Gigolo

После того как Хосок ушёл в дом, Тэхён несколько минут замешкался на месте, а потом его заело чувство совести. Он должен извиниться перед ним за то, что согласился на всю эту херню необдуманно. Он чувствует, что сделал ему больно, свою вину. Он понимает, что темноволосый разозлился сейчас совсем не на него, но чувство вины гложет. Он же как никак согласился на это. Нужно было отказаться и походить с этой долбанной пробкой недельку, не сдох бы, а Хосок бы не обижался. Но нет! У него же, сука, гордость. Он привык отстаивать себя и свои слова. Он больше не знает, как защититься, кроме как пустить колючки и побольнее уколоть противника, но он раньше и подумать не мог, что уколятся и другие, кто кажется дорог. Пусть Тэ и не влюблён, но то, как к нему относится Хосок, должно заслуживать, хоть фальшивой, но любви, хотя бы благодарности. Тэ срывается с места, но его хватает за руку Чонгук. — Не ходи, — грозно говорит он, но белокурый руку вырывает. — Он же сказал, чтобы ты не ходил, — напоминает Чон, и Тэхён замирает. — Завтра, сейчас оставь его одного. Я знаю своего брата, ты только усугубишь ситуацию. — Это всё из-за тебя! — большими шагами подходит к Чону Тэ и со всей силы пихает в грудь, отчего тот пятится, а Хлоя пищит, хер знает почему испугалась. — Ты, блять, провоцируешь это всё! — Разве тебя заботят чьи-то чувства?! — рычит на него Чонгук. — Я, блять, просто не понимаю, какого хуя вы так друг за друга печетесь! Что,в тебе такого, что заставляет его сдерживать себя? Он не такой! Я знаю его лучше всех, но как только влез ты, всё поменялось! Как ты смеешь менять его жизнь, заставляя превратится в тряпку?! — почти кричит Чонгук. — Он менял своих партнеров каждый день, а ты задержался с ним и, кажется, слишком долго (недели не прошло… Долго?). Я просто знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет! — Чонгук хватает резко Тэхёна за майку и тянет на себя, прижимаясь к уху губами. — Не будет ничего хорошего, если он окончательно влюбится в тебя! Ты разрушишь жизни (мою, а после и его). — Не я начал копаться в этом дерьме. Если бы ты не совал свой нос куда не надо, то сегодня ничего этого бы и не произошло. Ты виноват тут больше, чем я, — хрипит Тэхён, смотря Чону в глаза. — Может сам закончишь это, если не хочешь, чтобы жизни разрушились? — Закончу. Поверь, — проговаривает Чонгук. Он сделает Тэхёна своим. Приручить, на одну ночь, чтобы потом забыть. Он хочет сделать это. Он будет отрицать всё, что чувствует, думая о том, что это просто желание, которое после исполнения забудется, как и сама его цель. — Сделай это быстрее! Я уже заебался. Хочу как раньше, когда ты не лез! — шикает Тэ и рывком срывается к качельке. По дороге хватает бутылку вина, что не так давно принесла Хлоя, и, откупорив бутылку, начинает хлестать из горла. Гук смотрит на него зло ещё пару секунд. Пыхтит и, развернувшись, идёт в дом, а за ним семенит Хлоя. *** Тэхён осушил пару бутылок, за которыми предварительно сползал на кухню, допил коньяк, что остался на столе, и в обнимку с бутылкой тихонько покачивался. Голова кружится, а в ней только одна мысль: «Скорей бы это все закончилось!». Он даже думал о том, чтобы поговорить с Хосоком, самому рассказать про деньги. Он добрый, поймет. Но потом закрадывались сомнения о том, что если Хосок и поймет, то Чонгук не оставит всё так, как есть. Захочет жизнь ему разрушить из-за сломанных планов. Тэхён слишком пьян, чтобы думать об этом всём здраво. Он с трудом поднимается с качельки и, слегка покачиваясь, плетётся к воде, на которой луна оставила свой след. Он становится у самого края воды и долго смотрит на луну, сжимая в руке шейку бутылки. Кажется, скоро уже будет рассвет, час, может два, и солнце начнет подниматься, согревая своими лучами. Парень чувствует лёгкую вибрацию телефона в заднем кармане шорт. Он тянется за ним и смотрит на загоревшийся экран. [*От кого* 010 ***-***-*** Привет, Тэхён-и. Это Сокджин. Как ты, не хочешь завтра увидеться?] Тэхён слегка улыбается и открывает видеозапись, руки слишком дрожат, и перед глазами плывет, чтобы попадать по клавиатуре. Он смотрит