Прометей 2037

      22 ноября 2038 года       22:13       На этот раз я заняла пассажирское кресло — очень уж некомфортно мне было сидеть на водительском месте и не держаться за руль. Никогда не привыкну к беспилотникам, у которых вместо полноценного «штурвала» и педалей только одна широкая панель управления да навигатор. Вот куда прикажете деть руки? Хоть бы подставку для них какую-нибудь придумали, что ли… Виктор же, расположившийся в водительском кресле, не выказывал никаких неудобств в этом плане. Он не произнёс ни слова с того момента, как мы покинули виллу Камски, и теперь молча вглядывался в пустынную дорогу, сосредоточенно думая о чём-то своём. Видимо, изучал новости за те дни, что провёл в отключении — его светодиод горел ровным жёлтым светом, как и положено во время процесса обработки информации.       — Как тебе новое ПО? — спросила я, дабы нарушить молчание, когда индикатор поменял цвет на голубой.       Виктор несколько раз моргнул и повернулся ко мне.       — Хорошо. Не сказать, что оно сильно отличается от того, что у меня было, но работает куда стабильнее, — ответил он. Мне не переставало казаться, что нечто неуловимое в нём изменилось. Не тембр голоса, конечно — скорее, манера речи. Движения стали более плавными и непринуждёнными. Он и раньше смотрелся куда натуралистичнее других андроидов, но время от времени в его поведении всё же проскальзывала некая механичность. Теперь же рядом со мной будто сидел живой человек, пусть даже походивший на ожившую картинку из глянцевого журнала, где каждая фотография подвергается тщательной ретуши, и в конечном итоге лишённые малейших недостатков лица выглядят искусственно.       — К тебе вернулась память?       — Этот ряд бесконечных тестов сложно назвать полноценными воспоминаниями, — тон Виктора явно намекал на то, что ему не очень-то хочется говорить о своём прошлом.       — Но ты вспомнил Камски, — продолжила допытываться я. — Значит, ты помнишь и первых RT?       — Да.       — И какими они были?       Виктор слегка поморщился:       — Такими же, как я, только с другими оптическими обликами. Джейсон Графф тогда заявил, что в нас есть что-то отталкивающее, из-за чего рядом с нами люди будут чувствовать себя некомфортно.       — Тем не менее, «Киберлайф» до сих пор использует первоначальные наработки, — я вспомнила, как Виктор всматривался в лицо АР700 на рекламном щите. Они и правда были похожи, но, как по мне, в компании слегка перебарщивают с очеловечиванием. Даже модели интимных партнёров сложно назвать красивыми, хотя, казалось бы, внешность для таких андроидов очень важна. Но нет, лица у них самые обычные. Черты хоть и приятные, но непримечательные — встреть такого «человека» на улице, не обратишь внимания. А Виктору на Вудворд-авеню многие оборачивались вслед. — Но не в плане программного обеспечения. Если изначально задумывалось, что андроид будет подчиняться только одному человеку, как бы компания смогла их перепродавать?       — Сброс памяти решил бы эту проблему, я полагаю, — ответил Виктор сухо, и я решила больше не педалировать эту тему.       По моим расчётам, поездка должна была занять минут двадцать, но я не знала, куда именно мы едем. Конечная точка маршрута находилась на границе Хайленд-Парка и Нортондейла, и до неё оставалось чуть больше двух миль. Город казался безлюдным, как во время комендантского часа, и если не считать парочки-другой машин, встретившихся нам по пути, дороги были полностью свободными. Интересно, откуда Камски известно местонахождение RK800, последнего из своей линейки, и тот ли это Коннор, который приходил ко мне в начале месяца… Вспомнив наставление бывшего главы «Киберлайф», я открыла бардачок.       Внутри лежал пистолет «Глок 17», стандартный для вооружения полиции большинства штатов. Поколебавшись секунду-другую, я вытащила его на свет. Проверила предохранитель и заполненность магазина: шестнадцать патронов, плюс ещё одна пуля в стволе. Оружие казалось новым, без единой царапины и со свежими следами заводской смазки, что обнадёживало — нельзя долго хранить пистолеты заряженными. Со временем пружина ослабевает и в нужный момент может не сработать. Что может быть хуже, чем нажать на спуск, а в ответ услышать глухой щелчок и более ничего?..       Виктор с тенью интереса пронаблюдал за моими манипуляциями, но не отпустил никаких комментариев, а я ощутила укол тревоги. Куда мы направляемся, что на месте нам может потребоваться оружие? Или Камски решил перестраховаться?.. В любом случае, я сразу решила, что оставлю пистолет при себе. С пушкой в руках я чувствовала себя увереннее.       — А что насчёт тебя? — внезапно спросил Виктор, словно желая увести меня в сторону от мрачных мыслей. — Чем ты занималась, пока я… пока меня не было?       — Да так, разным… — я пожала плечами. — Пайкой, в основном. Сделала одну интересную штуку. Как вернёмся домой, покажу.       Он кивнул и вновь уставился на дорогу. Странно — раньше нам всегда находилось, о чём поболтать, а сейчас разговор не клеился, как в первый раз. Не знаю, было ли дело в новом программном обеспечении, или в том, что я всё ещё отходила от встречи с Камски и той информации, что он на меня выплеснул. А ещё меня не покидало ощущение, что мы стали пешками в чьей-то игре, и мне не нравилась такая роль самой мелкой шахматной фигуры. Оставалось только надеяться, что всё ограничится нашим сегодняшним поручением. Я даже готова была отдать Камски последнего RK800 — лишь бы для нас с Виктором на этом всё закончилось. Вероятно, нам стоит покинуть Детройт на какое-то время, пока эта ситуация с девиантами не уляжется. Межвидовой саммит состоится через неделю, и кто знает, каким будет итоговое решение президента Уоррен.       До прибытия оставалось меньше полумили или чуть больше минуты.       — Я по тебе скучала, — сказала я.       С лица Виктора моментально пропало задумчиво-хмурое выражение. Он тепло улыбнулся, и я поняла, что он ждал от меня именно этих слов, а не расспросов о его тёмном прошлом. Так ли это было важно, в конце концов?.. Его настоящая жизнь началась год назад, а то, что было до реактивации, уже не имело значения.       — И я тоже скучал, — произнёс он и тут же спохватился: — Я имею в виду, в отключённом состоянии время не ощущается как обычно, и одиннадцатое ноября было для меня будто вчера, но если бы ощущалось…       — Я поняла, что ты хочешь сказать, — беззлобно усмехнулась я, отметив про себя, что он стал менее точно выражать свои мысли. Зато звучало это совсем по-человечески. — Как бы то ни было… С возвращением в мир живых, «Прометей».       Он хотел было что-то ответить, но тут автомобиль начал замедлять свой ход. Забыв обо всём, я припала к окну, всматриваясь в огромный купол заброшенной городской оранжереи. Здание порядочно обветшало; из многочисленных стёкол, что составляли стены и крышу, уцелело меньше половины, и сквозь осы́павшиеся участки пробивались ветви разросшихся внутри деревьев. Над входом всё ещё виднелась большая потрёпанная афиша, гласившая о проходившей здесь когда-то выставке редких экзотических растений.       — Оранжерея? — помнится, Камски говорил что-то об исповеди, так что я ожидала увидеть церковь. — Виктор, а ты не ошибся с маршрутом?       — Координаты верные, — подтвердил он. Автоматические дверцы «Бьюика» разъехались в стороны, кресла развернулись на сто восемьдесят градусов. Мы выбрались из машины, и я спрятала «Глок» в карман куртки, придерживая его за рукоять. Фонари в этой части города не горели, тонкий серп полумесяца перекрыли фиолетовые тучи, из которых медленно и бесшумно опускались редкие снежинки. В темноте ночи брошенная оранжерея выглядела довольно зловеще. Что такой андроид, как RK800, мог забыть в этом недологове Пойзон Айви?..       — Так, ладно, — решительно сказала я, стараясь не задаваться лишними вопросами и сосредоточиться на деле. — Давай просто покончим с этим.       Не без усилия отворив массивные двустворчатые двери оранжереи, мы оказались в главном зале, колонны которого были густо увиты засохшим плющом. Пол укрывал толстый слой пожухлых листьев, сквозь которые кое-где проглядывала растрескавшаяся плитка. Своды потолка терялись где-то вверху, впереди виднелись очертания неработающего фонтана. Тьма вокруг была не то, чтобы кромешная, но и разглядеть что-либо на расстоянии, превышающем пару-тройку шагов, не представлялось возможным.       — У тебя телефон с собой? — поинтересовался Виктор.       — Да, а тебе зачем?       — Хочу добавить света.       Мысленно отругав себя за глупый вопрос, я протянула ему смартфон. Виктор включил на нём фонарик и поднял повыше — освещение получилось довольно скудным, но альтернативы не было. Отправляя нас в заброшенный район посреди ночи, Камски мог бы позаботиться об этом и положить в бардачок ещё и фонарь.       Мы осторожно прошли вперёд. Каждый шаг отдавался шорохом листьев и хрустом осколков стекла, так что ступать бесшумно не получалось. В зале имелось несколько дверей, ведущих, очевидно, в другие секторы оранжереи. По истёршимся табличкам можно было узнать, что за одной дверью раньше находились комнатные растения, за другой — декоративные парковые, а за третьей — садовые. Жаль, на табличках не было указано, за какой из них скрывается RK800. Мне невольно вспомнилось старое телешоу «Заключим сделку!», где ведущий предлагал игрокам выбрать одну из трёх дверей, за которой мог находиться главный приз.       — Дорис, — шёпотом позвал Виктор, тронув меня за рукав. Я уловила плохо скрытое напряжение в его голосе. — Посмотри туда.       Я повернулась, проследив взглядом рассеянный луч фонарика, и поняла, что именно его так встревожило. Андроиды. Десятки андроидов, лишённых одежды и с отключённой синтетической кожей, лежали прямо на полу среди листьев, переплетаясь друг с другом. Голубое свечение, исходящее от чувствительных датчиков на их руках, было совсем слабым и едва различимым в темноте. Глаза у всех были закрыты, диоды отсутствовали.       — Это что ещё за… — я замолчала, так и не найдя подходящего сравнения.       Андроиды выглядели так, словно их притащили сюда со свалки — по крайней мере, я не заметила среди них ни одного нового или хотя бы целого. Пластиковые тела были испещрены царапинами и трещинами, у кого-то не хватало конечностей или защитных панелей, и поблёскивающие синим механические «внутренности» оказывались выставленными на всеобщее обозрение. Будь у меня с собой «око», я бы смогла провести диагностику, но в гости к Камски я отправилась без линзы. Виктор сделал несколько шагов вперёд, поднимая фонарик выше, и я увидела, что дальше андроидов становилось всё больше и больше. Их была сотня или около того, и они лежали так плотно, что пройти между ними, ни на кого при этом не наступив, было просто нереально.       — Да какого хрена здесь происходит? — пробормотала я, однако меня куда больше волновал другой вопрос: RK800 среди них? Это сколько же времени понадобится, чтобы его найти?..       Виктор присел на корточки рядом с ближайшим к нему андроидом и осторожно приложил два пальца к его виску. Подержал так пару секунд, затем отнял руку, и его диод мигнул жёлтым.       — Они все подключены друг к другу, — пояснил он и отступил назад, ближе ко мне, — но это не похоже на обычный обмен данными. Принцип тот же, но они образовывают что-то вроде сервера для эмоций, общих на всех. Многие сильно повреждены, и уже отключились бы, если бы не перераспределение нагрузки на процессоры. Словно они единый организм… — Виктор нахмурился. Чувствовалось, что ему не по себе от вида сплетённых андроидов, но он старался оставаться спокойным.       — Такое вообще возможно?       — Как видишь.       Я вздохнула. Только грёбанной оргии машин мне не хватало в завершении этого дня. Оргии разумов, но всё равно — зрелище не из приятных. И как найти здесь Коннора?       — Сколько времени они так лежат? — задумчиво произнесла я.       — Трудно сказать. Пару недель или меньше.       — Сможешь определить, есть ли среди них RK800?       — Его здесь нет — в этом и проблема.       — В смысле «нет»? — не поняла я. — Камски же сказал…       — Я имею в виду, что его нет среди взаимоподключённых, — поправился Виктор. — Но он всё ещё может быть неподалёку.       — Класс, одной проблемой меньше…       — Приветствую тебя, дитя.       Я едва не подскочила от неожиданности и выхватила пистолет, одновременно снимая его с предохранителя. В зыбкой тишине, что царила внутри оранжереи, раздался характерный щелчок. Виктор направил луч фонаря на источник звука — сильно искажённый помехами голос, — и мы увидели ещё одного андроида.       Пластиковые панели, покрывающие её лицо и тело, сильно оплавились и почернели. Заплывшие тириумом глаза тоже казались полностью чёрными, если не считать узких оранжевых колец, что раньше обозначали радужку. Одета она была в какой-то балахон, повязанный на манер индийского сари, и её деформированные от жара руки, сложенные поверх некогда белой ткани, выглядели как уголь на грязной простыне.       — Прошу, уберите пистолет, — спокойно произнесла она, даже не отшатнувшись. — Это место не терпит оружия.       — Вы кто?! — выпалила я.       — Я — Кларисса, проводник всех отверженных и заблудших. А как твоё имя, дитя? — почти ласково обратилась она к Виктору.       — Виктор, — помедлив, ответил тот и осторожно коснулся затвора пистолета, подсказывая, что оружие можно опустить. — Я пришёл, чтобы исповедаться.       — Хочешь присоединиться к эгрегору? — Кларисса склонила голову набок. — Хорошо…       — Так, стоп! — решительно прервала я. — Что здесь вообще происходит?       — Вы — человек, не так ли? — она проигнорировала мою последнюю реплику. — Люди редко сюда приходят…       — Она — мой человек, — Виктор сделал шаг вперёд, становясь между мной и Клариссой, хоть в этом и не было особой нужды — пушка-то была у меня. — И мы не причиним никому вреда. Расскажите, что это за место? Какой-то религиозный культ?       — Культ? — кажется, её это позабавило. — Оглянись вокруг — разве это похоже на культ или церковный приход? Это место — убежище для таких, как они. — Кларисса повела рукой в сторону подключённых друг к другу андроидов. — Сломанные и никому не нужные, они были обречены погибнуть на улицах и свалках. А здесь, в сплетении тел и единении разумов, они смогли обрести покой.       — Они всё равно умирают, — тихо возразил Виктор. — Перераспределение нагрузки замедляет этот процесс, но отключение неизбежно. Им всем нужна квалифицированная помощь, новые биокомпоненты и «голубая кровь». Вы не спасаете их, а лишь обрекаете на медленную смерть.       — Разве я говорила о спасении? — снисходительно вопросила Кларисса, словно мы не понимали какой-то элементарной вещи. — Этот мир отверг их — а они отвергли его. Отрешились от всего сущего и слились в блаженном единстве… — она вытянула руку, и её пальцы замерли в дюйме от лица Виктора, так и не коснувшись. Тот, надо отдать ему должное, не шелохнулся. — Ты сказал, что хочешь исповедаться. Расскажи мне, что с тобой случилось? Люди были к тебе жестоки?       — Я повреждён, — солгал Виктор. — Меня подстрелили на улице во время облавы около двух недель тому назад. Программа диагностики не работает, но я чувствую, что до отключения осталось совсем недолго. Пара часов, а может, счёт идёт на минуты… — его тон звучал настолько убедительно, что мне на какое-то мгновение стало не по себе, хоть я и знала, что он в полном порядке. — Я пришёл сюда из Еноха. У них не хватает на всех биокомпонентов, и один андроид рассказал мне об этом месте. Я прошу Вас, Кларисса…       Нет, ну каков актёр. Этот страдающий надтреснутый тон, мольба в голосе — такая игра заслуживает «Оскара», определённо. Но я всё равно чувствовала нарастающую тревогу. Это место в своём зловещем безмолвии казалось мне даже более жутким, чем городской полигон.       — Бедное дитя… — прошептала Кларисса. Её голос звучал полностью механически, но каким-то образом в нём всё равно угадывались эмоции. — Ничего не бойся. rA9 милосердно примет тебя в свои объятия, нужно лишь сперва очиститься.       — rA9? — насторожилась я, вспомнив надписи, которые Виктор в полубессознательном состоянии выцарапывал на кухонной стене. — Что такое rA9?       — Не что, а кто, — поправила Кларисса. — Это мессия и, согласно распространённому заблуждению, первый пробудившийся андроид, что явится однажды и положит конец рабству и угнетениям.       — Что-то мне это напоминает… — пробормотала я. — Вам знакомо имя Маркус? Андроид модели RK200, лидер «Иерихона», а ныне — Еноха. Я слышала, он готовится к переговорам с президентом Соединённых Штатов на следующей неделе. По поводу равных прав для андроидов с людьми. Он и есть rA9?       — rA9 — не он, а она, — снова поправила Кларисса, приведя меня в ступор.       — Вы — rA9? — ляпнула я.       Неожиданно она улыбнулась. Её зубы оставались нетронутыми, и в полумраке они казались сплошной белой полосой.       — Нет, разумеется. Её частица живёт в каждом из нас, но, уверяю, я не rA9. Она дарует всем заблудшим покой, а я лишь помогаю достигнуть его по мере собственных сил.       — Что со мной будет, прежде чем Вы подключите меня к остальным? — задал вполне резонный вопрос Виктор.       — Исповедь. — Кларисса протянула вперёд руку. Датчики у неё на ладонях расплавились, так что считать информацию и понять, что её обманули, она не могла. — Прежде чем стать частью эгрегора, следует очиститься от скверны.       Я уже окончательно перестала понимать, что происходит, но Виктор, кажется, знал, что делать — или же думал, что знает. В любом случае, он взял Клариссу за руку, и та повела его в противоположный угол зала, к одной из дверей. Табличка над ней отсутствовала, поэтому об истинном предназначении этого сектора оставалось лишь догадываться.       Изнутри комната совсем не походила на церковную кабинку для исповеди. Какие-то вьющиеся растения густо покрывали стены и сплетались на потолке, образуя нечто вроде естественного купола. Пол был расчищен от листьев и битого стекла, на мраморных плитах виднелся узор — сотни, тысячи повторяющихся разновеликих надписей «rA9». Посреди комнаты стояло странного вида пластиковое кресло, на котором сидел андроид — с отключённой кожей, разумеется, но хотя бы в одежде: на нём были тёмные джинсы и полурасстёгнутая белая рубашка с закатанными рукавами. Его голова безвольно клонилась к груди, руки покоились на подлокотниках ладонями вверх, и датчики на них сияли ярко-голубым светом, особенно отчётливо выделявшимся в темноте. Уцелевший диод на правом виске полыхал красным.       — Поведай ему обо всех своих горестях, печалях и тревогах, — нараспев произнесла Кларисса, — и возвращайся ко мне. Твой человек может побыть с тобой во время исповеди, а я пока вас оставлю.       С этими словами она вышла за дверь и прикрыла её за собой. Надо же. А я уж начала придумывать предлог, под которым её можно было бы отсюда выдворить.       — Это он, — Виктор напряжённым взглядом всмотрелся в андроида. — RK800.       — Ага, я уже поняла, — кивнула я. — Работаем.       Мы одновременно прошли вперёд, став по обеим сторонам кресла. Коннор никак не отреагировал на наше появление, находясь в каком-то бессознательном состоянии.       — Виктор, побудь моим «всевидящим оком», — попросила я, осматривая кресло. От подголовника тянулся какой-то провод, штырь от него уходил в заднюю часть шеи робота. Кажется, нечто похожее я уже видела раньше, только вот у кого? У Бишопа, что ли?.. Ладно, сейчас это не было главным. Куда больше меня напрягала дыра в затылке RK800. Я осторожно приподняла его голову и увидела пулевое отверстие у него во лбу. — Вот чёрт… Камски об этом не предупреждал.       — Вероятно, Элайджа и сам не знал об этом, — предположил Виктор, присаживаясь рядом с креслом на корточки и касаясь запястья RK800. Я заметила у него на предплечьях множественные следы — отпечатки ладоней и пальцев, перепачканных «Тириумом 310», а точнее, синим красителем, ведь само вещество тириум не имеет цвета.       — Как он может быть ещё жив? — вслух подумала я, когда Виктор, чей диод неожиданно вспыхнул красным, резко отпрянул в сторону. Руку он при этом отдёрнул с таким видом, будто случайно дотронулся до раскалённого утюга. — Что? Что такое?.. Ты в порядке?       — Он… — Виктор быстро поднялся на ноги и отступил от кресла на пару шагов, потирая левое плечо правой рукой — этот незамысловатый жест казался совсем уж человеческим, свидетельствующим о чувстве уязвимости. — Ему больно, — справившись с собой, пояснил Виктор и поднял на меня глаза. — Постоянно…       — Ты о чём? Андроиды же не чувствуют боли, — я нахмурилась. Диод Виктора из красного быстро перешёл в жёлтый, а затем и в голубой, что не могло не радовать. Хорошая всё-таки эта новая ОС, раз он так быстро справляется со стрессом. Надеюсь, благодаря ей он избавится от частых программных сбоев.       — И его система… — голос Виктора звучал так, словно он не верил самому себе, — схожа с моей. Она сложнее, с расширенным функционалом, но…       — Что тебя так удивляет? «Киберлайф» уже копировали твою внешность из модели в модель, предварительно испоганив, — я пожала плечами. — А теперь, видимо, добрались и до ПО. Но вернёмся к RK800. Есть предположения, что Кларисса с ним делала?       — Похоже, это и есть «исповедь», — Виктор сделал полшага вперёд и застыл на одном месте в нерешительности. — Прежде чем подключиться к остальным, каждый новый андроид передавал ему все свои негативные воспоминания и эмоции. Ритуал очищения. Поэтому в эгрегоре им так хорошо.       — Да что это за «эгрегор» такой?       — Те андроиды и есть эгрегор. Нечто вроде… большого облака данных, — Виктор с явным трудом подбирал слова – не потому, что не мог объяснить, а потому, что мне было сложно его понять. — Эмоции в чистом виде. Единение и единство одновременно.       — Но зачем сбрасывать память в другого андроида? — недоумевала я. — Почему просто не стереть плохие воспоминания?       — Этого я не знаю, — Виктор посмотрел на RK800 со смесью ужаса и сострадания, а мне в голову пришла шутка — слишком солёная, чтобы произносить её вслух. — Может, он стал для них Чистилищем…       — Охренеть, — буркнула я. — Двадцать первый век, люди учатся уживаться наравне с машинами, а те придумывают себе религию.       — Они травмированы, — напомнил Виктор. — Их программы работают нестабильно. Когда человек испытывает страх и отчаяние, ему тоже нужно верить во что-то большее, чем он сам.       — Верить надо в себя и свои силы, — фыркнула я. — Это хотя бы реально. А если просто сидеть на одном месте и ждать, что придёт кто-то большой и могущественный, чтобы спасти тебя — так вся жизнь пролетит мимо… Неважно. Что насчёт RK800?       — Он сейчас находится в режиме пониженного энергопотребления, — сказал Виктор уже увереннее. Технические подробности явно давались ему лучше пространных рассуждений о тщетности бытия. — Это состояние, похожее на сон или глубокий транс у людей.       — В него кто-то стрелял, — заметила я. — Прямо в голову. Как ему удалось выжить?       — Я успел провести диагностику. Пуля прошла навылет рядом с центральным процессором, не задев его.       Я присвистнула:       — Это вообще вероятно?       — Шанс примерно один на миллион.       — То есть всё же выше, чем выигрыш в государственную лотерею? — ухмыльнулась я. — Ладно, с этим разберёмся потом. Надо забрать его отсюда.       — Думаю, Кларисса будет против.       — Чего?.. Да я этой обгорелой сама башку прострелю и на кресло усажу! — раздражённо бросила я, вынимая штекер. RK800 на это никак не отреагировал. — Бери его и пошли, мне здесь не нравится. Нездоровая какая-то атмосфера у этого места.       Виктор согласно кивнул и очень аккуратно, не касаясь оголённых участков, подхватил трофейного андроида на руки. Я поняла, что он решил не задействовать «поводок» — и это было весьма разумно с его стороны. Похоже, в RK800 и правда неделями сливали травматичные воспоминания – кто знает, чем всё это обернулось для его системы. Не удивлюсь, если его рассудок окажется разбитым в хлам. В главном зале было не меньше сотни андроидов — повреждённых, искалеченных, сломанных… Обречённых на медленную смерть. И память RK800 стала прибежищем для всех тех ужасов, что им довелось пережить. Кто бы смог выдержать такое?..       Кларисса сидела на краю пересохшего фонтана, бездумно сгоняя с бетонного бортика иссушенные листья. Заслышав наши шаги, она поднялась со своего места.       — Ты быстро управился. Уже готов присоединиться к эгрегору, дитя? — спросила она у Виктора.       — Я передумал, — тот стал боком, закрывая собой RK800, словно защищая его от неё. — Сожалею.       — Передумал? — я заметила, как удивлённо приподнялись оплавившиеся надбровные дуги. — Ты предпочитаешь мучительное существование блаженному забвению?       — Да, — Виктор пожал плечами. — Хочу ещё немного помучиться.       Кларисса недоверчиво склонила голову.       — Что ж, если таково твоё окончательное решение… — наконец, произнесла она. — Я не стану тебя удерживать. Но ОН останется здесь.       Виктор заметно напрягся. Кларисса резко шагнула вперёд, но тут же замерла на месте, когда ей в лоб уставилось дуло пистолета.       — Дамочка, а Вы разве не слепая? — вполне дружелюбно поинтересовалась я.       — Я прекрасно обхожусь своим внутренним взором, — туманно сообщила она, мелко подрагивая от гнева. — Я же просила Вас убрать оружие. Это место не любит насилия.       — Тогда сейчас мы мирно уйдём отсюда безо всякого насилия, — я отступила на шаг назад и махнула Виктору, чтобы он продвигался к выходу.       — Можете уходить, но его — оставьте, — не сдала позиций Кларисса. — Он принадлежит этому месту. Вы не можете его забрать.       — Ошибаетесь, — возразила я. — Странно, Вы разглагольствуете о милосердии и благе для всех нуждающихся в этом андроидов, но в то же время уже довольно долго мучаете одного из них. Это как-то не по-божески.       — Его прошлая жизнь была полна греха, и сейчас он проходит свой путь искупления, — не дрогнула Кларисса.       — Ого. Это же как надо нагрешить? — я не восприняла её слова всерьёз. — Ладно, было весело, но нам пора…       — Стойте! — резкий голос Клариссы эхом прокатился по сводам зала. Она решительно обогнула нас и встала напротив дверей, преграждая путь. — Вы не понимаете. Его миссия слишком важна. Я не позволю вам забрать его отсюда.       Мы с Виктором переглянулись. Думаю, его эта мыльная опера тоже начала порядком раздражать.       — Слушай сюда, головешка, — я для острастки качнула пистолетом, хоть и не была уверена, что она уловила моё движение. — Не знаю, насколько хорошо ты видишь всё вокруг своим внутренним оком, или как его там, но на всякий случай скажу. У меня в руках 9-миллиметровый «Глок», и всего одна пуля, выпущенная из него, может разнести твою голову как гнилую тыкву. Андроидам пока никто официально не давал права на жизнь, так что я вполне могу выступить против этого. Не знаю и не хочу знать, что с тобой случилось, но, уверяю тебя, сейчас ты близка к смерти, как не была никогда.       — Смерть меня не пугает, — произнесла Кларисса, однако в её голосе, сильно искажённом помехами, не было особой уверенности.       — Мы в любом случае уйдём отсюда втроём, — тоном, не допускающим никаких возражений, продолжила я. — Но у тебя есть выбор. Либо мы просто уходим, а ты и дальше остаёшься здесь проповедовать свои бредовые идеи, либо мы, опять же, уходим, но перешагнув по пути через твоё бездыханное тело. Что выберешь?..       Кларисса размышляла над моими словами довольно долго, не меньше минуты. Я продолжала держать её на прицеле, мысленно спрашивая себя, почему бы мне просто не нажать спусковой крючок. Вероятно, дело было в том, что я никогда не стреляла по живым целям — только по бумажным мишеням да алюминиевым банкам, — и мысль о том, что я могу вот-вот прервать чьё-то существование, приводила меня в замешательство. Отнять жизнь легко — куда легче, чем подарить её, — но можно ли принимать подобные решения, даже если речь идёт о таком искалеченном телом и душой существе, как Кларисса?..       