Часть 12
15 декабря 2021 г. в 22:04
Они переехали в квартиру в городе. Фон любил тихие места — несмотря на то, что город был огромным и ужасно шумным, в этом районе было очень спокойно. Тсуна тоже вместе с ним полюбила тишину и покой (наверное, она их всегда любила, но просто уже не помнила, когда до переезда к Фону они у неё были), и ей было хорошо. Ну почти — всё же первое в жизни убийство не стирается из памяти так просто. Фон это понимал. Он вёл себя с ней очень осторожно. Она была ему безумно благодарна.
А вот мирозданию — не очень. Потому что буквально через неделю ей на улице встретился Гокудера.
Ну как, на улице — у подъезда. Более того, он её там ждал.
Какой ужас.
— Десятая! — радостно закричал он, увидев её. Спугнул с дерева стайку птиц.
Почему-то даже в тихом Намимори эти крики казались менее неуместными. Неприятно было это понимать. И это слышать.
— Не кричи, — сказала она. — И я не десятая.
— Вы ею станете! — возбуждённо воскликнул Гокудера. Но уже тише. Но — не слишком.
— Не кричи, — повторила Тсуна. — Не стану.
— Но почему? — удивился он. — Мы свергнем этого придурка Адриано и вернёмся к вам. Мы все так решили. Нас даже Вария поддержала!
— Вы уже выбрали придурка Адриано, — жёстко сказала Тсуна. — Вы уже выбрали его вместо меня. А я больше не та мягкая и всепрощающая девочка, которую вы привыкли не слушаться и не уважать.
— Десятая… — пробормотал Гокудера. Почему-то он был очень удивлён.
— Я не десятая, — повторила Тсуна.
— Но что вы будете делать? — со странным выражением лица спросил он.
Тсуна пожала плечами.
— Закончу школу, поступлю в университет. Если Фону будет нужна моя интуиция, то буду иногда ему помогать.
Они это уже обсуждали.
— Как вы можете такое говорить? — поразился Гокудера. — Вы же наследница Примо! Вас учил сам Реборн! Это был план вашего отца, и его тоже можно попросту свергнуть, и вы снова станете править Вонголой! Теперь уже единолично, безо всякого Реборна!
— Не кричи, — повторила Тсуна в третий раз. — Да, это был план моего отца, я знаю. Но никто из вас не остался со мной в Намимори. Даже Хибари, который так любил этот город. Даже ты, любитель стоять передо мной на коленях. И это я убила Реборна, — зачем-то сказала она.
— Вы? Не Фон? — ошалел Гокудера.
— Я. Не Фон, — повторила Тсуна.
— Десятая, это так круто! — заявил Гокудера.
Тсуне реакция не понравилась.
— Наши пути разошлись, — твёрдо сказала она. — И разговор окончен. До свидания, Гокудера-кун, но надеюсь больше тебя не встретить.
И она вошла в дом и захлопнула дверь перед его носом.
Отдышалась. Она, оказывается, сама не заметила, как напряглась во время этого ужасного разговора.
— Простите нас, десятая! — донеслось из-за двери.
Громко. Так громко. Даже с той стороны.
Тсуна, не оборачиваясь, ушла прочь.
Ещё через неделю на том же месте она встретила Ямамото.
— Йо, Тсуна!
Как будто ничего не изменилось.
Как же она от этого отвыкла.
— Прошло больше года, — сказала она.
— И что?
— Да так… ничего.
Он не понял, что она хотела сказать. Впрочем, куда ему? Вряд ли он когда-нибудь что-нибудь поймёт.
— Я слышал, ты не захотела разговаривать с этим полудурком Гокудерой?
Да… А ведь обычно это Ямамото в их компании был «бейсбольным придурком». Что-то всё-таки изменилось.
— Нам не о чем разговаривать, — сказала она.
— А со мной?
— Тоже.
— Ой, да успокойся ты, ничего такого ведь не произошло.
Не произошло…
— Да… не произошло. И разговаривать не о чем.
— Да ладно тебе. Неужели ты не хочешь снова стать боссом этой, как её, Вонголы?
Этой, как её, Вонголы.
— Неужели ты до сих пор воспринимаешь всё как игру?
— Я всю жизнь с некоторых пор воспринимаю, как игру, — неожиданно серьёзно сказал Ямамото.
С некоторых пор, да?
Что-то она в своём бывшем хранителе проглядела.
Но теперь ей было плевать.
— Понимаешь ли, Ямамото, — медленно сказала она, — я уже один раз чуть не проиграла. Я больше не хочу. Предпочитаю другие дебюты, если тебе так будет понятнее.