на своё лицо в телефоне и, собравшись с силами, нажимает на кнопку записи. — Привет, Джинни, — улыбается в камеру Тэхён, но выходит как-то вяло, — я в порядке. С радостью бы увиделся, но я сейчас за границей, — продолжая улыбаться, он слегка оттягивает телефон от своего лица и вертится вокруг своей ости, чуть не упав. — Блять! — шикает он, когда ноги запутываются в песке. — Прости, я немного выпил, — Тэхён показывает бутылку в камеру. — Тут очень хорошо. Мне нравится безумно, когда-нибудь привезу сюда маму. И ты с нами, если захочешь, можешь поехать, — продолжает улыбаться Тэхён. — Я так соскучился по ней, — грустно говорит Тэ. — Я хочу домой. Обнять её, поцеловать в щеку и заснуть, уложив голову к ней на колени. Я так устал, Джинни. Забери меня домой, — начинает плакать Тэ, не замечая собственных слез, перед глазами и так мутно было, что не разобраться. — Ещё одному хахалю записываешь?! Сколько их у тебя? Неужели ты такая шлюха? — слышится голос позади, и Тэхён понимает, что это записалось, когда в экране телефона видно размытый силуэт мужчины. — Пока, Джинни, — наскоро говорит Тэхён и выключает запись, автоматически отправляя видео. Он разворачивается лицом к Чонгуку. — Зачем пришел? — спрашивает Тэ, убирая телефон обратно в шорты и допивая остатки вина из бутылки. — Пришел закончить всё, — отвечает Чонгук и подходит вплотную к Тэхёну. Забирает бутылку из руки и тянет его майку вверх. Тэхён поддается. Он понимает, что всё же так проще, чем постоянно бороться. У него складывается ощущение, что если он продолжит бороться, то проиграет. Его силы и так на исходе, он медленно умирает внутри, начал год назад. Его душа умирает. С каждым разом, когда к нему прикасаются чужие губы, руки, когда в него проникают, когда входит он. От любого соития, которым он расплачивался за украденные деньги, отмирала часть его души. С каждым новым разом он становился грубее, бездушнее. Его не интересовали чувства других, он был важен только сам себе, и пусть каждый раз от души оставалось всё меньше, что показывала его грубость, дерзость, отношение к окружающим… частичка всё ещё продолжала светиться внутри жизнью. Эта частичка была посвящена тем людям, что имели для него немалое значение. Мама и Чимин – они ютились на этой частичке души, поддерживая в ней жизненные силы. Но кажется, им пришлось потесниться, потому что совсем чуть-чуть, одной ножкой в эту частичку вступил Хосок. Тэхён хочет сберечь его чувства. Не хочет, чтобы он страдал. Он расскажет ему о маме и о деньгах, сам, когда поймет, что настал момент и ничто не сможет подорвать их отношения, но не сейчас. Когда Чонгук грозится в любой момент разрушить всё возможное. Тэхён избавится поскорее от этого груза и потом об этом тоже расскажет Хосоку. Он уверен, что настанет тот день, когда он не побоится сказать о том, на что он пошёл, чтобы сохранить свой живой кусочек души, и тогда Хосок придёт к брату и начистит ему наглую кроличью харю. Тэхён уверен, что он так сделает, а потом в отместку разложит его на первой поверхности и заставит признать, что никого лучше в жизни у него не было, заставит признать в который раз. — Если я это сделаю, ты точно оставишь меня? — спрашивает Тэ, поднимая руки, помогая от майки избавиться. — Да, — твёрдо отвечает Чонгук. Он не уверен, но надеется на то, что после того, что произойдет, мальчик ему больше не будет мерещиться везде. Он списывает это всё на помутнение. Ему никогда не отказывали, белокурый первый, и именно поэтому он видел во время секса его. Он думает, что после реальности, а не представлений, навязчивые мысли о белокуром отпустят его. Чон быстро справляется с своими шортами и футболкой, откидывает на песок и неторопно заходит в воду по пояс. Тэхён следит за ним мутным взглядом, пока ягодицы мужчина не окутывает вода и он не поворачивается к нему лицом. Тэхён расстегивает пуговку на шортах и, скинув их вместе с боксерами, следует по лунному следу, погружая тело в воду. Он подходит к Чонгуку и тянется к его губам. Целует, пока его крепкими руками прижимают к себе, и роняет прозрачную слезу, что растворяется в соленой воде.