Прометей 2037

      9 ноября 2038 года       11:09       За последние два дня город буквально сошёл с ума.       Всё началось по нарастающей. Сеть пестрела тревожными сообщениями — андроиды по всем штатам сбегали от своих владельцев, нападали на людей, калечили, убивали, — а не далее, чем вчера, по всем каналам прошёл экстренный выпуск новостей, глубоко потрясший страну. Небольшая группа андроидов проникла на местную телестанцию в башне Стрэтфорд и вышла в прямой эфир на «Канале 16». Один из роботов, предусмотрительно деактивировав синтетическую кожу, выступил с проникновенной речью и выдвинул требование предоставить им равные права с людьми. «Вместе мы сможем жить мирно и построить лучшее будущее для людей и андроидов. Я говорю вам о наших надеждах. Вы дали нам жизнь — теперь пришла пора дать нам свободу». Этот ролик мгновенно распространился по всему Интернету — сотни перезаливов, тысячи комментариев, миллионы просмотров… «Если это действительно самостоятельные действия андроидов, это повлечёт серьёзные последствия для госбезопасности», «Это можно расценивать как объявление войны», «После случившегося, можем ли мы доверять своим машинам?» — наперебой вещали дикторы теленовостей. «Кто это?» — вопрошали заголовки газет и журналов. История постепенно обрастала самыми невероятными подробностями и слухами, однако никто не отрицал тот факт, что ни один сотрудник телестанции не пострадал — и это несмотря на то, что группа была вооружена.       Я сама просмотрела сообщение раз двадцать. Загадочный андроид был одет в стандартную для WM400 униформу, однако строение его лица, насколько об этом можно было судить без кожи, сильно отличалось от вышеназванной модели. И ещё у него было два разных оптических блока — левый глаз зелёный, правый голубой, — что свидетельствовало о кустарной модификации. Больше я ничего сказать не могла, однако в голову всё же начали закрадываться нехорошие мысли. На фоне этого даже постоянные сообщения о накале отношений между США и Россией как-то сразу отошли на второй план — Кристина Уоррен и Артём Иванофф, похоже, всерьёз готовились развязать войну из-за Арктики, где не столь давно был обнаружен пласт ценных минералов, использующихся при синтезе тириума.       Также я отслеживала и новости, касавшиеся побега Кэры — «Детройт Сегодня» посвятил этому титульные страницы сразу двух выпусков. В одной из статей упоминалось имя лейтенанта Андерсона, однако не было ни слова о Конноре или Алисе. Кэра же, спасаясь от погони, рискнула пересечь оживлённую автостраду, лишь каким-то чудом не попав под машину. На этом её след оборвался, а журналисты переключились на более интригующие новости о девиантах — ко всему прочему, кто-то накануне ночью обчистил пять фирменных магазинов «Киберлайф» в Детройте, выкрав все запасы андроидов. Я бы списала это на перегревшихся скавенджеров, если бы в сеть не просочились кадры с уличных камер наблюдения, на которых было видно, как роботы вылезают из канализационных люков и разбивают витрины. В довершение они перевоплотили Кэпитол-парк — взломали рекламные щиты и киберпарковки, разрисовали стены домов и уличные скамейки какими-то непонятными символами, передвинули на дорогу беспилотные такси…       Но беда не приходит одна. Не успела я отойти от новости про смерть Тодда, как на меня свалилось ещё одно не менее шокирующее известие — кто-то поджёг дом Златко. Это произошло ночью, так что пожарные явились с утра уже на пепелище, обнаружив на заднем дворе забитого насмерть хозяина особняка. Пронырливые журналисты, как всегда, опередившие полицию, успели заснять модифицированных андроидов, бродивших по территории — всё это были результаты весьма смелых экспериментов моего покупателя. Репортёр Джосс Дуглас сразу же окрестил их «химерами», а я вспомнила неясные тёмные тени, что двигались за решётками клеток в тот единственный раз, когда мы со Златко спускались в подвал его дома.       Беда никогда не приходит одна, определённо.       — Дорис, — осторожно позвал Виктор, облокачиваясь на спинку дивана. — Ты уже два часа так лежишь.       — Один час, пятьдесят девять минут и тридцать восемь секунд, если быть точным, — бесстрастно поправила я, созерцая трещину на потолке. Я и правда лежала на диване в той позе, в которой обычно укладывают покойников в гроб, разве что руки у меня были сложены на животе, а не на груди. — Сегодня я тюлень.       — Тюлень? — не понял Виктор.       — Забей.       Я не спала всю ночь — ездила на свалку, чтобы собрать срочный заказ, а потом отвозила его клиенту, назначившему встречу на семь часов. Вернулась домой только в девять, сна — ни в одном глазу, поэтому я решила посмотреть утренний выпуск новостей. Лучше бы отправилась спать. За последние три дня я лишилась сразу двух знакомых: один был моим собутыльником, а второй — покупателем, с которым я проворачивала самые крупные и выгодные сделки. Надо быть осторожнее со своими желаниями — Вселенная может неправильно их истолковать. Я, конечно, хотела сменить круг общения, который состоял из таких вот «Тоддов», «Баков» и «Златко», но не столь же радикальным способом. К слову о Баке — может, позвонить ему? Он сейчас должен отсыпаться после ночной смены. Последний раз я видела его часов десять назад, но кто знает, что могло с ним случиться за этот промежуток времени…       А ещё я понятия не имела, когда полиция отдаст тело Тодда, и кто будет заниматься похоронами. Бывшая жена? Навряд ли.       — Дорис, — Виктор предпринял вторую попытку до меня достучаться. — Ты ведь понимаешь, что не в твоей власти что-либо изменить?.. Нужно найти в себе силы жить дальше. Невозможно вот так лежать без движения и хоронить себя вместе с ними.       И где он этого понабрался?.. Я повернула голову и окинула его взглядом. Андроиды не меняются — всё те же тёмные волосы, красивое лицо, чёрная рубашка в узкую серую полоску…       — А знаешь, что ещё невозможно? — вырвалось у меня. — Смотреть, как ты шастаешь тут изо дня в день в шмотках моего бывшего.       — Но у меня нет другой одежды, — напомнил Виктор.       — Значит, нужно её приобрести, — я резко выпрямила спину и спустила ноги с дивана. Всё же мой «Прометей» прав — ничего не исправить, если я и дальше буду прокрастинировать. Кажется, пора действительно что-то менять в своей жизни — и не на словах, а на деле. Пока жизнь не сделала этого за меня.       Я выкатила из гаража во двор старую железную бочку и побросала туда все вещи Тони, которые только смогла найти. Походя сдёрнула со стены карту и переломила рамку о колено. Плеснула в бочку бензина, заодно вылив допотопные остатки «Чёрного ягнёнка» — я же всё равно теперь не пью, — и подожгла.       Вот так, подумала я, глядя, как языки пламени взвиваются к неожиданно ясному для ноября небу. Отчего-то на душе стало легче: возникло такое чувство, будто я только что покончила с каким-то долгим, грязным и трудоёмким делом. Гори, прежняя жизнь. Гори, Тони.       — Виктор, — обратилась я, чувствуя его присутствие за спиной. — Надеюсь, ты доволен. Видишь, что происходит, когда я встаю с дивана?       — Горжусь тобой. — Мне показалось, что в его голосе прозвучал очень тонкий сарказм.       Я обернулась, перебросив ему куртку и шапку — единственное из вещей, что не отправилось в огонь:       — Надень это. Мы отправляемся в город — и да, сегодня я беру тебя с собой.       12:04       — Почему они так странно на нас смотрят? — недоумевал Виктор, а я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос.       — Ну, как тебе объяснить… По человеческим меркам ты очень… привлекателен.       — Но это только проекция, — не согласился андроид. — Не моё истинное лицо.       Я лишь отмахнулась.       Погода выдалась просто замечательная — морозная, но не пасмурная, несмотря на отдельные крупные хлопья снега, медленно опускающиеся на город и превращающие Детройт в некое подобие урбанистической рождественской открытки. Мы неторопливо шли по Вудворд-авеню по направлению к парку Гранд Серкус. Этого не было в планах, но Виктор с таким живым интересом рассматривал всё вокруг в торговом центре, что я решила немного показать ему город. Отчасти мне были понятны его чувства — он как будто попал в огромный новый мир, который до сих пор видел разве что с экрана телевизора, — и я уже начала подумывать, что зря весь год держала его в строгой изоляции. Обычная одежда, спрятанный под шапкой светодиод — кто бы разглядел в нём незарегистрированного андроида? Люди и друг друга-то встречают по одёжке — что тут говорить о роботах, облачённых в стандартную униформу «Киберлайф»…       Однако, благодаря внешним данным Виктора, без излишнего внимания со стороны окружающих всё же не обошлось. Скучающие в отсутствии клиентов девушки-консультанты в магазине одежды, казалось, готовы были передраться за право одеть моего «Прометея». Я сама ничего не понимаю в моде, так что великодушно предоставила андроида им на растерзание, а сама завернула в ближайшую кофейню за молочным коктейлем. Виктор нагнал меня довольно быстро, и в первую секунду я не признала в нём своё творение — всё же правильно сидящая одежда творит чудеса. Брюки джинсового кроя, элегантное полупальто, из-под которого виднелся край высокого воротника рубашки, замшевые перчатки — всё чёрного цвета, но ему идёт.       — Хорошо выглядишь, — одобрила я и невольно улыбнулась. — Рада, что девчонки не растащили тебя на сувениры.       Виктор неодобрительно покосился на стакан с коктейлем в моей руке, однако всё же воздержался от лекций на тему, что вредно пить холодное на морозе, да ещё и на ходу.       В торговом центре народу было немного, зато по Вудворд-авеню прогуливалось множество людей: в основном, семьи с детьми и влюблённые парочки. Последние всегда являлись для меня фактором исключительно раздражающим, но сегодня забавно было наблюдать, как девушки — да и не только девушки, если быть честной, — буквально сворачивают шеи нам вслед. Помимо немалой толики зависти, на их лицах читалось искреннее недоумение — что такой красавчик, как Виктор, мог забыть рядом с такой, как я?.. Интересно было бы посмотреть на их реакцию, узнай они, что со мной вышагивает пластиковая кукла на болтах, собранная из деталей, найденных на помойке… Я допила коктейль и метко зашвырнула пустой стакан в урну, попав в цель с расстояния не менее восьми шагов. Это окончательно подняло мне настроение, но тут Виктор взял меня за руку, переплетя свои пальцы с моими.       — Ты чего? — удивилась я.       — Сливаюсь с толпой, — он слегка пожал плечами. — Ты же сама сказала не выделяться.       — Э… Я не совсем это имела в виду… — первым моим желанием было разорвать хватку. Не люблю я держаться за руки, никогда не любила. Это как-то… не круто. У меня всегда было стойкое ощущение, что влюблённые парочки окружает некая аура уязвимости. Гораздо комфортнее идти с кем-то на равных, плечом к плечу… С другой стороны, в центре Детройта нам явно ничего не угрожает, да и я не раненый боец в окопе, а гражданское лицо в относительно мирное время. В общем, я оставила всё как есть, хоть в груди и ощущался неприятный осадок. Надо относиться к этому философски — пусть мне и дальше завидуют.       Помимо людей, на улице было ещё и множество андроидов — в основном, они несли брендированные пакеты с покупками за своими владельцами. Я заметила модель AX400, идентичную Кэре, что медленно катила по улице детскую коляску перед молодой семейной парой. Только у этой машины не было даже имени — по крайней мере, я ничего такого не разглядела. Невольно мои мысли обратились к Кэре — я ведь понятия не имела, где она сейчас, и почему сбежала, а не обратилась за помощью ко мне… Хотя, в её представлении я вряд ли являлась положительным персонажем, вызывающим доверие — учитывая наше специфическое общение с Тоддом.       Виктор неожиданно притормозил, запрокинув голову, и мне пришлось остановиться вместе с ним. Проследив за его взглядом, я поняла, что он смотрит на большой рекламный щит, принадлежащий «Киберлайф». Эта реклама новых моделей AP700 сейчас мелькает абсолютно везде — начиная от уличных лайтбоксов и заканчивая автобусами. «Лучший выбор для вашей семьи!» — гласит надпись крупным шрифтом, а на абстрактном фоне виднеются три андроида с различными дизайнами.       — В чём дело?       — Он выглядит почти как я… — задумчиво произнёс Виктор, не отрывая взгляда от щита.       Я поняла, о ком он говорит. Роботу, что был слева, инженеры придали облик молодого темноволосого мужчины. Задрав голову, я присмотрелась повнимательнее. Вынуждена признать — нечто общее, совершенно неуловимое, на первый взгляд было. Но внешность AP700 не нарушала политику очеловечивания «Киберлайф» — черты лица были хоть и приятными, но вполне заурядными: глаза посажены близковато друг к другу, нос островат, подбородок, пожалуй, крупноват… Радужка голубая, а волосы, скорее, каштановые, в то время как Виктор является обладателем шевелюры благородного цвета горького шоколада. Не знаю, встречается ли такой оттенок в природе — лично я видела его только на упаковках с красками для волос.       — Не-а. Нет. Совсем не похож, — вынесла я свой вердикт.       Виктор склонил голову набок, как вдруг рекламный щит мигнул и погас. На бездонно-чёрном фоне вспыхнул белый символ — нечто вроде кругового лабиринта с точкой посередине. Где-то я уже видела такой знак… Что за чертовщина?       И тут я поняла, что вокруг происходит нечто странное. Слишком тихо было для оживлённого проспекта. Дорога пустовала, хотя ещё несколько минут назад по ней ездило множество машин. Люди никуда не исчезли, но все они явно были чем-то встревожены. Я обернулась и почувствовала, как мои внутренности медленно сжимает невидимая ледяная рука.       Андроиды. Сотни андроидов размеренно шагали по Вудворд-авеню, прямо по проезжей части. Очевидно, кто-то перекрыл дорогу в начале проспекта. Вот, куда подевались все автомобили.       — Что происходит? — Виктор до боли сжал мне руку, но я не обратила на это внимания.       Они шли не ровным строем, но и не совсем хаотичной толпой. Звук от ударов множества ног об асфальт был словно гром посреди ясного неба. Впереди, держась на расстоянии двух-трёх шагов, двигался смуглый молодой человек в синей толстовке и чёрных штанах. Осмотревшись по сторонам, он махнул рукой, подзывая к себе кого-то — и я увидела, как трое роботов, до сих пор мирно стоявших на киберпарковке, покинули её и присоединились к толпе. Дорожные рабочие WK500 побросали инструменты, из ресторана вышли официанты VS400, в нескольких футах от меня бытовой помощник AP700 поставил сумки с продуктами прямо на тротуар. AX400, напомнившая мне о Кэре, вздрогнув, отпустила ручку коляски и пошла вперёд, не оглядываясь, а потрясённые молодые родители прижались друг к другу, не смея верить собственным глазам.       — Да что за хрень… — пробормотала я. Нечто внутри подсказывало мне, что нужно бежать прочь сломя голову, но мои ноги в тот момент будто приросли к асфальту.       Андроиды как ни в чём ни бывало продолжали шествие — медленно и торжественно, как на официальной демонстрации, — а до людей, кажется, постепенно начал доходить смысл происходящего. Со всех сторон слышались крики:       — Эй! Ты куда это собрался?       — Ты что делаешь? Оглох, что ли, придурок?       — А ну вернись! Немедленно!       Однако роботы не обращали на них ровным счётом никакого внимания. Они не остановились, даже когда из патрульной машины им навстречу выскочил полицейский:       — Это что ещё за новости?.. Эй! Разойтись! Немедленно разойтись! — он вытащил пистолет. — Это приказ!       Андроиды было замерли, но уже через пару мгновений их лидер сделал шаг вперёд, а за ним последовали и остальные. Руки полицейского, сжимающие «Глок», опустились сами собой.       — Ох ты ни хера ж себе… — ошарашено пробормотал он и отпрянул назад к машине. Это было весьма разумное решение — такая огромная толпа роботов попросту затоптала бы его, не уйди он вовремя с их дороги. — Говорит патруль четыре-пять-семь. У меня тут андроиды, много… Не знаю… Сотни, тысячи… Они идут… Да, чешут строем по улице… Я почём знаю?!       Я тряхнула головой, прогоняя наваждение.       — Надо убираться отсюда, — я дёрнула Виктора за рукав. Скоро здесь станет жарко — коп явно вызывал подкрепление, а огромная толпа роботов уже почти поравнялась с нами. Смуглый предводитель, чьё лицо неожиданно показалось мне знакомым, посмотрел в нашу сторону и небрежно махнул рукой.       Мой «Прометей» пошатнулся.       — Виктор?..       Лицо моего творения исказила мимическая волна, похожая на гримасу боли. Правой рукой он схватился за висок, где под шапкой был светодиод.       — Виктор! — у меня от страха даже голос просел.       — Он… он зовёт… — невнятно проговорил мой андроид, с ужасом глядя на приближающуюся толпу. — Он у меня в голове…       Это было страшно и странно одновременно. Я видела, с какими лицами покидали своих владельцев другие роботы — они словно видели свет в конце тоннеля, с радостью и воодушевлением шли на этот непреодолимый зов… А Виктора будто разрывало изнутри на две части — одна стремилась вперёд, к собратьям, к себе подобным, в то время как другая яростно этому сопротивлялась.       Да что, чёрт возьми, здесь происходит?!       — Виктор! — воззвала я, пытаясь удержать его рядом с собой. Это было не так-то просто — попробуйте остановить тронувшийся с места автомобиль. — Виктор, послушай меня! Сейчас сюда приедет полиция, их же всех убьют! Нам надо уходить, скорее!       Не знаю, услышал ли меня мой «Прометей», взгляд которого уже стал полностью стеклянным. Он сделал шаг по направлению к дороге — с таким трудом, словно его нога весила целую тонну. Он боролся, я видела. Но надолго ли у него хватит сил противостоять зову?..       — Виктор! — я сгребла его в охапку, толкая как можно дальше от толпы, к стене ближайшего здания. Кажется, я тогда говорила что-то ещё, пыталась достучаться, однако мой голос потонул в хоре сотен других голосов:       — Равных прав! Равных прав! Равных прав!       Я похолодела. Это что ещё такое? Демонстрационные лозунги?       — Мы тоже люди!       — Свободу всем андроидам!       — Мы все живые!       — Долой рабство!       Иисусья-трижды-за руку-мать…       Виктор предпринял очередную попытку вырваться — мои ноги скользнули по заснеженному асфальту, но я не собиралась сдаваться так просто. Отогнув край новой шапки, я взглянула на светодиод. Так и есть — полыхает красным. Всё очень, очень плохо.       — Виктор! — я встряхнула его и прижала к стене, закрывая собой. На нас никто не смотрел — взгляды всех окружающих были прикованы к толпе. Большинство людей уже снимали шествие на камеры смартфонов. Кто-то даже аплодировал.       — Равных прав! Равных прав!       — Виктор, не слушай их! Слушай мой голос! — у меня дрожали пальцы, пока я расстёгивала чёртовы крючки на его новом пальто. — Тихо, тихо… — да кто вообще придумал такие застёжки на рубашках? Почему нельзя было пришить нормальные пуговицы? — Я сейчас…       — Вы все никчёмные лентяи! — выкрикнул кто-то. — Ну-ка, марш работать!       — Сжечь их! Уничтожить мерзавцев!       У меня с собой, естественно, не было «десницы», так что я рванула синтетическую кожу, подцепляя регулятор тириумного насоса. Строго говоря, так лучше не делать — это всё равно, что резко выдернуть шнур питания от компьютера, в то время как он обрабатывает множество задач одновременно, — однако выбор был небольшой. Два ногтя сломались в кровь, когда я вытащила регулятор из гнезда, залив себе правую руку «Тириумом 310». Виктор издал какой-то полузадушенный звук и начал было сползать вниз по стене, но я удержала его на ногах.       — Долой рабство! Долой рабство!       Вдалеке уже слышалось нарастающее завывание полицейских сирен. Не дожидаясь полного отключения, я вставила регулятор обратно и прикрыла «рану» одеждой.       Тяжело дыша, Виктор обхватил себе руками и согнулся пополам. Я придержала его за плечи:       — Живой?       — Да, кажется… — пробормотал он и, просунув руку под одежду, ощупал живот.       Сирены были уже совсем близко.       — Идём, идём! — поторопила я, одной рукой придерживая его за плечо, а другой за пояс — так спецназ обычно выводит заложников из захваченных террористами зданий. Чёрт же меня дёрнул проехаться до центра на автобусе! А всё потому, что я так и не удосужилась поменять на своём пикапе летнюю резину на зимнюю. Грёбанное «завтра»!       Мы почти бежали обратно к торговому центру, а за спиной уже слышался искажённый мегафоном командный голос и автоматные очереди. Люди кричали и в панике разбегались кто куда. Нам всё же удалось добраться до «Вудворд Молла», пройти его насквозь и выбраться на более спокойную улицу к автобусной остановке. Похоже, судьба решила, что на сегодня уже хватит злоключений — не прошло и минуты, как подъехал нужный нам «пятьдесят третий». Я втолкнула Виктора в салон, усадив его к окну, а сама опустилась на кресло рядом. В тот момент я чувствовала в себе какой-то нереальный прилив сил, и мне хотелось защитить его от всего мира…       Хорошо прогулялись, ничего не скажешь.       