь ее повернуть. Поднял голову, столкнувшись с вопросительным взглядом синих глаз, а затем — сам прильнул к Рагнару, впившись поцелуем в губы.***
Кожа не успела обсохнуть после мытья, и пальцы Рагнара плавно скользили по ней, словно обрисовывая касаниями следы объятий пламени на до болезненного хрупком теле его любовника. В полутьме плохо видны ожоги, но вдруг…? Фрей не переставал следить за выражением лица Дангьева, опасаясь в любой момент прочесть на нем отвращение. Взгляд синих глаз затуманился от желания, он прошел по контуру лица, длинной шее, острым выпирающим ключицам — Фрей, отвыкший от подобного, чувствовал это россыпью мурашек по спине. Его хотели. Длинные пальцы мечника легко царапнули оголенное бедро, оставляя незаметные в полусвете следы, а затем короткий поцелуй и теплое дыхание опалили бешено бьющуюся жилку на шее, полупрозрачную кожу век, ресницы: — Ты прекрасен, — прошептал Рагнар на ухо. — Прошу, доверься мне. Хотя бы сейчас. Фрей кивнул, когда ладонь Дангьева вдруг огладила заалевшую скулу и спустилась ниже, очертила ореол соска, напряженного от возбуждения и вечерней прохлады. Следом его коснулись уже зубы, несильно сжимая, заставляя Фрея дрожать от страсти, волнами раскатывающейся по телу. Рыжие волосы Рагнара щекотали живот, пока тот прокладывал дорожку влажных касаний губ, спускаясь все ниже по телу. Наконец, он поцеловал выступающую тазобедренную кость, слегка прикусил ее, сжимая ягодицу любовника, а затем на затвердевший член Фрея опустилась большая теплая ладонь, заставляя лорда-шпиона, не выдержав, выгнуться дугой навстречу ласке. Рагнар надавил большим пальцем на чувствительную головку раз-другой, наблюдая за реакцией, а затем дотронулся ее кончиком языка, не сводя с лица возлюбленного внимательного взгляда. Фрей закусил губу, опасаясь издать хотя бы звук, но когда возбужденный орган вдруг оказался в чужом горячем рту, рвано выдохнул, вплетая пальцы в растрепанные огненные пряди. А Рагнар не стал медлить: он плавно провел языком вдоль ствола, резко вбирая его едва ли не до основания. Удовольствие захватило все сознание Марэтелля, он не сразу осознал, когда влажные от масла пальцы вдруг вошли в него, готовя к продолжению. Рагнар делал это аккуратно, будто и впрямь понимая, что все эти годы Фрей не подпускал к себе никого, а тому оставалось лишь тихо скулить от ставшего таким непривычным чувства легкой тягучей боли. Тихий почти неразличимый шепот: — Ты готов? Фрей сглотнул и кивнул, не в силах выдавить из себя ни слова. Лишь тогда Рагнар вдруг потянул его на себя, заставляя прижаться. Новый поцелуй в мягкие припухшие губы, пальцы, с силой сжимающие угольно-черные волосы с легкой сединой. Тело содрогнулось в экстазе от первого медленного толчка, словно прожигающего насквозь, и Фрей подался ближе, уткнувшись в изгиб широкого плеча, сжимая его почти до синяков. Ладони Рагнара, шероховатые от частых тренировок, сминали ягодицы любовника, впиваясь в них короткими ногтями, словно наслаждаясь близостью, которую он ждал десять долгих лет. Фрею казалось, что с ним играют, то доводя до исступления, вторгаясь быстро, мощно, едва ли не грубо, заставляя его в голос стонать, прося о большем, то напротив — замедляясь, раздразнивая, намеренно растягивая их обоюдное удовольствие. Кажется, Рагнар говорил что-то. Шептал в шею своим обволакивающим чистым голосом, словно сплетал чары. От последнего, особенно глубокого, рывка по мышцам прошла пульсирующая волна, комком удовольствия сгустившись внизу, где соединялись их тела. Фрей сжался, крупно задрожав и обмякнув в руках Рагнара, чувствуя, как тот выплескивается в разгоряченное податливое нутро. Вновь ласково скользнула ладонь по спине, пока Дангьев осторожно опускал разомлевшего любовника на подушки: — Я люблю тебя… … Не иначе, как по внутреннему повелению, Фрей проснулся незадолго до рассвета. В теплых объятиях он совершенно расслабился, и лишь мысль о неотложной работе заставила лорда-шпиона выбраться из рук вчерашнего любовника. Дожидаться, пока Рагнар проснется, не хотелось. Подобные случайные ночи редко заканчивались любовью до гроба, а уж на свой счет Фрей