fire walk with me

      - Тише, тише. Я не хочу, чтобы ты испортила кадр.       Щелчок, вспышка, звук шагов.       Макс открывает глаза и обнаруживает себя на полу проявочной. Перед собой она видит Джефферсона, который с кривой ухмылкой на лице смотрит на нее через объектив.       Руки Макс не связаны, но она с ужасом осознает, что не может пошевелиться.       - Н-н… - Макс открывает рот и пытается сказать что-то, но язык будто немеет.       - Рейчел! – рявкает Джефферсон. – Я же сказал, никакой самодеятельности. Может быть, ты еще не достаточно беззащитна. Может… - он не договаривает и задумчиво оборачивается куда-то в сторону. – Может…       Макс тяжело даже следить за ним глазами, которые внезапно будто потяжелели. Но…       Она не Рейчел.       - Я не…       Одно быстрое резкое движение, и Джефферсон наотмашь бьет ее по лицу. Макс не чувствует боли.       Только страх.       Она чувствует, как игла медленно проникает под кожу.       Комната начинает вращаться вокруг Макс, и она закрывает глаза. Она не сопротивляется.

***

      Макс просыпается довольно поздно, но совсем не чувствует себя отдохнувшей. Она приподнимается на локтях, смотрит в окно и видит серое, затянутое тяжелыми тучами небо. Из-за этого в комнате тоже темно, будто утро еще не наступило.       Девушка потирает кулаками глаза и смотрит на время – половина одиннадцатого.       Половина одиннадцатого, а Макс Колфилд уже устала.       Атмосфера в ее комнате сегодня очень тягучая и густая, как сон, и идти никуда не хочется. Тем не менее, сегодня у Макс в расписании поставлены две лекции у мисс Грант – первые за неделю, и то, правда, совсем не факт, что их не отменят.       Где-то кто-то говорил (она была не до конца уверена, на самом ли деле слышала это или ей приснилось), что Академия Блэквелл сейчас переживает свой, пожалуй, самый тяжелый период за всю историю существования. Почему – ясно как день.       Во-первых, преподаватель, из-за которого десятки детей прибыли в школу в этом году, оказался маньяком и психопатом, на совести которого как минимум несколько убийств и похищений.       Во-вторых, на территории школы убита девушка.       В-третьих, найден труп еще одной девушки, к тому же, бывшей студентки Блэквелла.       В-четвертых, убийство совершено другим студентом с помощью огнестрельного оружия.       И куда только смотрит охрана?       Ничего удивительного не было в том, что Уэллса завалили письмами с различным содержанием. Те, кто не хотел или был слишком зол, чтобы писать письма, приходили лично. Большинство, конечно, намеревались забрать документы своих отпрысков из школы, но находились и те, кто видел в произошедшем вину одного только Уэллса и требовал, кроме всего прочего, его отстранения от должности.       Макс, впрочем, как бы к Уэллсу ни относилась, все же жалела его. Как бы то ни было, никто из окружающих вовремя не заметил в Джефферсоне хладнокровного убийцу и манипулятора.       Тем не менее, возня с бумагами, разбирательства с администрацией и полицией и сотни разгневанных родителей все же мешали учебному процессу. В связи с тем, что курс фотографии приходилось временно закрыть, необходимо было переделывать расписание. Делать это было, однако, некому, и в итоге у Макс и ее однокурсников были в нем сплошь окна и выходные дни.       Макс несколько минут просто лежит, глядя в потолок, а потом проверяет телефон.       - Да-а, - удивленно тянет она, - Уоррен, видимо, и правда беспокоится, - бормочет она и открывает диалог с ним. Уоррен, вчера в 6:15 p.m. Хей Макс Такое дело Ты не могла бы вернуть мне мою флэшку? Уоррен, вчера в 6:43 p.m. Я понимаю, что тебе никуда не хочется, поэтому, может, я сам ее заберу? Уоррен, 9:31 a.m. Макс, я вчера заходил, не нашел тебя Прости, что навязываюсь Давай встретимся, я хочу поговорить с тобой кое о чем       Макс шумно выдыхает и хмурится, силясь вспомнить, куда же она засунула флэшку Уоррена. Она поднимается с кровати и идет к столу.       