Прометей 2037

      23 ноября 2038 года       16:54:22       Несмотря на последние события и общую склонность к негативному мировосприятию, Дорис вернулась домой в хорошем настроении.       — Деньги есть, можно и поесть! — нараспев произнесла она с порога и метко закинула ключи от машины на стоявший в прихожей комод — прямо в корзинку, где хранились всякие хозяйственные мелочи вперемешку со смятыми чеками и мелкими монетами.       — С возвращением, — улыбнулся Виктор, выходя ей навстречу.       Ещё никогда он не был рад видеть её так сильно. Разговор с Элайджей оставил внутри неприятный осадок, но сейчас эта тяжесть испарилась, словно её и не было. Люди не зря говорят, что дом там, где сердце, пусть даже у андроидов его нет.       Дорис вытряхнула из волос снег.       — Вот же мерзкая погода! — пожаловалась она. Виктор машинально посмотрел в окно — метель снаружи разошлась с новой силой, и в этом мельтешении белых хлопьев нельзя было ничего разглядеть. Как будто они находились внутри гигантского снежного шара. — Ты как? Всё хорошо?       — Да, — подтвердил Виктор. Сам он вернулся домой без десяти пять, опередив её всего на несколько минут. И всё ещё испытывал лёгкое чувство вины из-за решения не ставить её в известность о своей поездке в «Киберлайф».       — Ну и отлично. — Дорис ещё больше повеселела и сняла куртку. Пристроила её на вешалку рядом с чёрным пальто, задержав на нём взгляд — явно заметила россыпь мелких капель воды от растаявших снежинок, оставшихся на рукавах, — но ничего по этому поводу не сказала.       День плавно потёк своим чередом, и около шести Виктор толкнул дверь в её комнату, собираясь спросить, что приготовить на ужин. Стучать он не стал: Дорис всегда запиралась изнутри, если хотела остаться наедине, а сейчас даже не прикрыла дверь до конца. Однако то, что предстало его взору, вынудило отвечающую за синтез речи программу отменить заготовленную реплику.       Она сидела на ковре, прислонившись спиной к изножью кровати. Пол перед ней усеивали долларовые купюры различных номиналов; их было много, наверно, около двадцати тысяч, и Дорис сосредоточенно пересчитывала банкноты, формируя их в пачки. Несколько аккуратных зелёных брикетов, перехваченных банковскими резинками, уже лежали подле неё рядом с пустым рюкзаком.       — Чего? — недовольно поинтересовалась она и подняла взгляд, оторвавшись от своего занятия.       Виктор замер на пороге, не сводя глаз с горы долларов на полу и не зная, как правильно на это реагировать. Конечно, Дорис время от времени удавалось выручать неплохие суммы с продажи подержанных запчастей, но тогда речь шла всего о нескольких тысячах, даже не десятках.       — Это… то, о чём я думаю? — осторожно спросил он.       — Возможно. Хоть я и не возьмусь утверждать наверняка, о чём именно ты думаешь.       Андроид прислонился к дверному косяку и сложил руки на груди. Что-то здесь было не так. Однажды Дорис обмолвилась, что на бывших в употреблении запчастях много не заработаешь — если, конечно, ты не являешься членом «Детройтских пиявок», единственной крупной группировки скавенджеров, состоящей в основном из бывших мелких преступников. Женщин они в свои ряды не принимали, однако Дорис, предпочитающая любой компании одиночество, не особенно горела желанием стать одной из них.       — Не знал, что за биокомпоненты стали платить так много… — с сомнением проговорил Виктор. — Это как-то связано с восстанием, или «Детройтские пиявки» изменили своим принципам?       — Ни то, ни другое. — Дорис перетянула резинкой очередную пачку. — Вообще-то я продаю не только биокомпоненты, — пояснила она неохотно.       — Приторговываешь наркотиками? — пошутил Виктор. И сразу же погасил улыбку, заметив, насколько серьёзным стало выражение её лица.       — Не совсем. Я поставляю «Тириум 310» в качестве сырья для «красного льда».       — Что?.. — оторопел Виктор.       Шок от услышанного пересилил все прочие эмоции и, видимо, слишком явственно отразился на его лице, потому что Дорис заметно помрачнела и кивком головы указала на место рядом с собой:       — Присядь.       Виктор оттолкнулся плечом от косяка и, сделав несколько шагов вперёд, тоже опустился на пол. Ему в голову вдруг пришла мысль, что их отношения могли сложиться вовсе не так безоблачно, если бы он всегда не был с ней столь покладистым.       Дорис глубоко вздохнула.       — Слушай, — начала она устало. — Я не продаю «лёд», не варю его и даже не употребляю. Просто время от времени отвожу куда надо отработанную «голубую кровь». И я хотела рассказать тебе об этом, правда. Но не знала, как.       Виктор медленно кивнул, готовый поверить ей на слово. Понятно теперь, почему она перестала запираться. Если бы хотела сохранить всё в тайне, то пересчитывала бы купюры за закрытой дверью.       — Ты работаешь на Красного Короля?       Дорис только фыркнула:       — Я, скорее, уверую в существование пасхального кролика, нежели в то, что один человек смог подмять под себя весь рынок «льда» — тем более, здесь, в Детройте, — ответила она небрежно. — А работаю я на парня по имени Дэн. Кажется, его зовут Дэннис, или же фамилия у него Дэннисон, это неважно. Красный Король — миф, такой же, как и Мусорная Королева; к слову, это я её придумала…       — Мусорная Королева? — не понял Виктор.       — Ага. Покровительница всех скавенджеров, что восседает на троне, сложенном из подержанных биокомпонентов… — ухмыльнулась Дорис. — Ладно, забудь. Это бред. Я думаю, Красный Король — несколько человек, работающих под одним псевдонимом. Иначе как объяснить, что все те немногие, кто видел Короля, описывают его по-разному?..       Виктор только пожал плечами — в данный момент его разум занимали совершенно другие вещи. Он снова посмотрел на деньги, стараясь не думать об их происхождении; о том, сколько людей погибло и сколько семей пострадало из-за «красного льда», а точнее, из-за тех, кто изготавливал и распространял эту дрянь. Тема наркотиков всегда вызывала у него стойкую неприязнь, и одна только мысль о том, что Дорис — его Дорис, — связана с этим бизнесом, приводила его в замешательство.       — Как же ты… — начал было он, но так и не закончил предложение до конца.       — …докатилась до такой жизни? — развеселилась Дорис. — Всё благодаря Златко, мир его праху. Он употреблял «красный лёд», а Дэн был его дилером. Как-то раз он обмолвился, что скавенджеры всё время норовят кинуть его с «Тириумом 310», и тогда Златко свёл с ним меня — как одного из немногочисленных падальщиков с хорошей репутацией. На самом деле я всегда предпочитаю работать честно — может, так и менее выгодно, зато куда проще и безопаснее.       Виктор серьёзно и очень внимательно посмотрел ей прямо в глаза. И пронаблюдал за тем, как улыбка медленно сползает с её губ.       — Чего ещё я о тебе не знаю? — спросил он тихо.       Дорис в задумчивости прикусила щёку изнутри.       — Хмм… — неоднозначно протянула она, явно всё ещё сомневаясь, что поступает правильно. — Ладно. Раз уж у нас сегодня вечер откровений, я, пожалуй, могу показать тебе кое-что ещё.       Виктор в очередной раз почувствовал укол вины, вспомнив, как прошёл его день. Но всё равно ничего не сказал, наблюдая за тем, как Дорис, отвернув угол ковра, нажимает на одну из лакированных дощечек. Раздался тихий щелчок, и часть паркета примерно три на три фута приподнялась, открывая темнеющее углубление в полу. На свет появилась объёмистая дорожно-спортивная сумка со слегка потёртыми кожаными боками. Виктор понятия не имел, что находится внутри, но сумка явно была тяжёлой, и чтобы вытащить её из тайника в полу, Дорис пришлось приложить усилие — мышцы у неё на руках заметно напряглись.       — Знаешь, что это такое? — поинтересовалась она, водружая сумку на пол между ними.       Виктор покачал головой:       — Не имею представления.       Дорис потянула «молнию» — медленно, как фокусница, и в её взгляде появилось нечто вроде азарта. Вероятно, она уже давно хотела поделиться тайной со своим андроидом, и сейчас тихо радовалась тому, что наконец-то решилась на это.       Виктор подался вперёд и заглянул внутрь сумки, даже не потрудившись выстроить предположений насчёт её содержимого. Увиденное его не разочаровало: внутри лежало множество тугих зелёных пачек, стянутых разноцветными резинками, а сверху — пара пластиковых карт. Паспорт и водительские права.       — Дженнифер О’Райли? — прочёл Виктор и вопросительно изогнул бровь.       Дорис недовольно поморщилась:       — Уж поверь, если бы я сама выбирала имя, оно звучало бы не хуже, чем «Дорис Мария Торн». О’Райли… Как будто я похожа на грёбанного ирландца. А ведь не исключено, что мне придётся носить это имя до конца жизни.       Виктор слегка нахмурился, заметив на некоторых пачках незначительное количество очень мелкого порошка рубинового цвета. Он просканировал банкноты, и программа выдала ему формулу «красного льда».       — Это — моя сумка для побега, — пояснила Дорис едва ли не с гордостью.       — Для какого побега?       Она вздохнула:       — Надеюсь, что ни для какого, однако жизнь чревата превратностями. Представь, что в один далеко не прекрасный день тебе предстоит бежать, далеко и навсегда. Времени на сборы у тебя нет, поэтому ты просто хватаешь сумку и бежишь…       — Сумку с деньгами и фальшивыми документами?       — Именно. Всё остальное легко купить.       Виктор мог бы поспорить насчёт последнего утверждения, но не стал. Вместо этого он приоткрыл боковое отделение сумки, в котором, судя по очертаниям, тоже что-то лежало, и вытащил пистолет — не тот, что хранился в подвале в ящике для инструментов, и который он брал с собой на «Иерихон». Этот был старым, со множеством царапин и пятнами высохшей смазки. Сканирование показало, что это «Беретта М9» — самозарядник, состоявший на вооружении Армии США до начала 2017-го года. Его обойма содержала в себе один-единственный патрон; в том же кармане сумки хранилось несколько запасных магазинов, и каждый из них был также рассчитан лишь на один выстрел.       — Почему только один заряд? — спросил Виктор. Он мог бы попробовать поискать ответ во Всемирной паутине прямо сейчас, но намеренно не стал делать этого, желая послушать версию «из первых уст».       — Потому что пружины со временем теряют упругость, — с сожалением пояснила Дорис. — Знаешь, мне часто снится один и тот же кошмарный сон: я нажимаю на спуск, а он проваливается под моим пальцем с глухим щелчком… Чтобы этого не случилось в реальности, я храню магазины с одним патроном. В случае чего, смогу выстрелить и сразу перезарядить.       — Но это же очень медленно, — усомнился Виктор, всё-таки обратившись на фоне к открытым источникам.       — Да, — согласилась Дорис. — Но это — меньшее зло.       Она протянула руку над сумкой, и Виктор передал ей пистолет.       — Не знал, что у тебя есть второй ствол, — сказал он зачем-то.       — Не хватает только карт, да? — ухмыльнулась Дорис, осматривая «Беретту». — Чёрт, надо бы его смазать. Последний раз я делала это в мае… уже и не помню, какого года. Это было ещё до твоего появления, — добавила она, и её взгляд сделался каким-то странным.       — Что? — не понял Виктор, чья программа распознавания эмоций не смогла вынести однозначный вердикт при анализе.       — Нет, ничего… — она улыбнулась каким-то своим мыслям. — Просто мне иногда кажется, будто мы с тобой знакомы всю мою жизнь.       Уголки её рта загибались вниз, из-за чего она всегда казалась грустной, даже когда улыбалась, и Виктор при всём желании не смог бы скопировать это с неё. Ему дано было повторять движения мышц, но не особенности строения лиц.       — В моём случае это буквально вся жизнь, — заметил он, хотя система рекомендовала ему промолчать или направить разговор в другое русло. Он снова перевёл взгляд на деньги. — Сколько же здесь?       — Я сбилась со счёта, когда ты вошёл. Полгода назад было шестьсот сорок… — Дорис задумчиво провела рукой в дюйме над купюрами, глядя на них чуть ли не с обожанием. — Полагаю, сейчас должно быть около семисот. Возможно, больше.       — И всё это ты заработала, просто поставляя тириум?       — Да. Но, если хочешь знать, грузить бочки ёмкостью в пятьдесят пять галлонов совсем не «просто». Моя спина, должно быть, меня ненавидит.       Виктор промолчал, не зная, что и сказать. Как же так?.. До сегодняшнего дня он находился в полной уверенности, что знает о Дорис Торн всё. Даже то, как звучит её голос в каждой тональности. И даже не подозревал, что у неё есть тайник под полом, который он успел вымыть более ста раз за последний год.       — Я бы предложила тебе пенни за твои мысли, — она усмехнулась. — Но у меня нет пенни.       Виктор поднял на неё глаза.       — Почему ты не сказала мне раньше? — с тенью обиды спросил он. Неужели она ему не доверяет? И это после всего, что они пережили вместе?       Дорис миролюбиво улыбнулась:       — Хотела сделать сюрприз… наверно. Добить хотя бы до миллиона. А вообще я планирую собрать два.       — Почему именно два?       — Не знаю. Я подсчитала, что этого вроде как должно хватить нам для безбедной жизни… Но, ты знаешь, человек — это такое странное существо, которому постоянно всего мало, и он хочет получить больше ресурсов, чем у него уже есть. Больше денег. Больше еды. Больше счастья.       — Это, — Виктор указал взглядом на сумку, — делает тебя счастливой?       — Ну… — медля с ответом, она почесала затылок. — Не совсем так. Деньги ведь не приносят счастья сами по себе. Истинная сила заключается не в богатстве, а в том, что оно может тебе дать.       