никак не обольщался. Темнота более не скрывала его тела, и случайно уловив в зеркале сморщенную, будто вываренную, кожу, он нахмурился, тут же спешно потянувшись за халатом. Стоило хотя бы привести себя в порядок перед тем, как попрощаться. — Доброе утро. Ты выспался, Фрей? — негромкий голос, еще несколько хриплый после сна, заставил лорда-шпиона вздрогнуть. Он обернулся и понял, что Рагнар рассматривает изуродованную шрамами спину. Без отвращения или излишнего интереса, но и это заставило Фрея смутиться и быстро накинуть халат из расписного тхонского шелка. — Выспался… Спасибо за ночь. Рагнар сел в постели, потягиваясь, тряхнул спутанными за ночь волосами, протянул руку, притягивая к себе любовника, и сам поцеловал его: — Так лучше. И да, я помню, что репутация графа Марэтелля требует строжайшей секретности. Но если захочешь снова ...выспаться, да и просто выспаться тоже, я буду рад составить тебе компанию. – Ты ведь ещё не успел все обдумать. Кто знает, быть может, что к вечеру ты решишь, что больше меня не хочешь? Подумай об этом позже, Рагнар. Фрей легко освободился из некрепких объятий, напоследок скользнув поцелуем по щеке графа Дангьева, а затем — продолжил одеваться. Настроение его было на удивление приподнятым, чего не случалось уже много лет. Он даже улыбался: наверняка, заметь эту эмоцию на его лице кто-то из придворных, тут же начал бы проверять всю еду и питье на наличие там яда.***
Ставя подпись на очередном документе, лорд-шпион потянулся к серебряному кубку, всегда стоящему по левую руку от него, и спустя миг с досадой обнаружил, что вино в нем закончилось. Пришлось отложить перо, чтобы пройтись к стеллажу за добавкой: бывали дни, когда работать трезвым Фрей решительно не мог. Впрочем, навряд ли кто-либо мог заподозрить главу тайной канцелярии в том, что он изучает доклады или раздает приказы в состоянии измененного разума: пьянел он очень медленно, если это вообще ему удавалось. Открыв расписанную цветами дверцу нижнего ящика, Фрей на ощупь достал из него закупоренную сургучом бутылку. Покрутил в руках, вынужденный признать, что это, скорее всего, грушевая наливка, когда-то привезенная Элиасом с севера, а отнюдь не вино, но затем все же поплелся обратно к рабочему столу. Стоит пополнить запасы в ближайшие дни, а пока обойдемся тем, что есть. Черный ворон впорхнул в открытое окно как раз в тот миг, когда Фрей уже вновь наполнял опустевший кубок. Стоило только моргнуть — и Тень уже поправлял сбившуюся после обращения одежду. — Все жду, когда вы перейдете на что-нибудь покрепче, вашество, — фыркнул велх. — Пьяница во главе тайной канцелярии войдет в историю. — Хорошие шпионы остаются за страницами летописей, — фыркнул Фрей, сделав первый глоток. — Как там, кстати, тот человек Ньесса? Рассказал тебе что-нибудь? Тень покачал головой, но затем без капли смущения запрыгнул на стол начальника, вальяжно откинувшегося на спинку кресла. — О себе или бароне — ничего, но мы кое-что услышали про порт и «груз в бочках», о котором говорилось в том зашифрованном письме. Фрей хмыкнул, продолжая понемногу отпивать из кубка. То послание на деле оказалось не таким простым. Использовался усложненный шифр подстановки и ушло некоторое время на то, чтобы подобрать кодовое слово — «империя». Если верить тексту, загадочные бочки с грузом должны были прийти в порт уже в этом самом месяце… Дальнейшие же слова больше всего походили на измену. — Теведрийская торговая каракка привезла из Тхона бочки, которые, по слухам, полны пороха. Ну, или их капитан имеет достаточно странные взгляды на перевозку тканей. Последний глоток до дна. Фрей снова налил себе под издевательское присвистывание первого помощника. — Проберитесь на судно. Мне нужно знать точно… И найдите судовой журнал. Если Люсьен достанет больше информации, при этом не попавшись, я им еще и на ремонт монет накину, — лорд-шпион отсалютовал кубком Тени. — Не упускай парня из виду. Я чувствую, что это важно. — Ва-а-ажно, — протянул велх, блеснув насмешливой улыбкой. — Видел, граф Дангьев выходил от вас накануне ранним утром через двери сада. К чему такая секретность, вашество? Боитесь, что начнут спрашивать, везде ли он рыжий? Фрей закашлялся, едва не подавившись, а Тень, разразившись смехом, уже в следующее мгновение выпорхнул птицей в окно, расправив широкие крылья.***
