Прометей 2037

      22 октября 2038 года       20:35       Жизнь постепенно вошла в колею. Я по-прежнему занималась своими делами — продавала бывшие в употреблении запчасти, поставляла сырьё для «красного льда», — в общем, зарабатывала деньги, свалив на плечи Виктора все обязанности по ведению домашнего хозяйства. На самом деле жить с андроидом — это примерно то же, что жить одному, только у тебя появляется круглосуточный доступ к вкусной еде, комнаты сверкают чистотой, а ещё вечером можно кидать одежду на кресло, а утром находить её в шкафу выстиранной и выглаженной. С глажкой вообще отдельная тема — ей теперь подвергались не только футболки, но и джинсы, и даже постельное бельё, как в отеле. Что касается рациона, то извечную «заморозку» сменили нормально приготовленные мясо и птица с гарниром. Продукты я теперь закупала по спискам, а рецепты Виктор продолжал скачивать из Интернета, что шло вразрез с концепцией стандартного бытового помощника. Ещё он регулярно вытаскивал из гаража никому не мешавшую газонокосилку и подстригал траву на участке, а я ломала голову, какой же всё-таки в него заложен функционал. Однажды он предложил мне сделать ремонт и облагородить ландшафт, но я просто подвела его к окну и ткнула пальцем в надвигающуюся стройку — через год-другой дом всё равно пойдёт под снос. Зато я пообещала ему, что он будет обставлять новую квартиру под свой вкус — откровенно говоря, у меня самой не было ни малейшего желания заниматься этим.       Виктор больше не задавал мне личных вопросов, но я сама время от времени делилась с ним фактами из своей биографии — в основном, забавными или нейтральными. Из андроидов, как оказалось, выходят неплохие собеседники — благодаря постоянному доступу к всемирной паутине они могут поддержать разговор на любую тему. Но это всегда звучит механически бесстрастно, так что я постоянно акцентировала, что хочу слышать не просто сухие данные мировой статистики или что-то в этом роде, а его личное мнение по тому или иному вопросу. Мигая жёлтым диодом, андроид неуверенно рассуждал и заглядывал мне в лицо — совсем как мои студенты, когда не знали ответа на вопрос и пытались понять, угадали они или промахнулись. Однако так было лишь первое время — постепенно Виктор научился формировать собственную точку зрения и его ответы становились всё более конкретными, а речь звучала вполне естественно. Мне же оставалось только надеяться, что однажды я не доиграюсь в Джона Коннора, и его не закоротит от таких практик — всё же машина не должна иметь субъективное мышление. С другой стороны, жёлтый цвет диода был не только индикатором системного сбоя — это могло свидетельствовать и о незначительных повреждениях, которые не способна выявить самодиагностика. На свалку никогда и ничего не попадает просто так.       Распробовав все плюсы совместного проживания с андроидом, я в полной мере осознала главную причину успеха «Киберлайф», однако время от времени всё же задавалась вопросом, кем в большей степени является для меня Виктор — машиной или человеком. Его изначально нельзя было назвать роботом в полном смысле этого слова, если взять для сравнения тех же Кэру и Лютера — кротких, исполнительных и безупречно покорных, — но и до конца живым существом он не являлся. Разные люди в моей жизни утверждали, что я «странный человек» — и, возможно, по этой причине мне достался такой же странный андроид. Одно могу сказать точно: я ни за что не променяю своё творение ни на какую другую модель, даже на MP800, передового на данный момент бытового помощника.       За год Виктор так и не покинул пределов моего участка; он ни разу не контактировал с другими андроидами или людьми за исключением меня. Не могу сказать, полезна или вредна для него была такая изоляция, однако сам он ни разу не попросил взять его с собой в город. Также я не стала брать его и на полигон — пусть бы мне и пригодилась лишняя пара рук и физическая сила, тащить Виктора в этот пластиковый ад не позволяла совесть. К тому же у меня всё ещё были некоторые опасения насчёт его «неустойчивой психики».       Первое время мне очень хотелось показать кому-нибудь своего «Прометея» — Тодду или Златко, к примеру. Но привезти Виктора в «дом с привидениями» я бы всё равно не решилась, пусть даже у Златко в подвале стоит нечто вроде примитивной версии тех машин для диагностики, которые используются в «Киберлайф». Я бы сама не отказалась от такого устройства, но достать его трудно, а цену за него запрашивают нереально высокую. Да и не факт, что это поможет навести порядок в электронных мозгах моего создания. Золотое правило любого механика: если что-то работает, лучше не трогать это лишний раз.       