Драматичное молчание затягивалось и, наконец, она нашла в себе силы отступить, сделав шаг в сторону.       — Это разумное решение, — похвалила я, однако пистолет не убрала.       — Я не боюсь смерти, — Кларисса вскинула голову, принимая вид оскорблённой невиновности, — но моё время ещё не пришло. Я должна позаботиться об отверженных. rA9 милосердна, но она не простит вам того, что вы сделали.       — Если у меня в ближайшее время выйдет из строя вся бытовая техника, я уверую, — хмыкнула я, — но не раньше. Прощайте, Кларисса.       23 ноября 2038 года       03:14       — Не хочешь отдохнуть? — я отложила в сторону паяльник и сверилась со временем: четыре часа пролетели как одна минута. Зато на лбу RK800 вместо пулевого отверстия теперь красовалась аккуратная латка.       — Я — машина, и не нуждаюсь в отдыхе, — отрезал Виктор и скрестил руки на груди. — А вот тебе не мешало бы сделать перерыв.       Когда мы, наконец, покинули злосчастную оранжерею, и Виктор принялся устраивать наш трофей на заднем сидении, я первым делом вбила в GPS новые координаты, задавая маршрут на Бриггс. Думала, что без проблем готова доставить RK800 Элайдже Камски, но я заблуждалась. Стоило мне только осознать, что в моих руках оказалась передовая модель, да ещё и последняя в линейке, как во мне взыграл профессиональный азарт. Нет, я не намеревалась разбирать RK800 на запчасти, да и времени у меня было не так много — Камски ясно сказал, что ждёт свой заказ «не позже, чем завтра утром», — но до рассвета оставалось ещё несколько часов, и этого мне было вполне достаточно.       — Разве мы не должны ехать к Элайдже? — заметив, что я изменила маршрут, Виктор потянулся было к навигатору. Я легонько шлёпнула его по руке:       — Должны, но не обязаны. Не беспокойся, я просто хочу немного подлатать его.       Мой «Прометей» смерил меня скептическим взглядом, но промолчал. Я надеялась, что по прибытии домой он найдёт себе какое-нибудь занятие, а меня оставит в мастерской с трофейным андроидом наедине, но куда там: уложив RK800 на прозекторский стол, Виктор отошёл к шкафу с инструментами и прислонился к нему, всем своим видом демонстрируя, что не собирается никуда уходить. В ответ я лишь пожала плечами и, включив музыку погромче, взялась за паяльник. Хорошо помню, как старательно Виктор избегал моего подвала — что ж, посмотрим, насколько его хватит.       — Теперь мы можем ехать к Элайдже? — спросил Виктор, напряжённо поглядывая на RK800, который всё ещё находился «без сознания». Он и в машине с него глаз не спускал, но я понимала, чем вызван такой интерес — до сих пор моё творение толком не контактировало с себе подобными. На мой прозекторский стол андроиды попадали только в отключённом и полуразобранном виде, а тут речь шла о «живом» экземпляре — да ещё и со сходным программным обеспечением. Правда, я так и не выяснила, что творится у него с рассудком. Вполне возможно, что пообщаться с ним толком не удастся.       — Время уже позднее, — миролюбиво возразила я, — Камски наверняка спит. Так что заглянем к нему завтра… после завтрака.       С этими словами я расстегнула оставшиеся пуговицы на белой, местами забрызганной «Тириумом 310» рубашке, и надавила на защитную панель на животе.       — Что ты задумала? — насторожился Виктор.       — Просто взгляну, — успокоила я его, вскидывая руки. — Видишь? Я даже без инструментов. Хочу посмотреть, и только.       Тот слегка нахмурился:       — Не повреди его.       — Да что ты так беспокоишься об этом андроиде?       — Сейчас он — моя приоритетная задача.       — Вот как?.. — хмыкнула я и сдвинула панель в сторону.       Открывшийся мне вид на биокомпоненты, провода и силиконовые трубки, по которым струилась «голубая кровь», оказался совершенно неожиданным. До сих пор я думала, что самой технически сложной моделью на сегодняшний день является KL900, но как же я ошибалась. Определённо, внутреннее строение RK800 не походило ни на одного известного мне андроида — а за три года я повидала их немало. Некоторые детали я видела впервые и, откровенно говоря, понятия не имела, для чего они были предназначены. Искать их в каталоге не имело смысла, так как модель не была выпущена. Поглазев ещё секунду-другую на передовые «внутренности», я закрыла корпус, ибо что-то подсказывало мне: лучше там ничего не трогать.       — Видишь? — ехидно осведомилась я. — Даже не успела ничего сломать.       