Босиком по пеплу

      Следующим утром я проснулся от шепота Полли за стеной. В своей обычной манере парень бормотал что-то об окончании пути, отмщении и свободе. Где-то дальше по коридору надрывался Уолт, нараспев горланя про огненное возмездие, настигнувшее всех демонов. Я устало провел ладонями по лицу, сгоняя остатки сна, и бессмысленно уставился в потолок.       Вот и всё… Задание выполнено. Договор исчерпал себя. Но сейчас — даже, если Грейнджер сдержит слово — свобода мне не нужна. Просто потому, что я не знаю, что с ней делать теперь. Весь её смысл пропал для меня вместе с Гарри. Исчез в огне, оставив от себя лишь горстку бездушного пепла.       Вскоре моё меланхолично настроенное сознание потревожил один из санитаров. Проскрежетав замками, он сообщил, что меня ожидает в своём кабинете заведующий отделением. Я уже не помнил, когда в последний раз посещал кабинет колдомедика. И понятия не имел, кто занимал этот пост после смерти Лойза. — Грейнджер… — сухо поприветствовал я, встретив в кабинете мужчину, в чьём облике девушка являлась ко мне во время редких посещений. — Отнюдь, мистер Малфой, — мягко улыбнулся мужчина. — Моё имя Джонатан Фол. Я — новый руководитель психиатрического отделения, — он жестом пригласил меня присесть. — Забавно, — хмыкнул я, занимая стул напротив. — И что же вы хотите от меня? — О, я здесь по указанию мисс Грейнджер, — кто бы сомневался. — Это вам, — передал он мне стопку бумаг.       В самом верху лежал свежий выпуск пророка, на первой полосе которого красовался снимок пепелища, крупный заголовок «Как уходят герои…» и краткое содержание статьи: «Невероятный пожар выжег до тла поместье Поттеров. Все, кто были в доме — погибли…» — Что с детьми? — глухо поинтересовался я, припоминая, что у лже-Поттера и рыжей бестии была двойня, и они, как бы то ни было, ни в чём не повинны. — С ними всё в порядке, — заверил Фол. — Во время трагедии они гостили у своего дяди в Румынии, — поведал мужчина. — Занимательный факт, что у всех выживших членов рода Уизли полностью выгорел ген гули, передающийся в их семье уже не одно поколение, — как бы между прочим заметил он с лёгкой усмешкой на губах.       Я лишь отстраненно кивнул и отложил газету, вчитываясь в следующий за ней документ. Это было судебное предписание, в котором говорилось, что Визенгамот пересмотрел моё дело. И это несмотря на то, что приговор обжалованию не подлежал… Согласно новому заключению, я был полностью оправдан и реабилитирован. Подпись главного судьи — Г.Грейнджер. Следующие бумаги гласили о возвращении моего имущества. Конечно, той его части, что не успели растащить по карманам и пустить с молотка. Далее была выписка из Мунго за подписью Д.Фола, гласящая о моей вменяемости. И папка с рисунками Поттера. — Я подумал, ты захочешь их забрать, — пояснил Фол. — Некоторые рисунки передала мисс Грейнджер.       Пальцы пролистывали портреты и зарисовки с прогулок. Что-то из этого было мне знакомо, иное же я видел впервые. Вот совместный портрет Полли и Томаса, нарисованный цветными карандашами. Экспрессивная зарисовка Зака, мутузящего санитара. Пропитанный какой-то тоской портрет неизвестного мне юноши. Я почему-то решил, что это парень, который повесился в камере. Томас упоминал, что тот был второй попыткой Грейнджер. Среди портретов оказался даже Джим — пятый претендент — улыбчивый парень с открытым взглядом. Видимо, еще до того, как зелья Лойза сыграли с ним злую шутку. И еще один совместный портрет… На нём сам Поттер… Прикрытые веки, закушенная губа… А рядом, прильнув губами к открытой шее — я. Настолько чувственный рисунок бередил в памяти воспоминания и слова Гарри: «Я с ума сходил от того, что ты творил в моих снах»… Я вспомнил горячую волну возбуждения, что послал тогда по моим нервам Поттер, пытаясь объяснить без слов. И насмешливое: «Так понятно?» — в ответ на мою реакцию. Шумно выдохнув, я захлопнул папку и, поджав губы, сдержанно кивнул Фолу в благодарность.       