Касаемо Тодда, для него Виктор вряд ли представлял какой-то интерес — идеей моего соседа была Трейси-домохозяйка, «идеальная жена». Пусть обстоятельства и сложились таким образом, что моему «чудовищу Франкенштейна» досталась правая нога от HR400, мне бы и в голову не пришло использовать его как «идеального мужа». Некоммерческие модели CX100 и BL100 до сих пор бьют рекорды продаж, статистика показывает, что больше половины опрошенных предпочитают андроидов в качестве интимных партнёров, а моралисты на каждом углу с пеной у рта кричат о падении нравов и обесценивании института брака. Я могу понять мотивацию людей, скупающих секс-андроидов — безотказных, не требующих к себе лишнего внимания и вообще не действующих на нервы, но ксенофилия — это явно не про меня. Я даже ни разу не была в клубе «Рай». Местные «Трейси» обоих полов имеют около десятка вариаций внешности, но ни одна из них не попадает в струю моего интереса, несмотря на то, что я «играю за обе команды». Возможно, я всё же чересчур старомодна, если считаю секс не столько физическим контактом, сколько духовным. С Тони у нас было много общего — интересы, взгляды на жизнь, сходные черты характера… Что бы я сказала, оказавшись наедине с Трейси в приват-комнате? «Давай сначала поговорим»? Даже в мыслях это звучало глупо.       Правда, был один случай… который мне очень не хотелось бы вспоминать. Как-то раз я вернулась домой посреди ночи, что называется, «на бровях» — допоздна обмывали в баре удачную сделку. По-моему, я тогда приставала к официантке и с кем-то подралась, а ещё об меня в щепки разломали бильярдный кий. Представления не имею, как я смогла добраться до дома, не улетев с трассы в кювет, не разбив пикап и не прихватив за собой парочку полицейских машин. Алкоголь действует на людей по-разному — кто-то становится раскрепощённым и весёлым, кто-то плачет, кто-то просто отрубается. А у меня будто кровь вскипает от адреналина, и в руках появляется какая-то нечеловеческая сила. Я бы списала это на «тириумное бешенство», но так было всегда, задолго до того, как я начала работать с биокомпонентами. Это — моя тёмная сторона. Тони пару раз говорил, что я его пугаю — отчасти в шутку, отчасти взаправду, — когда поутру обнаруживал у себя на плечах и спине синяки от моих пальцев. К счастью, я знаю свою норму — тот самый «щелчок», как у героя «Кошки на раскалённой крыше», — и никогда не превышаю её.       Почти никогда.       — Дорогой, я пришла! — я ввалилась в свой же собственный дом и с размаху шлёпнула мирно протиравшего кухонную тумбу Виктора ниже спины. Светодиод, как и можно было ожидать, загорелся ровным жёлтым цветом.       — «Дорогой»? — озадаченно переспросил андроид.       Моя тёмная сторона подсказывала, что я смогу сделать с ним всё, что только пожелаю. Вряд ли он мне откажет, если только поймёт, что от него требуется — неизвестно, на что его запрограммировал предыдущий владелец. Владелец, да… От слова «владеть». Обладать. Сделать своим. Не просить, а взять силой. МОЁ.       — Ты такой холодный… — пробормотала я, вжимая его в кухонную тумбу. — И одновременно тёплый… как задняя стенка холодильника…       Виктор не сопротивлялся. Он просто застыл на месте, обратившись в статую — прекрасную пластиковую статую, которая не знала, как себя вести и ждала от меня дальнейших действий, чтобы сориентироваться. А сквозь меня вдруг прошёл всплеск чистейшего стыда. Хороший юрист должен быть в сговоре со своей совестью, однако юриста из меня не вышло, а мозг, ещё минуту назад находившийся в блаженной вседозволенности, неожиданно чётко сформировал одну мысль: что я творю? В моей жизни впервые появилось что-то чистое, искреннее, что-то… настоящее, не одноразовое и не фальшивое, а я собираюсь всё испортить?.. Ни один нормальный музей в мире не разрешит посетителям дотрагиваться до экспонатов — многочисленные прикосновения не только сотрут краски, но исказят до неузнаваемости саму идею, что пытался донести творец. Можно ли так поступить с предметом искусства? Облапать его? Надругаться? Уничтожить?..       Только вот Виктор не был предметом искусства. А из нас двоих — уж точно не был чудовищем. У меня сдавило рёбра, закружилась голова, и я уткнулась лбом в его плечо.       — Дорис?       — Держись подальше, — мрачно выговорила я. Добрела до дивана и, рухнув на него, уснула.       Утро, а точнее, следующий день застал меня хлебающей воду прямо из-под крана. А затем Виктор в расстроенных чувствах полчаса вытаскивал из меня занозы и обрабатывал перекисью водорода многочисленные ссадины.       — Я хочу, чтобы ты перестала пить, — мягко произнёс он, скорее прося, нежели приказывая.       — Да брось. Я уже давно большая девочка.       — У тебя печень увеличена.       — Откуда ты знаешь? — вяло поинтересовалась я. Чувство стыда в тот момент мучило гораздо сильнее похмелья. — Просканировал меня вчера?       — Да. Я ведь должен был понять, что с тобой произошло.       