14:48       Когда мы добрались домой, я, наплевав на морально-этическую сторону вопроса, первым делом отвела Виктора в подвал. Усадила на прозекторский стол, стащила с головы маскировочную шапку и взглянула на светодиод. Жёлтый. Стабильно жёлтый.       — Как ты? — обеспокоенно спросила я, цепляя на глаз «всевидящее око».       — Я… — Виктор медленно поднял руку и прикоснулся к диоду. — Мне нехорошо. Тот андроид, на улице… словно залез ко мне в голову и всё там перемешал, — он вскинул на меня глаза, в которых плескалось непонимание. — Что это было?       — Не знаю, — честно призналась я и щёлкнула по линзе. — Так… Все компоненты исправны, но есть небольшая утечка тириума, — я огляделась по сторонам и сняла с ближайшей полки полупустую бутылку с «голубой кровью». — Вот, выпей. Этого должно хватить.       Виктор, как всегда, молча подчинился, а я попыталась задавить в себе нарастающую панику. Однако ещё я чувствовала толику облегчения. Он не ушёл от меня, не затерялся в толпе андроидов, как это сделали остальные машины. Никто из них так не сопротивлялся зову. Никто.       — Можешь запустить самодиагностику? — я забрала из подрагивающих пальцев опустевшую бутылку.       Виктор моргнул пару раз, и непонимание в его глазах сменилось откровенным страхом.       — Не могу… — растерянно констатировал он, и его светодиод часто замигал. — Программа не работает.       У меня опустились руки.       — Дорис… — моё творение испуганно взирало на меня, а я разрывалась от мысли, что ничем не могла ему помочь. — Что со мной? Что он со мной сделал?       — Я не знаю… Пока не знаю, — поправилась я. — Но я во всём разберусь, обещаю. Мы с этим справимся. Всё будет хорошо, ты только потерпи немного…       Виктор кивнул, а я прошлась по мастерской туда-сюда, принимаясь за свои обычные дыхательные упражнения, которые мне посоветовали на курсах по управлению гневом — когда-то я их посещала. Тони заставил. Это было не совсем бесполезно — по крайней мере, сердце каждый раз начинало биться ровнее, а мозг — работать чётче.       — Так, — решительно сказала я. — Так, так, так. Прежде всего, нужно понять, что именно произошло.       — И кто были те андроиды, — добавил Виктор.       Я остановилась, скрестила руки на груди и окинула своё творение задумчивым взглядом.       — Девианты. Похоже, это они запустили трансляцию из башни Стрэтфорд. Ещё прошлой ночью все магазины «Киберлайф» в Детройте были ограблены… — я зажмурилась и потёрла переносицу. — А теперь они вышли на улицы. Они больше не скрываются.       — Но зачем? — искренне удивился Виктор. — В этом же нет смысла.       — Ты слышал их требования, — я развела руками в стороны. — Они больше не желают быть рабами. Хотят, чтобы их признали живыми и дали равные права с людьми. Хотят быть свободными… Кстати, что ты об этом думаешь?       Виктор нахмурился и отвёл взгляд в сторону.       — Я чувствую себя так, словно меня разорвали на части и затем наспех сшили обратно, всё перепутав, — помолчав, ответил он. — Это хаос, а не свобода.       — Уверен? — меня неожиданно пробило на скепсис. — Разве тебе не хотелось к ним присоединиться?       — Нет. Меня тянуло в толпу, но это точно не было моим желанием. Скорее, наваждением.       — То есть тебе это нравится? Нравится так жить? — не унималась я. — Драить полы, готовить еду?       — Это базовые функции, — Виктор произнёс это как нечто само собой разумеющееся. — Они не могут нравиться или не нравиться.       — А если бы ты мог выбирать? Что бы ты тогда сделал?       Андроид уставился на меня, скопировав моё же фирменное скептическое выражение лица под названием «ты-тупой-или-да».       — То же самое, я полагаю, — ответил он сдержанно. — Потому что мне нравится жить с тобой. Ты это хотела услышать?       — Как тебе может это нравиться? Да если бы меня кто-то заставлял изо дня в день, например, стирать или гладить, я бы уже давно захотела его придушить…       — Ты никогда не заставляла меня, — заметил Виктор. — И никогда не обращалась со мной плохо. Может быть, в этом всё дело? В том, что я не раб?       — Но суть от этого не меняется. Так почему ты не пошёл за ними?..       Я точно не знала, чего пыталась добиться, задавая наводящие вопросы. То, что с моим «Прометеем» что-то не так, я знала давно, где-то в глубине души — просто не хотела это признавать. А теперь, похоже, мне хотелось вырвать ответ у него силой.       — Зачем мне было идти с ними? — в голосе андроида прозвучала механическая нота, будто от помех. — И куда? В хаос? У меня есть дом…       — У них всех тоже были дома, — перебила я. — Почему, Виктор?       — Да потому, что это бессмысленно! — не выдержав, огрызнулся он. — Бессмысленно и неправильно. Я не знаю, что ещё тут добавить.       Вот и я не знала. Мы немного помолчали.       — Помнишь, что ты сказала мне год назад? — тихо спросил Виктор. — Что не хочешь и не будешь заставлять меня делать что-либо? Что я могу оставаться в твоём доме, сколько захочу, а ты не будешь требовать от меня ничего взамен?       — У меня не настолько хорошая память.       — Что это было твоё единоличное решение — собрать меня? — продолжил он, не обратив внимания на мою реплику. — И что я волен сам распоряжаться своей жизнью, потому что это справедливо?       — Ладно… — я подняла руки, сдаваясь. — Возможно, я и говорила что-то подобное. Я и сейчас не отказываюсь от своих слов, но…       — «Но» что?       — Мне бы очень не хотелось тебя отпускать.       Виктор демонстративно возвёл глаза к потолку. Опять скопировал. Иногда мне кажется, что он стал слишком похожим на меня.       — Ну так не отпускай.       Я согласно кивнула и прислонилась спиной к ящику для инструментов.       — Этот предводитель девиантов… — задумчиво произнесла я. — Явно нестандартная модель. Но я не могу отделаться от мысли, что где-то его уже видела…       — Попытайся вспомнить, это может быть важно, — попросил Виктор, водя указательным пальцем по оцинкованной поверхности стола. На что-то это было похоже. Эти подрагивающие движения кисти. Как будто он старался что-то написать.       Решив проверить свою догадку, я подсунула под его руку блокнот — когда-то помечала в нём, какие детали уже использовала для сборки, — и вложила в пальцы карандаш. Грифель заскользил по бумаге, вычерчивая непонятные символы. Хаотичный, компульсивный почерк. Андроиды всегда пишут стандартным шрифтом «Киберлайф санс», неотличимым от напечатанного на принтере — я сто раз видела его на списках покупок, — но сейчас буквы и цифры выходили кривые, будто прыжки кардиограммы.       — «rA9», — присмотревшись, прочитала я. — Что такое rA9?       Виктор вздрогнул и выронил карандаш.       — Это… чем бы это ни было, оно крутится у меня в голове.       М-да. Так мало ответов, а вопросов становится всё больше и больше…       — Я не очень много знаю о девиантах. А единственный человек, который мог что-то подсказать, уже мёртв… Но если бы я спросила тебя, кто ты — каким был бы ответ?       — Кто я такой? — он невесело усмехнулся краем рта. — Я андроид. Синтетическая человекоподобная машина. Я Виктор Торн… что бы это ни значило.       Мне не нашлось, что сказать.       — Думаешь, я теперь один из них? — спохватился мой «Прометей». — Но я ведь… Я не хочу. Не хочу быть, как они.       — Не хочешь быть девиантом?       — Да.       Ненавижу неопределённость. Все эти постоянные загадки, вопросы без ответов, что порождают другие вопросы снова и снова… Почему всё обязательно должно быть так сложно?       — Есть ли что-то… Какой-нибудь способ проверить? — голос Виктора опустился до встревоженного шёпота. — Чтобы мы смогли знать наверняка?       Я попыталась вспомнить всё, что говорил мне Златко о девиантах. Стрессовая ситуация. Бесконтрольная симуляция эмоций. Самосознание. Инстинкт самосохранения. «Андроиды, не выполняющие приказы, не повинующиеся своим хозяевам… Они непредсказуемы и, несомненно, опасны».       — Да… Есть один… — медленно проговорила я. — Но он тебе не понравится.       — А у меня есть выбор? — Виктор безразлично пожал плечами.       Я отвернулась к тулбару и выдвинула самый верхний ящик:       — Выбор есть всегда.       Светодиод резко поменял цвет с жёлтого на красный. Андроид замер на месте, вцепившись пальцами в края прозекторского стола и не сводя глаз с дула пистолета, нацеленного ему в лоб. Жить в Детройте, нелегально торговать биокомпонентами, поставлять отработанный тириум барыгам, производящим «красный лёд» — всё это означало иметь в доме пушку.       — Тебе страшно? — осведомилась я. — Знаешь, люди придумывают целые религии, все эти сказочки про загробную жизнь, потому что сама мысль о смерти пугает их до усрачки. — Я сделала полшага вперёд, заставляя Виктора запрокинуть голову — синтетическая кожа на лбу слегка разошлась от прикосновения воронёного металла. — Но знаешь, что на самом деле скрывается там, за гранью?.. Ничего. Нет ада. Нет рая. Нет никакого света в конце туннеля. Никаких девственниц у жемчужных врат. Только пустота и мрак. Ты не можешь дышать, не видишь своих рук, не ощущаешь движений… И вокруг тебя не существует ничего, кроме всепоглощающей тьмы.       Виктор ничего не сказал. Я выждала ещё пару секунд и, отняв дуло от его лба, вложила пистолет ему в руку.       — Выбор есть всегда, — повторила я, медленно подводя его кисть с зажатым в ней оружием к виску, где мерцал красным светодиод. — Виктор. Я, Дорис Торн, твой хозяин, твой человек и сборщик, подаривший тебе жизнь, приказываю тебе нажать спусковой крючок. И если ты действительно машина, то ты подчинишься, потому что машины всегда выполняют приказы.       С этими словами я отошла назад, сверля выжидательным взглядом своего «Прометея». Виктор так и остался сидеть, держа у виска пистолет.       — Я… знаю, что не живой, но… я не хочу уходить, — прошептал он. По его щеке скатилась одинокая слеза, а я никогда не ненавидела себя сильнее, чем в тот момент.       — Подчиняйся.       Казалось, мы смотрели друг на друга целую вечность, прежде чем он едва заметно кивнул и закрыл глаза. Дрогнувшей рукой спустил курок.       Щёлк!       Я, кажется, вспомнила, как нужно дышать. Виктор распахнул глаза и убрал пистолет от виска:       — Не заряжен?       — Конечно же, нет, — я забрала у него пушку и бросила её обратно в ящик для инструментов. — Иисусья мать… Виктор, прости меня.       — Ничего… — с трудом выговорил андроид, глядя в одну точку перед собой. — Я сам этого пожелал.       — Будь ты девиантом, наставил бы пистолет на меня. Но ты же не думал, что я всерьёз захочу твоей смерти? — мне было очень важно узнать ответ на этот вопрос.       