691-й год империи, месяц Плодов, Сэленас
Фрей не всегда находил в себе силы приходить на жреческие песнопения. Для окружающих это вполне объяснялось слабым здоровьем и частыми простудами лорда-шпиона, но сам он осознавал, что попросту совершенно не религиозен. Чудеса храма Трех не трогали душу северного графа, несмотря на то, что за годы, проведенные на юге, он стал очень мало походить на своих соотечественников. Но все же случались дни, когда даже Фрею приходилось отдавать дань придворным традициям… … Например, когда речь шла о службе на третий месяц смерти Шестнадцатого, не явиться на которую значило вляпаться в грандиозный скандал. Именно потому в главном храме собралась едва ли не вся высокая знать — не продохнуть. И все же, под переливы голосов красных певчих шепотом обсуждали совсем иное. Хэссас-война наблюдал за прихожанами полным холодной решимости взглядом, и каждый, даже самый неверующий, ощущал необъяснимую тревогу. Предстояло выстоять час на ногах, но уже к четверти положенного времени Фрей начал ощущать режущую боль в изувеченном колене. В другой день он, наверняка, не постеснялся бы отойти к лавкам для стариков и калек, но компания выдалась совсем не та, чтобы позволить себе слабость. Герцог Ноэр, на днях вернувшийся из Нирланда, казался мрачнее грозового неба. С момента встречи они обменялись лишь приветственными кивками, и чем дольше Фрей наблюдал за тем, как напряженно первый маршал хмурит тонкие брови, тем яснее осознавал — мыслями тот совершенно в другом месте. Что-то произошло в Ноэрхоллде, кроме погрома, раз это настолько выбило из колеи обычно спокойного хозяина замка. Императорская семья, конечно же, тоже присутствовала на песнопениях. Они слушали их из личной ложи — все вместе. Семнадцатый, облаченный в темно-бордовую мантию, казался увлеченным происходящим. По крайней мере, его лицо Фрей счел достаточно умиротворенным. Алеанора — другое дело. Она нервно обмахивалась тхонским веером с изображением горного пейзажа, время от времени поглядывая на лорда-шпиона. Юный принц подремывал в кресле, а принцесса Фернанда откровенно скучала: в таком возрасте девушкам куда интереснее приемы, чем службы в храмах. — Кажется, ее величество сегодня уделяет вам гораздо больше внимания, чем обычно, лорд Марэтелль, — неожиданно шепнул Ноэр. — Неужели вы затеяли какую-то игру, и теперь всем придворным стоит держать ухо востро? — Игру? Увольте, для меня политика — никак не развлечение, — с дежурной полуулыбкой ответил Фрей. — К тому же, вам ведь и самим есть что скрывать, верно, милорд? Ноэр ухмыльнулся, смерив соседа холодным взглядом, и отвернулся, будто бы поглощенный раздающийся по залу песней.***
Блюда успели поменять уже второй раз, и Фрей в конец убедился, что терпеть не может любые приемы во дворце. Жирная рыба, коей с таким усердием угощал гостей император на сей раз, перестала казаться вкусной уже кусочка с третьего: в повседневной жизни глава тайной канцелярии избегал излишне тяжелой пищи. Налегать только лишь на вино было бы попросту неприлично, и, оставив кубок на столе, Фрей отошел ближе к дверям в сад, пока развеселившиеся лорды и леди не успели перейти к танцам, что вполне могло случиться совсем скоро: музыка становилась быстрее, а Семнадцатый уже поднялся на ноги, тут же протянув руку Ноэру, приглашая присоединиться. Фрей усмехнулся, заметив, как скривились губы Алеаноры. Императрица тут же отвернулась к Зандре Авалос, будто продолжая прерванный разговор. — Неужели на столах кончилась выпивка, лорд Марэтелль? — послышался смешливый голос, и Фрей обернулся, удостоив Рагнара приветственным кивком. — Вы слишком часто подкрадываетесь ко мне со спины, граф, будто разбойник. Рагнар улыбнулся, сверху-вниз глядя на лорда-шпиона, ростом едва достающего ему до кончика носа. Этим вечером на Дангьеве была надета укороченная мантия цвета морской волны с высоким воротником и широкими рукавами, сквозь прорези в которых проглядывалась белая ткань дублета. Золотая вышивка и поблескивающие в ушах маленькие жемчужины-серьги смотрелись достаточно изысканно даже для просвещенного юга: пожалуй, Рагнар походил на северянина лишь своим именем. — Или вы настолько предались мечтаниям о чем-то или ком-то, что не замечаете ничего вокруг? — Дангьев фыркнул насмешливо. Фрей хотел было продолжить обмен ничего не значащими куртуазными колкостями, как тут поймал