fire walk with me

      Когда Виктория, Уоррен и Макс объясняют Кристин Прескотт свой план, она выглядит взволнованной, но в целом не удивленной.       - Это очень рискованно, – все, что она говорит; однако в ее взгляде читается решительность.       Суд уже вынес приговор Нейтану: принудительное лечение в психиатрической клинике. "Мы старались учесть все обстоятельства, особенно то, под каким влиянием находился мистер Прескотт во время событий, о которых идет речь. Это решение было непростым, и мнения разделились, но мы все же пришли к единому выводу. В конце концов, мы должны помогать молодым людям, а не ставить на них крест", – сказал судья. Повторное слушанье по делу Джефферсона было отложено еще на месяц.       Когда Макс, Уоррен и Виктория стояли на парковке после заседания – все трое выступали в качестве свидетелей со стороны защиты – и долго, долго разговаривали, они раз за разом приходили к одному и тому же:       - Мы должны его вытащить.       - Вот, что мы делаем, – говорит Кристин и сцепляет перед собой руки в замок, когда все трое сидят напротив нее на диване в ее номере в гостинице. – Я, конечно, не так богата, как наш отец, но у меня все еще есть доступ к одной из его кредиток, – в ответ на обеспокоенные взгляды она только отмахивается. – Не волнуйтесь, он даже не заметит. Он просто отвратительно богат, вы даже понятия не имеете. Так вот, – продолжает она, – вы должны узнать, когда его будут перевозить, можете это сделать? – они кивают. – Отлично. В Аркадии нет подходящей клиники, я уже знаю, что его повезут в другой город. Я подкупаю водителя, кого угодно, чтобы обставить все, как несчастный случай.       Троица недоуменно переглядывается. Крис разводит руками и вдруг неловко улыбается, как бы говоря: "Кто меня остановит?".       - Машина съехала с моста, – она невинно пожимает плечами, – и прямо в реку. Ужасная, ужасная трагедия. Конечно, – она театрально качает головой, – понадобится очень много времени и ресурсов, чтобы найти тело. Вполне вероятно, что его так и не найдут.       Это они и делают. Они забирают документы из школы, собирают вещи.       Макс отстраненно кладет в чемодан одежду, ноутбук, некоторые книги и другие вещи; снимает со стены фотографии, гирлянду; подумав, ставит горшок с растением в коробку и в несколько подходов выносит все это на парковку, где Виктория помогает ей погрузить все в багажник своей машины.       Воздух пропитан напряжением, неизвестностью. Они не говорят об этом, но понимают, что если у них не получится, то придется продолжать двигаться дальше, потому что здесь возвращаться им уже некуда.       Они почти ничего не говорят, когда едут к назначенному месту; сначала Виктория и Макс, следом – Уоррен. За окном мелькают такие знакомые места – парки, закусочные, маяк, – ставшие за эти годы родными, но все еще окрашенные чем-то темным и пугающим, что заставляет сомневаться: отпустит ли их этот город?       Они выезжают за черту города и останавливают машину возле указателя. Казалось, проходит целая вечность, во время которой они говорят о чем угодно, чтобы заполнить тишину.       В конце концов на горизонте показывается машина, которую арендовала Кристин, пока находилась в городе, – черный внедорожник, все ближе и ближе. Время будто замедляется, пока все трое не отводят от него взгляды.       Машина останавливается. Крис с нечитаемым выражением лица выходит с водительского сиденья.       За считанные секунды вывод напрашивается сам собой: ничего не вышло. Им нужно продолжать путь, но втроем.       И тут одна из задних дверей открывается.       На обочину, чуть пошатываясь, выходит Нейтан. Все еще в тюремной робе, выглядящий так, будто не спал уже месяц, опустивший взгляд в землю.       Уоррен и Виктория одновременно срываются с места и крепко обнимают его. Сначала он не двигается, но мгновения спустя Макс, неловко переминающаяся с ноги на ногу в сторонке, замечает слезы на его щеках.       - Вы пришли, – еле слышно произносит он.       - Конечно, мы пришли, – отвечает Виктория, крепче прижимая его к себе.       Крис поглядывает на часы и виновато вздыхает, прежде чем сказать:       - Мне очень жаль портить этот момент, но вам пора ехать. Чем быстрее вы отсюда уедете, тем лучше.       Уоррен проводит Нейтана к своей машине, но сначала открывает один из чемоданов и дает Нейтану несколько предметов одежды. Тот молча берет в руки футболку, рубашку и штаны, долго смотрит на них, пока все его тело не бросает в крупную дрожь.       Уоррен с готовностью обхватывает его руками, и Нейтан плачет, уткнувшись в его шею.       - Все будет хорошо.