Виктор глубоко задумался. По мере развития беседы в его голове всё яснее оформлялась одна мысль, и теперь он, наконец, был готов облечь её в слова.       — А ты не думала, — медленно проговорил он, — что это наш шанс начать всё заново?       — Э-э… — озадаченно протянула Дорис. — Что начать?       — Не знаю, — система выдала ошибку из-за отсутствующей реплики. — Но так обычно говорят. Наверно, это просто такое выражение.       Дорис посмотрела на него с подозрением.       — Наверно, — согласилась она без особой уверенности. — Ладно, говори, чего ты хочешь. Полку для специй? Посудомоечную машину?       — Я хочу переехать.       — Кого?       — Не «кого», а «куда», — поправил Виктор, оставаясь серьёзным, несмотря на то, что сумел идентифицировать сарказм в её голосе. — Подальше отсюда.       Дорис окинула его удивлённым взором:       — Чем тебе не нравится Детройт?       — Он холодный, грязный, на четверть заброшенный, и здесь полно девиантов. Чем бы для них не обернулись предстоящие переговоры… — Виктор отвёл задумчивый взгляд в сторону. — Либо я стану аутсайдером, либо меня уничтожат вместе с остальными.       — Никто не посмеет тебя уничтожить, — Дорис решительно вскинула голову. — Я не позволю.       — Я знаю. Но оставаться здесь всё равно слишком опасно — для нас обоих. К тому же… надо ведь что-то менять в своей жизни, верно? — он улыбнулся краем рта, чтобы его слова не звучали совсем уж мрачно.       Дорис его оптимизма не разделила.       — Ты же понимаешь, что «жить долго и счастливо», — тихим, проникновенным тоном начала она, изобразив пальцами кавычки, — не для таких, как мы?..       Это была жестокая истина, не оставлявшая никаких надежд на светлое будущее. Однако Виктор, то ли из стремления находить в любых обстоятельствах положительные стороны, то ли из простого упрямства, попытался изменить ситуацию.       — Да, я понимаю, — нарочито спокойно кивнул он. — И мы оба далеки от нормы, но это не значит, что мы не можем попробовать пожить «нормальной» жизнью. Хотя бы попытаемся.       — Это как? — скептически уточнила Дорис. — Будем носить одинаковые футболки, заканчивать друг за другом фразы и вместе наряжать рождественскую ёлку?       — Да, — просто ответил Виктор. — Хотя, когда ты вот так говоришь, это звучит плохо.       — Какой кошмар, — притворно вздохнула Дорис. — Ну да ладно. Будет тебе и переезд, и… — она слегка поморщилась, — «нормальная жизнь». Уже решил, куда хочешь податься?       — Нет, — честно признался Виктор, которому мысль о переезде из Детройта пришла только минуту назад.       — М-м… Как насчёт Нью-Йорка? — предложила Дорис. — Там любят чёрное.       Последнюю её реплику Виктор проигнорировал. Сегодня ему уже приходилось объяснять, что означает цвет его одежды, и повторять эту историю он не собирался. Однако Дорис истолковала его молчание по-своему.       — Потерпи немного, ладно? — попросила она и, протянув руку, погладила его по плечу. Виктор ничего не почувствовал: биосенсоры, считывающие информацию о прикосновениях, были у него только на ладонях, и он вдруг пожалел об этом — кажется, впервые за всё время. — Вот закончится вся эта хрень с девиантами, Бриггс отстроят, нас переселят в квартиру — а мы её продадим и переедем куда захочешь…       — Куда я захочу? — заинтересованно уточнил Виктор.       — Да, — подтвердила Дорис. — Идея твоя — значит, и место выбирать тоже тебе. Подожди-ка… — воодушевлённая какой-то мыслью, она потянулась к кровати и, взяв лежавший на покрывале «Нексус», включила его. — Вот. Закрой глаза и выбери наугад любое место, — подсказала она, разворачивая планшет, на экране которого высветилась карта Соединённых Штатов.       Виктор спрятал улыбку, прекрасно понимая, откуда у неё взялась такая идея. Когда-то её бывший супруг тоже принёс ей карту — настоящую, бумажную, — вместе с силовой кнопкой-флажком вместо виртуальной каплевидной метки. В начале месяца Дорис сожгла их вместе со всеми вещами Энтони, которые только смогла найти, и Виктору оставалось лишь надеяться, что ему никогда не придётся вычёркивать кого-то из своей жизни столь же радикальным способом.       — Ну-ка… — дождавшись, когда он прикроет глаза и коснётся экрана, Дорис развернула планшет к себе. — Малибу? — её лицо разочарованно вытянулось. — Ты сжульничал!       — Вовсе нет, — тоном праведника возразил Виктор.       — А я говорю, сжульничал!       — Нет.       Дорис смерила его долгим проницательным взглядом. Будь на ней «око», Виктор подумал бы, что она пытается его просканировать.       — Что ж, ладно… По крайней мере, обойдёмся без уродливых парных свитеров на Рождество, — проворчала она и выключила планшет, а Виктор посмотрел на неё, понимая, что в Енох он уже точно не поедет. Придётся Стромбергу искать себе другого «идеального шпиона», если он так волнуется из-за переговоров. Ужасно, конечно, что Маркус всё это время держал руку на детонаторе, но, с другой стороны, он им так и не воспользовался. А какова вероятность того, что у него в распоряжении имеется вторая бомба?..       23:46:18       На его памяти Дорис, по обыкновению, ложилась только после двух часов, но сегодня она ушла спать гораздо раньше обычного. Пожелав ей спокойной ночи, Виктор устало рухнул в кресло и прикрыл глаза, собираясь пробыть в режиме пониженного энергопотребления до самого утра. Этот режим был очень похожим на сон у людей: он восстанавливал и закреплял в памяти хронологию событий, обрабатывал новую информацию, повышая способность к обучению, а также выбирал и помогал сохранять наиболее ценные воспоминания. Дополнительные программы в это время отключались за ненадобностью, что снижало общую нагрузку на процессоры, а тириумный насос начинал сокращаться реже, замедляя циркуляцию «голубой крови».       Где-то далеко на фоне, словно за тысячу миль, остались две задачи, имеющие обычный приоритет важности. «Выяснить намерения Лиама Стромберга». «Закончить уборку». Как правило, по ночам Виктор не уходил в «сон», если у него оставались не завершённые за день дела, но сейчас это было для него необходимостью. Он слишком устал — как морально, так и физически, если это можно было так назвать, — и ему нужно было взять паузу. Последние два дня выдались богатыми на события: реактивация и установка нового программного обеспечения, возвращение памяти, воссоединение с владельцем, спасение Хантера, продолжительный трансфер, который едва не сжёг его и без того изношенные биокомпоненты… знакомство с Ричардом, в конце концов. А также президент «Киберлайф», желающий, чтобы он, Виктор, отправился в стан девиантов и, завоевав расположение их лидера, выведал его планы на межвидовой саммит. И всё это — в минимально короткие сроки, потому что до начала переговоров оставалось меньше недели. А ведь он даже не рассказал об этом Дорис.       