Стены Мунго я покидал в смешанных чувствах и понятия не имел, куда мне теперь идти и что делать со своей жизнью. Налетевший колючим порывом осенний ветер заставил плотнее запахнуть пальто. Я вглядывался в пока далекий, но неизбежно надвигающийся на территорию больницы, грозовой фронт. — Грядёт великая буря…       Я бросил взгляд на внезапно объявившегося рядом Уолта. Парень прикурил, затянулся, выпустил облачко сизого дыма и поднял повыше воротник. Докурив сигарету до середины, он, наконец, обернулся и с лукавой усмешкой ободряюще подмигнул в ответ на мой недоумевающий взгляд. — Всё будет нормально, — пообещал он. — Рано или поздно бури заканчиваются. — Меня пугает не буря, — глухо отозвался я. — А разрушения, что она оставляет за собой. — Ну… Может, это шанс? — сделав очередную затяжку, пожал плечами Уолт. — Ты свободен выбирать… Можешь остаться на обломках и пытаться восстановить свой прежний мирок. Или выбраться из привычного порядка вещей и построить что-то новое… — А тебя, смотрю, на философию потянуло? — хмыкнул также неожиданно возникший Полли.       Парень забрал из пальцев Уолта сигарету и глубоко затянулся, блаженно прикрыв глаза на выдохе. Другая затяжка… Третья… — Ну всё, хватит, — недовольно фыркнул Томас, попытавшись вернуть себе сигарету. — Отъебись, — отмахнулся от него Полли. — Я почти год не курил. — И станет в разы прекрасней, если ещё столько же не будешь, — буркнул Уолт.       Глядя на их возню, я мог только поражаться столь разительным переменам в Полли. По обыкновению лохматые волосы сейчас были расчесаны. Периодически, между уворачиваниями от Томаса, парень отводил темные пряди от лица, заправляя за ухо. Черное пальто нараспашку, такие же черные брюки и свитер с высоким горлом. Он в очередной раз, но в этом образе даже больше, напомнил мне Северуса. — Похоже, ты актёр почище Уолта, — слабо улыбнулся я.       У парней произошла небольшая заминка. Уолт с победным кличем, наконец, вернул себе сигарету. Но поняв, что та уже истлела до фильтра, с разочарованным вздохом выкинул окурок. — Каждый из нас отыграл свою роль, — передёрнул плечами Полли. — Кто-то, потому что так было нужно. А кто-то, — он отвесил подзатыльник обиженно сопящему Томасу, — забавы ради. — Ты напоминаешь мне одного человека… — признал я вслух, переводя свой взгляд с парня на бушующую вдали стихию. — Что ж, — с долей иронии в голосе хмыкнул Полли, всё же застегивая своё пальто, — наверное, я не зря ношу его фамилию.       Я снова вернул удивлённый взгляд Полли. На что тот усмехнулся и продолжил: — Северус Снейп — мой отец, — рассказал он, правильно поняв, с кем я его сравниваю.       Я рассматривал парня, словно видел впервые. И находил между ним и Северусом всё новые общие черты, которых не замечал раньше. Мелочи, нюансы, из которых и складывался в моей памяти образ крёстного. Например, изогнутые в ироничной ухмылке губы. Мало кто видел его улыбку, пусть и такую своеобразную. Или манера хищно сужать глаза. Зачастую Сев делал это неосознанно, но эффект всегда производил неизгладимый. Особенно на мнительных первокурсников, которые едва завидев мрачного зельевара в другом конце коридора, пытались как можно быстрей ретироваться, лишь бы не попадаться профессору на глаза. — Северус никогда не упоминал о тебе, — честно признался я Полли. — Не думаю, что он сам знал о моем существовании, — сильнее поразил меня парень. — Он учился с моей матерью на факультете зельеварения. Вместе они разработали свой собственный метод шифрования записей. Поэтому, когда ты без особого труда смог разобрать мои, я сразу понял, кто был твоим учителем, — Полли говорил это с мягкой улыбкой вглядываясь в грозовые тучи на горизонте.       