— Шахматы, — поморщился Ямамото. — Сложновато ты воспринимаешь жизнь. Но я тебя понял. Что-то всё-таки произошло. Что ж, хорошей тебе игры.
— Спасибо, — почти искренне сказала она. — Тебе тоже.
Больше она его не видела.
Она думала, больше она никого из них не увидит. От Хибари и Мукуро подобного точно ждать не стоило. Ламбо всё ещё слишком мал, Рёхей… ну, не представляла она его за таким занятием, как попытки загнать её обратно в Вонголу. Не по нему такие дела, не по нему.
И она не ошиблась.
Ещё через несколько дней у подъезда стояли Киоко и Хару.
Когда-то она думала, что они с ними лучшие подруги. Когда-то она стараниями Реборна (и, наверное, только стараниями Реборна) смогла с ними подружиться — и была на седьмом небе от счастья. Ещё бы — у неё, Никчёмной Тсуны, впервые появились аж целых две подруги.
А потом уехал отец, бросили её хранители, и её целых две подруги перестали хоть как-нибудь интересоваться её делами. Ну, Хару пару раз заходила. Быстро поняла, что Тсуна не в состоянии поддерживать весёлые диалоги на интересные темы, не в состоянии восхищаться новыми костюмами — и отвалилась совсем. Киоко не поинтересовалась жизнью Тсуны ни разу.
Сейчас уже не было больно. Не было грустно. Сейчас было просто странно и неприятно.
— Я никуда не вернусь, — сказала им Тсуна, не поздоровавшись и не став ждать приветствий.
— Мы уже знаем, — сказала ей Хару. — Мы пришли… извиниться.
— Извиниться?
Это было что-то совершенно новое.
— Да. Мы… были плохими подругами.
— Сначала всё было вроде хорошо, нам было интересно с тобой, — сказала Киоко. — Но, когда ребята уехали, ты очень изменилась. Ты стала… такой…
— Скучной, — подсказала Тсуна. — Я знаю.
— Да, — кивнула Хару. — Это сейчас мы понимаем, что тебе было плохо. Что тебя все бросили. Тогда мы думали, что ничего не случилось, ребята просто уехали, и всё.
— Понятно.
Кажется, они тоже воспринимали всё, как игру. И, в отличие от Ямамото, совершенно по-детски. Неосознанно.
— Извини, — сказала Киоко. — Мы… не знали.
— Хорошо, — кивнула Тсуна. — Всё в порядке.
В порядке не было ничего, но Тсуне совершенно не хотелось ни о чём с ними говорить.
— Ты… не вернёшься в Японию? — робко спросила Хару. — Нет, мы не будем тебя ни на что уговаривать, ребята уже сказали, что ты с ними не хочешь, но мы так, просто спрашиваем.
Тсуна поняла, что её ужасно раздражает слово «ребята» по отношению к юным бойцам Вонголы. Возможно, уже убийцам.
Как она.
Наверное, стоит перестать сейчас думать об этом.
— Если я вернусь, меня либо убьют, либо выдадут замуж без моего согласия.
Киоко и Хару удивлённо раскрыли глаза.
— Да?
— Кто?
— Отец. Я не хочу сейчас об этом говорить. Не беспокойтесь ни о чём, это вообще не ваше дело. Просто… я никуда не вернусь. Мне и тут хорошо.
Вроде бы она сказала это абсолютно нормальным голосом, но Киоко что-то поняла не так.
— У тебя здесь есть… кто-то? — спросила она тем тоном, которым обычно спрашивают о мужьях, женихах и парнях.
Тсуна подумала, что было бы хорошо, если бы Фон был её «кем-то».
Но сразу отогнала эти мысли.
И задумалась.
И мысли вернулись.
— Это не важно, — сказала она.
У Киоко стало до противного понимающее лицо.
Наверное, она хотела что-то ещё спросить, но Хару, к счастью, поняла, что Тсуне всё это неприятно. Она решительно взяла Киоко за руку.
— Мы поняли тебя, — сказала она. — Хорошей тебе жизни здесь. Мы правда желаем тебе счастья, хоть мы и не смогли стать тебе хорошими подругами. Наверное, мы больше не увидимся, так что желаем тебе всего хорошего сейчас.
— Спасибо, — сказала Тсуна. — Вам тоже всего хорошего.
И они разошлись.
Когда Тсуна пришла домой, она почему-то долго-долго плакала. Она сама не знала, почему.
Когда пришёл Фон, он не стал её успокаивать, он просто подошёл и очень нежно её обнял.
Тсуна вновь захотела, чтобы он был её «кем-то».
Но желать этого было довольно глупо, наверное. Особенно — с её стороны.