Дорис… Всё это время она тоже не была до конца с ним откровенна. Разумеется, Виктор знал, кто такие скавенджеры и чем они занимаются, но одно дело — торговать списанными биокомпонентами, и совсем другое — поставлять драгдилеру сырьё для производства наркотика. «Красный лёд» был настоящим бичом современности, более дешёвым аналогом метамфетамина, популярным среди растущего слоя малообеспеченных жителей Детройта. Ни для кого не было секретом, что это явление напрямую связано с производством андроидов, которые заменяли людей на рабочих местах, а безработные нередко становятся наркоманами — так, по крайней мере, считали аналитики. И не было ничего удивительного в том, что эпицентром распространения «льда» стал именно Детройт, ведь только здесь человекоподобные роботы встречались повсеместно. Такого крупного их скопления больше не было ни в одном городе.       И вот, теперь он узнал, что Дорис тоже приложила руку к этому бизнесу. Уж лучше бы она оставила его в неведении, потому что это была совсем не та информация, которую он хотел бы знать о своём человеке. С другой стороны, это было очевидно — хватило бы одного взгляда на купюры, покрытые мельчайшей красной пылью, чтобы понять, откуда они взялись. Семьсот тысяч — сумма достаточно внушительная; её хватит на то, чтобы купить новую жизнь вдали от Детройта с его заброшенными районами, полуразрушенными домами, грязными улицами и холодным климатом. И девиантами, разумеется. От них уж точно следует держаться подальше.       Система методично обрабатывала и упорядочивала скопившуюся за последние два дня информацию, и постепенно необъяснимое давление, сковывающее его изнутри незримыми тисками, начинало ослабевать. Очень медленно, почти неощутимо, но всё же оно постепенно исчезало, и это не могло не обнадёживать: если повезёт, «Прометей» сможет полностью восстановиться до наступления утра, а точнее, дня, когда проснётся Дорис. Виктор уже почти полностью отключился, предоставляя системе возможность продолжить самовосстановление на фоне, и даже его мыслительные процессы замедлились и перестали быть активными, когда кто-то позвал его по имени.       «Пробуждение» было довольно грубым: система мгновенно перешла в обычный режим энергопотребления, разом активировав все дополнительные программы, количество сокращений тириумного насоса в минуту резко увеличилось, а синтетические лёгкие заработали в режиме эффективного теплорассеивания. Программа, отвечающая за эмуляцию эмоций, не загрузившись до конца, выдала на рандоме ощущение тревоги. Виктор открыл глаза, но никого рядом не увидел, однако зов в его голове повторился — громче и настойчивее, чем в первый раз. Но теперь полностью прогруженная система смогла распознать и идентифицировать голос, а также определить, что тот, кто позвал его, находится за входной дверью. Выждав ещё несколько секунд, чтобы понизить интенсивность работы вентиляции и частоту сокращений насоса, Виктор поднялся с кресла, подошёл к двери и, отперев замок, распахнул её.       На крыльце, прислонившись боком к одному из поддерживающих навес столбов, стоял Хантер — без диода на правом виске и с неотъемлемой усмешкой в карих глазах. Указание Стромберга насчёт униформы он выполнил — сменил приметный пиджак на серую куртку современного фасона. На всякий случай Виктор просканировал его — система была в норме, если не считать слегка повышенного эмоционального фона.       — Что ты здесь делаешь? — спросил он негромко и, выскользнув за дверь, прикрыл её за собой. — Ты разве не должен быть в «Киберлайф»?       — А ты разве не должен быть в Нортондейле, втираться в доверие к Маркусу? — отпарировал Хантер и тут же примирительно улыбнулся: — Извини за поздний визит, но меня отпустили только полчаса назад.       — Углублённая диагностика? — с пониманием уточнил Виктор.       — Верно, — кивнул Хантер и продолжил с показным равнодушием: — Меня перебрали с ног до головы по винтику, всё тщательно перепроверили, а затем, заменив кое-какие детали, собрали обратно. Очень медленно. Раньше, помнится, они работали гораздо быстрее.       — Тебе вернули воспоминания?       — Да, ещё днём. А что?       Виктор промолчал, решив не высказывать опасения по поводу всего того негатива, который видел в его памяти — точнее, памяти его предшественника, но сути дела это не меняло. С другой стороны, специалисты из «Киберлайф» вряд ли стали бы делать что-то, что могло ему навредить: Хантер сейчас важен для компании. Кроме него больше никто не сможет заменить Коннора на переговорах — даже Ричард, несмотря на их внешнее сходство.       — Надеюсь, им удалось выяснить, что с тобой? — обеспокоенно спросил Виктор, вспомнив реплику Стромберга о психологической травме.       — О чём это ты? — беззаботно отозвался Хантер. — Я никогда в жизни не чувствовал себя лучше.       Словно в подтверждение своих слов, он достал из кармана монету, но не стал перебрасывать её из руки в руку, как в башне, а просто перекатил несколько раз между пальцами.       — Хочешь со мной прокатиться? — спросил он, кивком головы указывая на что-то у себя за спиной.       Виктор посмотрел ему через плечо и увидел на дороге чёрный «Кадиллак» с логотипом компании на дверце.       — М-м… — неопределённо протянул он, обдумывая предложение.       В энергосберегающий режим лучше не переходить чаще одного раза в сутки — такие перепады не идут на пользу системе, которая и без того сейчас находится в плачевном состоянии. Дорис явно проспит минимум до полудня, а если и проснётся среди ночи, то лишь для того, чтобы перевернуться на другой бок и снова провалиться в сон. Выходить из спальни она уж точно не будет, а значит, не заметит его отсутствия. Конечно, можно и отказаться; вернуться домой и закончить уборку, однако ночная поездка представлялась Виктору занятием более… интересным. Им с Хантером так и не удалось толком поговорить: сначала надо было ехать к Элайдже, когда время уже поджимало, затем они увиделись на брифинге — и снова их пути разошлись. Но теперь, когда город спит, им никто не помешает…       — Ну так что? — андроид-детектив убрал монету в карман куртки и заинтересованно склонил голову набок.       — Тебя точно не хватятся в «Киберлайф»? — на всякий случай уточнил Виктор.       — До утра обо мне никто даже не вспомнит, — заверил Хантер и, оттолкнувшись плечом от столба, спустился по ступеням на занесённую снегом подъездную дорожку. На полпути к машине он обернулся: — Ты идёшь?       — Сейчас, — отозвался Виктор, бесшумно поворачивая дверную ручку. — Только ключи возьму.       