***
Два дня спустя - …и потом вышел Грэхэм, - рассказывает Нейтан, сидя на полу проявочной. Джефферсон чем-то занят за рабочим столом. Иногда он делает вид, что слушает. – И он, представляешь, сказал Митчеллу отвалить. Джефферсон пожимает плечами; суть истории он уловил, но она его не сильно интересовала. - И что? - Не знаю, - Нейтан перебирает в руках фотографии, - это было странно. Когда Митчелл его прижал, мне было интересно посмотреть, что будет. Джефферсон садится к нему вполоборота и с любопытством смотрит на него. - Интересно? – переспрашивает он. Нейтан на секунду замирает, глядя куда-то в сторону, прежде чем ответить: - Интересно, да, - он понимает, что Джефферсон ждет пояснений. – Я хотел подождать, посмотреть, к чему это приведет. Но потом, когда Грэхэм такой: «Вы че, типа, разорались тут?», я как-то… не знаю. Марк все еще смотрит на Нейтана, который заметно теряется под его пристальным взглядом. - Наверное, мне уже не хотелось проверять, как далеко может зайти Митчелл, - произносит он и отворачивается. По лицу Джефферсона будто проходит тень. Он медленно откладывает в сторону камеру, так же медленно встает со своего стула и подходит к Нейтану, который склонился над разложенными перед ним фотографиями. Нейтан так сосредоточен на них, что не замечает Марка. Он поднимает голову и вздрагивает, обнаружив профессора на расстоянии пары шагов от себя. Он резко вдыхает и непроизвольно подвигается назад, пока в конце концов не касается спиной холодной каменной стены. Джефферсон опускается на колени, перед этим отодвинув фотографии в сторону. Он берет большим и указательным пальцами подбородок Прескотта и заглядывает ему в глаза. - Понятия не имею, зачем, - говорит он сквозь зубы, - заводить с кем-то дружбу. Нейтан напуган. Его дыхание частое и тяжелое. - Я… я не… - У тебя есть я, - улыбаясь одними губами, шепчет Джефферсон. Он проводит рукой по щеке Нейтана, пока тот, в свою очередь, смотрит куда угодно, но не на него. Марк подается вперед и, опустив голову, прикусывает кожу на шее Нейтана. Его рука скользит под его рубашку, касаясь бледного и холодного тела. Нейтана пробирает озноб. - У тебя нет необходимости общаться с кем-то еще.***
Уоррен на вечеринке. И в ужасе. Он стоит около стены в чьем-то душном доме и тревожно вглядывается в десятки окружающих его лиц, надеясь разглядеть там хоть кого-то знакомого, тщетно. Его привела сюда Брук. «Будет весело! – сказала она. – Давай же, Уоррен, иногда необходимо выбираться куда-то». Куда-то, конечно, но не сюда. Теперь же Брук встретила какую-то свою знакомую, и они вместе растворились в разноцветной толпе, а Уоррен остался один. Первые пару минут было, может, и не страшно. А потом он понял, что Брук в толпе уже не найдет. Взгляд падает на стол с закусками и пуншем – Уоррен не думает дважды. Может быть, хотя бы это поможет ему расслабиться. Он опрокидывает сразу два стакана и даже не морщится, но и в голову ударяет быстро: в один момент он твердо стоит на ногах, а в следующий разноцветные пятна перед глазами смешиваются во что-то бесформенное и начинают медленно двигаться вокруг него. Уоррен идет вперед, силясь распознавать, что происходит вокруг него. Ему редко доводилось напиваться, всего пару раз за всю свою жизнь. Первый раз с «друзьями» из его родного города, которые толкали его и подначивали: «Ты слабак, ты даже пару глотков не осилишь!» Уоррен тогда и гулять-то с ними вышел просто из-за того, что глаза уже нещадно болели от постоянного использования гаджетов, а тело требовало смены обстановки. Он тогда выпил банку дешевого пива и его мгновенно затошнило. Он пожалел об этой выпитой банке мгновенно и под смех своих знакомых поспешил домой. Второй раз, когда его отвергла девушка. Ему было четырнадцать, и все его сверстники уже так или иначе состояли в «отношениях» на тот момент. Ну, в любом случае, практически каждый из них мог похвастаться тем, что осенью зажал около шкафчика какую-нибудь Беттани, которая при этом дурашливо хихикала и кусала нижнюю губу, щедро намазанную розовым блеском. Уоррен не мог. Он и несколько таких же ребят держались от всего этого в стороне. Только вот Уоррен тогда, не совсем еще понимая, как это все должно работать, смутно осознавал, что что-то не так. «У меня какая-то проблема», - вздыхал он, глядя на своего единственного друга, Рэя, обнимающего за плечо какую-то девчонку с косичками. Как это бывает в куче фильмов и книг, в один прекрасный момент к ним в класс пришла новенькая. Ее звали Николь, и ровно никто не обратил на нее внимания, кроме Уоррена. Николь носила серый свитер, аккуратно заправленный в красную клетчатую юбку, ее волосы всегда были забраны в красивый пучок, а на носу у нее были большие очки в черной оправе. А еще Николь ни с кем не разговаривала. Держалась особняком, прячась в толстых старых книгах, и смотрела словно не на людей, а сквозь них. «Странная какая-то, - проворчал Рэй в тот день. – Кого она из себя возомнила?» Только вот Уоррену она не показалась странной. Вернее, не так: показалась, но он решил, что им, странным, нужно держаться вместе. Он долго