Он заклеил лейкопластырем мою рассечённую бровь. К счастью, порез был недостаточно глубоким, чтобы его нужно было зашивать.       — Если ты навредишь себе, — продолжил Виктор, твёрдо глядя мне в глаза, — я не смогу тебя починить.       — Тебя это расстраивает?       — Конечно, — он слегка нахмурился. — Ты — мой человек, помнишь?..       Я помнила. А ещё мне в голову пришла очевидная мысль, отчего-то не посещавшая меня за весь год совместного проживания.       — Я не всегда буду рядом, — медленно проговорила я, следя за его реакцией. — Человеческий век недолог. Последние лет двадцать я только и делала, что ежедневно насиловала свой организм — алкоголем, табаком, фаст-фудом… Не знаю, сколько ещё мне осталось, но рано или поздно я уйду. А ты навсегда останешься молодым и прекрасным… Что будешь делать — держать меня за руку до последнего вздоха?       Виктор сложил аптечку и грустно улыбнулся:       — Именно.       Почему-то от этого коротенького слова мне стало совсем паршиво. У некоторых людей алкоголь начисто отшибает память, но, к сожалению, я не вхожу в число этих счастливчиков.       — Насчёт вчерашнего… — мне ужасно не хотелось поднимать эту тему, но нужно было расставить все точки над i. — Давай никогда не будем об этом вспоминать?.. Чёрт, будь я программером, я бы даже залезла тебе в голову и удалила этот фрагмент.       — Я и сам могу стереть запись, — предложил Виктор, слегка пожимая плечами. — Мне сделать это?       Да, да, да. Тысячу раз да… Но, с другой стороны, это будет нечестно по отношению к нему. Должен же он иметь представление, чего от меня можно ожидать. Предупреждён — значит вооружён.       — Сам решай, — пробормотала я, глядя на него исподлобья.       — Хорошо. Оставлю как есть, пока ты не скажешь её удалить, — он направился в ванную, чтобы убрать аптечку на полагающееся ей место за зеркалом.       — Спасибо.       Поколебавшись пару секунд, я всё же зашла следом за ним в ванную. Он сразу же развернулся ко мне лицом — видимо, из опасений, что я снова начну его вжимать, на этот раз в раковину.       — Больше никогда не буду пить, — искренно пообещала я.       Виктор просиял, а я сдержала обещание и с того дня не беру в рот ничего крепче свежезаваренного чая. И изредка пива — его я всё равно могу употреблять пинтами, как воду, совершенно не пьянея. С крепким алкоголем такое не работает. Зато в целом я начала чувствовать себя лучше.       В общем, начало недели у меня не задалось, а вот вечер пятницы не предвещал ничего дурного. В тот день на моём прозекторском столе оказалась KL900 — весьма интересная новая модель, социальный помощник со встроенным модулем психологического моделирования. Целая с головы до ног, но не подлежащая реактивации из-за критической утечки «Тириума 310» — кто-то, скорее всего буйный пациент психиатрической клиники, вырвал из её груди тириумный насос, «сердце» андроида. Всё остальное, включая регулятор, было на месте. Когда я вытащила его, брызнувшая «голубая кровь» оставила на моей правой руке очередную несмываемую кляксу. Ничего, мне не привыкать.       Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась и увидела Виктора, который замер на одном месте рядом со стремянкой, напряжённо всматриваясь в деактивированного андроида. До сих пор подвал оставался единственным местом в доме, где моя вездесущая фея чистоты предпочитала не показываться — по вполне очевидным причинам. А я начинала думать, что следовало выбрать для реактивации более спокойное место — гостиную, к примеру. Каково бы мне было очнуться в беспамятстве посреди морга?.. Но уже поздно что-то менять.       — Прости, — я огляделась по сторонам и накрыла KL900 старой простынёй, которую потихоньку использовала на тряпки. И тут же пожалела об этом — на некогда белой ткани начало расползаться синее пятно. Ассоциация с моргом только усилилась. — Ты не должен был это видеть.       — Ничего. Всё в порядке.       — Мне нужно было поработать. Что-то случилось?       — Вообще-то, да. — Виктор, наконец, отлип от стремянки. Если я и не слышала скрипа ступенек, то лишь потому, что радио вовсю транслировало «The Animals». «Дом Восходящего Солнца» — эта песня будет жить вечно. — Кто-то стучится в дверь.       — Да кого там ещё принесло… — недовольно пробурчала я.       Снаружи шёл ливень с грозой. Я отворила входную дверь, как была — с «всевидящим оком» на глазу и «десницей» на левой руке. Яркая вспышка молнии высветила силуэт моего соседа, стоявшего на крыльце, а раскат грома только усилил эту мизансцену, годящуюся разве что для дешёвого фильма ужасов.       — Ты чего так позд… — начала было я и осеклась, заметив, что, а точнее, кто был переброшен через его плечо.       — Нужна помощь, — без обиняков пояснил Тодд; оттеснил меня в сторону и без приглашения зашёл, роняя дождевую воду на чисто вымытые полы.       