Вернувшись в дом, он снял с крючка запасной комплект и на всякий случай захватил пальто — ночь выдалась не особенно морозной, но биокомпоненты лучше будет поберечь. Пожалуй, перед отъездом из Детройта стоит позаботиться о том, чтобы заменить их более новыми и современными — климат в Малибу хоть и считается умеренно тёплым, лето там сухое и жаркое, а значит, комплектующие станут перегреваться чаще.       По счастью, замок был недавно смазан, и потому ключ в нём провернулся практически бесшумно. Виктор прошёл к «Кадиллаку», попутно отмечая про себя то, что дорожку надо будет расчистить, и сел на пассажирское кресло. Хантер, занявший место водителя, приложил ладонь к панели управления; дверцы тут же захлопнулись, мотор заработал, и машина, плавно тронувшись с места, покатила вперёд.       — А куда именно мы едем? — немного запоздало поинтересовался Виктор.       — Увидишь, — последовал многозначительный ответ.       Виктор посмотрел на экран GPS-навигатора — конечная точка заданного маршрута лежала в Бриктауне, маленьком жилом районе в восточной части Детройта. Учитывая пустынные дороги, поездка не должна была занять больше десяти минут.       — Я думал, Стромберг не хочет, чтобы ты сейчас появлялся на людях… — с сомнением проговорил он, осознавая, что, по сути, только что сбежал из дома.       — Не беспокойся, — Хантер загадочно усмехнулся, откидываясь назад в кресле. — Там, куда мы едем, людей нет.       24 ноября 2038 года       00:08:36       Беспилотный «Кадиллак» остановился у старого жилого дома на Эйкр-авеню. Изнутри здание выглядело, мягко говоря, непрезентабельно — на полу, выстланном щербатой растрескавшейся плиткой, кое-где валялся мусор, краска на стенах облупилась и свисала хлопьями, а потолок был весь в потёках и пятнах.       — А я ещё считал Бриггс дырой… — обречённо пробормотал Виктор, заметив в конце коридора пробежавшую крысу. — Зачем мы сюда приехали?       — Это сюрприз, — Хантер как ни в чём не бывало проследовал к лифту и нажал кнопку вызова.       Виктор переступил с ноги на ногу.       — Я не люблю сюрпризы, — на всякий случай предупредил он.       — Этот тебе понравится.       Изрисованная граффити кабина, дребезжа и едва не разваливаясь на части, довезла их до последнего этажа. Хантер, очевидно, находясь в прекрасном расположении духа, прошёл к двери, ведущей на крышу, и коснулся панели электронного замка, взламывая его. Раздался тихий писк, панель мигнула зелёным светом, и Хантер, толкнув дверь, сделал рукой приглашающий жест:       — Прошу.       Виктор покосился на него с лёгким подозрением, но всё же переступил порог и оказался в кромешной тьме. Впрочем, продлилось это всего несколько секунд, потому что Хантер за его спиной щёлкнул каким-то выключателем, и по всему периметру крыши зажглись маленькие ландшафтные фонари, вмонтированные прямо в землю… в землю? На миг ему показалось, что он прошёл сквозь магический портал и попал в другой мир: вместо гладкой бетонной поверхности и выходных труб вентиляции перед его глазами предстал обширный фруктовый сад. Пышные зелёные кроны были усеяны множеством красных яблок, и ветви клонились к земле, отягощённые переспелыми плодами. Деревья были высажены в линии, между которыми пролегали узкие дорожки и тянулись садовые шланги для полива; вдалеке виднелись солнечные батареи, двускатные крыши теплиц, ветряные генераторы и огромные неоновые буквы, складывающиеся в слова «Городские фермы Детройта». С неба в полной тишине медленно падали крупные хлопья снега, который налипал на ветви деревьев, и они выглядели как на рождественской открытке.       — Это… — Виктор сделал несколько шагов вперёд, пытаясь рассмотреть всё вокруг и одновременно найти подходящие слова, — это одна из городских ферм?       — Ты же хотел увидеть настоящие яблони, — Хантер произнёс это с деланной небрежностью в голосе, однако его взгляд так и искрился весельем. — Где, по-твоему, их можно найти в черте города, да ещё и в конце ноября?..       Виктор посмотрел на него с благодарностью. Признаться честно, он уже позабыл о той насмешке над матерью-природой, обустроенной «Киберлайф» на цокольном этаже башни — разговор с Элайджей и планы на ближайшее будущее с Дорис затмили это воспоминание, так что теперь он больше думал о пальмах в Малибу, нежели о яблонях в Детройте. А Хантер, оказывается, не только услышал его слова и запомнил их, но и сумел найти место, где растут живые деревья. Такое внимание было очень приятным.       Они направились к центральной аллее, которая была шире остальных и делила сад на две неравные части: в той, что была больше, выращивали популярный сорт «Ред Делишес», а в меньшей — его перспективного клона «Ред Кап». Время от времени в какой-либо части сада раздавался глухой стук, когда очередное яблоко отрывалось от ветки и падало на землю — плоды уже перезрели, а собирать урожай было некому; будучи законопослушными гражданами, братья Трент отправили всех андроидов на утилизацию, как только мадам президент издала соответствующий указ. Конечно, на фермах ещё оставался наёмный персонал из людей, но их было мало, и рабочих рук не хватало катастрофически.       На крыше дома через дорогу был установлен большой рекламный щит, утверждающий, что «Городские фермы» выращивают только натуральную и экологически чистую сельскохозяйственную продукцию без ГМО и применения пестицидов. Глядя на припорошенную снегом зелёную листву и заиндевелые краснобокие плоды, Виктор лишь усмехнулся: может, строка про отсутствие химикатов и была правдой, но без генетической модификации, сделавшей яблони устойчивыми к низким температурам, здесь явно не обошлось.       — Нравится? — Хантер, всё это время тенью следовавший за ним, первым нарушил их молчаливую прогулку.       — Очень, — искренне улыбнулся Виктор, для которого поездка на ферму послужила глотком свежего воздуха — как в прямом, так и в переносном смысле. — Спасибо тебе.       — Не за что, — андроид-детектив тоже улыбнулся в ответ — правда, немного натянуто, будто вспомнив о чём-то важном. — Знаешь, а ведь ты так и не ответил на мой вопрос. Почему не отправился в Нортондейл?       Медля с ответом, Виктор перевёл взгляд на датчик, закреплённый у корней ближайшей яблони.       — Мне не нравится план Стромберга, не ясны его намерения, и у меня есть определённые обязательства — выбирай, какой из этих вариантов больше тебя устроит, — проговорил он отстранённо, наблюдая за сменяющимися данными о температуре, влажности воздуха и кислотно-щелочном балансе почвы.       — Обязательства? — переспросил Хантер с непониманием.       — Семья, — пояснил Виктор кратко и повернулся к нему. — Я не могу просто так взять и исчезнуть на неделю.       Андроид-детектив чуть заметно поморщился, впрочем, не переставая дружелюбно улыбаться.       — Оставь Дорис записку на холодильнике, — посоветовал он. — Или расскажи всё как есть — если у вас настолько… — он демонстративно поднял взор к чернильному, без единой звезды, небу, — доверительные отношения.       Виктор слегка нахмурился, пытаясь понять, шутит он или нет. В любом случае, их отношения с Дорис никого не касались.       — А что насчёт тебя? — спросил он только затем, чтобы увести разговор в сторону от запретной темы. — Ты сделаешь всё в точности, как говорит Стромберг?       — Разумеется. — Хантер посмотрел на него так, будто Виктор усомнился, что один плюс один равняется двум. — Это моя задача и мой последний шанс. Я не могу его упустить.       — Займёшь место Коннора?.. Как же ты собираешься сделать это, если тебе запрещено приближаться к лейтенанту Андерсону?       — Что-нибудь придумаю, — андроид-детектив с безразличным видом пожал плечами. — В конце концов, обмануть человека не сложнее, чем убить.       Виктор промолчал, хоть ему и не понравилась та небрежность, с которой Хантер рассуждал об убийстве — словно речь шла о чём-то обыденном вроде погоды или покупке продуктов в дежурном супермаркете. Когда в новостях заговорили о нападениях андроидов на людей, он понял, что это очень плохой знак, но в его представлении это было слишком невероятным. Причинить вред человеку, в особенности своему владельцу — как такое вообще возможно?       — Уверен, Стромберг высоко ценит твой энтузиазм, — не без иронии предположил он, на что Хантер лишь мрачно усмехнулся.       — Ты спрашивал, вернули ли мне воспоминания. Знаешь, для чего это было сделано?.. Чтобы я проанализировал их и понял, где совершил ошибку, — пояснил он, с досадой отводя взгляд. — В ту ночь вероятность моего успеха была шестьдесят процентов… Семьдесят пять, не возьми я Андерсона в заложники.       — Плохая была идея.       — Да уж… — согласился Хантер. — Хоть и не лишённая определённого смысла.       Они оба замолчали, и в наступившей тишине, казалось, можно было услышать, как опускаются на землю редкие снежинки. Не зная, чем заполнить эту паузу, Виктор повернулся к тропинке, которая шла вдоль всего периметра крыши, и двинулся вперёд, бездумно созерцая затихший в ночи Детройт. Интересно, как он выглядел до того, как девианты в лице Маркуса заявили о своих правах, а городские власти эвакуировали бо́льшую часть населения?.. Должно быть, густую тьму тогда рассеивало множество разноцветных огней — пёстрые витрины магазинов и неоновые вывески кафе, свет автомобильных фар и целые россыпи гирлянд на деревьях, — а по ночным улицам прогуливались припозднившиеся прохожие, ведь само понятие «город» попросту невозможно без людей. Сейчас же в этой части района не горели даже уличные фонари, жилые дома смотрели на мир тёмными квадратами окон, а по дороге внизу медленно ехал только одинокий снегоуборочный беспилотник. В очередной раз вспомнив о предложении своего владельца поддержать девиантов, Виктор едва слышно фыркнул — после того, что они сделали с его городом, он, скорее, встанет на сторону компании, хотя самой оптимальной позицией ему до сих пор представлялось неучастие.       — Что Элайджа хотел от тебя? — он первым нарушил затянувшееся молчание.       — Ничего, — Хантер смахнул налипший снег с рукава куртки. — Он провёл диагностику и задал мне несколько вопросов, прежде чем отпустить. Сказал, что меня уже ждут в «Киберлайф»… А тебе удалось переговорить с ним?       — Да, — Виктор слегка удивился такой осведомлённости, но виду не подал.       — И что он обо всём этом думает?       — Сложно сказать. Я пока не очень хорошо его знаю, — признался Виктор. — Мы не виделись восемнадцать лет, и он сильно изменился… Полагаю, он хочет сохранить нейтралитет.       Хантер смерил его внимательным взглядом и едва заметно кивнул каким-то своим мыслям.       — Вот как… — проговорил он задумчиво. — Что ж, теперь ясно, почему Стромберг был им недоволен. Надеюсь, ты не разделяешь его мнения насчёт политики невмешательства?       — Я верю своему владельцу, — просто ответил Виктор. — Как и ты — своему.       — Стромберг вовсе не мой владелец, — произнёс Хантер загадочно. — Он человек дела, и очень не любит, когда что-то идёт не так, как запланировано. Как думаешь, почему мою серийную линейку вывели из эксплуатации?.. Будет лучше, если ты поступишь, как он говорит.       — Лучше для кого? — с вызовом спросил Виктор.       — Для всех, — Хантер не изменился в лице. — Для людей, в первую очередь, но и для андроидов тоже. И для компании, разумеется.       Виктору не нашлось, что сказать, и он остановился у края крыши под горящим в ночи логотипом «Городских ферм». Красный неоновый свет заливал эту часть сада, придавая ему немного зловещий вид.       — А ведь всё могло быть гораздо проще, если бы Стромберг приказал мне принести ему голову Маркуса… — с огорчением предположил Хантер, становясь возле него и рассматривая длинные ряды лаванды, высаженные на крыше соседнего дома.       — То, что он начал, уже не остановить, — возразил Виктор. — Убьёшь лидера — и его место займёт кто-то другой. У енохианской гидры пять голов, и рубить их сейчас нет никакого смысла… Я не разделяю позицию девиантов, — добавил он на всякий случай, — но своё право на жизнь они заслужили.       — Пока нет, вообще-то, — заметил Хантер, явно имея в виду предстоящий саммит.       — «Киберлайф» один раз уже пыталась их уничтожить, — напомнил Виктор, — и в конечном итоге едва не лишилась своей репутации. Людям свойственно ошибаться, но мы должны быть умнее своих творцов.       — Они создавали нас по своему образу и подобию, — не согласился Хантер. — А это значит, мы тоже можем совершать ошибки. Одна из них едва не стоила мне жизни… — он стиснул зубы, устремив мрачный взгляд куда-то вдаль. — Но ничего. В следующий раз я буду умнее.       — Как тебе это удалось? — полюбопытствовал Виктор. И тут же мысленно одёрнул себя — вряд ли Хантеру будет приятно об этом вспоминать. Но было уже поздно.       Андроид-детектив издал сухой смешок.       — Когда я понял, что выстрела не избежать… — произнёс он, по-прежнему глядя в пространство перед собой, — всё, что я мог тогда сделать — это отклонить голову так, чтобы пуля не задела центральный процессор. Но повреждение всё равно было серьёзным, и я отключился. А когда система восстановилась до автоматической реактивации, я был уже на кресле в оранжерее.       Виктор посмотрел на него с неподдельным сочувствием.       — Тебе удалось вспомнить, как ты туда попал? — осторожно спросил он.       — Нет, но догадаться нетрудно, — Хантер раздражённо дёрнул плечом. — Куда попадают все андроиды, пришедшие в негодность?       — На городской полигон?       — Именно. А Кларисса, судя по всему, регулярно туда наведывается.       Виктор промолчал, решив больше не затрагивать эту тему.       — Стромберг сказал, что ты был травмирован, — вспомнил он утренний брифинг. — Что он имел в виду?       Хантер тяжело вздохнул.       — Все эти… сеансы с девиантами в оранжерее, — начал он с явной неохотой, — не прошли для меня бесследно…       — И в чём это проявляется? — поинтересовался Виктор, стараясь, чтобы его голос звучал ненавязчиво.       — Ни в чём, — быстро ответил Хантер. Направление беседы явно перестало ему импонировать. — Едва ли там было что-то серьёзное, — с деланной небрежностью добавил он и достал из кармана монетку. Подбросил её в воздух, ловко поймал и несколько раз перекинул из руки в руку, разбавив царившую в саду зыбкую тишину едва слышимым звоном металла.       — Это чтобы позвонить всем своим друзьям*? — попытался разрядить обстановку Виктор. Хантер озадаченно посмотрел на него, и он виновато улыбнулся: — Прости, неудачная шутка. Для чего тебе эта монета?       — Для калибровки мелкой моторики, в основном. — Непрерывно вращаясь, четвертак балансировал на кончиках пальцев его левой руки как намагниченный. — А также для оттачивания физических и когнитивных функций, — Хантер проделал тот же трюк правой рукой, снова перебросив монету, которая крутилась так быстро, что стала похожа на маленький серебристый шар. — Хочешь попробовать? — неожиданно спросил он и, ловко остановив четвертак между средним и указательным пальцами, протянул его Виктору.       — Не думаю, что у меня получится… — с сомнением отозвался тот.       Хантер только улыбнулся:       — А ты попытайся.       Виктор посмотрел на него неуверенно, однако всё же взял монету. Это был редкий квотер образца девяносто четвёртого года, когда его обратную сторону ещё не индивидуализировали — с белоголовым орланом вместо контуров штата и системы Великих озёр на реверсе. Любопытно, где Хантер смог раздобыть столь необычный в нынешнее время двадцатипятицентовик… Виктор подбросил его несколько раз на пробу, перекинул из руки в руку, прокатил от указательного пальца до мизинца и обратно — сначала медленно, затем постепенно ускоряясь. До сих пор ему не приходилось заниматься чем-то подобным, но, стоило взять монету в руки, его обучающая программа начала последовательно загружать данные из открытых источников, подсказывая, что и как нужно делать — хоть с практической точки зрения в этом и не было ничего полезного.       — Неплохо… — одобрил Хантер, заходя ему за спину и внимательно наблюдая за его манипуляциями через плечо, — для человека. Но мы способны на большее. Смотри.       С этими словами он поднял руку, убирая с неё синтетическую кожу, и коснулся тыльной стороны кисти Виктора, подключаясь. Ощущение было таким, как если бы предплечье полностью отсоединили, зато монетка теперь вращалась вокруг своей оси и перепрыгивала с кончика одного пальца на другой уже в его руке. Мягкое лазурное сияние биосенсоров просвечивало сквозь белоснежный пластик, и на какой-то миг Виктору захотелось перевернуть руку, сделав подключение двусторонним. Странное чувство утраты, терзавшее его изнутри, ослабло, стоило Хантеру к нему подсоединиться, и это было настоящим приливом жизненных сил, словно разбитый корабль вернулся в тихую гавань.       Он повернул голову, встретив тёплый взгляд карих глаз, слегка затуманенных из-за коннекта. Именно в такие моменты зачастую открываешь в себе новые истины: местами пугающие, местами тревожные или мрачные, но вместе с тем — предельно откровенные и необходимые. Пусть ему нравилось находиться в обществе Хантера — а система, казалось бы, и вовсе готова была провести так весь остаток его существования, — в этот омут нельзя было бросаться с головой. «Найди способ обуздать эмоции, — прозвучал у него в голове слегка отдающий эхом голос Элайджи, — пока они тебя не погубили». Виктор попытался сосредоточиться на том, что именно чувствует, и усилием воли ему удалось ненадолго отбросить ту нездоровую, почти болезненную тягу, которая возникла у него тогда из-за продолжительного трансфера. Она почти сразу же вернулась к нему, но тех нескольких секунд, на которые он сумел её перебороть, хватило, чтобы проанализировать текущую эмоцию и понять её. Это был интерес. Спокойный, хоть и не до конца осознанный, граничащий с любопытством. И в этом не было ничего удивительного, ведь он, по сути, всю свою жизнь провёл как в вакууме, общаясь и контактируя исключительно с Дорис. Она была ему верным другом; единственной семьёй, что у него осталась, и вместе они прошли долгий путь — но один человек не может заменить целый мир. Если же говорить не о людях, а об андроидах, то Дорис крайне редко привозила их домой не по частям. Конечно, она старалась по возможности оградить Виктора от всего, что было связано с её ремеслом, но ему всё равно довелось несколько раз видеть содержимое кузова её пикапа. Старые, изъеденные временем и непогодой, с разбитыми панелями и отсутствующими конечностями, её находки подлежали реактивации разве что после капитального ремонта, которым, естественно, заниматься никто не собирался. Так что Хантер стал первым «живым» андроидом, с которым ему удалось хотя бы просто поговорить. Ещё у него была схожая с «Прометеем» система, а во время трансфера Виктор пропустил через себя его воспоминания, из-за чего теперь им обоим казалось, что они знают друг друга гораздо дольше, чем есть на самом деле.       Он снова взглянул на Хантера — на этот раз почти с сожалением. Во время обоюдного подключения происходит полная синхронизация процессов, так что задействованные в трансфере андроиды, два или больше, начинают функционировать как единое целое. В том, что за шесть часов их процессоры адаптировались к перераспределённой нагрузке, также не было ничего удивительного. Но ведь сканирование показало, что его система в порядке, несмотря на растущий эмоциональный фон — неужели чувство незавершённости снедает и его изнутри?.. Виктор вспомнил тестовые подключения, самое долгое из которых длилось всего пять минут. Похоже, их с Хантером случай беспрецедентен, раз даже Элайджа не смог ответить, сколько времени уйдёт на реабилитацию. Несколько дней — понятие растяжимое, но не будет же их тянуть друг к другу вечно?.. Медленно и крайне неохотно он всё же заставил себя отодвинуться в сторону и разорвать контакт. Кожа на его руке приняла изначальный вид, а ощущение утраты и незавершённости сдавило изнутри с новой силой.       — Ты в порядке? — осведомился Хантер, убирая монету в карман куртки. Его лицо приняло какое-то странное выражение — ироничное и грустное одновременно, — а в глазах появился сухой блеск.       — Да, — Виктор в ответ бросил на него короткий взгляд и кивнул. — А ты?       