на себе взгляд Зандры. До того холодный, что мороз прошел по коже. Стало не по себе, и лорд-шпион шагнул к одному из боковых коридоров. — Что вы. У филина по-прежнему отличное чутье… Просто лань — не его добыча,— бросил напоследок, намекая в своих словах на золотое парнокопытное, украшающее герб Дангьевов. Стоило скрыться от взглядов придворных в полутьме перехода, и в следующий миг сильные руки Рагнара буквально подняли Фрея над полом. Один короткий поцелуй, буквально сорванный с губ в необъяснимой спешке — и вот уже спиной лорд-шпион вжат в стену алькова, огражденный от шума праздника плотной портьерой. Прохладная ладонь Дангьева скользнула под тяжелые складки одежд, и лишь после этого Фрей попытался перехватить его за запястье: — Плохая идея, нас могут заметить, — прошептал едва слышно. — Зал буквально в паре шагов. Умом он понимал, что за музыкой и разговорами навряд ли кто-нибудь сможет услышать вполне однозначные звуки из коридора, но… — Значит, придется быть тише, — подмигнул Рагнар, совсем по-ребячьи, прежде чем вновь прильнуть к губам Фрея. Фрей хотел было возразить, но и сам чувствовал — еще одно касание, горячее дыхание на коже, случайный взгляд затуманенных желанием синих глаз, и сам он уже не сможет ступить обратно за линию огня. А Рагнар не терял ни мгновения: едва справившись с завязками шоссов и брэ, он обхватил оба члена шероховатой широкой ладонью, заставляя лорда-шпиона тихо застонать ему в губы в бесплодных попытках быть как можно тише. Увидь кто из придворных мрачного филина растрепанным и раскрасневшимся из-за вдруг нахлынувшей страсти, и с былой репутацией можно будет попрощаться. — Ты хотел бы, чтобы я вошел в тебя прямо сейчас? — прошептал Рагнар, прикусывая серьгу в ухе Фрея. Он осторожно потер подушечкой большого пальца набухшую головку, вызывая волну приятных мурашек на коже любовника, а затем прошелся вниз по всей длине ствола. — Или лорду-шпиону раньше не приходилось… так нарушать дворцовый этикет? — У тебя голос сбивается, — Фрей тихо хохотнул, надеясь, что Дангьев не заметит раскрасневшихся щек. Сами собой всплывали в памяти образы той самой ночи и нескольких последующих. Рыжие растрепанные волосы, спадающие на крепкие, покрытые бледными веснушками плечи, очерченные грудные мышцы, карминовый оттенок напряженно торчащих сосков, поджарые ягодицы и длинные ноги — одна только мысль о том, что лишь он один знал, казалось, каждую мелочь на теле Рагнара, заставляла Фрея мелко дрожать от все нарастающего возбуждения. Вся его суть словно сосредоточилась внизу, пока опьяненный разум подкидывал все более развратные фантазии о мужчине, уже успевшем спуститься поцелуями-укусами на шею лорда-шпиона. — Ты уже представил, верно? — поддалась ловким пальцам застежка воротника, и зубы Рагнара коротко сжались на выступающей ключице Фрея. — Как я разворачиваю тебя лицом к стене, раздвигаю твои ноги… Рука задвигалась быстрее, а стук сердца барабанной дробью отдавал в ушах, заглушая даже бесстыдные хлюпающие звуки и хрипловатые протяжные стоны. Их тела мягко, но плотно касались друг друга, разделяемые лишь многослойными одеждами, и Фрей чувствовал, как голова идет кругом от мыслей про скорую встречу ночью где-нибудь в укромной беседке за усадьбой, вдали от любопытных глаз и чутких ушей. Там, где можно позволить себе и впрямь… Искры удовольствия прокатились от паха до самих кончиков пальцев, и Фрей невольно выставил бедра вперед, прижимая Рагнара к себе ногой — ближе. Кажется, кто-то прошелся по коридору, по крайней мере, оба любовника слышали постукивание чьих-то каблуков по плитам пола, но это ничего не изменило, лишь лорду-шпиону пришлось судорожно глотать воздух, стараясь сдержать рвущийся наружу стоны. Движения резкие, почти грубые, но тяжесть и тепло лишь нарастали. Фрей знал — осталось недолго. И Рагнару, наверняка, тоже: слишком отрывистым стало его дыхание. — Еще чуть-чуть, — едва слышно произнес лорд-шпион, бегло коснувшись покрывшегося испариной лба Дангьева: несколько рыжих волосков, выбившихся из прически, прилипли к его светлой коже. Уже слишком знакомые горячие покалывания прокатились по телу, напрягся низ живота, и Фрей впился поцелуем в губы Рагнара, зная, что иначе не сможет сдержаться от шума. Последние движения почти машинальные — Марэтелль почти не ощутил их, на мгновение утопая в яркой вспышке оргазма, из всех сил