Похоже, он не был расстроен тем, что Северус, как отец, в его жизни не присутствовал и фактически был даже не знаком. — Последний курс, молодость, гормоны, — насмешливо закатил глаза Полли. — Узнав о беременности, мама скрыла это от Северуса, но фамилию мне всё же дала его. Она перевелась в одну малоизвестную румынскую академию при драконоведческом заповеднике. В таких местах люди всегда пытаются найти способ продлить жизнь, чтобы приблизиться в этом к древним драконам. Я рос среди этого. Поэтому не удивительно, что в какой-то момент тоже попытался создать нечто, способное победить смерть. — Почему твоя мать ничего не сообщила Северусу? — непонимающе поинтересовался я, уверенный, что крестный не оставил бы беременную от него девушку. И, возможно, тогда его жизнь сложилась бы иначе. — Со слов мамы, он был слишком добрым и правильным, чтобы бросить её в таком положении, — подтвердил мои мысли Полли. — И слишком хорошим, чтобы она могла вот так воспользоваться этим, — хмыкнул парень. — Она говорила, что не хотела привязывать отца к себе чувством долга, зная, что его сердце навсегда отдано другой. Лили… — Мать Гарри? — нахмурился я. — Я не виню Северуса, — обернулся Полли, встречаясь со мной взглядом. — В эти глаза невозможно не влюбиться.       Понимание, отразившееся на моем лице, заставило парня несколько печально усмехнуться, подтверждая мою догадку, которую я все же озвучил дабы убедиться наверняка: — И ты влюбился? Поэтому пошёл против Лойза?       Полли слегка вздрогнул и прикрыл глаза. Тихий судорожный вздох. Едва заметный кивок головой. — Ну-ну-ну, — приглушённо протянул притихший Томас, о присутствии которого я успел позабыть. — Тише… Тише, мой хороший… — успокаивающе шептал он, обняв Полли и прижавшись губами к его виску. — Я в порядке, — заверил Полли, слабо улыбнувшись.       Похоже, он лучше всех понимал моё состояние сейчас, как и я его. Но, глядя на то, с какой заботой его прижимает к себе Уолт, я был уверен, что в конечном итоге у них всё сложится хорошо. А вот я здесь явно лишний. Я ушёл. Ушёл как можно дальше от серых стен Мунго. Сбежал от тоскливой серости Англии. Да и вообще от всего магического мира. С согласия матери пустив Менор с молотка, я купил ей дом во Франции и сам покинул родную страну, за год объездив пол мира и в конечном итоге осев в Испании. Волшебная палочка за ненадобностью затерялась в чемодане среди прочих магических принадлежностей. Дом я купил в магловском пригороде Барселоны. Единственное, что меня ещё связывало с магическим миром — это зелья. Готовил я их на заказ, никогда не встречался с клиентом лицом к лицу и работал под псевдонимом Дэниел Мартин. К счастью, среди магов Испании уже давно вошла в обиход практика использования магловских средств связи, и найти клиента на специализированных форумах труда не составляло. Последние несколько заказов были из Румынии от одной женщины колдомедика, которой я еженедельно отправлял образцы зелий с инструкциями. Раз за разом она настойчиво предлагала сменить место жительства и работать штатным зельеваром при их драконоведческом заповеднике. Но по каким-то непонятным даже мне причинам я не спешил соглашаться на возвращение в магический мир. До тех пор, пока магический мир сам не явился за мной… — ¡Buenos dias, idiota! (п.а.: буэнос диас, идиота! — Добрый день, идиот!) — с глупой улыбкой на лице проорал объявившийся на моём пороге Уолт и, воспользовавшись моим ступором, спровоцированным столь неожиданным вторжением, прошёл в дом. — Привет, — показался следом Полли. — Ты же не будешь против? — риторически поинтересовался он, указав на Томаса, который уже осмотрелся и сейчас по-хозяйски изучал содержимое холодильника.       