fire walk with me

      Какое-то время Макс просто не двигается. Она закрывает глаза. Нельзя сказать, что это было так уж неожиданно – много было недомолвок по этому поводу, будто каждый раз что-то было не высказано, что-то, без чего картинка не складывалась.       - То есть, вы...?       - Ничего не произошло, – говорит Уоррен, но как-то неуверенно. – У него был плохой день, и я... я не знаю.       Макс проводит ладонями по лицу и устало трет виски пальцами. Что ж, теперь, узнав это наверняка, все меняется. Не так ли?       - Спасибо, что рассказал, – наконец произносит она, не находя, что еще сказать.       Уоррен все-таки оборачивается к ней и с беспокойством смотрит на нее.       - Макс, я знаю, что...       Макс поднимает одну руку вверх, останавливая его.       - Мне нужно... – начинает она, но, в сущности, не знает, чем закончить это предложение.       Она выходит на улицу и жадно вдыхает холодный осенний воздух, чувствуя, будто земля уходит из-под ног. Это – последняя капля, чувствует она, все это – слишком, и все, что произошло за последний месяц, будто обрело физический вес и угрожает ее раздавить. *       Солнце, пробивающееся сквозь серые облака, еще не село, но уже вот-вот сядет, когда Макс приходит на свалку. Она не знает, зачем она здесь, но почему-то ей кажется, что ей нужно было сюда прийти.       Она проходит вперед, и всё такое знакомое – разбитые машины, старые таблички и вывески, коробки – отзывается ноющей болью где-то внутри.       Макс идет вперед, между рядов хлама, освещенного солнцем, и оказывается перед небольшим строением. Оказавшись внутри, она видит две надписи:       Хлоя была здесь       Рейчел была здесь       Вспоминает, как ей хотелось вписать туда и свое имя тоже. Она тогда не стала, подумала, что, пожалуй, не заслужила еще такого доверия.       Макс убирает со стула коробку из-под пиццы и садится на него, осматриваясь по сторонам.       Агрессивно-оптимистичные граффити в духе "мы обязательно отсюда свалим, а пока напишем, что Аркадия Бэй - дыра", старая мебель, бутылки из-под пива – все выглядит так, будто те, кто здесь время от времени обитает, в любой момент могут, громко смеясь, вернуться. Распивая на двоих одну бутылку вина, могут включить радио и начать танцевать, продолжая смеяться. Только вот они не вернутся.       Макс вспоминает, что ей пришлось пережить. Смерть Хлои, одна за другой, от "убери от меня это, чертов псих" в туалете академии до пули в лоб на этой же свалке. Кейт, стоящая на краю крыши и бесконечный страх, потому что Макс уже видела, как она прыгает. Черное небо, надвигающаяся буря, вымокший и испуганный Уоррен в "Двух китах", трупы на улице, паникующие одноклассники и тревожное сообщение на автоответчике.       Она бы соврала, если бы сказала, что оставить все это в прошлом не принесло ей определенное облегчение. Чувство, что все это произошло не иначе как по ее вине преследовало Макс до сих пор, а потому она говорила себе, что поступила правильно. Она не могла, думала Макс, заставить людей пройти через это по ее вине. Она не могла вот так просто решить судьбы тысяч людей. Это неправильно, иметь такую власть.       Только вот избавив город от такой участи, она приняла удар на себя, и пустота внутри никуда не делась. Макс не могла изменить свои воспоминания и не могла найти по большому счету никого, кто бы действительно понял, через что она прошла.       Она, потерев глаза руками и устало выдыхая, осматривается по сторонам. Когда на улице успело так стемнеть?       И вот в этот момент она чувствует: что-то не так. И постепенно она замечает:       Хлоя была здесь       Рейчел была здесь       Макс была здесь       Вы все умрете       На улице темно. Уже ночь. И, выйдя на улицу, Макс видит, что небо покрыто тяжелыми тучами.       Очень тихо. Не слышно совсем ничего, ни отдаленного звука проезжающих машин, ни шума поездов, ни даже такого привычного шелеста ветра.       Макс знает, куда ей нужно идти.       Начинается дождь, но Макс не чувствует холода.       Придя на место, она видит... себя. Она видит себя и Хлою, а еще она видит Джефферсона в паре метров от них. Со стороны она наблюдает, как Джефферсон колет ей что-то в шею, а после без раздумий стреляет в Хлою.       Все останавливается.       Макс лежит на земле, Хлоя застывает в падении, Джефферсон – с пистолетом в поднятой руке.       