сжимая плечо Дангьева. Но даже после того, как оба достигли своего пика, они не спешили тут же отстраниться, вернув себе подобие приличия. Слишком желанной казалась сейчас близость Рагнара. — Нужно идти, — все еще хриплым голосом сказал Фрей, доставая платок из скрытых в рукавах карманов. — Ты безумец, знаешь? В ответ — улыбка. Рыжеволосый граф вытер руки, а затем начал поправлять сбившуюся в порыве страсти одежду. — Нас бы не услышали здесь. Лорд-шпион вздохнул и позволил себе глупость — на пару ударов сердца обнял своего любовника: — Нужно быть осторожнее. Пожалуйста... … Фрей покинул альков первым, полностью приведя себя в порядок. Ничего более не выдавало той страсти, которой он был поглощен еще какие-то минуты назад, кроме, разве что, непривычно румяных щек. С облегчением он отметил, что коридор и впрямь пуст, а из зала доносилась такая какофония звуков, что об их с Рагнаром приключении навряд ли знала хоть одна живая душа. Но стоило выйти к пирующим придворным, и лорда-шпиона тут же перехватил слуга, нервно смотрящий в пол: — Ваша Светлость, лорд Тэнси приглашает вас для разговора к третьему садовому фонтану, — полушепотом протараторил он, напряженно озираясь. — Хорошо. Можешь быть свободен. Ни одна мышца на лице Фрея не дрогнула, но все же… Зачем отставному маршалу мог понадобиться глава тайной канцелярии?***
Недавнее жаркое, но короткое, лето уже догорало золотом в листьях деревьев. Совсем скоро начнутся проливные дожди, всегда накрывающие столицу перед порой холодов — Фрей уже чувствовал в воздухе призрак прохлады. Возможно, именно потому императорский сад пустовал, освещенный лишь немногочисленными фонарями. Лорд-шпион прошел по каменной дорожке, вдоль нее умелый садовник высадил любимые цветы императрицы — огромные желтые хризантемы, и вышел к фонтану, рядом с которым его и должен был ожидать барон Август Тэнси. Мужчина в возрасте, лысеющий, но все еще крепкий, тот нервно шагал туда-сюда рядом с бортиком. Даже на расстоянии Фрей отметил, что у отставного маршала подрагивают колени, и вряд ли причиной тому были прожитые года. — Не ожидал встретить вас при дворе, лорд Тэнси, — Фрей чуть склонил голову в приветствии. — Я получил ваше приглашение… Тэнси почти подскочил, услышав главу тайной канцелярии, и оглянулся по сторонам, будто проверяя, не привел ли тот за собой еще кого-нибудь. С пару лет, после смерти своего дяди, Фрей занимал должность в совете, ему приходилось работать с бывшим первым маршалом и впервые он видел этого человека настолько не в себе. — Да. Хорошо, что вы пришли быстро, милорд, — Тэнси вытер вспотевшие руки платком, а затем понизил голос до шепота.— Я… должен признаться, что скрыл от короны что-то, кажется, очень важное. Фрей нахмурился, но кивнул, опасаясь, что стоит вставить хоть слово — и неожиданные признания делать расхочется. — Шестнадцатого отравили, — выпалил Тэнси, а лорд-шпион поджал губы, не решаясь сказать, что подозревал это и без всяких свидетелей. — Я заверял его завещание, должно быть, эти люди еще не знают, что… Послышались шаги, Тэнси тут же прервал свой рассказ, испуганно устремив взгляд куда-то за спину Фрея. — Мы закончим разговор позже, милорд. Но прошу вас, будьте осторожны, — он спешно сунул в руку графа Марэтелля клочок бумаги и направился вглубь сада, едва не спотыкаясь на ходу. Лишь тогда Фрей, наконец, обернулся и вновь увидел Ноэра, наблюдавшего из-за поросшей плетущейся розой арки. Красная парча его пурпуена безусловно шла статному светловолосому южанину, но лорду-шпиону отчего-то стало тревожно. Словно этот опасный человек и впрямь застал его за чем-то предосудительным. — Отставной маршал и глава тайной канцелярии? Неожиданный выбор для свиданий в укромных уголках, — герцог усмехнулся. — Вы пытаетесь заставить императора ревновать тем, что ходите за мной, лорд Ноэр? — Фрей невесело хмыкнул, обходя мужчину. — Боюсь, я не заинтересован в любовных играх. — Что вы. Как бы красива ни была змея, в моей постели ей точно не место. — Взаимно. Фрей хотел было пройти мимо, как тут Ноэр придержал его под локоть: — Кенред много смотрит на вас в последнее время... Берегите себя, лорд Марэтелль. Фрей усмехнулся в привычной придворной манере и, освободившись, ускорил шаг. Лишь на выходе из сада он развернул послание барона Тэнси. На грубой бумаге неаккуратным почерком написали только одно слово: «Ласточка».