***

      4 года спустя       Говорят, что начинать жить заново бывает даже сложнее, чем отпускать.       Но Макс кажется, что у них получилось.       У них уже превратилось в своего рода традицию отмечать вместе Хэллоуин и Рождество; каждый год никто из них не стоил никаких планов на эти праздники – ну, или как минимум планов, которые не могли бы включать в себя оставшуюся часть их небольшой компании.       Погода в Сиэтле зимой сырая и прохладная, но снега почти нет даже в середине декабря; все магазинчики и кофейни на улице, где Макс и Виктория снимали небольшую квартиру, украшены остролистом, венками и гирляндами.       Макс, все утро просидевшая за ноутбуком и редактурой фотографий, как раз встает, чтобы проверить духовку, когда входная дверь открывается и в квартиру входит Виктория с двумя сумками, полными продуктов.       - Печенье испеклось, – сообщает Макс, доставая большой противень, – ты как раз вовремя.       - Замечательно! Смотри, кого я встретила, – Виктория проходит на кухню, привычным движением целует ее в щеку, а следом за ней в квартиру входит Нейтан.       Вскоре после того, как они, четверо совершенно потерянных подростков, завалились ночью в квартиру семьи Колфилд, каждый из них начал заново, осколок за осколком, собирать свою жизнь.       Родители Виктории и Макс помогли им с поступлением в Сиэтлский университет, и обе из них прошли конкурс, по результатам которого им удалось получить места в программе искусств. Уоррен поступил туда же, но на научное отделение: Макс иногда шутила, что понятия не имеет, чем он там занимается, и эти шутки были очень близки к правде.       Первое, что касалось Нейтана и чем все трое занялись сразу, как только получили инструкции от Кристин, это смена его личности. Им пришлось – не самыми легальными способами – добыть ему целую сфабрикованную личность и фальшивые документы, чтобы он мог продолжать жизнь в обществе.       После этого они, так же на деньги Кристин, заставили его ходить на терапию и принимать лекарства.       "Ты идешь, – сказал ему тогда Уоррен, опасно сверкая глазами, – даже слышать ничего не хочу".       Почти сразу после того, как они покинули Аркадию Бэй, все онлайн-издания, которые они мониторили, пестрили заголовками по типу "Нейтан Прескотт, 19, обвиненный в убийстве, предположительно погиб в автокатастрофе", "Тело Нейтана Прескотта до сих пор не найдено". Джефферсона же, после долгих разбирательств и расследования, затянувшегося едва ли не на год, после найденного тела Холли Бейкер и появления еще нескольких свидетелей, приговаривают к пожизненному заключению и еще тридцати восьми годам сверху.       Все это давило на Нейтана и в первое время усугубляло его самочувствие. Уоррен рассказывал, что он часто будил его тем, что кричал во сне, и ему приходилось раз за разом ему объяснять, что он в безопасности.       Это был долгий путь, и все же медленно, но верно Нейтан шел на поправку.       - Я как раз шел к вам, – говорит он; и Макс про себя отмечает, что даже спустя столько времени, виноватость и стыд не исчезли полностью из его взгляда. – Уоррен сейчас в лаборатории, сказал, немного задержится.       Виктория достает из пакета бутылку вина и вопросительно смотрит то на Макс, то на Нейтана. Макс достает из шкафчика пакет со специями и радостно говорит:       - Сварим глинтвейн, – она уже ставит на плиту небольшую кастрюлю.       - Нейт?       Он качает головой:       - Не, я не пью, – на секунду он будто задумывается о чем-то, но тут же ставит на стол пакет с едой. – Тут вот запеканка и маффины, мама Уоррена пекла.       