При любых обстоятельствах делай вид, что на сердце покой.
За окном бушевал холодный ветер, собирая серые тучи в небе в одну тёмную массу, заполняя синеву пасмурной погодой. Деревья плавно покачивались из стороны в сторону, сбрасывая с себя зелёные листья на землю. Люди, укрывшись дождевиками и зонтиками, пытались спрятаться от сильного ливня, что беспрерывно шёл уже который час, создавая под ногами склизкие и глубокие лужи с проплывающими в них обломанными ветками деревьев и фантиками от конфет и жвачек, которые принесло ветром. Арсений сидел на подоконнике возле панорамного окна, что имелось в их номере, укутавшись в тёплый свитер и подобрав коленки поближе к груди, уткнувшись в них носом, и наблюдал за бушующей погодой. По правде говоря, такую погоду он обожал ещё с детства, когда при виде накрапывающего с неба дождя в одной футболке или тоненькой курточке со всех ног бежал к Антону, который тогда жил на первом этаже, и стучал к нему в окошко, задорно улыбаясь. Шастун всегда сидел возле окна в такую погоду, прекрасно зная, что лучший друг в скором времени прибежит к нему и просто будет стоять на улице у него под окном, болтая с ним на разные темы, или же с детским смехом будет бегать вокруг берёзы, стоявшей неподалёку, маленькими ножками в белоснежных кроссовках перебегая сквозь глубокие и грязные лужи или прыгая через них. Маленький Антоша всегда силком заводил друга к себе домой, когда погода начинала бушевать ещё больше, а на небе стреляли молнии, и грохотал гром, заставляя выключенные фонари на улице дребезжать от страха. Он отпаивал его горячим чаем и заставлял переодеться в сухое, чтобы, не дай бог, не заболеть, ведь: «Я тебя потом не буду лечить этими горькими таблетками». И Арсений слушался, с радостью выпивая вкусный горячий чай с лимоном, и кутался потеплее в домашнюю одежду, врученную ему Антоном. Собственно, сейчас ничего толком не изменилось. При виде начинающегося дождя Арсений выбежал в одной футболке на улицу и радостно смеялся, когда с неба посыпались капельки дождя, которые Попов ловил языком. Он прыгал по появившимся на асфальте лужам, весело перепрыгивая через них или прыгая в самую глубокую точку водяной слизи. Но после, когда обычный грибной дождик превратился в самый настоящий ливень, а вспышки молний всё чаще стали появляться в тёмных тучах, Арсения силком завёл обратно в номер Антон, держа над их головами серый зонтик. Оказавшись в тёплом помещении, Шаст сразу вручил другу в руки тёплый свитер, найденный в недрах чемодана Попова, и сухое полотенце, а сам уже по привычке ушёл заваривать горячий чай с лимоном, который до сих пор так любил Арсений. — Держи, — сказал Антон, прерывая идиллию мужчины, и всучил ему в руки кружку свежезаваренного чая, после чего сам уселся на подоконник, также подобрав коленки ближе к груди. — Ты такой ещё ребёнок, Арс, — почему-то прошептал Шастун, тепло улыбнувшись, когда друг привычно поморщил нос от соприкосновения холодных губ с горячей жидкостью. — Ты точно такой же, — улыбнувшись, ответил брюнет и посмотрел на Антона, наблюдающего за тем, что происходит на улице. — Как в детстве меня через силу домой завёл и чаем напоил. — Привычку никуда не денешь, — усмехнулся парень, глядя на капли воды, что скатывались по стеклу и разбивались о сырую землю. — Вкусно? — Прямо как раньше, — Арс спокойно выдохнул и мельком пробежался взглядом по профилю шатена. Некоторое время они сидели в ненапрягающей тишине, наблюдая за погодой за окном. Ветер понемногу стал успокаиваться, а ливень просто едва ощутимо накрапывал. Только лишь густые тёмные тучи никуда не делись, всё так же нагнетающе летая над землёй. — Давай собираться? За нами автобус скоро подъедет, — полушёпотом сказал Арсений, вызвав удивлённую моську Антона, который сразу повернул голову на него. — Куда собираться? — В Пантанал, — просто ответил мужчина, нисколько на самом деле не отвечая на вопрос Шаста. — Это что-то наподобие болота, только безумно красивого и удивительного. Туда только в такую дождливую погоду и ездят. — А нахрена? Там же холодно пиздец как. — Мы потеплее оденемся и возьмём с собой на всякий случай зонтик, вдруг опять дождь пойдёт, — Попов аккуратно поставил уже пустую кружку на подоконник и спрыгнул с него на пол, тут же поёжившись, когда босые ноги соприкоснулись с холодной поверхностью. Антон, заметив это, сурово глянул на ноги друга и слегка нахмурил брови. — Ладно, про это тему закрыли, — он также спрыгнул с подоконника и живо подлетел к чемодану брюнета, выуживая из него тёплые носки и вручая их Попову. — Ещё раз не послушаешь меня и не наденешь носки после того, как гулял под дождём, и чая моего не получишь. — Да, а ещё ты меня не будешь лечить этими горькими таблетками, — вновь вспомнив детство, ответил Арсений и состроил наигранно печальную моську. — Ой, да иди ты, — засмеялся Антон, покачав головой. — Надевай их давай, я пока пойду вещи соберу, — он толкнул друга ладонью в плечо и удалился из комнаты, оставляя после себя одно лишь еле ощутимое тепло и запах лимонного напитка.***