— Постой здесь, Зандра, — императрица Алеанора остановила фрейлину у входа в старую оранжерею, неиспользовавшуюся, казалось, уже больше полувека. — И умоляю, дай знать, если заметишь кого-то постороннего… Прокричи, как сова! Леди Авалос нервно огляделась, Алеанора и сама понимала, что втянула едва знакомую придворную даму в жуткую авантюру, но никого другого попросить о помощи она попросту не могла. Вся ее свита либо доносила вездесущему филину, либо еще кому-либо со двора, а немногочисленных слуг из Доласии, замеченных ненароком в Тремя забытом уголке императорского сада, могли смело заклеймить шпионами. Нет, судьба повернулась так, что этой ночью Алеанору довелось сопровождать именно Зандре. По крайней мере, она никогда не была болтлива, и императрица надеялась, что так будет продолжаться и впредь. — Ваше Величество, это опасно, — прошептала фрейлина. — Давайте вернемся во дворец? Если слуги обнаружат, что вас нет в постели… — Это будут мои заботы, Зандра, — Алеанора мягко улыбнулась, коснувшись бледной маленькой ладони придворной. — Главное, постереги. Обещаю, это не займет много времени. — Но… Договорить леди Авалос не успела: Ее Величество уже успела поднырнуть под разросшийся до неприличных размеров розовый куст, чтобы спустя пару мгновений оказаться в просторном, поросшем бурьянами и лозами, круглом зале. Только сквозь дыру в крыше просачивался лунный свет, позволяя разглядеть мозаику с изображением танцующих фейри под ногами и балюстраду, отделяющую балкон. Алеанора оглянулась по сторонам, приглаживая немного растрепавшиеся из-за колючек куста каштановые волосы. Придет ли он? Она надеялась на встречу и опасалась ее одновременно: только Трое знали, сколько проблем могла принести жене самого могущественного человека в империи столь опасная связь. Послышался шелест ветвей — и Алеанора тут же обернулась. Едва показалась в полутьме знакомая мужская фигура, она тут же бросилась к нему в объятия, такая хрупкая в сильных руках мечника. — Как я тосковал по тебе на севере, — прошептал он, целуя возлюбленную в висок. — Каждый день, как вечность, Каллист, — ответила Алеанора, прижимаясь к его груди. Деоринг улыбнулся. На миг даже почудилось, что его жесткое лицо стало мягче. — У нас мало времени, милый мой, — императрица ласково погладила его по светлым волосам. Порой ей было интересно, вырастет ли маленький Цирилл похожим на своего настоящего отца? Уже сейчас принц больше походил на истинного носителя древней крови куда сильнее своего официального родителя, и оставалось лишь радоваться, что семейному сходству никто во дворце не придавал значения. — Скоро это произойдет, Алеанора. Я сяду на трон, — он взял ее за лицо, вынуждая смотреть в глаза. — Что? — В первые дни следующего месяца забери детей и поезжай из дворца. Здесь будет слишком горячо, я не хочу чтобы… Алеанора испуганно отстранилась, пытаясь осознать услышанное. Заговор? Он все-таки решился? Безумие ли: свое назначение герцогом Флоста Каллист всегда считал почетной ссылкой, а теперь, едва успев вернуться, он решил убить Семнадцатого? — Каллист… — После этого ты станешь моей женой. Ты ведь согласна? Мы назначим Цирилла наследником и… — Каллист! — Алеанора чуть повысила голос, привлекая внимание. — Цириллу конец, если произойдет переворот. Сам понимаешь, сыну твоего соперника не дадут жизни. А если мы признаемся во всем, его объявят бастардом. Деоринг выдохнул раздраженно, но, заметив, что его женщина напряженно потирает переносицу, пытаясь успокоиться, аккуратно приобнял ее: — Мы что-нибудь придумаем, когда венец будет моим. Тогда уже ничего не сможет нам помешать, слышишь? Алеанора покачала головой и отстранилась, накидывая на голову капюшон плаща: — Ты погубишь этим и нас, и себя, Каллист. Подумай еще, умоляю… Снаружи раздалось уханье, напоминающее совиное: сигнал Зандры. Императрица выдохнула: — До встречи, любимый.***
