Шесть демонов Мариан Хоук

Почти каждый житель этого чертова города знает дорогу к церкви Создателя, как к своему дому. Бедняк или толстосум из Верхнего Города, портовая шлюха, пират, достопочтенные господа — каждый приходит на проповедь. Каждый молится Создателю и его светлой невесте о спасении их грязных грешных душ. Каждый это делает, но делает лишь потому, что так надо. Мариан Хоук бывает в церкви редко. Пару раз, да и то по приглашению Эльтины, сидит на проповеди, откровенно засыпая, но не показывая виду. Мариан Хоук бывает в церкви редко и запах ладана и церковных масел дурманит и голова кружится, когда проходишь к алтарю. Мариан Хоук бывает в церкви примерно раза два-три в месяц, не чаще, и выбирает она дни, когда там практически никого нет. Она оставляет посох и пару коротких кинжалов на скамье для проповедей, рядом с собой, а сама становится на колени у статуи Андрасте. Молиться Хоук не умеет, хотя однажды, ещё в Лотеринге, от местной настоятельницы она слышала фразу, что «невозможно научиться молиться; это можно делать только сердцем». Мариан так и делала: просила за отца, за мать, за Бетани и сэра Уэсли. Авелин бывает в церкви реже неё, а значит хоть кто-то должен. Хоук, как бы она не выбирала дни, всегда натыкалась в церкви на старкхевенского принца. Себастьян, в последнюю их полноценную нормальную встречу, был сдержан, хотя, что читалось в тоне, и благодарен за истребление ненавистных ему головорезов. Когда Себастьян Ваэль смотрит на неё, молящуюся так, как она умеет, с высоты галерей церкви, Хоук не по себе. Ей кажется, что он ее за что-то осуждает. За то, что она делает что-то не так? За то, что живет не так? Странное чувство. Мариан не в состоянии объяснить его самой себе. Но когда Себастьян Ваэль в церкви, Мариан Хоук понимает, что в этот раз ее молитва будет сумбурной и скомканной. В один из таких визитов Мариан, на удивление, не замечает Себастьяна ни у алтаря, ни рядом с Эльтиной, ни на темных галереях. Она осматривается и будто бы ищет его, хотя на задворках сознания маячит мысль: зачем? Ты же всегда хотела спокойствия в своих молитвах и мыслях. Мариан привычно оставляет оружие и когтистую латную перчатку на скамье, вставая на колени. Мысли в голове текут медленно, будто спокойная река. Спокойствие не бывает вечным. Когда Хоук поднимается, придерживаясь за спинку скамьи, и оборачивается, то сталкивается взглядом с Себастьяном. Она точно не может сказать, стоял он тут все то время, сколько длилась ее молитва, или только подошел, однако же на секунду теряется. — Хоук. — Себастьян. Они редко обмениваются долгими любезностями и Мариан не знает, что тому является причиной: ее иногда чересчур долгие взгляды, от которых на смуглых щеках Ваэля появляется еле заметный смущенный румянец, то ли от того, что в его взгляде она видит что-то такое, что не должна видеть во взгляде брата Церкви. Себастьян кажется ей огромной загадкой — он будто бы Демон Праздности. Ее Демон Праздности, каким бы святым на деле не являлся. Это странное ощущение, будто бы перед ней разные моменты возникают разные люди. В стенах Церкви, во время некоторых миссий и даже когда Варрик устраивает очередную попойку в Висильнике перед ними один Себастьян — тот, кем его видят все и всегда. Но иногда он приходит в поместье Хоук в Верхнем Городе и даже в том, как играет с ее мабари, как общается с Ораной и просить ее что-то сыграть на лютне, видит совершенно другого человека. Взгляд у Себастьяна в такие моменты блестит и Ваэль без особых церемоний довольно грубо стаскивает с Мариан остатки ее доспехов, на его смуглом лице не видно ни намека на смущение и тот самый румянец, который Изабелла елейным тоном называет милым. Это ни черта не мило. Ни черта не мило, когда от сильных гибких пальцев Себастьяна на бледной коже Мариан расцветают синяки, особенно на бедрах и лодыжках. А на следующий день Себастьян Ваэль делает вид (надо отдать должное — очень хорошо), что накануне ничего не было и всю ночь он провел в своей келье, на коленях, за молитвой. Не правда. Грязная ложь. Ночь на коленях провела Мариан и о да, она упоминала Создателя и святую Андрасте всуе, а Себастьян горячо ей шептал, что это богохульство, награждая очередным синяком. Мариан не знает, как ему удается так ловко водить всех за нос, совмещая в себе две настолько разные личности. Быть может, он действительно демон? Хоук не знает. Ей никогда не удавалось разглядеть в плещущемся в глазах Ваэля океане ответ хотя бы на один ее вопрос. Однако же с его языка она научилась снимать строки из Песни Света, зная ее едва ли не наизусть. Молитвы перед алтарем Андрасте с тех пор стали куда более «правильными».