Парни ехали в автобусе, внимательно слушая едущего вместе с ними гида, оказавшегося вновь русскоязычным, который рассказывал про Пантанал. — Пантанал — обширная заболоченная тектоническая впадина в Бразилии. Здесь обитает около 3500 видов растений, 650 видов птиц, 230 видов рыб, 80 видов млекопитающих, 50 видов рептилий, — рассказывал молодой человек, забавно жестикулируя руками. — Не стоит отходить далеко от группы, так как в Пантанале обитает около двадцати миллионов крокодилов, которые будут не прочь полакомиться вами. Арсений, сидящий по левую руку от Антона около окна, наклонился к уху друга, который от страха вцепился в обивку автобусного кресла, и, снизив голос до таинственного и пугающего, прошептал: — Не боишься, что тебя кто-то сожрёт? — Антон испуганно вздрогнул и покосился на брюнета, который тихо захихикал от такой реакции. — Да не бойся ты. Я ж рядом. — Ну и что ты сможешь сделать, если, например, крокодил к нам подойдёт? — сурово спросил Шаст, разведя руки в стороны. — Накинусь на него и откушу ему голову, — хихикнул Арс, изображая из себя героя. — Браво! — наигранно воскликнул Антон, привлекая к себе внимание остальных. — Извините, — промямлил он и вновь грозно глянул на Попова, который засмеялся куда-то в себя, уткнувшись лбом в спинку спереди стоящего сидения. — Тох, ты — нечто, — заливисто смеясь, тихо выдохнул мужчина, схватившись за руку парня своей и крепко сжимая.***
Группа туристов ходила по в буквальном смысле болоту, переступая через особенно противные и глубокие места, и шли сейчас непонятно куда, ведь они находились здесь уже около трёх часов и успели порядком устать от созерцания всего зелёного. Они уже посмотрели гигантские папоротники, что были ростом с обычное дерево, но с огромными мощными листами, которые располагались прямо над головами туристов и не давали пройти даже лучику солнца; десятиметровые пальмы, которые, скорее всего, были намного ниже, так как, ну, не может дерево быть настолько высоким (по мнению Антона, конечно же); множество видов лилий и диких роз, которые заполоняли целое «болотное поле» и были не настолько красивыми, как сады Хицужияма, но всё же оказались довольно симпатичными. — А сейчас мы пройдём на место, где растут гигантские кувшинки, ради которых многие, я уверен, сюда и приехали, — сказал экскурсовод и переступил через ещё одну глубокую впадину, место которой он определил, воткнув длинную деревянную палку в воду. Через некоторое время группа туристов подошла к огромному «болотному полю», где располагались большие кувшинки, рядом с которыми можно было сфотографироваться, но не вставать на них, так как одна кувшинка может выдержать максимум тридцать килограммов. — Вот почему мы с тобой до сих пор не маленькие, а? — заканючил Шастун, одновременно с этим фотографируя Арсения, расположившегося на фоне кувшинок, на свой фотоаппарат. — Сейчас бы забрались на кувшинки и поугарали бы, — Попов в этот момент слабо кивнул, меняя позу, пока Шастун, высунув язык изо рта, делал новые снимки, которые брюнет вечером, сидя на своей кровати после душа, будет пересматривать, выбирая лучшую и выкладывая её в свой Инстаграм, в котором у него было около двадцати тысяч подписчиков, между прочим. — Ладно, вот будут у меня дети, рвану сюда и хотя бы ребёнка своего на кувшинку поставлю, — усмехнулся парень, вновь щёлкая вспышкой аппарата. Арсений, до этого улыбавшийся на камеру, опустил уголки губ вниз, грустно хмыкнув. — Всё, хватит, — сказал он, подходя к Шасту, который на это кивнул и убрал фотик к себе в рюкзак. — Будут дети — и привезёшь, — ещё раз повторил он слова друга, на что шатен широко улыбнулся, после чего удивлённо глянул себе под ноги, где стояла крошечная девочка, дёргая его за рукав пуловера. — Дяденька, дяденька, — стала тараторить она, смотря на улыбнувшегося парня своими карими глазками, — вы такой высокий, прямо как жираф! — удивилась она и засмеялась, заставив Антона умилиться такой картине. — А вы можете меня на кувшинку поставить? А то моя мамочка не особо сильна, — пролепетала девчушка, всё ещё дёргая Шастуна за рукав одежды. — Конечно, кнопка, — согласился Шаст и, немного наклонившись вниз, подхватил радостно засмеявшуюся девочку на руки, поднимая её в воздух. — Полетели, — протянул он, изображая самолётик и покружил кареглазую, заставляя её ещё громче засмеяться, а мать девочки, стоящую рядом, тепло улыбнуться. Арсений остался стоять в стороне, своими печальными глазами наблюдая за парнем, что сейчас аккуратно ставил девчушку на кувшинку, трепетно держа её за маленькую ручку. При этом парень улыбался так, что невольно сжималось сердце от того, как Антон вёл себя с детьми. Бережно, аккуратно, трепетно… Он безусловно будет отличным отцом. Попов понурил голову и косо улыбнулся то ли от колющей боли где-то под рёбрами, то ли от мыслей, что гудели в его голове, так и говоря, что Арсу с Антоном ничего не светит. Тот ни за что не променяет простую жизнь с любимой женой и детишками на обычного мужчину, который не сможет дать ему ничего из этого. Попов нужен ему как друг, но никак не как парень и, тем более, муж. — Мне с ним не светит, — вслух проговорил Арсений и вновь печально хмыкнул, невольно вспоминая Иру, к которой, хоть и не скоро, вернётся Шаст, после чего всё вернётся на круги своя, а брюнету придётся справляться со своими чувствами в одиночку.