Gigolo

Голова болит, тело тоже немного ломит, парень пытается дернуть руками, так и не открыв глаза, но получается плохо, их начинает немного жечь, и парень понимает, что они онемели и связаны, похоже, довольно долго. Тэхён всё же приоткрывает один глаз и осматривается. Он в машине, и как видно на заднем сидении, за рулем сидит Чонгук. Тэхён понимает это сразу по отражению в заднем зеркале. Решает молча попытаться высвободиться и начинает тянуть руки, пытаясь их освободить, и слегка поджимает ноги, понимая, что и они связаны. Слегка зажмурившись тянет сильнее, чувствуя как режет веревка по запястьям. — Хватит дергаться, сейчас развяжу, — произносит спокойным голосом Чонгук. Тэхён немного вздрагивает, но набирается сил, чтобы ответить. — Это похищение! Я тебя засужу! — хрипит Тэхён, не оставляя попыток высвободить руки. — Детка. По договору ты полностью мой, — произносит Гук. — И не начинай говорить мне о том, что в стране не действует закон торговлей людьми. Сейчас возможно всё, и пусть это незаконно, но всё именно так. — Скотина… — устало цедит сквозь зубы парень. Он слышал не раз про торговлю людьми от Юнги, когда он разговаривал с кем-то по телефону, и знает, что для богачей это вполне себе норма, при этом законная. — Куда ты везешь? — с лёгким страхом в голосе интересуется белокурый. Чонгук молчит, Тэ видит, как на его губах просыпается улыбка, и шикает на немую тишину в ответ. Через пару минут они где-то паркуются и Чон выходит из машины, открывает заднюю дверь и подтаскивает к себе Тэхёна за ноги, усаживая на край сидушки. Белокурый шипит на улыбающегося мужчину и смотрит зло, пытаясь зубы посильнее сжать, пока на него смотрят с улыбкой. — Не переживай. Пытать не буду, — произносит Чон и слегка наклоняется к Тэхёну, оставляя между их лицами пару сантиметров, в глаза смотрит. Тэхён замирает, сердце колошматится с такой силой, что вот-вот проломит грудную клетку, а на щеках лёгкий румянец. Чон резко обнимает его и руки за спиной скрещивает, головой на плечо белокурого ложится. — Только попробуй меня изнасиловать, я тебе потом яйца оторву! — хрипит на него Тэхён, а потом дико краснеет, когда Чонгук цокнув отстраняется и в руках веревку держит. Тэ сначала не понимает, а потом руки вперед переносит и слегка запястья трет. Чон смотрит на красные потертости на руках и снова цокает. — Ну вот. Теперь ещё и синяки. Тебе их и так по телу мало, что ли? — проговаривает Гук и присаживается на корточки, хватая парня за лодыжки, которыми он машинально дергает, когда прикасаются чужие руки. — Зачем было меня связывать, если теперь развязываешь? — не понимает Тэ. — Чтобы не сбежал. Откуда я знаю, вдруг ты с самолета спрыгнуть решил бы, — пытаясь развязать узел, отвечает Чонгук. — С самолета? — удивленно шепчет себе под нос парень. — Где мы? — уже взволнованно и более громко спрашивает Тэ. — В Сеуле, — коротко и четко. — Что?! — на месте подскакивает Тэхён, пока Гук снимает с его ног веревки. — Мне надо в Тэгу. Там мама, а вдруг что-то случилось? — взволнованно проговаривает Тэхён, пытаясь спрыгнуть с сидения на землю. — С ней всё в порядке, — отвечает Чонгук. — Ащ. Ноги голые! — с укором проговаривает он и достает из-под сидушки пару кроссовок. — Откуда знаешь? Вдруг всё в точности да наоборот! — шикает Тэ, пока ему на ноги надевают обувь, и чтобы не свалиться, за плечи мужчины хватается, чувствуя как перекатываются мышцы под чёрной тканью футболки. — Просто поверь на слово, — бросает Чон и, зашнуровав кроссовки, подымается на ноги. — Вставай, идти надо. — Мне к маме надо! — заявляет парень. — Позволь с ней увидеться и я вернусь назад? — просит, пока Чонгук багажник открывает. — Можешь пока что замолчать и делать так, как я прошу?! — раздраженно фыркает старший. — Голова от твоего нудения раскалывается. — Но… — Тэ хочет настоять на своей просьбе, зачесывая волосы назад пальцами. — Почему у меня сено в волосах?! — удивленно спрашивает Тэ, выбирая пальцами сухую траву. — Ты летел в багажном отделении, в большой коробке… — отвечает Чон. — И да, она была набита сеном для мягкости, — объясняет и тянет рюкзак парня, захлопывая багажник. — Пошли, — ставит машину на сигнализацию, — и желательно молча, — идёт в сторону лифта. Тэ только сейчас понял, что они на подземной парковке. — Куда ты меня ведешь и что это за место? — подойдя к лифту, спрашивает Тэхён. Ему кажется всё безумно подозрительным. Он не хочет вот так вот с бухты-барахты оказаться в очередной ловушке. Да, он благодарен Чону, где-то глубоко внутри, что тот его фактически спас от постоянного проститутничества, в котором он провел бы бесчисленное время до того момента, пока не умер или его бы не убили (несколько раз он после клиентов находил на своей шее следы удушения), но доверять Чону – легкомысленно, всё равно что собственными руками могилу рыть. И он не доверяет. Знает какой он человек, что не пощадил жизни собственного брата, только чтобы получить желаемое. — Я только что развязал тебя, ты идёшь со мной рядом и почти имеешь полную свободу действий, продолжая открывать свой ротик без какого-либо наказания за непослушание. Не думаешь, что тебе стоит хотя бы чуть-чуть доверять мне? — вопросительно изогнул бровь Чон, заходя в лифт и дожидаясь пока следом ступит и белокурый. — Не говори мне ничего о доверии, его не существует, тем более по отношению к тебе, — шикает Тэхён и смотрит на закрывающиеся двери. Чон нажимает кнопку 29 этажа и они поднимаются в полной тишине. Тэ думает тихонько о побеге, но не считает это хорошей идеей, потому что в Сеуле Чону будет поймать его ещё легче, чем в Тэгу. Лифт звякает и двери открываются. Чон выходит, и Тэхён быстро шмыгает за ним. Они идут чуть вдоль коридора и останавливаются у двери, которую Чонгук быстро открывает, вводя код. Тэхён борется с желанием снова открыть рот, ему не особо-то охота с мужчиной разговаривать, но оно всё же оказывается сильнее. — Могу я хотя бы позвонить? — все же спрашивает Тэхён и получает недовольный взгляд. — Я должен узнать что с мамой, — настаивает, и Чонгук глубоко вздыхает, закатывая глаза. — Ты можешь просто помолчать? Почему ты такой нетерпеливый?! — шикает на него Чон и открывает двери. Тэхён мнется и смотрит на него вопрошающим взглядом. — Заходи уже, — шикает Чон, и Тэхён, обреченно выдохнув, проходит внутрь. На звук открывшейся двери сразу реагируют и медленно шаркают тапочками ко входу. — Сынок? — женский, дрожащий, ласковый и такой родной голос. Тэхён замирает на месте, на глаза слёзы накатывают, и он дрожащим голосом произносит: «Мама»…