691-й год империи, месяц Плодов, крепость Речной чертог, герцогство Лотлонд
Замок Речной чертог возвышался над крупным предместьем, словно черная скала. Он стоял на единственном в округе холме, омываемом серебрящимися водами Трех рукавов, построенный из потемневшего с годами камня — мрачный сторож южных границ империи. Всего Север насчитал пять башен, все, как одна, круглые, но впечатляло не это. Скорее уж высота стен в родовом гнезде баронов Тэнси не могла не вызывать тревогу у наглецов, вдруг решивших осадить твердыню: не меньше тридцати девяти футов. Сев невольно сравнивал Речной чертог и родной Львиный рев, где провел все детство. Та крепость находилась высоко в горах, совершенно неприступная. И все-таки отчего-то куда более приятная глазу, чем несуразная квадратная громадина впереди, смотрящая на чужаков черными провалами бойниц. Юный Карнаргонд не так много знал о военной стратегии. Уж точно не более, чем полагалось каждому образованному аристократу, хоть раз в жизни бравшему в руки трактаты об искусстве войны. Но, глядя на замок, он невольно прикидывал, в какую баснословную сумму могла обойтись долгая осада. Ведь армию нужно чем-то кормить… Именно это и толкнуло Севера к решению послать гонца с предложением сдаться добровольно, без лишних жертв с обеих сторон. Барон Ферия воспринял идею своего императора без всякого энтузиазма. Да Сев и сам понимал: вряд ли кто-то станет открывать ворота чужеземцу, вдруг вздумавшему примерить венец. И все же, надежда умирает последней. — Она только кажется такой крепкой, милорд, — буланой конь Мариуса поравнялся с белоснежным — Севера. — Главное пересечь реку, но осенью она всегда мелководна. — А как же стены? — негромко поинтересовался Карнаргонд, сжимая поводья пальцами до белизны костяшек. — Для стен есть лестницы и осадные орудия, — Ферия усмехнулся. — Запоминайте. Это ведь ваш первый бой? В будущем предстоит еще множество, а я не всегда буду рядом, чтобы разработать тактику. Сев нервно прикусил нижнюю губу и кивнул. — Осады лучше избегать, но если не выходит… Наша задача — запугать, милорд. Потому вы выступите вместе с наемниками. Поверьте, там, в замке, сомневаются в Семнадцатом не меньше, чем во всей империи. А наши люди позаботились, чтобы о вас и вашем предназначении шептались в каждой таверне на юге. Звучало обнадеживающе, но Сев с трудом заставил себя улыбнуться Мариусу. Первый бой… Ведь ему, выходит, придется по-настоящему взять в руки оружие и сражаться. А если чья-то стрела попадет в цель? Или копье пробьет доспехи? Нет. Карнаргонд покачал головой, отгоняя нелепые мысли: ему было предначертано сесть на трон, а значит, смерть не коснется его на поле боя. Если верить легендам, Латуриан мог стоять под градом вражеских выстрелов, раскинув руки, и ни одна не могла поразить его. — Ваше Величество, — послышался со стороны чей-то обеспокоенный голос. Север обернулся и увидел одного из рыцарей Мариуса, дрожащими руками державшего грубый мешок. Ткань успела окраситься в темный оттенок бордового, но в первые мгновения этому никто не придал значения. Лишь когда одна из алых капель стекла через мешковину на пожухлую траву, Карнаргонд заподозрил неладное. — Что-то произошло? — Из замка прислали ответ, милорд… Север, помедлив, кивнул, и спустя мгновение на землю высыпалось три головы. Застывшие в предсмертной панике лица, измазанные в крови волосы и клеймо с изображением вепря — родового герба Тэнси. Так помечали только скот и рабов. Повисло молчание. Север не сводил взгляда с заострившихся в смерти черт своих людей, а рыцарь, которому выпала незавидная честь принести дурные вести, опасался