Вскоре начинают приходить и другие гости: Дженнифер и Эдриан, университетские друзья Виктории – высокая девушка с черными волосами, кучей пирсинга и татуировок, и ее парень типажа "серфер", как о нем говорили все их знакомые; Грейс, подруга Макс из фотостудии – темнокожая кудрявая девушка, которая обожала математику и пропорции всех снимков которой всегда были просчитаны с формульной точностью. Последним пришел Уоррен со своим другом и полным рюкзаком еды.       Уоррен за четыре года сильно вырос, перемахнув Нейтана в росте, о чем не забывал регулярно ему напоминать. Ему пришлось стать ответственнее, потому что Нейтан в первое время полностью зависел от него; но теперь, когда жизнь постепенно налаживалась, он вновь вернулся к себе прежнему, с постоянными разговорами о фильмах, науке и технических новинках.       Что же касалось их с Викторией, то этот переезд сблизил их еще больше. Макс не могла перестать удивляться тому, что сколько бы времени они ни провели вместе, они не уставали друг от друга.       Они взрослели и росли вместе, и сейчас, в ретроспективе, Макс понимала, как они друг друга дополняют. Виктория помогала ей выбираться из зоны комфорта и учила стоять на своем; за то время, что они были вместе, Макс стала увереннее в своих силах (отчасти потому, что Виктория каждое "мои фотографии – мусор" и "я никогда ничего не добьюсь" пресекала на корню, в том числе – в довольно резкой форме) и в какой-то момент поймала себя на мысли, что она как фотограф вполне себе ничего и даже не хуже других.       Макс же, в свою очередь, напоминала Виктории, как важна бывает искренность – в отношениях с другими людьми, но в первую очередь – по отношению к себе. "Нет ничего плохого или неправильного в том, чтобы быть собой, – говорила Макс и поспешно добавляла, – если, конечно, это никак не мешает другим людям".       Вскоре после переезда у них состоялся важный разговор, когда Виктория, пришедшая домой после занятий, устало опустилась на диван в гостиной и сказала:       - Я плохой человек.       Макс тогда отвлеклась от домашнего задания и села рядом.       - Ты о чем?       - Ты знаешь, о чем я, – ответила Виктория. – Мало в жизни вещей, которые я сделала правильно.       Макс вздохнула и подумала о том, что настало время вспоминать все немногочисленные пары по философии, на которых она была.       - Ты совершала плохие поступки?       Виктория нахмурилась и мрачно кивнула.       - Ты прекрасно знаешь, что я...       - Ты совершаешь их сейчас?       - Нет, но...       - Ты делаешь что-то, чтобы исправиться?       - Конечно, я...       - Ну вот и все, – она взяла руку Виктории в свою. – Вик, ты не можешь исправить прошлое, и, если честно, – она усмехнулась, – не думаю, что ты бы хотела. Все, что мы можем сделать – постараться не совершать таких вещей, которые нельзя исправить. А если уже совершили, то... – она развела руками, – ...минимизировать урон. Понимаешь, о чем я? Мне кажется, это звучит как какая-то чушь.       - Нет, я... – Виктория покачала головой. – Я понимаю. Спасибо, Макс.       И теперь, когда они сидят в кругу общих друзей, смеются и произносят тосты, все, кажется, на своих местах. Все наконец обретает смысл, и дышать становится легко.       - За тех, кто не может отметить это Рождество с нами, – звучит тост.       В наступившей тишине каждый думает о ком-то своем.       Но они знают, что теперь у каждого из них есть силы, чтобы с этим справиться.