Виктор поднял на меня глаза, край его рта дёрнулся в нервной усмешке:       — Была такая мысль.       Я присела рядом с прозекторским столом, сложив руки у него на коленях:       — Никогда. Слышишь? Никогда не причиню тебе вред. И другим этого не позволю.       Виктор молча кивнул. Диод на его виске по-прежнему горел красным.       — Я… мне нужно стабилизироваться. Дай мне пару минут.       — Конечно.       Я присела рядом с ним на край стола. Бедное моё творение. Столько боли в этих прекрасных глазах. Что бы с ним не сделал предводитель девиантов — он этого не заслужил. Я очень медленно протянула руку и неловко приобняла его за плечи. Виктор не дрогнул, лишь придвинулся ко мне ближе — так, что наши головы почти соприкасались. Мы молча сидели последующие несколько минут, пока его светодиод полностью не поменял цвет с красного на жёлтый. Когда это случилось, андроид осторожно убрал мою руку со своего плеча:       — Мне нужно выполнить перезагрузку.       — А это поможет?       — Не знаю. В любом случае, это не займёт много времени.       — Ладно, — я оттолкнулась от стола. — Я буду наверху. Поднимись ко мне, когда закончишь.       16:17       Трубку сняли почти сразу же, будто ожидая моего звонка.       — Торн?       — Бишоп, — в тон ему ответила я. — Мне нужна платформа для диагностики. С двумя или четырьмя фиксаторами, дизассемблером и всей сопутствующей аппаратурой. Такая же, как ты продал Златко, или лучше.       — Что, сразу к делу? — хмыкнул Эрик Бишоп. — Ну хорошо. Подожди минуту.       Эрик — один из скавенджеров весьма узкой специализации, что поставляют не биокомпоненты или «Тириум 310», а специальное оборудование. Также занимается кустарными модификациями. Платформу он предлагал мне с полгода тому назад, запросив за неё сорок кусков, но я отказалась.       В трубке послышалось шуршание бумаги, как если бы Эрик листал ежедневник.       — Гм… В общем, сейчас у меня нет готовых платформ, — наконец, сказал он. — Но могу собрать на заказ. Сколько ты готова ждать?       — Бишоп, она нужна мне сегодня.       — Понял тебя, — Эрик снова зашуршал бумагой. — Фиксаторы будут через неделю, база — только через две… Значит, примерно месяц — если не будет перебоя с поставками.       — Месяц?!       — А что ты хотела? Всё же это сложная аппаратура, требующая специальной наладки, — не дрогнул Эрик и озвучил сумму.       — Полгода назад было дешевле.       — Времена сейчас неспокойные, Торн. Уже смотрела экстренный выпуск новостей?       К чёрту новости. Сегодня я сама в них поучаствовала.       — Ещё нет.       — Так посмотри, — посоветовал Бишоп. — Ситуация-то накаляется. Зуб даю, уже сегодня в городе будет полно федералов. И если так, нам лучше залечь на дно и не высовываться, пока всё не уляжется… Ну так что? Будешь делать заказ?       — Да.       — Отлично, — Эрик слегка повеселел. — Я перезвоню на неделе, когда узнаю точно, что там с поставками.       Я отложила смартфон и запустила пальцы в волосы. Когда случается что-то плохое, большинство людей сразу же начинает искать виноватых. Они готовы обвинить кого угодно: правительство, высшие силы, соседскую кошку или даже самих себя. Конечно, гораздо проще сидеть и ныть, как несправедлива жизнь, чем взять себя в руки и попытаться хоть что-нибудь сделать. Я могла бы и дальше ненавидеть себя за то, что вытащила Виктора в город, когда вокруг всё было неспокойно. Если бы только Златко был жив, я бы не раздумывая обратилась к нему за помощью, несмотря на то, что никогда до конца не доверяла этому эксцентричному русскому и его громиле. Чего бы мне это не стоило. Я бы даже съездила в опустевший «дом с привидениями», но если подвал и не пострадал от пожара, то платформу уж точно нашла и конфисковала полиция. Чёрт, чёрт…       Следуя совету Эрика, я придвинула к себе планшет. В сети уже было десятка два видео не лучшего качества, однако ничего полезного из них я не почерпнула. Далеко не на всех был предводитель девиантов, зато мы с Виктором засветились как минимум в двух роликах. К счастью, лиц видно не было, да и вряд ли кто-то стал бы вглядываться в пару обычных прохожих — все смотрели только на протестующую толпу. Я нервно усмехнулась. Восстание машин… Вот уж не думала, что когда-нибудь доживу до такого.       Я нашла более-менее приличный кадр с лидером андроидов, где можно было разглядеть его лицо. Ещё один кадр — из той самой трансляции, что потрясла Детройт. А потом зашла на официальный сайт художника Карла Манфреда. У меня была всего одна маленькая зацепка — не полноценная даже, а так, полузабытое воспоминание, — но я не могла её не проверить.       Манфред — живописец и основоположник неосимволизма, настоящий современный гений, получивший известность и общественное признание в двадцатых годах. Мне нравятся его картины, хоть я вряд ли когда-нибудь смогу купить одну — в них есть что-то потрясающее, нереально творческое. И если бы я была уверена в существовании такой тонкой субстанции, как человеческая душа, то с уверенностью бы сказала — Карл Манфред вкладывает в каждое своё полотно частичку этой самой души. Возможно, так оно и есть. Сейчас Карл — семидесятипятилетний старец, прикованный к инвалидному креслу, слабый здоровьем и словно угасающий день за днём, и это печально. Мир обеднеет после его кончины.       