смотреть своего императора. Будто чувствуя что-то недоброе, Мариус выехал вперед, явно собираясь вмешаться, но Карнаргонд остановил его жестом: — Уберите останки в холодное темное место до тех пор, пока мы не вернем тела для достойного погребения, — ледяным тоном приказал тот. — Совершившие это преступление поплатятся за свою бесчеловечность, едва я возьму этот замок. Тяжелому взгляду барона Ферии можно было найти множество трактовок, но Севера это мало беспокоило сейчас. Речной чертог должен был пасть — он твердо уверился в этом.***
Перо с легким скрипом скользило по бумаге — слова легко приходили на ум Северу и так же легко складывались в текст. Когда-то дядюшка выжимал из племянника все соки, пытаясь добиться изящества риторики… И если мальчику это казалось бессмысленным и тяжелым, то юноша же по достоинству оценил полученные знания. По крайней мере, ему не приходилось подолгу думать, что именно написать матери в послании. Грядущий штурм, уверенность Мариуса в победе, участь переговорщиков — ни капли лжи или полуправды. Только о том, как складывались отношения с бароном Ферией, Север решил промолчать. И хотел бы открыться, но сам не знал ответа. Впервые кто-то отверг его, и эта обида не покидала разума, продолжая упорно возвращать Карнаргонда в мыслях к тому шатру. Вдруг послышался шорох — кто-то открыл полог, но Сев не обернулся. Не так много людей могли зайти к Белому Льву без предупреждения, и даже тишина не заставила его волноваться до тех пор, пока вдруг не сдавила шею тонкая удавка. От неожиданности Сев обронил перо, поставив жирную чернильную кляксу на письме, и вцепился в руки убийцы, отчаянно пытаясь оттянуть их от своей шеи. Но напор не стихал. Все в таком же мрачном молчании неизвестный продолжал душить жертву, будто не слыша сдавленный хрипов — попытки позвать на помощь. Перед глазами потемнело. Сев ощутил, как жизнь утекает из него с каждым прерванным вдохом — и вдруг оттолкнулся ногами от стола, падая на противника. Спинка стула болезненно полоснула не только ночного гостя, но и самого Севера, но это было не важно — удавка ослабла, и он выскользнул из хватки. Голова гудела, дышалось тяжело и рвано, а ребра отзывались болью в каждом движении после злосчастного падения. Вот только уже блеснуло в полутьме шатра лезвие, и по спине Карнаргонда прошли холодные мурашки: этот человек во что бы то ни стало желал покончить с ним сегодняшней ночью. Тяжелый удар кулака повалил ослабевшего Сева на пол. Не шелохнуться — и кинжал уже занесли для последнего рывка. Один вдох — ладонь сжалась на лезвии, тут же лопнула тонкая кожа, и Сев ощутил, как алые капли его собственной крови стекают по запястью. Убийца попытался вырвать свое оружие из рук Карнаргонда, но пальцы того, казалось, одеревенели от боли. «Я смогу, смогу», — вспыхивало в мыслях снова и снова, пока враг продолжал давить, будто собираясь прорезать кисть юноши насквозь, раз тот смеет сопротивляться неминуемому. Уже поплыли перед глазами белые круги, и тут — Сев из последних сил схватился за канделябр со свечой, стоящий в каком-то шаге от борющихся на полу мужчин. Незнакомец не успел отреагировать, когда тяжелый металлический предмет обрушился ему на голову. Со звоном отскочил кинжал, и Север, опьяненный шансом на победу, тут же прижал загадочного человека к земле. Они оба в крови — ее было так много, будто порезали вовсе не ладонь, но теперь, из всех сил вжимая неудавшегося убийцу в ворс ковра, Север не чувствовал боли. — Кто же тебя послал? — произнес он полушепотом, когда неожиданно вновь распахнулись полы шатра, и внутрь вбежал Мариус вместе с тремя своими рыцарями. Лицо барона исказилось при взгляде на окровавленного Карнаргонда, и он тут же бросился к нему, на ходу приказывая спутникам держать мерзавца, посмевшего покуситься на жизнь истинного императора. — Вы в порядке, милорд? — обеспокоенно спросил Мариус, помогая своему лорду подняться, и, увидев рану на руке Севера, гневно выдохнул. — Пустяки, — слабая улыбка в ответ и долгий взгляд на мужчину в черном, уже почти не шевелящегося в руках верных вассалов Ферии.***