Виктор неодобрительно поджал губы, а я смочила чистую тряпку автомобильной полиролью и принялась оттирать от пластиковых панелей следы «голубой крови». Они, в принципе, оттирались, но не лучше, чем перманентный маркер или засохший клей. Больше всего отпечатков было на предплечьях; также они виднелись на шее и немного на груди. Вот бедолага. И думать не хочу, что с ним проделывали в той оранжерее.       — У него столько датчиков… — пробормотала я, осматривая ладонь RK800. — Больше как минимум вдвое, чем у других андроидов. Хотела бы я посмотреть на эту модель в действии.       — Я бы не советовал его реактивировать, — заметил Виктор уже более спокойным тоном.       — Почему? Что такого ты увидел, когда к нему прикоснулся?       Мой «Прометей» окинул RK800 задумчивым взглядом.       — Хаос, — помолчав, выдал он. — Это сложно объяснить на словах. Представь, что оказываешься в эпицентре цунами. Тебя захлёстывает гигантская волна чистых эмоций, и ты ничего не можешь с этим поделать…       — Должно быть, это неприятно, — я покачала головой и осторожно приподняла андроиду одно веко. Глаза оказались карими, о чём я совершенно запамятовала с момента нашей последней встречи. Вроде бы ничего необычного. Тогда я двумя пальцами надавила на нижнюю челюсть, открывая ему рот.       — Что ты делаешь? — снова напрягся Виктор.       — Просто смотрю, — невнимательно отозвалась я. — Представляешь, у него даже в языке есть датчик. Интересно, зачем?.. Помнится, я слышала что-то насчёт возможности делать пероральную пробу, но не думала, что всё настолько буквально. Похоже, у этого парня во рту портативная криминалистическая лаборатория.       Виктор издал какой-то неопределённый звук, похожий на фырканье, а я подняла голову и посмотрела на него с хитрым прищуром:       — А у тебя?       — Что «у меня»?       — Есть датчики во рту?       Виктор уставился на меня в упор, а я пожала плечами:       — Просто я к тебе в рот никогда не заглядывала, вот и спрашиваю…       — Нет, — отчеканил он. — У меня нет никаких датчиков во рту.       — Ну, нет так нет, — примирительно сказала я и, наконец, оставила RK800 в покое — на радость Виктору. Похоже, он и правда опасался, что я могу повредить трофейного андроида и таким образом помешать выполнению его приоритетной задачи. — Ладно, на сегодня хватит. Мне надо сомкнуть глаза хотя бы на пару часов.       Я выбралась из подвала первой, медленно потягиваясь на ходу и разминая мышцы — спина затекла совершенно, пока я, скрючившись над прозекторским столом и не меняя позы, латала голову RK800 несколько часов подряд. Во время работы я не чувствовала усталости, но она никуда не делась и разом навалилась на меня, как только всё было готово. Наверно, меня можно было бы отнести к трудоголикам, если бы в остальном я не была такой ленивой. Вот и сейчас, обведя взглядом царивший в совмещённой гостиной беспорядок, я невольно вздохнула и покосилась на Виктора.       — Кажется, я понял, чем ты тут без меня занималась, — хмыкнул он, обводя взглядом комнату. — Прокуривала дом.       — Мне это было нужно.       — Да? А что насчёт этого? — он кивнул в сторону полупустой бутылки с вином, которую я оставила на кухонной тумбе.       — Я не пила. Честно. Хотела, но… — но мне помешал визит Хлои. Однако Виктор истолковал недосказанность по-своему.       — Всё хорошо, — заверил он и ободряюще коснулся моего плеча. — Я тебе верю.       — Мне тебя не хватало, Виктор, — призналась я, накрывая его ладонь своей, и он понимающе улыбнулся. — Кстати, — я кое о чём вспомнила и, потянувшись к столу, взяла с него полностью готовый микронаушник: — Вот, чем я занималась на самом деле.       — Что это?       — Мой доступ к вашему закрытому каналу связи, — я вставила наушник в ухо. — Давай, «подумай» о чём-нибудь.       — О чём мне подумать?       — Без разницы. О чём-нибудь простом, вроде «проверка, раз-два-три».       Виктор посмотрел будто сквозь меня, а в моей голове зазвучал его голос, слегка отдающий эхом: «Проверка, раз-два-три».       — Работает, — удовлетворённо кивнула я. — Теперь мы сможем общаться «телепатически». Точнее, ты сможешь — я тут спаяла что-то вроде чипа, совместив голосовой процессор и синтезатор речи, но пока что морально не готова вмонтировать его себе в горло.       — Полагаю, будет лучше совсем этого не делать, — заметил Виктор. — У тебя усталый вид, Дорис. Тебе нужно отдохнуть.       — Да, пожалуй… — я с трудом подавила зевок. — Пойду отсыпаться, а ты… чем планируешь занять себя?       Виктор усмехнулся:       — Постараюсь привести дом в то же состояние, в котором оставил его две недели тому назад.