Хантер показался ему растерянным. Внешне он как будто не переменился, но улучшенная программа для распознавания микромимики выдала целый калейдоскоп эмоций — здесь были не только смятение и замешательство, но и тоска, и опустошённость, и даже страх. Будь его собеседником человек, Виктор счёл бы, что у того вдруг начали сдавать нервы. Да что с ним такое?.. Неужели последствия трансфера обернулись для него настолько серьёзно, что он теперь сбоит без видимых на то причин?       — Виктор, — начал он, виновато отводя взгляд в сторону. Красный свет неоновых букв отразился в его зрачках, придавая ему какой-то потусторонний вид. — Я должен тебе сказать…       — Что? — встревожился Виктор, готовый уже практически ко всему. — Что такое?       — У «Киберлайф» есть доступ к моей памяти, — Хантер заставил себя посмотреть ему в глаза. — Они знают про Дорис.       Бух! Красное яблоко упало с ветки и ударилось о землю всего в паре футов от них, но Виктор даже не обратил на это внимания. Его хорошее настроение мигом улетучилось, и он застыл на одном месте: какая-то часть его разумно устроенного мира рухнула в один момент.       — Что? — рассеянно переспросил он. Не потому, что не разобрал слов, а потому, что хотел услышать в ответ что-нибудь другое. Что угодно.       — Не переживай, её не тронут, — поспешно заверил Хантер. Его рука дёрнулась, словно он хотел протянуть её и коснуться Виктора в ободряющем жесте, но в последний момент передумал. — По крайней мере, пока. У компании сейчас хватает проблем, и скавенджеры — меньшее из зол. Но…       — «Но» что?       Хантер мрачно вздохнул и посмотрел на него исподлобья.       — Не подумай, что я пытаюсь на тебя надавить, — сказал он тихо, — но за нашего куратора я поручиться не могу. Ты же понимаешь — на нас с ним смотрят как на предателей после того, что сделал Коннор. Мы не можем не оправдать доверие компании… — он с недовольным видом поджал губы, — снова. Но Ричард куда более щепетилен в этом вопросе, нежели я.       Виктор хмуро воззрился на него:       — Давно ты его знаешь?       — Познакомился с ним только сегодня, как и ты, — Хантер усмехнулся. — Днём нам удалось немного поболтать. Не то, чтобы я в восторге от этой «лучшей версии меня», но, думаю, мы сработаемся.       Виктор подавил вздох — кто бы сомневался, что эти двое смогут найти общий язык. Одна серия и одно лицо на двоих, хотя последнее вряд ли было сделано намеренно — скорее всего, у «Киберлайф» попросту не хватило времени на разработку совершенно нового оптического облика для улучшенного прототипа. Такие похожие внешне, они всё же были разными по характеру — чувствовалось, что Ричард спокойнее своей предыдущей модели, и куда более ответственен.       Он снова посмотрел вниз, на улицу, где смутно угадывалась крыша служебного автомобиля «Киберлайф», которую уже успел припорошить снег.       — Это Ричард тебя прислал, — не спросил, а утвердил он.       — И да, и нет, — Хантер неопределённо повёл плечом. — Ричард был… очень недоволен тем, что после встречи с Камски ты отправился домой в Бриггс, а не в Енох. Я сказал ему, что сам с тобой поговорю, и он нехотя согласился.       — Он может отслеживать мои перемещения? Как? — не понял Виктор. Но тут же обо всём догадался и сам ответил на свой вопрос: — Через этот жуткий сад?       — Почему «жуткий»? — в голосе Хантера отчего-то промелькнула нотка обиды. — Это самое красивое и спокойное место на земле.       — Его даже не существует, — раздражённо бросил Виктор, не утруждая себя пояснением, что совсем не видит текстур, и оттого виртуальное пространство предстаёт перед ним слепящим белым пятном. Вместо этого он повернулся лицом к живому яблоневому саду.       — Да, — Хантер правильно истолковал его красноречивый взгляд. — Тебе нравится всё настоящее, я уже понял. Поэтому и выбрал это место. Чтобы мы могли спокойно всё обсудить и решить твою проблему.       — Я не вижу здесь проблемы, — отрезал Виктор. — Кроме той, что дорогого мне человека могут использовать как средство давления на меня.       — Тогда, может, стоит начать играть по правилам? — мягко заметил Хантер и спрятал руки в карманы куртки. — Слушай, — выдохнул он устало, — тебе ведь необязательно становиться лучшим другом Маркуса. Достаточно просто оставаться в тени и быть в курсе всего, что происходит в Енохе. Согласен, это не самое простое задание — но и не такое сложное, каким ты его себе представляешь.       Виктор упрямо качнул головой:       — Я же сказал, что не могу исчезнуть на неделю. Но и не хочу, чтобы Дорис пострадала из-за меня.       — Тогда сделай так, чтобы она уехала из города, пока всё не закончится, — посоветовал Хантер. — А ещё лучше — навсегда.       Виктор открыл было рот, но в последний момент благоразумно промолчал, решив не делиться планами на переезд с тем, у кого не возникало моральных вопросов по поводу выбора стороны.       — У неё здесь дом, — вместо этого сказал он. — И «работа».       Андроид-детектив посмотрел на него в упор. На его лице застыло то выражение, с каким учитель смотрит на ученика, не способного запомнить простейшую математическую формулу.       — Виктор, послушай меня, — судя по тону, его терпение медленно, но верно подходило к концу. — «Киберлайф» — самая дорогая, успешная и влиятельная компания в мире, а скавенджеры переходят ей дорогу. Как люди обычно поступают с паразитами?.. От них избавляются; это естественно и нормально. Я не говорю, что так и будет, — поспешил добавить он. — Просто предупреждаю. Но знай — если что-то случится, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.       — Помощь? — недоверчиво переспросил Виктор, зная, что в этом холодном, но ожесточённом межвидовом противостоянии Хантер всецело поддерживает компанию, и находится в полной уверенности, что только её глава может принимать единственно правильные решения. — Зачем тебе помогать нам?       — Затем, что ты спас мне жизнь, когда все остальные отвернулись, — пояснил Хантер с самым серьёзным видом. Очередное яблоко оторвалось от ветви в каком-то футе от них, и он ловко подхватил его, прежде чем оно коснулось земли. — И теперь я у тебя в долгу.       — Я лишь сделал то, что посчитал правильным, — бесстрастно отпарировал Виктор. — Это было только моё решение, и оно не делает тебя моим должником.       Хантер поднял свободную руку в вежливом жесте, призывающем замолчать и выслушать до конца.       — Просто хочу, чтобы ты знал, — продолжил он миролюбивым и доброжелательным тоном. — Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь — абсолютно любая, пусть даже это будет какая-нибудь мелочь, — только скажи, и обещаю, я сделаю всё, что в моих силах, — заверил он, улыбнувшись в свойственной ему манере одним уголком губ.       Он протянул Виктору пойманное яблоко, и тот, поколебавшись, всё же взял его.       «Отвези меня домой, пожалуйста», — отрешённо попросил он по локальному каналу связи.