Иногда люди влюбляются в занятых людей, и это пусть бесчеловечно, но нормально. Это нормально, когда один страдает, глядя на то, как любимый человек счастлив не с ним. Это несправедливо, глупо, неправильно, но нормально.
Арсений с разинутым ртом стоял перед входом в огромное здание, из которого доносились громкая музыка и крики уже давно не трезвых людей, и непонимающе смотрел на Шастуна, стоящего рядом, который, ослепляюще улыбаясь, переминался с одной ноги на другую, желая поскорее оказаться внутри самого лучшего и масштабного клуба Берлина «Berghain». — Шаст, скажи мне честно, ты дурак? — недовольно пробухтел Арс, посмотрев на время на телефоне — 01:15. — Та-а, — специально исказив первую букву, протянул парень. — Я, конечно, всё понимаю, но ты серьёзно так хотел приехать в Берлин только для того, чтобы просто набухаться? — Шастун закивал головой. — Я отчаливаю, мне тебя пьяного уже по горло хватило в прошлый раз. С того самого вечера, когда парни возвращались в отель с Октоберфеста, прошло порядка двух недель, а Арсений всё ещё не мог забыть то, что он смог себе тогда позволить. На губах до сих пор чувствовался вкус мягкой кожи шеи, смешанный с потом, горьким парфюмом и каплями алкоголя; на пальцах ощущались участки кожи под футболкой, выпирающие рёбра и острые тазобедренные косточки; в голове слышались тихие стоны и глухой пьяный шёпот, который будто просил о продолжении; на сетчатке глаза отпечатался момент, как Антон отклонил голову в бок, подставляя шею под горячие поцелуи, и буквально плавился в руках брюнета, прижимаясь спиной ближе к чужому телу. Можно было забыть, стереть из памяти, побиться головой о стенку в крайнем случае, но Арсений этого не делал. Он продолжал мучить себя, прокручивая тот момент в голове, мысленно продолжая его и желая вкусить лучшего друга полностью. Он представлял, как Антон прижимает его к стене, покрывая шею укусами, а руками царапает спину и низ живота, заставляя Арсения стонать ему на ухо и прижиматься ближе. Он желал, чтобы Шастун опрокинул его на кровать, резкими движениями таза входя в наскоро растянутую дырочку до самого горла, выбивая из груди брюнета звуки наслаждения и тихие поскуливания. Попов мог бы забыть тот вечер, но он попросту не хотел. — Ну, Сень, — жалобно протянул Шаст, хватая друга под локоть, вынуждая остановиться. — Ну что? — фыркнул Арс. — Ты, как обычно, напьёшься в стельку, а мне потом тебя придётся до отеля на своих двоих тащить, так как никакое такси попросту не согласится довозить пьяного тебя, — он вырвал руку и развернулся спиной к парню. — Ну Арс, Сень, Арсюшенька, милый, Сенечка, Арсюха, Арсе-ений, — стал звать его Антон, недовольно плетясь вслед за другом. — Я честно-честно не буду много пить. Немножко совсем, вот правда-правда, — упрашивал парень, на что Арсений рвано выдохнул и, хмуря брови, повернулся к нему передом. — Только попробуй напиться в дрянь, — Попов ткнул парня пальцем в грудь и, даже не взглянув на него, пошёл ко входу в клуб. — Пошли.***
— Не стоило ему верить, — хмуро говорил сам себе Арс, наблюдая за тем, как Антон, выпив две бутылки коньяка, пока Попов выходил поговорить по телефону на пятнадцать минут, сейчас танцевал в самом центре клуба, а вокруг него отирались какие-то тёлки и педиковатые парни, которые так и норовили засунуть руку ему в штаны или отсосать прямо на месте. Брюнет же выпил максимум рюмки две водки, постоянно впадая в свои мысли и жутко хмурясь, когда Антон начинал специально вилять бёдрами, привлекая тем самым к себе внимание различных раскрепощённых от алкоголя персон. И не только их. Парень будто видел, что Попов не может отвести взгляда от его пятой точки, пристально изучая глазами каждый изгиб пьяного тела, из-за чего начинал более усердно трясти бёдрами, поднимая руки кверху и пытаясь вытанцовывать незамысловатые па, которые тут же проглатывались мужчиной. В голове у Арсения было только два варианта развития событий: увезти эту шпалу из клуба и заставить лечь спать, так как тот не сдержал обещание, или прижать шатена к стене в туалете и, срываясь на возбуждённый рык, начать целовать шею и ключицы парня, уже не жалея ни о чём и оставляя на молочной коже рваные царапины от коротких ногтей и красные укусы со следами зубов. Тело молило о втором, просило тех поцелуев и касаний, вызывало в нём возбуждение от одного только взгляда на несносного парнишку. Сознание било кулаками о черепную коробку и не позволяло сделать мужчине ни шага, дабы не натворить глупостей и не потерять друга на следующее утро после секса. И брюнет подчинялся сознанию, понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт, но сама мысль о возможной близости с другом уже кружила голову, внушая Арсу, как под гипнозом, подняться с барного стула и сделать несколько шагов по