Персик расцветает

      Больше она действительно не видела никого из бывших «друзей».       И Фон ей ничего о них не говорил.       Всё в порядке. Никто их больше не беспокоит.       Дом, в котором они раньше жили, отстраивают, и они снова переезжают туда. Обстановку этого дома Фон отдаёт на откуп ей, говорит лишь, что ему нравится. Ей очень приятно такое доверие.       Фон лишь ненадолго оставляет её одну, улетает зачем-то. В Италию — об этом проговаривается Ли Юэшен. Тсуна не знает, зачем — и не хочет знать. Она сыта по горло этой Италией, пусть она там никогда не была.       Начинается новый учебный год. Тсуна продолжает хорошо учиться. Легко учиться хорошо, когда и в жизни всё — хорошо. У Тсуны даже начинают появляться какие-то приятельницы. Для того, чтобы завести настоящих друзей, ей должны встретиться люди с её опытом, люди, которые могли бы её понять. Но вот девочек, с которыми можно сидеть рядом и вести лёгкие несерьёзные разговоры, она нашла. Но — твёрдо помнила, что это — не подруги.       Когда Фон привозил её в школу и забирал оттуда (почему-то — всегда — лично), приятельницы Тсуны считали его её парнем. Тсуна всегда ужасно смущалась. Фон был красивым, статным, выглядел очень молодо — многие так думали. Ей завидовали.       Она и сама часто хотела, чтобы это так и было.       И — впервые, наверное, в жизни — её желание исполнилось.       Тсуне исполнилось восемнадцать. Это был милый домашний праздник с Фоном и Ли Юэшеном. С приятельницами она отпраздновала отдельно в кафе. Невежливо было не праздновать с ними, но в дом, где нет никаких её мифических родителей, где она живёт только с человеком, который к ней никак официально не относится и с которым у них непонятные — другим — отношения, их приглашать не хотелось. Не хотелось лишних вопросов. Ещё звонила мама. Говорить с мамой было особо не о чем. В общем, праздник был тихий и какой-то слегка печальный. Но в её положении — наверное, это лучше, чем могло быть.       Фон, как всегда, тихий и тактичный, всё понимал.       И поэтому с шокирующим предложением подошёл только на следующий день.       — Тсуна, — начал он издалека. — Тебе уже восемнадцать…       — Да?       — Я хотел спросить, как ты ко мне относишься? Понимаю, что вопрос провокационный, но ответь, пожалуйста.       — Хорошо, — пролепетала Тсуна.       Ну а как ещё отвечать на такие вопросы?       — А нравлюсь ли я тебе как мужчина? Только, пожалуйста, честно.       Тсуна, конечно же, покраснела и ужасно смутилась.       Потом подумала, что, чтобы задавать такие вопросы, надо знать половину ответа. И потому она ответила честно:       — Да…       — Правда? — как-то немного взволнованно спросил он.       — Да, — уже увереннее сказала Тсуна. — Очень.       Она совсем уверилась в своих словах.       Но, правда, плохо понимала, что происходит.       Фон же улыбнулся.       — Я просто хотел признаться тебе в любви, Тсунаёши.       Тсуна не была политиком, мафиози и китаянкой, так что сохранить лицо ей не удалось совсем. Про себя она подумала, что выглядит, наверное, глупо.       Кем был для неё Фон? Уже долгое время — самым близким человеком во всём мире. Она была готова убить за него — она уже доказала это. Самый близкий человек…       И она любила его.       — Спасибо, — пробормотала она, всё ещё в шоке. — Ой, то есть, я хотела сказать…       — Что я не настолько сильно тебе нравлюсь? — с лёгкой грустью спросил он.       С лёгкой грустью — потому что не привык показывать свои чувства в полной мере. Тсуна давно это заметила. Она знала это.       — Нет, нет. Настолько… Просто… это было очень неожиданно, вот. — Он улыбнулся снова, куда радостнее и светлее. — Но… почему? — спросила девушка взволнованно.       — Что — почему?       Фон наверняка знал, о чём она спрашивает — Тсуна знала и это. Но он почему-то хотел услышать что-нибудь от неё.       Отвратительный, на самом деле, вопрос. Но она не могла не спросить. Ей было нужно это.       — Почему я? Я же… я же… совсем тебе не подхожу, — скомканно сказала она.       — Не знаю, — с улыбкой сказал он. — Любовь не выбирают. Я просто полюбил тебя сразу, как только увидел во время Битвы Представителей. Почти сразу. И не говори, что ты мне не подходишь. Ты — лучшая, и подходишь мне лучше всех.       Тсуна покраснела ещё гуще.       — Но я же…       — Я понимаю, что ты до сих пор не оправилась полностью. Я понимаю, что ты хочешь поспорить с каждым моим словом. Но думать ты мне не запретишь, понимаешь?       Тсуна несмело кивнула.       Что ей было ещё делать?       Она совсем не умела реагировать на признания в любви.       Она никогда раньше не подумала бы, что кто-то может полюбить её.       Но всё же. Реагировать надо было. И надо было реагировать правильно. Хотя бы — глупо и стереотипно, хотя бы — как в глупом фильме про любовь. Но — правильно.       — Ты… мне очень нравишься. Очень. Ты — мой самый близкий человек. Единственный. Я… наверное, плохо понимаю, что такое любовь, но я думаю, что… что я тоже люблю тебя.       Как бы грустно это ни было, она говорила правду. Тот возраст, когда девочки узнают, что такое любовь, у неё просто отняли. А со стороны она эту любовь видела только в фильмах.       Она не знала, правильно ли она отреагировала. Она волновалась.       — Я тебя понял, — улыбнулся Фон. — И, я понимаю, переходить к этому, наверное, рановато, но. Может, поженимся?       Как на это реагировать, Тсуна не знала. Совсем. Поэтому решила просто сказать то, что рвалось наружу само.       — Да, — сказала она.       Фон посмотрел на неё удивлённо.       — Я думал, ты откажешься, — со смущённым смешком сказал он. — Даже кольца не купил…       — Потом купишь, — пожала плечами Тсуна.       Она не видела большой необходимости в этом кольце.       — Прости, — сказал Фон.       — Всё хорошо, — улыбнулась Тсуна.