Не дождавшись от меня никакой реакции, Полли проследовал мимо в гостиную. — Как вы меня нашли? — совладал я с выбивающим из колеи недоумением. — Ну, это было непросто, — усмехнулся Полли, обернувшись через плечо, — Дэниел, — протянул он имя саркастично-елейным тоном, каким умел только Северус. Видимо это передаётся на генном уровне. — Только не говори, что ты и есть колдомедик Дианна Брук, — требовательно вскинул я бровь, сложив руки на груди. — Не скажу, — с насмешкой во взгляде кивнул Полли. — Это моя мама. Все уши мне прожужжала, что нашла первоклассного зельевара, но никак не может убедить его приехать в Румынию. Я просто узнал почерк этого самого зельевара и решил навестить, — с лукавым блеском в глазах, пояснил парень. — И, что ты от меня хочешь? — Besa mi culo! (п.а.: Бэса ми куло! — Поцелуй меня в задницу!) Это шедевр! — беспардонно ворвался в наш разговор восторженный вопль Уолта.       Заглянув на кухню, мы обнаружили Томаса в компании бутерброда нереальных размеров. Кажется, парень водрузил туда всё содержимое холодильника и близлежащих шкафов. — Упражняется в испанском, — пожал плечами Полли. — И в уничтожении моих запасов, видимо, — хмыкнул я, вернув взгляд Полли: — Так, зачем вы здесь? — Chingar! Maldito sea! (п.а.: Чингар! малъдито сэа! — Трахаться! Черт побери!) — едва разборчиво провозгласил с набитым ртом Уолт. — А он нормальные фразы учить не пробовал? — свёл я брови на переносице.       Полли снова меланхолично пожал плечами, а Томас задумался, даже жевать медленней стал. — Хмм… А lo mejor. (п.а.: А ло мехор. — Возможно.) — наконец, прожевав ухмыльнулся Уолт. — Si. No. Uno, dos, tres, cuatro. ¡Hola! La carta. Cerveza! Mucho gusto. Adios! (п.а.: Си. Но. Уно, дос, трес, куатро. Ола! Ла карта. Сэрвэса! Мучо густо. Адьёс! — Да. Нет. Один, два, три, четыре. Привет! Меню. Пиво! Очень приятно. До свидания!) — сплошным бессмысленным потоком выдал Уолт и, помедлив, с улыбкой чеширского кота добавил: — Chupa-chupa peruly! (п.а.: Чупа-чупа перули! — [дословно: соси конфетку] делай минет!) — Dios! Vаs, а callarte? (п.а.: Диос! Бас, а кайартэ? — Господи! Ты заткнешься, наконец?) — закатил я глаза в ответ. — Чего? — не понял Уолт. — Vete a la mierda. (п.а.: Ветэ, а ла мьерда. — Пошёл на хуй.) — фыркнул я. — И тебя туда же, — шире оскалился Томас, хотя, казалось, дальше уже некуда. — Я привез тебе кое-что, — оборвал нашу словесную перепалку Полли.       Вытащив из кармана небольшой сверток, взмахом палочки парень вернул ему прежний размер и потянул мне. — Нашёл в библиотеке драконоведческого заповедника, — пояснил Полли.       Нахмурившись, я принялся разворачивать обёрточную бумагу. И почти добрался до содержимого, как меня отвлёк звон разбитой посуды. Я вскинул голову на звук, встречаясь с виноватым взглядом Томаса. — Клянусь, он сам, — поднял ладони парень.       Рядом на полу лежали осколки керамической фигурки. Того самого рыжего книзла, который обитал в рабочем кабинете Полли в Мунго. Я забрал его с собой только потому, что он нёс в себе частичку Гарри. Взбалмошная керамическая зверюга умудрилась тогда наглотаться пепла феникса. И сейчас тот тонким слоем рассыпался по напольному покрытию, буквально на глазах растворяясь в воздухе лёгкой дымкой. Наблюдая, как исчезает последнее, что у меня осталось от Поттера, я с силой сжал сверток в руках. Обёрточная бумага жалобно зашуршала под пальцами, привлекая внимание к своему содержимому. Это была книга. Довольно старая. В кожаном переплёте. С тиснённой надписью, на потёртой временем обложке: «Фениксы и уход за ними». — Издеваетесь? — понизив голос выдавил я, не сводя глаз с фолианта в сжатых до побелевших костяшек пальцах.       Не дождавшись ответа, я поднял тяжёлый взгляд на своих нежданных гостей. Настроение испортилось в одно мгновение. — Убирайтесь, — велел я и, бросив книгу на стол, развернулся, чтобы уйти прочь. — Драко, постой! — рванул за мной Полли. — Мы так долго тебя искали, чтобы рассказать, почему зелье вечной жизни даровало её лишь тебе. Ты должен выслушать… — Должен?! — резко обернувшись, порычал я практически ему в лицо.       