Прометей 2037

      2 ноября 2037 года       14:57       Меня разбудила боль в спине. Поясница будто одеревенела, а позвоночник зафиксировался в одной позиции и никак не желал разгибаться. Кое-как, потихоньку, мне всё же удалось сесть и выпрямить спину. Я уснула прямо в кресле, и это было просто смертельно для коленей и шейных позвонков. Вот она, старость.       — Виктор?.. — позвала я, поднимаясь с кресла, чтобы размять затёкшие мышцы.       Никто не отозвался. Может, мне всё это приснилось?.. Входная дверь была по-прежнему заперта. Надо спуститься в подвал и проверить.       Прозекторский стол оказался девственно чист, зато по полу были разбросаны инструменты и кое-что из запчастей. В углу валялась монтировка. Значит, это был не сон. Куда же запропастилось моё создание? Не могло же оно просто так от меня сбежать.       Я вернулась в дом, заглянула в ванную, затем в спальню. Там я и обнаружила своего «Прометея». Он стоял напротив ростового зеркала, вмонтированного в дверцу платяного шкафа. Без рубашки и без синтетической кожи. Белая голова, коричневый торс, одна рука серая, другая жёлтая. Я привалилась плечом к косяку, скрестила руки на груди и ещё раз окинула своё творение критическим взглядом. Как же всё-таки отвратительно смотрятся подержанные запчасти. Белоснежный новый андроид из промо-ролика Элайджи Камски выглядел как ангел, спустившийся с пластиковых небес. А Виктор… Я вздохнула. Виктор — это Виктор. Моё чудовище Франкенштейна.       — Эй! — позвала я.       Он обернулся на звук. Нет кожи — нет мимики, нет мимики — нет эмоций. Однако я готова была поклясться, что живые глаза на пластиковом лице выражали смущение.       — Ну и что за эксгибиционизм ты тут устроил? — ухмыльнулась я.       — Прошу прощения, — Виктор коснулся своего виска, где мерцал диод, облекая синтетической кожей синтетическую же плоть. — Я не хотел тебя напугать.       — Тебе и не удалось, — я оттолкнулась от косяка и подошла ближе. — Честно говоря, такой вид был мне даже привычнее. Вы, ребята, никогда не попадаете в мои руки целыми и невредимыми.       — Мне деактивировать кожу? — осведомился Виктор.       — О, нет. Нет, нет, нет. И вообще, оденься, — я повернулась и вышла из комнаты.       В холодильнике было пусто, прямо как у меня в голове. Когда я вообще ела в последний раз? Надо бы съездить в город, закупиться продуктами на неделю, а ещё — я пролистала ежедневник в смартфоне, — ещё сегодня я должна отвезти партию «Тириума 310» одному барыге. Насколько я знаю, из отработанной «голубой крови», которую я сливаю из биокомпонентов галлонами, каким-то образом вычленяют чистый тириум, потом смешивают его с толуолом, литием, ацетоном и чем-то ещё… соляной кислотой, вроде. И получается «красный лёд» — синтетический стимулятор, аналогичный метамфетамину. Встреча была назначена на семь часов вечера, так что я ещё успевала.       — Мне надо будет уехать ненадолго, — не отрывая взгляда от экрана смартфона, произнесла я, заслышав тихие шаги у себя за спиной.       — Когда ты вернёшься?       — Часам к девяти, не раньше, — я прикинула в уме время. С тем, что модно называть тайм-менеджментом, у меня проблем никогда не возникало, однако отчитываться кому-то об этом было непривычно. Я и правда слишком долго жила одна. Не сказать, чтобы мне это не нравилось. — Ты должен будешь оставаться в доме. За порог — ни шагу, это ясно?       — Ясно, — кивнул Виктор.       — Найди, чем себя занять, пока я не вернусь, — подумав, добавила я. — Чем-нибудь мирным. Постарайся ничего не сломать и не спалить мне дом.       — Что я должен делать?       Боже, опять этот вопрос. Неужели андроидам постоянно надо что-то приказывать? Не прошло и суток нашего совместного существования, а он уже сводит меня с ума. Я огляделась по сторонам, задержавшись на паре книжных шкафов. Электронные читалки появились ещё в семидесятых годах прошлого века, а сейчас настоящие книги почти никто не хранит. Бумага желтеет и истлевает, картон рассыхается, типографская краска выцветает… Но я тот ещё ретроман, несмотря на то, что родилась в начале нулевых.       — Можешь почитать книгу, — предложила я и задалась вопросом: андроиды вообще читают?       Виктор проследил за моим взглядом:       — Какую из них?       — Да любую, — я подошла к ближайшему шкафу и пробежалась пальцами по корешкам. — Вот эту, к примеру.       Виктор послушно взял томик из моих рук и взглянул на обложку. «Франкенштейн, или Современный Прометей», автор Мэри Шелли. Этот роман находится в моей скромной «библиотеке» в количестве сорока двух экземпляров. Всё это — издания разных лет, которые я собирала не один год, и они занимают отдельную полку.       — Хорошо, — сказал Виктор, и его светодиод коротко мигнул. — Я прочитаю эту книгу до девяти вечера.       — Супер, — кивнула я, подцепляя с вешалки куртку и нашаривая в кармане ключи от машины.       21:02       В моём доме горел свет. Так непривычно возвращаться туда, где тебя никогда не ждали, а теперь ждут…       Я загнала свой пикап в гараж, подхватила с пассажирского сидения два пакета, набитых, в основном, замороженными полуфабрикатами и пивом. И парой пластиковых ванн с мороженым — его я употребляю круглый год, а не только летом, как все нормальные люди. Локтем повернула ручку, ногой распахнула дверь… и тут меня ожидал сюрприз.       Гибрид кухни-столовой-гостиной сиял чистотой. Хирургической, не побоюсь этого слова. Полы выдраены, ковёр вычищен, на телевизоре нет и намёка на пыль. Мебель выровнена геометрически правильно, как по линейке, и нигде не валяется ничего лишнего. Прости-прощай, мой творческий беспорядок. А ещё в воздухе пахло чем-то вкусным. Мясом и какими-то специями. Поесть я не успела, так что мой желудок сдавили голодные спазмы, а рот наполнился слюной.       — Привет, — Виктор-фея чистоты материализовался рядом как по команде. — Давай помогу.       Я молча передала ему пакеты, отметив, что он подхватил их с такой лёгкостью, будто они ничего не весили. Да, сил у андроида явно побольше, чем у меня. Это наводит на интересные мысли — а не взять ли его с собой на полигон? Откровенно говоря, мне уже надоело таскать тяжести.       Я повесила куртку и прошлась по идеально выскобленной комнате. На моём ковре, оказывается, есть узор. Этого я не припомню.       — А я думала, ты книгу будешь читать.       — Я прочёл её, — кивнул Виктор, складируя коробки с едой в морозильник — ровно, как в тетрисе. — Ты назвала меня в честь главного героя?       — Туше́. — Наверно, стоило дать ему Стокера или Мартина. — Так что?.. Тебе стало скучно и ты решил тут прибраться? Мог бы просто взять другую книгу.       — Я прочёл их все, — Виктор закрыл дверцу морозилки и вскинул на меня «вишнёвые» глаза. Оптические блоки, мысленно поправила я себя. Он — машина, а у машины нет глаз. Только фотоэлементы.       — О, — я изо всех сил постаралась сделать вид, что меня это не удивило.       Пока Виктор ставил пиво в холодильник, я, не удержавшись, заглянула в духовку. Там на противне подрумянивалась куриная тушка, которая выглядела как идеально раскрашенный гипсовый муляж. Эта курица уже месяц лежала в моей морозилке, а у меня, естественно, никак не доходили руки её приготовить. Ну, вы понимаете. «Завтра».       — Уже почти готово, — доложил Виктор. — Вымой руки и садись за стол.       Теперь он ещё и командует? Отлично. В тандеме «человек-машина» обязательно кто-то должен отдавать приказы? Если так, то мне стоит этому поучиться.       Однако я сделала то, что от меня требовалось, и теперь просто наблюдала, как андроид накрывает на стол. Каждое его движение было выверенным, быстрым, но отнюдь не торопливым. Машина. Люди не такие ловкие, и двигаются они совсем по-другому.       — Так вот, значит, на что ты запрограммирован, — улыбнулась я, когда передо мной на тарелке очутилась половина запечённой курицы с гарниром из овощей — одна из тех пачек «заморозки», купленных сегодня.       — Приятного аппетита, — тон Виктора прозвучал слегка механически, и он встал рядом, сложив руки за спиной и выпрямив спину. Машина только что завершила выполнение своей задачи.       — Ты так и будешь стоять, как официант? Присядь.       Андроид «ожил», с его лица пропало бесстрастное выражение. Не нравятся мне такие смены настроения. То живее всех живых, то эмоциональный диапазон как у мультиварки. Жаль, что я не программер. Покопаться бы в электронных мозгах, навести там порядок… А ещё он опять скопировал мою позу, когда сел, только руки безвольно сложил на столе — у меня-то они были заняты.       — Значит, ты бытовой помощник, — рассудила я, за обе щёки уплетая обед, точнее, ужин. Размороженное мясо — обычно та ещё водянистая дрянь, но до чего же вкусно!       — Может быть, — согласился Виктор.       — Что значит «может быть»? — не поняла я, игнорируя стакан и отхлёбывая пиво прямо из бутылки. — Тебя явно запрограммировали на всякие домашние дела.       — Я… — андроид выглядел растерянным. Может, я что-то неправильно делаю, и его странное поведение — результат какого-нибудь программного сбоя? — Я просто хотел сделать что-то для тебя. В благодарность за спасение.       — Ну что ж, ты меня удивил, — я взяла паузу, чтобы прожевать. — Очень вкусно. Где ты взял рецепт?       — Нашёл в Интернете.       Я призадумалась. «Домашним» андроидам рецепты забивают в память ещё на заводе. Что-то здесь не сходится.       — Ладно… — произнесла я, когда молчание слишком уж затянулось, и надо было что-то сказать. — Слушай, это правда очень мило, что ты прибрался и приготовил мне поесть. Но ты не обязан был этого делать…       Виктор слегка наклонил голову, заглядывая мне в лицо. Он так эмоции считывает, что ли, пытаясь понять, что у меня на уме?       — Я имею в виду, что не хочу заставлять тебя делать что-либо, — я, наконец, подобрала правильные слова. — По сути, андроиды — это бесплатная раб…очая сила. Ну, не совсем бесплатная… Не суть. Ты сказал, что хочешь жить в этом доме. В моём доме. Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь, но я не собираюсь требовать от тебя что-то взамен, — он ничего не ответил, и мне пришлось продолжить: — В конце концов, я тебя собрала, это было моё единоличное решение… — всё ещё ноль реакции. — Поэтому ты волен распоряжаться своей жизнью сам — по-моему, это справедливо, ты так не считаешь?       — Я бы хотел быть полезным, — просто сказал Виктор. — Ещё я пришёл к выводу, что тебе не нравится заниматься домашним хозяйством. — Я лишь развела руками и приложилась к бутылке с пивом. — А для меня это нетрудно.       — Значит, ты и дальше будешь убираться, готовить… мыть посуду, стирать и всё такое? — оживилась я. — Может, заодно и крышу мне починишь?.. Я про настоящую крышу. Мою-то «чинить» бесполезно.       — Хорошо, — Виктор привстал из-за стола. Я удержала его за руку:       — Ты куда, на крышу, что ли? Завтра починишь. Сегодня уже поздно.       — Хорошо, — повторил он, опускаясь обратно на стул, а я потёрла переносицу:       — И вот ещё что. Не надо быть таким покладистым и… зажатым, что ли. Просто веди себя естественно, договорились?       Диод загорелся жёлтым. Похоже, без программного сбоя дело всё же не обойдётся.       Виктор забросил ногу на ногу и сел в пол оборота, облокотившись на спинку стула. Лицо его приняло небрежно-изящное выражение. Понятия не имею, с кого он это скопировал, но уж точно не с меня. Возможно, отголоски прошлой жизни всё же дают о себе знать.       — Так достаточно естественно? — он улыбнулся краем рта. Получилось очень натурально.       — Вполне, — одобрила я. — Продолжай в том же духе — и мы поладим.       Когда я закончила есть, андроид, не говоря ни слова, собрал со стола посуду. Я хотела достать из холодильника ещё пива, но он опередил меня — сам вытащил бутылку и передал мне в той же расслабленной манере, одарив полуулыбкой. А он быстро учится. Я бы даже сказала, подозрительно быстро.       3 ноября 2037 года       12:01       Утром — я знаю, что после двенадцати начинается вторая половина дня, но для меня это всё ещё утро, — когда я выползла из спальни, Виктор уже что-то готовил у плиты. Я втянула носом воздух — похоже, он разогревал панкейки.       — Доброго дня, Дорис, — андроид улыбнулся, демонстрируя ровный ряд белых зубов. Не исключено, что ночью он смотрел телевизор — такая улыбка годится разве что для актёра из какой-нибудь рекламы зубной пасты.       — Утреца, — поправила я. — Для меня всё, что раньше часа — утро.       — Я это запомню, — он вернулся к плите. — Твой завтрак почти готов.       Я налила себе стакан воды и залпом осушила его:       — Обычно я не завтракаю.       — Почему? Завтрак — это самый важный приём пищи.       Я бы объяснила ему, какой приём пищи действительно важный, но промолчала. Он ещё обучается, копирует меня буквально во всём. Позы, жесты, мимика — я смотрю на него и вижу себя, будто вглядываюсь в кривое зеркало. Так что лучше будет не портить это создание и не делать его циничной скотиной вроде меня. Как вообще, должно быть, ему сложно адаптироваться. Позавчера он очнулся будто бы впервые в жизни, с пустым листом вместо памяти; и где очнулся — в подвале, набитом запчастями и инструментами… Точно не знаю, как пробуждают и тестируют андроидов в «Киберлайф» после сборки, но условия там явно менее стрессовые.       Я всё же позавтракала разогретыми блинами с кленовым сиропом и размороженными ягодами. Виктор, опять же, по моей просьбе, сидел рядом.       — Как там поживает крыша? — поинтересовалась я, дабы нарушить молчание.       — Я поднимался на чердак. Но мне нужно выйти из дома, чтобы починить её, — ответил андроид.       — Ну так вышел бы. В чём проблема?       И снова эти удивлённо приподнятые брови и мигающий жёлтым диод. На самом деле это дурной знак, если он действительно так часто ловит системные сбои.       — Ты запретила мне выходить из дома.       — Когда это?       — Второго ноября в пятнадцать ноль девять.       — Э… — с распределением времени у меня всё хорошо, а вот с датами и цифрами не очень. — А, ты об этом. Считай, что я снимаю запрет. Ты можешь выходить на участок.       — В таком случае, я займусь починкой прямо сейчас, — он привстал было из-за стола.       — Да подожди ты, — меня уже разбирал смех. — Вместе сходим. Дай хоть доесть.       Виктор изобразил на лице свою уже фирменную полуулыбку. Ну вот как такое чудо деактивировать и разбирать? Или продавать кому-то — такая мысль у меня тоже мелькала… Нет. Моё. Никому не отдам.       12:54       Крышу мы всё-таки починили. Ну как «мы» — Виктор починил, а я просто сидела рядом. Ладно, Тони, ты был прав — руки у меня и правда растут из задницы, раз уж ни до чего не доходят.       День выдался на удивление ясный, воздух был свеж, и в нём явно ощущался морозец. Скоро, скоро затянувшая осень покинет Детройт, уступив место снежной зиме — моему любимому времени года. Любимому несмотря на то, что в жизни ничего не меняется… не менялось. Почти ничего.       — Ты не хочешь спуститься? — поинтересовался Виктор, усаживаясь рядом со мной.       — Нет. Давай посидим тут, — я в сотый раз осмотрела окрестности с высоты, зацепившись взглядом за стройку. Пока что она далеко, но уже через год подступит совсем близко. Подомнёт под себя дом Тодда, а затем и мой. — Здесь хорошо…       — Я могу задать вопрос?       — Валяй.       — Расскажи о себе.       Если бы люди были машинами, мой мозг выдал бы сейчас «синий экран смерти».       — А это зачем?       — Мне нужны данные для социальной интеграции, — за Виктора говорила программа, но немного застенчивая улыбка сгладила впечатление искусственности. — Так я смогу лучше адаптироваться к тебе.       — Мы же вроде договорились об этом. Не надо под меня подстраиваться, — напомнила я. — Просто будь собой. Не в смысле «будь машиной». Собой. Будь просто Виктором.       — Тогда ты «просто» расскажи о себе.       Вот же упрямая техника. Как бы намекнуть ему, что я пока только привыкаю жить с кем-то, и всё ещё нуждаюсь в тишине и личном пространстве?.. Хотя лучше не намекать, а говорить прямо. Люди — и те намёков не понимают, а уж машины тем более.       — Ладно, слушай. Сначала я сотворила небо и землю… — шутка «улетела в молоко» — роботы не воспринимают юмор, а конкретно мой юмор не воспринимает вообще никто. — Хорошо, я сдаюсь. Не знаю, что тебе рассказать. Меня зовут Дорис Мария Торн. Я — скавенджер. Раньше преподавала теорию государства и права в «Ю-Даб» в Сиэтле, потом — историю в «Детройт Мерси Скул оф Ло». Была замужем, развелась… Ты ещё не умер от скуки? Я не могу просто так рассказывать о себе. Если хочешь узнать что-то конкретное, начинай задавать вопросы.       — Я заметил карту на стене в гостиной, — помолчав, начал Виктор. — Что она для тебя значит?       Ничего себе вопросы у машины. Того и гляди начнёт о смысле жизни спрашивать.       — Это… Тони принёс мне эту карту, когда мы ещё жили в Сиэтле. Мы хотели пожениться, а мои родители были категорически против. «Он не нашего круга», заявила моя мать… Чёрт, как же отвратительно банально это звучит! — мне казалось, что пережитки прошлого больше не смогут побеспокоить меня, но становилось трудно говорить об этом. Виктор, сам того не желая, запустил пальцы в совсем уж старую рану. Не самое приятное ощущение. — Я была раздавлена. Мы решили уехать, и вот тогда Тони пришёл ко мне с картой Соединённых Штатов и маленьким бумажным флажком. Сказал, чтобы я закрыла глаза и воткнула флажок в любую точку на карте — там и будет наш новый дом. Я попала в Мичиган, и мы переехали в Детройт. А карту с флажком оформили в рамку и повесили на стену… Потому что мы были сентиментальными идиотами, — я криво улыбнулась. — Кажется, я придумала, что тебе рассказать. Я живу настоящим, никогда не копаюсь в прошлом, и не заглядываю в будущее дальше, чем на две недели вперёд. Запиши это себе в какой-нибудь кластер. С пометкой «важно».       — Кто такой Тони?       — Тони — это прошлое. — Пауза начала затягиваться, и мне пришлось говорить дальше. — О’Кей. Это мой бывший муж. Он был хорош собой, вкусно готовил… примерно как ты. Я ни о чём не жалею, потому что какое-то время мы были очень счастливыми. А потом… что-то случилось.       — Что?       — Я не знаю. Чувства остыли — так обычно говорят? — мне на удивление стало легче. На одну сотую градуса. — Просто мы были вместе чертовски долго, и в какой-то момент это начало раздражать. Меня. Но и его тоже. Ему не нравилось буквально всё во мне — как я выгляжу, как говорю, как одеваюсь… Он упрекал меня в том, что я не взяла его фамилию, что я не хочу от него детей — хотя между «не хотеть детей от конкретного человека» и просто «не хотеть» есть большая разница; что я больше его не люблю — и в этом он был прав. Но. Он не был виноват в том, что я перестала его любить.       — Почему это произошло?       Какая любознательная машина.       — Ни почему. Просто мне это надоело. «Зуд седьмого года» и всё такое, — я пожала плечами. — Люди — существа социальные, я бы даже сказала, стайные. А я — волк-одиночка. Мне комфортнее жить, как я хочу. Делать, что хочу. Наверно, если бы я была машиной, на заводе это бы посчитали за дефект — моё нежелание «вить гнездо».       — Нет, это в пределах нормы, — спокойно возразил андроид. — По статистическим данным, количество единоличных домашних хозяйств на данный момент составляет более трёхсот двадцати миллионов, а среднегодовой прирост — около трёх процентов. Особенно это характерно для крупных городов, и почти шестьдесят процентов приверженцев единоличного образа жизни — женщины.       — Ты это прямо сейчас загуглил в своей голове? — скептически вопросила я. — Ну, спасибо за информацию. Я не дефективная, ура-а… Только больше так не делай. Когда ты вот так говоришь, это звучит чересчур странно. Люди так себя не ведут.       — Я не человек, — напомнил Виктор.       — Да, да, ты — человекоподобная машина, — отмахнулась я. — Но раз уж ты взялся копировать людей, то будь любезен делать это качественно. И больше не задавай мне личных вопросов, усёк?       — Почему?       — Да потому, что я не готова на них отвечать! — не выдержав, огрызнулась я, поднимаясь на ноги — сидеть вот так на одном месте становилось уже холодно. — Ты же вроде жить у меня собрался?.. Вот и живи. Наблюдай, но не спрашивай. И чем больше времени пройдёт — тем больше ты обо мне узнаешь.