Фрей почти терялся в тени колоннады, наблюдая за событием, которого так ожидали с момента блестящей победы Семнадцатого… Или же бунтовщиков — смотря с какой стороны посмотреть. Все советники и придворные уже собрались, ожидали лишь отмашки императора, чтобы впустить в двери тронного зала послов от восставших крестьян. Лорд Авалос то и дело нервно теребил свою брошь-ласточку: он казался едва ли не зеленым. Впрочем, Фрей давно подметил, что лорд-казначей плохо переносит большое скопление народа. — Кажется, вам нездоровится? Церемонию можно и пропустить… Не думаю, что император сделал исключение только для лорда Ноэра. Пусть даже сам лорд-шпион не считал причины отсутствия герцога Нирланда достаточно весомыми. До первого маршала наконец дошло письмо: Ноэрхоллд был осажден восставшими крестьянами, и пусть замок удалось отстоять, теперь Ноэру предстояло раскошелиться, чтобы восстановить ворота и отремонтировать стены. Но это могло и подождать пару дней, все же дело не срочное — бунт остановлен. — Переживаю, чем обернется н-нам решение Семн-надцатого пойти на поводу у этих дикарей, — полушепотом ответил Авалос. — Лучше я увижу этот крах своими собственными глазами, лорд Марэтелль. Фрей усмехнулся и хотел было продолжить диалог, как тут, наконец, открылись задние двери, и все присутствующие склонились в поклоне. Семнадцатый, облаченный в золотую мантию с контрастной черной подкладкой, сразу приковывал взгляды толпы, и даже лорд-шпион невольно оценил грацию, с которой тот опустился на императорский трон. Следом за ним шел Каллист Деоринг, держа в руках подушку с главным сокровищем страны — венцом из темно-серебристой стали. Совершенно негодное украшение: грубое, лишенное всякого изящества, и все же весь зал затаил дыхание, когда корону опустили на голову Его Величества. Стальной венец редко надевали даже на большие праздники — он причинял страшную боль каждому, кто носил его дольше часа, но Фрей понимал, зачем Семнадцатый пошел на это. Слишком многие шептались, будто главная императорская регалия не признает его власти. Открыли главные двери, впустив в зал послов, напряженно оглядывающихся вокруг: навряд ли бедняки хоть раз в жизни видели такую пеструю толпу в одном месте. Но лорд-шпион наблюдал лишь за Семнадцатым, до белизны в костяшках дрожащих пальцев сжимающего подлокотники. Даже смуглая кожа не спасала императора — на его лице отчетливо проступали синие сосуды. «Стоит закончить побыстрее», — с легкой тревогой подумалось Фрею. Не хватало только, чтобы правитель упал без чувств посреди тронного зала. — Перед тобой Латуриан XVII из рода Деорингов, хранитель Священной Империи Аргос, призванный богиней Адрестией хозяин стального венца, — объявил Каллист с неприятной усмешкой глядя на вышедшего вперед крестьянина, держащего в руках грамоту с требованиями бунтовщиков. — Преклони колено, если желаешь говорить. Посол огляделся почти испуганно, но затем покорно опустился на колени, за ним повторили и другие. Последовало недолгое молчание, но Семнадцатый все же кивнул, позволяя им встать. Лишь когда был развернут свиток и крестьянин готовился зачитать требования, император вдруг поднял руку, прерывая его: — Я уже слышал все это на том поле от вашего вожака Даррака из Вальмы, — правитель чуть поморщился, случайным движением коснувшись лба. — Так же, как слышал о зверствах мятежников в Речном городе и Ноэрхоллде. По залу прошел шепоток, а Фрей сильнее сжал рукоять трости. — Не трудно понять, насколько несправедливо было мое обещание, данное впопыхах, помиловать всех участников восстания. Я вынужден подписать иной указ, чтобы удовлетворить жажду отмщения тех, у кого эти люди забрали родных, чьи дома разграбили. Главари бунтовщиков будут арестованы и казнены. Послышался одобрительный возглас кого-то из присутствующих, даже Авалос позволил себе облегченный вздох, и только крестьяне сбились в кучу, заметив выступивших к ним королевских гвардейцев. Впрочем, Фрея интересовало совсем иное: Семнадцатый не продержал на голове венец и четверть часа, но, едва поднявшись с трона, опасно пошатнулся, едва не уронив сокровище. Только благодаря Каллисту, придержавшему кузена, не случилось беды.