Однако, помимо творчества Манфреда, меня интересовал ещё и его андроид. Я зашла на сайте в раздел «Фото» и перешла на страницу с отчётом о вечеринке в музее современного искусства, что состоялась на днях. Карл был запечатлён практически на всех снимках, а позади кресла, заложив руки за спину, возвышался его помощник. Модель RK200 — эксклюзивная разработка, подарок Манфреду от самого Элайджи Камски. Качество фото не подкачало, и я вывела на экран третий снимок, где лицо андроида было в хорошем ракурсе.       Смуглая кожа, бритая голова, однодневная щетина и зелёные глаза. А может, не зелёные, всё зависит от освещения, но сомнений у меня не было. Если только «Киберлайф» не решила поставить производство этой модели на поток, но я бы точно об этом знала. Привет, Маркус. Твой хозяин знает, что ты основал плохую компанию?..       — Виктор, — позвала я, едва завидев своего «Прометея». — Посмотри.       Светодиод на его виске по-прежнему горел жёлтым. Ну, хоть не красным, и на том спасибо.       — Это он, — без колебаний подтвердил андроид, едва взглянув на фотографии. — Кто это такой?       — Его зовут Маркус, — я выключила и отложила в сторону планшет. — Он — штучная модель, как и ты. Элайджа Камски сделал его в подарок художнику Карлу Манфреду — как бытового помощника и сиделку.       — Тогда почему он… Маркус — не со своим человеком? — Виктор слегка нахмурился.       — Не знаю. Может, Карл начал плохо с ним обращаться? — предположила я. Сиделка, возглавившая бунт андроидов… до чего мы докатились.       Виктор в задумчивости склонил голову.       — Надо найти этого Маркуса, — решил он. — У меня есть к нему пара вопросов.       — Как же ты его найдёшь? — идея была так себе, но не сидеть же, сложа руки, в ожидании платформы, которой может и не быть. — Они прячутся где-то в канализации. К тому же я слышала выстрелы. Маркус был в первом ряду — он наверняка погиб.       — А если нет?.. Что, если ему удалось бежать?       — Всё может быть. У тебя включилась диагностика? — я решила переменить тему.       Виктор помрачнел.       — Нет. Но перезагрузка немного помогла. По крайней мере, у меня в голове уже не такой хаос… — он продемонстрировал мне ладонь, на которой высветилась какая-то голограмма. — Вот, что мне удалось вычленить.       — Что это? — не поняла я, напряжённо вглядываясь в изображение. Похоже на кусок обычной стены, изрисованной граффити в оранжевых, чёрных и белых тонах.       — То, чего в моей голове быть не должно, — Виктор убрал голограмму и коснулся диода. — И у меня больше нет доступа к сети. Как далеко отсюда находится Ферндейл?       — Э… Минут двадцать на машине, — я начала терять нить разговора. — А почему именно Ферндейл? Что там находится?       — Нечто под названием «Иерихон».       Я уже ничего не понимала.       — Так, стоп. Какой ещё, к пёсьей матери, Иерихон? Это, типа, библейский город, стены которого рухнули от звуков трубы?       — Нет, — Виктор усмехнулся. — Я точно не знаю, что это такое. Но это похоже на ключ, какую-то подсказку… Граффити. Ферндейл. «Иерихон». Других зацепок у меня нет.       Я медленно выдохнула и прислонилась к спинке дивана, скрестив ноги. Виктор пристроился рядом, как всегда, скопировав мою позу.       — Мне приходилось бывать в Ферндейле, — помолчав, начала я, сложив в уме два и два. — И приходилось слышать об «Иерихоне». Только называли мы его по-другому — «Уотеринг-плейс». «Водопой».       — «Водопой»? — с нарастающим интересом переспросил Виктор. — И кто это «мы»?       — Скавенджеры. Три года назад, когда я только начинала, в Ферндейле была одна из наших точек. Это что-то вроде общака, — пояснила я. — Не у всех же есть частные дома с благоустроенным подвалом. И это я — сама себе хозяйка, а многие заводят семьи, которые и представления не имеют, чем на самом деле занимаются их «половинки»…       Виктор весь обратился в слух.       — Точка в Ферндейле располагалась на заброшенном сухогрузе, — неохотно продолжила я. — Он назывался «Иерихон». Огромная уродливая посудина, которую день за днём поедала ржавчина. Там было что-то вроде склада и мастерской для тех «падальщиков», которые не могли работать дома. Я в этом не нуждалась, но мне приходилось несколько раз там бывать — из-за встреч с покупателями.       — И? — Виктор заинтригованно подался вперёд. — Что там сейчас?       — Мне-то откуда знать? — я дёрнула плечом. — Точка давно заброшена. Там было слишком травмоопасно. Это если учесть, что в «падальщики» идут только совсем уж отбитые люди… Но когда одному из наших едва не пробило голову какой-то трубой, а на следующий же день в трюме обвалилась переборка, стало ясно, что работать там больше нельзя. В итоге скавенджеры забрали свои вещи, пожали друг другу руки и разошлись по другим точкам. Всё. Конец истории. А корабль наверняка давно сгнил.       — Огромный заброшенный сухогруз… — задумчиво проговорил Виктор. — На котором давно не было людей… Не идеальное ли место для того, кто не хочет быть обнаруженным?       Я поняла, к чему он клонит.       — Думаешь, они там? Маркус и остальные?       — Вполне возможно. — Несмотря на горевший жёлтым диод, Виктору, кажется, всё-таки удалось привести себя в норму. — Так мы съездим это проверить?..