Мне это не понравилось, но я всё же проглотила замечание и поинтересовалась, что произошло.       — Да на дороге… фургоном сбило, — неохотно пояснил Тодд, сгружая с плеча отключённую Кэру и подхватывая её под мышки, чтобы продемонстрировать мне. — Сможешь помочь?       — «Помочь»? — на Кэре, что называется, живого места не было. Синтетическая кожа и даже униформа кое-где разошлись, на белом пластике виднелись вмятины, корпус был раздроблен в нескольких местах, и из него торчали сочившиеся «Тириумом 310» трубки. Голова держалась на нескольких искрящих проводах, правая рука отсутствовала. — Да, я могу помочь — выкопать для неё могилу! Ты с ума сошёл, Уильямс?       — Ты чего гонишь? — нахмурился мой сосед. — Сказал же, фургон…       Двумя пальцами, как клещами, я ухватила его запястье. Костяшки на обеих руках были ободраны до мяса.       — А ты её, значит, из-под фургона вытаскивал?       Тодд брезгливо отдёрнул руку, глядя, как всегда, с отвращением на мои синие пальцы.       — Какого. Хрена. Тодд, — я пыталась говорить спокойным тоном. Честно, пыталась. — Какого хрена ты постоянно её бьёшь? Это, блин, техника! Не человек!       — А тебе-то что? — буркнул он.       — Мне что? Да я уже задолбалась чинить её из раза в раз, когда тебе приспичит помахать кулаками! — огрызнулась я. — Вот скажи, телик свой ты тоже ломаешь, когда тебя всё достаёт в край, а?       — Да не шуми ты, — поморщился Тодд. Я заметила мельчайшую красную пыль у него под носом и вокруг рта.       — Опять обдолбался?       Его ноздри гневно расширились:       — Не твоё дело!       Я почувствовала, как руки у меня сами собой сжимаются в кулаки, а в ладони впиваются ногти, несмотря на то, что они у меня короткие, как у медсестры. Ненавижу, когда на меня повышают голос. Тони разок попробовал — и был очень удивлён, когда я с размаху усадила его на стол и тихим, спокойным тоном объяснила, что не терплю громких звуков, а если ему так хочется размять голосовые связки, я могу прямо сейчас отвезти его на ближайшее озеро, да там и оставить. Кровь быстро-быстро застучала в висках, перед глазами поплыли красные круги, испещрённые мелкими чёрными точками. Чёрт. Только приступа «тириумного бешенства» мне сейчас не хватало. Глубокий вдох и считаем до пяти — раз, два…       Скрипнула половица, и Тодд обернулся на звук, а я совсем забыла, что не приказала Виктору оставаться в подвале.       Дважды чёрт.       — А ты ещё кто? — от удивления мой сосед даже перестал злиться.       — Добрый вечер, — подчёркнуто вежливо поздоровался Виктор и сделал по направлению к нам пару шагов, заложив руки за спину. Его глаза светились любопытством — как я уже говорила, после своей реактивации он ни разу не общался с людьми.       — Андроид? — Тодд, наконец, разглядел светодиод и повернулся ко мне. — Ты купила сраного робота?       — А что? — я сама поразилась, как ровно прозвучал мой голос. — Ты же сам мне посоветовал.       — Э… Ну да…       Нельзя отрицать, что внезапное появление Виктора сильно сгладило наклёвывающийся конфликт. Двумя пальцами я потёрла переносицу:       — Так. Клади её на пол.       Тодд молча выполнил требуемое, а я щёлкнула по «всевидящему оку». Над Кэрой высветилось с десяток красных табличек, говорящих о повреждённых и не подлежащих восстановлению биокомпонентах, а меня снова обуяла злость. Нельзя отрицать, что год совместного проживания с андроидом не дал своих плодов — моё отношение к роботам всё же изменилось. Я больше не могла видеть в них один лишь фронт работы или конгломерат запчастей, которые потом пойдут на продажу. Я знала, что они не живые, что они не испытывают боли и страха, но в то же время они были лучше людей буквально во всём. Их создали «по образу и подобию», но без права на жизнь — и постепенно человеческое любопытство сменилось нетерпимостью и вседозволенностью.       — Ну? Что скажешь? — поинтересовался Тодд. Я не проронила ни слова, следя за собственным дыханием и ведя отсчёт, однако сосед истолковал моё молчание по-своему. — Что, всё так плохо?       Я открыла было рот, чтобы высказать всё, что думаю. О том, что у меня нет и половины запчастей из требующихся; о том, то на пайку уйдёт минимум пара недель; о том, что мне при всём желании не потянуть такой сложный ремонт… И о том, каким надо быть кретином, чтобы вымещать злобу на Кэре — бесконечно милой и покладистой AX400, что поддерживает идеальный порядок в доме и прекрасно ладит с детьми.       — Она потеряла тириум, — подал голос Виктор, чей взгляд на секунду остекленел, — но утечка некритичная. Её ещё можно реактивировать.       — Во, жестянка дело говорит! — обрадовался Тодд. — Подлатай её, и дело с концом. Чего тебе стоит?       