Уолт было дёрнулся на защиту Полли, но тот жестом остановил его. — Ошибаешься, Полли, — ядовито процедил я. — Больше я никому не должен. Ничего! Только жить… Обещание, которое держит меня на этом свете крепче любого зелья жизни, — с этими словами я всё же покинул кухню. — Драко! Давай поговорим… — Отстань, Полли! Я не хочу это обсуждать! — Ты сбегаешь не от меня, а от собственных воспоминаний, — не отставал Полли, следуя за мной. — Это глупо.       Бегу от воспоминаний? Нет. Они всегда со мной. Рядом. В доме даже комната есть, куда я захожу, чтобы побыть с ними наедине. Лишний раз напомнить себе о том, чего лишился… И вспомнить, что значит чувствовать. В детстве отец учил меня надевать холодную маску высокомерия, скрывая свои эмоции от окружающих, как и подобает Малфоям. Сейчас я не стремился спрятать чувства… Их просто не было. Ни радости, ни грусти, ни страха… Ничего. Удивление от появления на моём пороге Томаса и Полли — пожалуй, первая за последнее время эмоция, вызванная чем-то, помимо содержимого комнаты воспоминаний. Туда я сейчас и направлялся. Не знаю, почему… Может, чтобы скрыться от следующего по пятам Полли. — Малфой, не будь трусом, — выводил меня из себя Полли. — Выслушай… — Уолт! — рявкнул я, обернувшись у заветной двери. — Забери его, пока я не сорвался! — Смерти моей хочешь? — Томас с отстраненной усмешкой на губах всё это время не спеша шёл за нами. — Он за этим и приехал. — Для чего?! — происходящее всё сильнее выводило меня из себя.       Давно я не испытывал настолько сильных, пусть и разрушительных, эмоций. Их усиливала близость моего личного мирка, дверь в который я инстинктивно прятал за спиной. — Какого чёрта вам от меня надо?! — Поговорить, — спокойно отозвался Полли. — Я не хочу говорить, — я старался взять себя в руки, но что-то незримо мешало, словно нарочно подстегивая на эмоции. — Тогда выслушай, — предложил Полли.       Я промолчал, ожидая, что же он всё-таки скажет… — Фениксы невероятно выносливые существа… — Заткнись… — тут же потребовал я.       Но Полли всё же продолжил. Медленно с расстановкой, словно зачитывал лекцию: — Слёзы феникса оказывают исцеляющее действие… — Заткнись, — твёрдо и снова безрезультатно. — Фениксы живут невероятно долго благодаря способности регенерировать. — Полли всё говорил и говорил. Каждое слово пульсом отдавалось в висках. — Заткнись. Заткнись. Заткнись, — повторял я, словно мантру, и, до боли вцепившись пальцами в волосы, мотал головой из стороны в сторону, не желая больше ничего слышать. — Полли… — заговорил Томас, но я уже воспринимал его, как что-то отстранённое, сконцентрировавшись на раздувающемся внутри пучке эмоций. — Вижу, — ответил ему Полли и продолжил свою своеобразную пытку: — Умирая феникс вспыхивает и сгорает, после чего возрождается из пепла… — Заткнись! Замолчи! Хватит! — не выдержав, сорвался я. — Я знаю! Я всё это знаю! — Кажется, он в бешенстве, — как бы между прочим заметил Томас, продолжая улыбаться. — Полли здесь… Полли знает… — склонив голову на плечо, отозвался Полли в той же манере, что когда-то в Мунго. — Гнев полезнее отчаяния. — Что за дверью, Драко? — издевательски протянул Уолт. — Не твоё дело, — низко прорычал я, впившись тяжёлым взглядом в довольное до зубного скрежета лицо Томаса. — Да ну? Можно глянуть? — выступил он вперед, потянувшись к дверной ручке. — Пошёл к чёрту, — процедил я.       Уолт лишь насмешливо хмыкнул и без труда распахнул дверь за моей спиной. — Что тут у нас? — заинтересованно заглянул он внутрь.       А я словно впал в оцепенение, придавленный к месту лавиной обрушившихся эмоций. Со стен комнаты на меня смотрели десятки портретов. Все они напоминали о Поттере, создавшем их. Но каждый задевал внутри какую-то свою струну, окрашивая чувства ненавистью, болью, нежностью, сочувствием, любовью, благодарностью…       Одна стена особенно выделялась. На ней в полный рост был изображен черный силуэт сгорающего в огне крылатого человека — многократно увеличенная проекция одного из поттеровских рисунков. — А ты знаешь, почему фениксы не возрождаются, когда их убивают? — приблизившись вплотную и понизив голос заискивающе прошептал Полли мне на ухо. — Потому что в этом случае они не сгора-ают, — растягивая гласные ответил Томас, склонившись ко второму уху. — Их пепел — лишь пыль. Холодный. Мёртвый. Не способный подарить новую жизнь. — Ещё слово и я убью тебя, Уолт, — уже на грани прорычал я. — Как, по-твоему, — хмыкнул Томас, — на что ещё способны фениксы?       