На ее столе за несколько дней скопилась целая куча бумаг, тетрадей и прочего хлама, оставляя свободное место только перед ноутбуком. Макс в поисках флэшки перекладывает бумаги с места на место, пока в итоге одна из стопок не падает на пол.       Она в течение нескольких секунд просто смотрит на упавшие листы бумаги, а потом ее лицо вдруг искривляется гримасой ярости.       Макс сбрасывает все, что лежит на столе – за исключением ноутбука, – на пол. Берет в руки книги, карандаши, диски с музыкой, рамки с фотографиями, поднимает руки над головой и, размахнувшись, швыряет все это вниз. Она сама не замечает, как начинает кричать все громче и громче, пока крик не переходит в рыдания.       Руки опускаются. Плечи трясутся.       Макс опускается на пол, заваленный вещами, и плачет, обняв колени.       Когда она успокаивается, в поле зрения попадается флэшка, лежащая около ее правой ноги. Макс берет ее в руки и нервно смеется.       - Господи, - всхлипывает она и потирает большим и указательным пальцем переносицу, - соберись уже, Макс. Ты же просто чертова развалина.       Макс поднимается, абсолютно игнорируя устроенный ею же бардак, и подходит к зеркалу.       - Пиздец, - констатирует она, отмечая спутанные волосы и темные круги под покрасневшими глазами.       Макс берет свои душевые принадлежности и собирается покинуть комнату, когда в ее дверь стучат. Она пытается пригладить рукой непослушные волосы, но ничего не выходит. Она открывает.       - Кейт, я… оу, - Макс пару раз моргает.       Перед ней стоит Виктория.       Макс отчего-то спохватывается и прикрывает дверь, пытаясь заслонить собой беспорядок в комнате.       Виктория бросает взгляд сначала на Макс, а потом с любопытством пытается заглянуть ей за спину. Макс вдруг чувствует, что нервничает, и крепче сжимает в руках зубную щетку.       - Я могу тебе чем-то помочь?       Макс нетерпеливо смотрит на Викторию в упор, стараясь не выдать свое волнение. Она все еще на взводе из-за неудачного утра, она еще не выпила свой кофе и не приняла горячий душ, и она готова к любой колкой реплике – давайте ее сюда. Макс сегодня настроена решительно.       Виктория же колеблется. Мягкость ее взгляда сменяется привычным прищуром, и она говорит:       - Да. Перестань орать для начала, - звучит, честно сказать, не совсем уверенно. Виктория скрещивает на груди руки и отворачивается.       - О, не беспокойся, - саркастично отвечает Макс, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь, - больше я тебя не потревожу.       Она проходит мимо Виктории в сторону душевой.       Виктория ничего не отвечает. Она растерянно смотрит вслед Макс Колфилд и чувствует что-то новое для себя, но не может понять, что именно.       Она совершенно не знает, как реагировать. Она просто хотела узнать у Макс, что случилось.       Она качает головой, тихо ругается и принимает привычный «я-уничтожу-тебя-одним-взглядом» вид и, развернувшись на невысоких каблуках, шагает обратно к себе.       Макс, приняв душ и собравшись, выходит из общежития. Она уже старательно стерла из мыслей сегодняшнее утро, и ее, конечно, не волнует, что в комнате у нее разгром, а Виктория Чейз теперь, кажется, ее ненавидит еще больше.       Она идет к мужскому общежитию. Вокруг нее – деревья с золотыми листьями, вокруг нее – щебет птиц, хотя погода сегодня вовсе не летняя. Еще, пожалуй, пара недель, и золотая осень закончится, уступая место осени обычной, и придется достать из шкафа куртку, а потом и пальто.       Макс всегда любила осень, но в этом году она слишком устала, чтобы замечать ее.       Обойдя группу скейтеров во дворе общаги, Макс поднимается по ступенькам и входит в коридор – такой же, как у них, но с другими объявлениями и именами на схеме комнат. Макс на секунду задерживается у листа со схемой, чтобы удостовериться, что все еще помнит, где живет ее друг, и, глубоко вздохнув и сжав в кармане флэшку, идет по коридору.       Она поворачивает за угол, как вдруг сталкивается нос к носу с Викторией.       - Колфилд! – она звучит то ли удивленно, то ли недовольно, то ли испуганно – поди ее разбери. – Что ты тут делаешь?! Господи.       Макс крепче сжимает в ладони кусок пластмассы и невольно вспоминает сегодняшнее утро и свою неуместную – или уместную? – грубость.       - Я… - неуверенно начинает Макс.       - Да мне все равно, - Виктория машет рукой и обретает привычную уверенность, улыбаясь уголками губ, - это был риторический вопрос, - и, нарочно задев Макс плечом, гордо проходит мимо нее к выходу.       Теперь очередь Макс стоять посреди коридора в растерянности и задаваться вопросами «что это было?» и «как она вообще перемещается так быстро?»       Наивно было допустить мысль, что они могли подружиться.       Виктория в одном из дальних уголков сознания Макс сидит за столом в «Двух китах» и говорит, что они могли бы быть друзьями.       «Но теперь по твоей вине мы все умрем, Макс».       Рука инстинктивно тянется к носу – настолько усиливается головная боль, - и Макс качает головой.       «Просто отдай Уоррену флэшку, боже, - думает она, приходя в себя. – Неужели это так сложно?»       Она трижды стучит по двери комнаты Уоррена и совершенно искренне надеется, что ей никто не откроет. Однако слышатся торопливые шаги, и замок тихо щелкает.       Макс невольно делает шаг назад. Уоррен выглядит очень уставшим: мятая одежда, темные круги под глазами, впалые щеки и едва заметная складка на лбу выдают в нем это.       - Боже, Уоррен, - Макс невольно подается вперед и обхватывает шею друга руками, утыкаясь в нее носом – быстрее, чем успевает подумать об этом. – Прости меня.       Уоррен неуверенно обнимает ее в ответ и тихо смеется.       - За что?       - За то, что я была таким дерьмовым другом все это время, - глаза начинает предательски пощипывать, и Макс тихо всхлипывает. Уоррен мягко высвобождается из-под ее рук, и они заходят в комнату.       - О чем ты? – удивленно спрашивает он. – Макс, я правда не понимаю.       Макс осматривается. Она не раз была здесь осенью, и никогда у Уоррена не было такого беспорядка. На полу возле окна она заметила несколько коробок из-под пиццы, кровать была не заправлена, а домашнее Уоррен делал, судя по всему, на полу.       - Я такая эгоистка, - Макс опускает голову. – Я была так сосредоточена на себе, что совсем не замечала ничего вокруг. Я… - она устало хмурится, - я и сейчас… не замечаю. Господи.       - Макс, - перебивает ее Уоррен и берет ее руку в свою, заглядывая ей в глаза, - я вовсе не думаю, что ты вела себя эгоистично. Это называется акклиматизация. Ничего страшного нет в том, что ты не сразу привыкла ко всем здесь… и ко мне в том числе, - и, помолчав, добавляет:       - Это нормально.       Они молчат. Макс отказывается отрывать взгляд от своих кроссовок, а Уоррен неловко отпускает ее руку и отходит в сторону.       Она не верит ему, конечно же; она не думает, что то, что с ней происходит – нормально. Политика игнорирования проблемы всегда казалась ей в корне неправильной, но она никогда не признавалась себе, что эта политика уже стала частью нее самой.       Это ненормально.       - Так, ладно, - она убирает с лица прядь волос, - давай не будем обо мне. Вот твоя флэшка, - она протягивает ее Уоррену. – Спасибо. Интересные фильмы, кстати. Ну, по крайней мере, половина из них.       Уоррен улыбается, кивает и кладет флэшку на стол.       Макс чувствует, что что-то не так.       - Уоррен, что случилось?       И тогда Уоррен как-то испуганно смотрит на нее.       - Ты хотел со мной поговорить, - напоминает Макс. – Что-то случилось?       Парень запускает руку в спутанные волосы и пожимает плечами, растерянно улыбаясь.       - Ну, эм… - его взгляд беспокойно скользит по комнате, - такое дело, в общем, ха-ха… ни за что не поверишь...       Макс чувствует нарастающее беспокойство.       - В общем, - Уоррен делает глубокий вдох, но на Макс все равно не смотрит, - произошло что-то странное.