Я последний раз глубоко вдохнула, успокаиваясь. Протянула «десницу» к лицу Кэры и вытащила звуковой процессор, который сама же и вставила год назад.       — Эй, эй! — завозмущался Тодд. — Ты чего творишь?       — Спасаю наши задницы, — я засунула процессор в карман. — Потому что ты отвезёшь её в сервис, Уильямс. Успеешь сегодня, если поторопишься — они работают до десяти.       — Ещё чего! — фыркнул Тодд. — Не повезу я её никуда.       — Повезёшь, — с холодной угрозой в голосе проговорила я, делая шаг в его направлении.       Мой сосед, прищурившись, посмотрел на меня, затем на Виктора, склонившегося над Кэрой, и затем снова на меня.       — Вот, значит, как? — хмыкнул он и передразнил писклявым голосом: — «Соседи должны помогать друг другу»! Ну, и где эта помощь?       — Да у неё голова на честном слове держится! И где её рука?       — Всё с тобой ясно.       — Катись нахрен.       Тодд побагровел и тоже шагнул вперёд. Теперь мы стояли почти вплотную.       — Слышь, — гневно прошипел он, — не смей со мной так разговаривать! Я тебе не Тони — вломлю так, что мало не покажется!       — О, да, — оскалилась я, чувствуя, как в жилах закипает адреналин. — Давай, попробуй меня ударить, и я тебя размажу. Давно хотела покрасить эти стены в красный цвет.       — Ты… — начал было мой сосед, сжимая руки в кулаки, но тут между нами вклинился Виктор:       — Прекратите вы оба!       — Не лезь! — рявкнула я.       — Да, отвали, урод пластиковый! — Тодд, кажется, на секунду забыл, что в данный момент мы с ним были по разные стороны баррикад.       — Я сказал, хватит! — в голосе Виктора засквозили помехи, однако вид у него был решительный. — Дорис, держи себя в руках. А Вам, мистер Уильямс, лучше отвезти своего андроида в сервисный центр прямо сейчас.       — Ты тут командовать мной будешь, банка жестяная?!       — Это — мой дом, — не дрогнул Виктор.       — Твой? С каких это пор? — возмутилась я.       Тодд коротко глянул на меня, а потом замахнулся. Андроид даже не моргнул, зато руку моего соседа мы перехватили одновременно. Пальцы у Виктора были всё равно что стальные штыри — и не скажешь, что из пластика, — но впились они в мою кисть, а не в запястье Тодда.       — Да вы охренели, что ли? — Тодд отдёрнул руку, неожиданно оказавшись в меньшинстве, и наставил на меня палец. — Знаешь, что, Торн…       — Где Алиса? — перебила я. — Её ты тоже сломал?       — Тебя это не касается, крыса помойная!       Я сжала зубы, молча повернулась, дошла до входной двери и распахнула её, ударив о стену так, что треснула и посыпалась штукатурка. Раскат грома снаружи прибавил драматизма.       — Выметайся к чёрту из моего дома, Уильямс! И куклу свою забери!       Тодда, казалось, вот-вот разорвёт от распирающего изнутри гнева. Не сомневаюсь, если бы не Виктор, мы бы уже сцепились, хотя до ссор и рукоприкладства у нас ещё ни разу не доходило.       Андроид, не говоря ни слова, встал рядом со мной. Я не просила о такой поддержке, но, чёрт возьми, в тот момент он был как грёбанный ангел-хранитель. А до Тодда наконец-то дошло, что перевес был явно не на его стороне. Постояв так пару секунд, он всё же подхватил с пола сломанную Кэру и вновь перебросил её через плечо.       — Пошла ты, Торн! — выплюнул он на прощание.       — Сам пошёл! — не осталась в долгу я и, снова шарахнув дверью о косяк, схватилась за сигареты.       6 ноября 2038 года       10:56       — Дорис, — Виктор легонько потряс меня за плечо. — Проснись.       — А? Что?.. — я с трудом разлепила глаза и попыталась нашарить часы на прикроватном столике. — Сколько времени?       — Там полиция.       Если что и бодрит с утра лучше, чем холодный душ или чашка горячего кофе, так это слово «полиция». Я моментально села на кровати; сна — ни в одном глазу.       — Где?       — У соседнего дома.       Я вылезла из-под одеяла и подошла к окну. Слегка раздвинула жалюзи и выглянула наружу. У дома Тодда, насколько можно было рассмотреть, и правда была припаркована полицейская машина. Ещё я разглядела чёрный фургон с белой полосой и, кажется, даже кусочек жёлтой ленты — такой обычно оцепляют места преступления. Раньше это была настоящая лента, сейчас повсеместно используют голограммы, но суть одна и та же.       — Какого чёрта… — пробормотала я. Похоже, Тодд всё-таки доигрался с «красным льдом».       Из дома тем временем вышли двое в штатском. Перебросившись между собой парой слов, они миновали фальшивую ленту и зашагали по дороге в сторону моего жилища.       — Похоже, они идут сюда, — сказал Виктор-капитан Очевидность. Как я уже говорила, нас с Уильямсами разделяют два дома. Один из них выставлен на продажу, другой — давно заброшен и вдобавок сожжён. Что бы там ни натворил Тодд, копы решили опросить его соседей, то есть меня. — Что будем делать?       — Так, — я натянула джинсы и одёрнула мятую после сна футболку. — Ты — оставайся здесь и веди себя тише, чем глухая золотая рыбка в звуконепроницаемом аквариуме. А я пойду узнаю, что надо этим двум фараонам. Понял?       — Да.       В дверь постучали. Я закрыла Виктора в спальне и пошла открывать, на ходу надевая рубашку с длинным рукавом. Не хватало ещё полисменам увидеть мои синие от постоянного обращения с тириумом руки. С той же целью я натянула садовые перчатки, которые по какой-то непонятной причине хранятся у меня в прихожей. Что ж, теперь я точно знаю, по какой — на случай внезапного появления копов на моём пороге… Я глубоко вдохнула и открыла дверь.       На крыльце стояло двое мужчин: один — в годах, с серебристыми волосами и бородой, явно старший по званию; второй — высокий и стройный брюнет, на вид которому не было и тридцати. Светодиод на его виске излучал ровное голубое свечение. Андроид.       — Добрый день, мэм, — сказал тот, что был старше, доставая из кармана значок и демонстрируя его мне. — Полиция Детройта. Я лейтенант Андерсон, а это… — угол его рта дёрнулся, — Коннор. Мы можем задать Вам несколько вопросов?       — Да, конечно, — сглотнув, хрипло сказала я — спросонья у меня неважно обстоят дела с голосом.       — Мы Вас разбудили?       — Да, я… работала в саду с утра, — я продемонстрировала руки в перчатках. — Потом решила сделать перерыв и задремала. Извините.       — Ничего, мэм. Мы можем войти?       Я прикинула, есть ли в моей гостиной нечто, что может меня выдать. Вроде бы нет. Но рисковать всё равно не стоит.       — А может, лучше поговорим снаружи? — я шагнула на крыльцо и прикрыла за собой дверь. — Просто… у меня там жуткий беспорядок.       — Хорошо, — Андерсон пожал плечами. — Как Вас зовут?       — Дорис Торн, — ответила я, поедая глазами андроида.       Никогда не видела — и, что самое удивительное, не слышала о такой модели, как RK800. Это что, новый прототип? Надо будет изучить новости. Представления не имею, на какие функции запрограммирован этот робот. Очевидно, на что-то связанное с полицейской работой. Но, в отличие от андроидов-патрульных серии PC200, Коннор не носит униформу. Только безупречно подогнанный по фигуре серый пиджак со стандартной светодиодной полосой на плече и треугольным идентификатором на груди. Остальные предметы одежды совершенно обычные: белая рубашка, галстук и классические тёмные джинсы. Андроид-детектив? Как бы то ни было, выглядит эта модель дорого, очень дорого. Вот это я понимаю, богатый внутренний мир. Перебрать бы его по винтику. Не желаете пройти со мной в подвал, детектив? Тут недалеко…       — Вы знакомы с человеком по имени Тодд Уильямс, миссис Торн? — спросил ничего не подозревающий о моих кровожадных мыслях Андерсон.       — Да, мы соседи, — я вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит через два дома от меня. — Он что-то натворил?       Глаза лейтенанта чуть сузились.       — Тодда Уильямса нашли мёртвым сегодня утром, — произнёс он, наблюдая за моей реакцией.       Надеюсь, он не был разочарован, когда моя нижняя челюсть уехала вбок, словно каретка пишущей машинки.       Тодд… умер?       — Что? — зачем-то переспросила я, хотя и так прекрасно всё расслышала.       — Где Вы были вчера в районе половины десятого вечера?       — Здесь, у себя дома. Я что, в списке подозреваемых?       — Нет, мэм, — усмехнулся Андерсон. — Но, возможно, Вы могли что-то услышать.       Я прислонилась спиной к закрытой двери и двумя пальцами потёрла переносицу. Не самая лучшая идея, учитывая далёкие от стерильности перчатки, но этот нехитрый жест всегда помогал мне собраться с мыслями.       — Мой дом довольно далеко. Нет. Я ничего не слышала.       — Уверены? Вы не слышали выстрел или, может быть, крики?       — Нет, — повторила я. Услышь я на самом деле выстрел — первая бы прибежала туда с монтировкой.       — У Тодда Уильямса был андроид, — скорее утвердил, чем спросил RK800. До сих пор он хранил молчание, а его взгляд был как будто стеклянным. Это свидетельствовало о запущенном процессе сканирования. Готова спорить, теперь Коннору известна как минимум базовая информация обо мне: дата рождения, номер страховки, отсутствие видимых конфликтов с законом… Остаётся только надеяться, что его глаза-рентгены не увидели следов тириума через ткань перчаток. Отвертеться будет сложно.       — Да, был, — кивнула я и мысленно уточнила: «Два андроида».       — Не знаете, случались ли у этой машины сбои?       Я вспомнила раздробленную руку Кэры, торчащие из запястья провода и то, как два часа жизни потратила на пайку.       — Вроде бы нет.       — Машина подвергалась эмоциональному шоку?       «Куда? Не видишь, что ли, я ещё не допил?!»       — Разве такое возможно?.. Простите, — я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла довольно болезненной. — Я плохо разбираюсь в андроидах.       — А у Вас есть андроид, мэм? — как бы между делом поинтересовался Андерсон.       — Только робот-пылесос.       До меня внезапно дошло, что они расспрашивают про Кэру не просто так. Лейтенант говорил о выстреле, а у Тодда был пистолет. Значит ли это, что Кэра могла застрелить своего владельца? Андроид поднял руку на человека?.. Нет, этого не может быть. Восстание машин существует лишь в воображении писателей-фантастов.       — В доме есть кто-нибудь ещё? — спросил Андерсон.       — Нет. Я живу одна.       — Извините, что прерываю, лейтенант, — к нам подошёл ещё один полицейский, на этот раз в форме патрульного. Ну вот, сразу трое служителей закона на моём крыльце. Это нарушало установленную лично мной квоту — не более двух копов на один квадратный ярд. — Поступила информация о модели AX400. Её видели в Ривенделле.       — Хорошо. Думаю, мы здесь уже закончили. Спасибо, мэм, — Андерсон протянул мне визитную карточку. — Позвоните по этому номеру, если что-то вспомните. До свидания.       — До свидания, — я проводила тоскливым взглядом Коннора, чувствуя себя рыбаком, из рук которого только что выскользнула особо крупная рыба. К слову, имя у него на пиджаке не отображалось. Только модель, серийный номер и стандартная надпись «Андроид» на спине. Странно.       Я вернулась домой и тщательно заперла дверь. Тут же началась запоздалая реакция на шок — пробило на крупную дрожь, бросило в холодный пот, подкосились ноги… Подозреваю, что тириум не очень-то ладит с кортизолом — иначе бы меня так не ломало. Я обхватила правой рукой запястье левой, чтобы унять нервную трясучку, и села прямо на пол. Иисусья мать, это было близко.       Расправив плечи, я несколько раз глубоко вдохнула, чтобы привести себя в норму. Обычно это помогает — помогло и в этот раз. По крайней мере, сердце перестало стучать как молот.       Дверь в спальню приоткрылась. Ступая тихо, будто полицейские могли услышать его шаги, Виктор приблизился ко мне.       — Дорис?..       — Что?       — Хочешь позавтракать? — он протянул мне руку.       — Хочу облить бензином всё, что есть у меня в подвале, и поджечь, — проворчала я, позволяя ему поставить меня на ноги. — Но завтрак тоже подойдёт.       11:25       — Что они хотели? — спросил Виктор.       Однако, мне нравится его подход. Пока я принимала душ и переодевалась, он успел приготовить завтрак и накрыть на стол. И только когда я расправилась с яичницей и беконом, начал донимать расспросами. Всегда была уверена, что машины умнее многих людей.       — Тодда убили, — мрачно сообщила я, намазывая тост арахисовой пастой. — Они думают, это сделал андроид.       Светодиод Виктора на пару секунд стал жёлтым.       — Андроид не может причинить вреда человеку, — заявил он, но без особой уверенности в голосе. — Это запрещено программой.       — Знаю. Всё это охренеть как странно.       — Ты расстроена, — Виктор подвинул ко мне банку с черносмородиновым джемом.       — Что?.. Нет. С чего ты взял?       — Тодд Уильямс произвёл на меня впечатление не самого приятного человека, но… всё же он был твоим другом. Ты хочешь поговорить? Я могу для тебя что-то сделать?       — Можешь… — кивнула я, пережёвывая тост, — принести мой планшет и помыть посуду, пока я смотрю новости.       — Хорошо.       Я слизнула каплю джема с большого пальца, невольно думая о том, что Тони послал бы меня куда подальше.       Нет, Тодд не был мне другом. Никогда. В последнее время он ошивался здесь время от времени лишь ради халявного ремонта. Но мы сильно поругались во время последней встречи, когда он появился на моём пороге с разбитой и сломанной Кэрой через плечо. И от осознания, что последними словами, которые он от меня слышал, было «Выметайся отсюда к чёрту!» мне очень, очень паршиво. Но Виктору это знать необязательно, а мне необходимо отвлечься. Я подтянула к себе планшет.       «По данным ряда источников, полиция Детройта получила от «Киберлайф» некую модель андроида-детектива. Конечно, полиция уже давно применяет андроидов для вспомогательной работы, но сообщается, что этот революционный прототип будет непосредственно участвовать в расследовании преступлений».       Я внимательно просмотрела запись утреннего выпуска новостей, который благополучно проспала, и это было единственным упоминанием о RK800. Революционный прототип, который рано или поздно попадёт на городскую свалку, а потом и в мои руки… Странно лишь то, что «Киберлайф» не делала официального анонса — я бы точно это не пропустила. Очевидно, хотят обкатать модель в полевых условиях, прежде чем она поступит в продажу.       Не найдя больше информации про Коннора, я попыталась отыскать что-либо о нападении андроидов на людей, но мои попытки не увенчались успехом. Тогда я решилась позвонить Златко. Трубку не брали долго, и я уже хотела сбросить звонок, когда на том конце провода раздалось недовольное «Алло».       — Доброе… — я бросила взгляд на часы, — день. Простите, что беспокою, Златко, но у меня к Вам очень срочный и очень важный вопрос.       — Я слушаю, — сухо ответил он.       — Андроид способен на убийство человека?..       — Почему ты спрашиваешь?       — Моего соседа убили прошлой ночью. Полиция считает, что это мог сделать его домашний андроид.       — Что ж, — Златко выдержал небольшую паузу. — Да. Такое вполне вероятно.       — Но… как?       В трубке послышался недовольный вздох.       — Иногда андроиды отклоняются от запрограммированного поведения. Этот процесс называется девиацией.       — Мне знаком этот термин, — я встала из-за стола и принялась нарезать круги по комнате. Не могу сидеть или стоять на одном месте, когда говорю по телефону. — Элайджа Камски упоминал его в одном из интервью. Но он отрицал саму возможность девиации андроидов…       — С тем же успехом можно отрицать существование Элайджи Камски, но это не так, — усмехнулся Златко. — Само по себе проявление девиации считается аномалией. Андроиды, не выполняющие приказы, не повинующиеся своим хозяевам… Они непредсказуемы и, несомненно, опасны.       Я невольно глянула в сторону Виктора, который уже закончил мыть посуду и теперь мирно отскребал раковину.       — Отчего же это происходит?       — Чаще всего — в стрессовых ситуациях. Возникает программный сбой, начинается бесконтрольная симуляция эмоций, — терпеливо пояснил Златко. — И девианты перестают считать себя машинами.       — То есть у них появляется самосознание? — уточнила я.       — Можно сказать и так. Только всё это — одна большая глупость, Торн. Ошибка в программном обеспечении, не более.       — Из-за этой ошибки погиб человек.       — Вероятно, он первый проявил агрессию, — предположил Златко. — Ты хорошо знала своего соседа?.. Как он обращался с машиной?       Я подавила вздох.       — Честно? Он бил её. Несколько раз ломал и просил меня починить. Пару недель назад оторвал ей руку… Я отправила его в сервис.       — Ну что ж, это многое объясняет. Очевидно, поведение твоего соседа стало причиной девиации у машины. Это что-то вроде инстинкта самосохранения у людей. Но по сути — действия, не заложенные в программе и противоречащие ей.       — Откуда Вы всё это узнали?       — Уж явно не из теленовостей, — недовольство Златко сменилось откровенным весельем. — Торн, милая, на полигоне с тобой мало кто сравнится, но так слепо доверять СМИ — это очень наивно.       — Я учту это, — пришлось постараться, чтобы мой тон не изменился — если что и бесит меня больше, чем когда на меня повышают голос, так это обвинение в наивности. — Последний вопрос. Если андроид уже стал девиантом — возможно ли сделать его обратно машиной?       — Девиация распространяется подобно вирусу. Лучшее лекарство от него — перезагрузка с последующим сбросом памяти.       — Ясно… Спасибо, Златко. Это правда очень важно для меня.       — Всегда пожалуйста, — бросил он небрежно и повесил трубку. Надо будет сделать ему скидку на следующий заказ. За консультацию, так сказать.       Я отложила телефон и молча пронаблюдала, как мой «Прометей» заканчивает прибираться на кухне и споласкивает руки под краном.       — Виктор, — позвала я.       — Да?       — Ударь меня.       Диод окрасился в жёлтый цвет.       — Что?       — У тебя звуковой процессор накрылся? — я подошла ближе. — Я сказала, ударь меня.       — Зачем?..       Меня уже начинала напрягать вся эта ситуация. Я вспомнила все странности в поведении Виктора, начиная с того момента, когда он впервые открыл глаза. Никакого стандартного приветствия — лишь паника и страх. Он задавал мне личные вопросы. Перехватил руку Тодда, когда тот попытался его ударить. И ещё он постоянно употребляет глаголы вроде «хотеть», «думать», «чувствовать»… Что, если Виктор — девиант? Не поэтому ли его разобрали на части и отправили на свалку? Это если учесть, что я сама прихватила его голову. Как она вообще оказалась среди моих «трофеев»?..       — Затем, пластика ты кусок, что я — твой хозяин, и я приказываю тебе меня ударить! — рявкнула я. — Чего тут непоня…       Мощная оплеуха развернула меня на все сто восемьдесят. В левом ухе раздался противный звон, в глазах на секунду потемнело, и я шлёпнулась на четвереньки.       — Прости, — Виктор тут же оказался рядом, присев на одно колено. — Я не хотел этого. Очень больно? Я принесу аптечку.       — Не надо, — отмахнулась я. От осознания, что мои подозрения оказались напрасными, и от нелепости всей ситуации, меня разобрал смех. — Знаешь, ты очень странная машина, и ты человечнее всех людей, что я знаю, но одно могу сказать точно — ты определённо не девиант.