— Он не станет говорить. Это очевидно, — нервно потирая запястья, заверил немногочисленных присутствующих Дамиан. — Либо в столице решили расправиться с помехой, либо это послание из Речного Чертога. Мариус смолчал в ответ. Он поигрывал кинжалом «ночного гостя» в пальцах, а Сев, бледным изваянием застывший на расстоянии от своего неудавшегося убийцы, в мыслях своих радовался уже тому, что никто не додумался смазать лезвие ядом… Или все-таки он там был, но обработка раны и бинты каким-то образом помогли? Сев и сам толком не знал, но, пока он все еще был жив. Впрочем, и загадочный наемник — тоже. Он молчал, привязанный к стулу, и не издал ни единого звука, даже когда кто-то из людей Мариуса ударил его в живот кованым носком сапога. «Можно ли быть настолько верным своему лорду?» — задался вопросом Сев, склонив голову. — Тэнси не интриганы, — зло выдохнул Ферия. — Они предпочтут сразиться в честном бою. Он поднялся на ноги одним тяжелым движением и подошел к пленнику. Рука сильнее сжала кинжал, и Север ощутил, как холодок пробежал по позвоночнику. Он поспешил оказаться рядом с бароном, чтобы не дать ему совершить непоправимое. — Это человек Филина, — в голосе Мариуса скользнуло презрение. — Марэтелли неплохо умеют готовить рабов. — Рабов? — переспросил Сев, а в следующий миг барон за подбородок приподнял голову наемника, давлением пальцев заставляя того открыть рот. Карнаргонд отшатнулся, ощутив, как горлу подступает недавний ужин: этому человеку вырезали язык. Ни на что не годный обрубок дергался в кроваво-алой полости, пока «ночной гость» смотрел вперед себя белыми от поволоки лунного молока глазами. Идеальный исполнитель, полностью подчиненный чужой воле: без страха, без прошлого, без сожалений. — Отвратительно, — озвучил мысли своего племянника дон Бормацо. Сев, кажется, утративший способность к речи на долгие мгновения, подобрал бы другое слово: «бесчеловечно». Слишком часто оно всплывало в его памяти при виде имперских зверств, и невольно думалось, что землю, настолько глубоко пропитанную жестокостью, уже не спасти. Да и хотели ли они, чтобы чужак вмешивался в ход событий? — Мы от него ничего не получим. Прикончим — и дело с концом, — Ферия вновь взял в руку кинжал и уже направил его к горлу пленного. — Нет! — внезапный окрик Карнаргонда заставил барона остановиться. — Мы не станем его убивать. — Вы в своем уме, милорд? Отпустите его, и он снова вернется, чтобы закончить начатое. Север покачал головой и коротко коснулся пальцами плеча Мариуса: — Есть ли смысл ломать клинок, нанесший удар, а не руку, его держащую? Мы не такие, как наши враги, лорд Ферия. Мы лучше их, — под прямым взглядом зеленых глаз барон будто смягчился и опустил оружие. — Дождемся, пока пройдет действие лунного молока, и пусть ступает, куда хочет. Раздался нервный смех позади. Оба оглянулись — дон Бормацо облокотился о стол и хохотал, будто и впрямь услышал отличную шутку. — Повезло вашей мамаше… милорд, — проговорил он, отсмеявшись. — Она-то в безопасности, а вы не проживете и года с таким милосердием. Считайте это предсказанием. Словно поставив последнюю точку, Дамиан покинул шатер.