Почему он никак не заткнется? У меня уже начало покалывать кончики пальцев от концентрации стихийной магии, готовой сорваться одним из боевых заклинаний. — А маги с их геном? — насмешливо уточнил Уолт и я потерял контроль.       Друг за другом в Томаса полетели сразу несколько заклятий. Силенцио*. Ступефай*. Редукто*. Флагелло*. Пока Уолту удавалось уворачиваться от них, либо отталкивать щитами. Но я не собирался останавливаться. — Мать твою! — взвыл Томас, когда его плечо задело Сектусемпрой*. Не смертельно, но от этого не менее болезненно. — Полли?! — Почти… — я не понимал сути и смысла их реплик, да и мне было плевать.       Ярость, запертая внутри с самой гибели Гарри, искала выход, вновь и вновь прошивая воздух вспышками заклинаний. Тормента*. Инкарцеро*, которое Уолт также пропустил и рухнул на пол, оказавшись в плену невидимых пут. Круцио* — без палочки очень слабое, но Томаса всё равно скрутило от боли. — Драко… — зов.       Голос… Такой знакомый… Казалось, идущий из ниоткуда и отовсюду, едва слышный и вместе с тем оглушительный. Он сбивал с толку, путал мысли и заставлял искать источник. — Кха… Кентавра за ногу… Наконец-то! Я на непростительное не подписывался, — просипел Томас, стоило мне отвлечься и ослабить воздействие Круцио. — Получилось, — удовлетворенно хмыкнул Полли.       Пребывая в полном замешательстве, я пытался оценить сложившуюся ситуацию. Поднимающийся на ноги Томас что-то недовольно ворчал себе под нос. Полли с маниакальным блеском в глазах следил за мной. А ещё дым… Его я заметил лишь сейчас. Он стелился густыми клубами по полу, наполняя комнату. — Что ещё могут фениксы? — уже более мягко продолжал своеобразную лекцию Полли, пока я завороженно следил за тем, как дым формируется в вертикальный столб. Он постепенно разогревался окрашиваясь оранжевыми и красными языками пламени. В одно мгновение столб вспыхнул, разлетаясь искрами, и так же резко осыпался на пол грудой пепла. — Что? — отстраненно отозвался я, вглядываясь в пустоту. И на что я надеялся? — Перемещаться в пространстве, — ответил Полли.       С этими словами кто-то словно отделился от стены. Вернее, так могло показаться. На деле же хрупкая фигура с волосами цвета воронова крыла, полностью облаченная в черную одежду и стоящая к нам спиной, попросту терялась на фоне такого же чёрного силуэта, изображенного на стене. Когда же гость обернулся, казалось, что нарисованные крылья принадлежат ему. Я не моргая смотрел на возникшего передо мной Гарри, боясь пошевелиться. У меня до сих пор не получалось даже облечь в слова то, что я совершил. Ещё сложнее было поверить, что после этого Гарри выжил. Каким образом? — Фениксы могут перемещаться, сгорая в пламени в одном месте и появляясь в другом, — вещал где-то на периферии моего сознания Полли.       Поттер словно в подтверждение его слов смущенно улыбнулся и закусил губу. — Как? — едва слышно выдохнул я. — Я же… — Кто ты, Драко? — оборвал меня Полли.       В голове с немыслимой скоростью проносились события с момента поступления в Мунго и все факты о фениксах, что я знал. Прежде чем родиться заново, они сгорают. Для перемещения могут исчезать и возникать в пламени. Когда я вонзил нож в тело Гарри, он не осыпался холодным пеплом, как должно было произойти при убийстве. То, чему я не придал значения, находясь на грани отчаяния… Поттер сгорел. Его пепел был горячий, живой. Это и меняет рука отнимающая жизнь! Я — не убийца, я — … — Пламя, — осознав, ответил я на вопрос Полли.