Макс, глядя на все это, с болезненным выражением лица качает головой и говорит:       - Хватит. Пожалуйста.       - Да как скажешь.       И в секунду все меняется. Свалка пуста, и на ней никого нет. Золотистый солнечный свет окрашивает все вокруг, делая даже такое место каким-то уютным.       Макс нервно оглядывается по сторонам в поиске источника звука и замечает неподалеку Рейчел Эмбер, усевшуюся на капот старого автомобиля.       - Рейчел, – зовет Макс, и та приветливо улыбается.       - Привет, Макс, – она машет рукой и подзывает ее ближе. – Я все думала, когда же у меня получится поговорить с тобой вот так, без чего-то лишнего.       - Что? – задыхается Макс, совсем ничего не понимая. Она подходит ближе.       Рейчел вздыхает и терпеливо улыбается.       - Давай по порядку, да? – говорит она, пока Макс становится рядом, опираясь на железную дверцу машины. – Я мертва. Это действительно так. Но я... я будто не могу окончательно исчезнуть, понимаешь?       - Нет, – сознается Макс. – Это сон?       Она внимательно разглядывает тонкие черты лица Рейчел, ее зеленые глаза и светлые волосы, пока та задумчиво смотрит в небо.       - Я не знаю, – отвечает Рейчел. – Единственное, что я знаю, это то, что ты – единственная, кто меня чувствует. Что странно, потому что мы с тобой даже не знакомы. Я, конечно, слышала о тебе, но встретиться вживую нам так и не довелось.       - И те сны... – начинает Макс.       - Я должна была как-то... дать о себе знать, понимаешь?       Какое-то время они обе ничего не говорят. Макс поднимает голову вверх и только тогда замечает, что небо, прежде в золотисто-серых тонах, уже всё усыпано звездами.       - Но чего ты хочешь?       Рейчел легко пожимает плечами.       - Мести? Я не знаю, Макс, – говорит она, – у меня столько злости на всё это. Мне кажется, злость – это то, что позволило мне остаться. И Хлоя...       - Зачем ты мне это показала? – перебивает Макс и машет рукой в сторону места, где только что видела смерть Хлои.       - Он закопал меня на свалке, – ее глаза сверкают, – как какой-то мусор.       Вдруг дерево неподалеку от них вспыхивает и загорается. Огонь постепенно расползается по соседним деревьям и в считанные секунды все вокруг полыхает, и дым от огня, тяжелый и черный, застилает небо, закрывая звезды.       - Но что я могу сделать, Рейчел? – в отчаянии спрашивает Макс. – Мы нашли кассеты. Мы передали их полиции. Разве в моих силах сделать что-то еще?       - Я хочу, чтобы он страдал, – яростно произносит девушка, глядя на огонь, – но, к сожалению, я не материальна.       - Как я...       - Пожалуйста, Макс, – продолжает Рейчел, – убедись, что он получит по заслугам.       - Но...       Рейчел, глядя ей в глаза, вдруг тоже исчезает в пламени. Огонь всюду: вся свалка горит, и Макс оказывается в единственном месте, до которого огонь еще не добрался. Ей жарко по-настоящему, и она уже не уверена, сон ли это. Пожар вокруг ощущается каждой клеткой ее тела, будто она уже горит, а дым заставляет глаза слезиться. В приступе кашля, она просто замирает на месте и крепко-крепко закрывает глаза, надеясь проснуться.       Открыв глаза, она обнаруживает, что огонь действительно исчез. Она стоит на том самом месте, где нашли тело Рейчел. Одна.       На улице уже стемнело, и Макс, немного придя в себя, понимает, что ей нужно еще как-то попасть домой. Все еще ощущая в носу едкий запах дыма, она вынимает из кармана телефон и видит на нем пятнадцать пропущенных.       Виктория мгновенно берет трубку.       - Где ты, черт возьми? – взволнованным голосом восклицает она. – Мы тебя везде ищем!       Макс непроизвольно всхлипывает и отвечает:       - Можешь меня забрать, пожалуйста? *       Виктория останавливает машину у самых ворот и видит возле них Макс. Та стоит в свете фар, глубоко засунув руки в карманы и дрожит так, что даже Виктории видно. Вик, волнуясь почему-то, выходит из машины и идет навстречу. Подойдя ближе, она, не задумываясь, протягивает руки вперед и обхватывает Макс, заключая ее в объятия так крепко, что та с трудом могла бы пошевелиться, если бы хотела.       - Больше так не делай, – нервно говорит Виктория, все еще обнимая Макс.       Макс, стоически сдерживавшая слезы до этого, все же начинает плакать, уткнувшись носом в плечо Виктории.