собирался с мыслями, какое-то время подсовывал ей записки в шкафчик, а однажды, убедившись, что никто не подслушает, подошел к ней и заговорил. - Привет, Николь, - сказал он, - знаешь, я… - Знаю, - перебила Николь. Она не выглядела раздраженной или злобной; ее лицо не выражало вообще ничего. – Я знаю, Уоррен. Это ты писал те записки. Уоррен чувствует себя так, будто из него выбили весь воздух. Перед тем, как тот разговор состоялся, Уоррен придумал кучу сценариев того, в какое русло он может зайти. Такого варианта он не предусмотрел. - Д-да, - споткнувшись, соглашается он и смотрит вниз. – Это я. - Послушай, - тень жалости все же скользнула по ее лицу, - мне очень жаль. И тогда Уоррен впервые напился до беспамятства. Позже он и сам не понимал, почему его это так задело; не то чтобы он был настолько влюблен в ту девочку или что-то вроде того, нет. Наверное, бесконечный вопрос, всегда остававшийся где-то на подкорке сознания, тогда особенно остро стал перед ним. Почему я одинок? Что я делаю не так? Почему я никому не нужен? Брук хватает его за рукав. - Бру-у-ук! – радостно тянет Уоррен. – Ты пришла. - Ты что, пьяный? – Брук недоверчиво прищуривается и чуть придвигается ближе. – Уоррен, да ты же пьяный! - Да он же просто в ничто! – восклицает кто-то рядом и Уоррен оборачивается. Хлоя Прайс, которую недавно с треском выпнули из Блэквелла, разговаривает с какой-то своей знакомой, совсем не обращая внимания на Уоррена. – Я сама видела. Лежит в ванной аки овощ. Нет смысла тут оставаться. Девушка в темно-красной шапочке кивает. - И слава богу. Эта вечеринка – отстой. И они уходят, захватив с собой бутылку вина со стола. Уоррен, сам не вполне осознавая, что делает, идет к лестнице. Брук, кажется, зовет его, но следом не идет. Он поднимается по лестнице, обойдя нескольких человек, и сворачивает в коридор. Открывает дверь, повернув металлическую ручку, и застает двух парней, целующихся на кровати. Они мгновенно поворачиваются в его сторону – выражение лица сконфуженное и недовольное одновременно, и Уоррен, растерявшийся на мгновение, произносит, старательно проговаривая каждое слово: - У-упс. Извините, я уже ухожу, - он снова берется за ручку и указывает на нее пальцем другой руки, - но вы бы заперли. Дверь. Вдруг кто-то зайдет. Он идет дальше и открывает следующую дверь. Вот и ванная. Зачем он ее искал? Уоррен делает шаг вперед и вспоминает, зачем. Он видит Прескотта лежащим на полу, свернувшимся в позу эмбриона. Уоррен хмурится. - Что ж с тобой не так-то, а? – он подходит ближе и машинально проверяет пульс на сонной артерии. Прескотт, безусловно, жив, но он сейчас далеко не здесь. Уоррен часто моргает, глядя в бледное лицо, не выражающее ничего. Он переворачивает Прескотта на спину. Уоррен пьян, и Уоррен ничего не понимает. Он, недолго думая, бьет его сначала по одной щеке, потом – по другой. Он понимает, что силы недостаточно, и бьет третий раз, но все бесполезно. - Прескотт! – зовет он. – Вот блин… Он поднимается и подходит к раковине. Набирает в ладони воды. - Ну хорош! – раздраженно тянет Уоррен, размахивая руками перед его лицом, все еще не сознавая серьезность ситуации. Кажется, он замечает, что у Прескотта дрогнули ресницы. Он бьет его по щеке еще раз. - Эй, эй. Оставайся со мной! – кричит он. – Не спи! Прескотт открывает глаза и тут же закрывает их. - Не бей меня, - еле слышно произносит он, снова исчезая. Уоррен чувствует, как трезвеет. Он поднимается на ноги и, повозившись немного, закидывает руку Прескотта себе на плечо. Тогда он, сам не понимая, как, вытащил его на улицу и вызвал скорую. Грэхэм даже просидел там всю ночь, убедившись, что жить этот придурок все-таки будет, и с чистой совестью ушел домой. Но на следующее утро, сидя в «Двух китах» и завтракая, он понял, что что-то в его жизни изменилось.***
- Зачем ты это сделал? Уоррен дергается и роняет со стола стакан с ручками. Он сидел в наушниках и не слышал, как Прескотт вошел в его комнату. - Что? – испуганно спрашивает он, инстинктивно вжимаясь в стул. - Вмешался! – огрызается Прескотт и хмурится, глядя на него в упор. – Опять. Зачем? - Не знаю! – честно признается Уоррен, растерянно улыбаясь и разводя руки в стороны. – Должен же кто-то… - Нет! – перебивает Нейтан, переходя на крик. – Никто не должен. Зачем? - Да что у тебя за проблема? – срывается Уоррен. – Мог бы сказать спасибо, в конце концов, что тебя там умирать не оставили! - Тебя-то мои проблемы уж точно никак не касаются, спасибо! – Нейтан подходит ближе, поставив одну руку на стол и склонившись над Уорреном. - Держись от меня подальше, ясно?! Уоррен не двигается. В крови закипает адреналин. - А то что? – не своим, неожиданно-низким голосом спрашивает он. Нейтан не отвечает. Их лица на расстоянии нескольких дюймов. Взгляд Уоррена невольно соскальзывает на его губы, и Нейтан это видит. Он подается вперед, ощущая дыхание Уоррена на своих щеках. Оно обжигает. Нейтан отшатывается назад, его взгляд в панике мечется из стороны в сторону. Он сжимает руки в кулаки и срывается с места.***
На следующий день школу сотрясает новость об убийстве Хлои Прайс.