направлению к шатену. Но он остановился на месте как вкопанный, когда взгляд зацепился за подходящую к Шастуну девушку, которая была одета слишком непозволительно даже для такого заведения. У Арсения замедлилось сердцебиение, когда девушка, встав на цыпочки, что-то стала сладко шептать Антону на ухо. Первый удар — Шастун расплылся в похабной улыбке, и Арс буквально видел издалека, как в тёмно-зелёных глазах загорелся слабый огонёк, а после кивнул, хватаясь за оголённое от коротенького платья плечо девушки и сжимая его. Второй удар — девушка аккуратно приблизилась к его горячим губам, оставляя на них лёгкий поцелуй, отчего Попов слегка прикрыл правый глаз, чувствуя боль в грудной клетке, и жалобно прохрипел, хватаясь правой рукой за центр своей футболки. Третий удар — усыпанная кольцами рука грубо накрыла затылок дамы, притягивая ближе, и губы распалённо начали целовать расплывшиеся в пьяной улыбке уста, смазывая янтарную помаду, пока Арсений сжимал пальцами футболку в кулаке, приоткрывая губы в немом крике. Четвёртый удар — девушка, не разрывая поцелуя, накрыла своей ладонью ладонь парня и, разорвав их губы, повела юношу в сторону мужских туалетов, пока Шастун, не сопротивляясь, шёл вслед за ней. В голове всплывали отрывки, как рука брюнета точно так же хваталась за окольцованные фаланги пальцев, жарко очерчивая искусные запястья в то время, как губы целовали мягкие уста человека, скрывавшегося за маской. Пятый удар — сердце перестало биться, когда Антон пропал из зоны видимости, и Арс беспомощно попятился назад, со стуком хватаясь рукой за край барной стойки, до слёз зажмурил глаза и неверяще помотал головой. — Are you okay? (Всё хорошо), — обеспокоенно спросил бармен, когда мужчина начал тихо выть, с силой ударяя кулаком о деревянную стойку. — Yeah, probably. Don't worry (Да, наверное. Не переживайте), — стал отнекиваться Попов, жмуря глаза до сиплых звёздочек в темноте, мысленно пытаясь справиться со вновь появившимися голосами в голове, что так и нашёптывали, пытаясь довести Арсения до белой горячки.***
Арс не понимал, сколько времени он простоял на месте, смотря пустым взглядом сквозь толпу танцующих людей и выпивая алкоголь, который подсовывал ему бармен, с сочувствием глядевший на парня, но больше не рисковавший спрашивать у него о самочувствии, так как видел, какой тот подавленный. — Эй, Арс, — сипло и довольно прозвучало где-то справа, отчего мужчина вздрогнул, будто выныривая из-под толстой корки льда, и посмотрел в ту сторону, снова болезненно слегка прищуривая правый глаз. Рядом стоял Антон с широкой и светлой улыбкой на лице, которая при виде красных глаз друга сползла вниз, со смазанными отпечатками помады на щеке, под подбородком, на вороте наспех застёгнутой белой рубашки, со взлохмаченными волосами, что искоса спадали на лоб из-за пота, с алыми от поцелуев губами с почти незаметными кровоточащими ранками, с незастёгнутой ширинкой джинсов и исполосованными в царапинах запястьями. Арсений осматривал парня ледяным взглядом, сканируя будто все его внутренности, а после, взглянув в пристыженные зелёные глаза, резко опустил голову вниз, истерически посмеиваясь и одаряя друга презрительным взглядом из-под упавшей чёлки. Косо и похабно улыбнувшись, мужчина выпрямил спину и, залпом осушив новую порцию алкоголя, грустно хмыкнул, спрыгнув со стула. — Не забывай, что у тебя Ира, — выдавил он из себя, смотря чётко в уже не пьяные глаза парня, который от стыда не мог нормально глядеть в холодные айсберги друга. — Не рассказывай ей, — просипел Антон, потирая сдавленное невидимой силой горло пальцами. — Пожалуйста. Арсений вновь нервно хохотнул, скаля зубы. — Забыли, — напоследок кинул он и прошёл мимо шатена, специально грубо задевая его плечом, направляясь к выходу из клуба. Буквально вылетев из здания, Арсений забежал в переулок, находящийся рядом, в котором как раз никого не было. Он беспомощно схватился рукой за горло, мощно ударяя кулаком о кирпичную стену несколько раз, пока костяшки не стали похожи на вдребезги размусоленное мясо. Ему было больно. Больно не за Иру, которой шатен так бессовестно по пьяни изменил. Больно за себя, ведь, чёрт, как бы ему хотелось оказаться на месте той потаскухи, которую втрахивал в стену туалетной кабинки Антон, кусая девушку за шею и с бешенным взглядом целуя её стонущие губы, искажённые в удовлетворённой улыбке. Ему было в данный момент похер, что та дама была на один раз. Ему просто хотелось ощутить все те эмоции и касания на себе. Мечтать о большем он был не в праве. Ведь мечтай-не мечтай, но сладких поцелуев с утра, нежных объятий по вечерам, наполненного любви взгляда и необходимых касаний на запястьях, он никогда не получит. Как бы он этого ни хотел, такого не будет. И именно так выглядела суровая реальность.