Стиляга, сутенёр, легенда

«Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов.»  — Приписывается Отто фон Бисмарку США, штат Либертад, Город-округ Лас-Либертад, район Локэш, придорожная забегаловка «У Мистера Вонга». 5 октября 1993 года День начался с того что я, едва проснувшись и позавтракав, сел в свой Кадиллак, и отправился в закусочную на окраине нашего района. Тайриз был одет приличнее, чем обычно, надев солидную фланелевую рубашку, брюки и лакированные ботинки. Сама кафэшка ничего особенного собой не представляла. Ряд столов со стульями вдоль окон-витрин, азиат за стойкой, принимающий заказы, да молодая латина-официантка. Пол покрыт шахматной плиткой, в углу разместилась дверь, ведущая в туалет. А из джук-бокса изливалась классическая кантри-музыка шестидесятых. На данный момент это была песня «Путь-тропа», которая являлась частично народной, частью отредактированной разными авторами. Текст был донельзя пропитан патриотизмом к штату Либертад. На этот раз мы даже ничего не обсуждали, а молча пожали руки, после чего я отдал нужную сумму в конверте, чтоб передать в «общак». После этого мы перекинулись буквально парой дежурных фраз из разряда «Как дела?», выпили по кружке кофе с сэндвичем, да и разошлись. Тайриз не стал меня задерживать, удовлетворившись суммой, да и о моём деле в политике он знал, что было логично. Да и сам Тайриз, так как был убеждённым холостяком, захаживал ко мне в бордель. Само собой, как ОуОуДжи нашей банды, ему предоставлялась солидная скидка. Если бы я не был гуманистом, который должен отстёгивать девчатам определённые суммы, то я вообще не брал бы с нашего старшака денег. Единственное, что обронил наш босс мне перед уходом: — Будь осторожнее, политика — грязное дело. Похлеще криминала. — У меня всё схвачено, — твёрдо заявил я, посмотрев на него из-под очков, после чего сел в Кадиллак, и пустился в путь… Едва я выехал от закусочной, как мой мобильник, лежавший в бардачке, зазвонил. Номер звонившего был мне знаком — это мой толстячок Элвин. — Йоу, Эл, чё как? — сходу поздоровался. — Стайлиш, у меня проблемы, — он говорил очень нервно, будто на него наставили ствол, — Мне звонили, и… Блять, Лэрион, мне угрожали! Говорят, «уходи с выборов, иначе случится несчастный случай». — Так, не выходи из дому, понял? Я пошлю к тебе пяток своих ребят, они если что прикроют. — Может воспользоваться одной из ваших, э-э-э, конспиративных квартир? Где вы это, как говорится, «ложитесь на матрасы». — Лучше не высовывайся, чёрт возьми. У тебя дом — как полноценная крепость, из крепкого кирпича. Главное к окнам не подходи, понял? Моих ребят ты узнаешь — они одеты в красные цвета. — Ну это, кхе, ладно, — он стал говорить чуть спокойнее, — Но как поступить? У меня был запланирован один благотворительный вечер… — Жизнь дороже, Элвин, до связи, — положил я трубку. Чёрт, не знал что этот снежок, мазафака, опустится до угроз. Тварь. А ведь у меня поначалу была мысль, чтобы не очернять этого Кингза, не опаивать, а победить честно, за счёт агитации… Но раз уж он решил играть грязно, то у меня не остаётся выбора. *** Отправив несколько своих надёжных ребят сторожить Элвина, я тем временем позвонил сначала Стрелковски, чтобы тот сообщил, когда Кингз очередной раз явится в «Жиллиман Плейс». Отрапортовал европеец, что удивительно, буквально через полтора часа. Он отрабатывал свой барыш на все сто. Поняв, что противник Стивенсона уже в пути, я звякнул Петровичу, и сказал лишь одно слово: — Пора, — после чего бросил трубку. Порцию вещества, которое я называл «Вжопотрахиум», мы завезли во французский ресторан ещё три дня назад, и условились, что когда я позвоню, и скажу «Пора» — Кенни приведёт его в исполнение. Ну что же, надеюсь всё пройдёт гладко… *** — Когда он выйдет из ресторана, лапочка, то подойди к нему, приобними, после чего вы сядете на заднее сиденье, ну, а дальше… Ты сама поняла, цыпа. — Конечно-конечно, сколько я получу? — невозмутимо сказала Люси, белая блондинка в коротком сером платьице. — Тысяча баксов. Но действовать надо будет сразу, как он выйдет из ресторана… Лады? — Да-да, денюжка неплохая, — эта деваху вообще не волновало, что кадры с ней могут попасть на ТВ, показав всему городу, что она шлюха, — Но половина денег сейчас. Согласны, Мистер Стайлиш? — Ладно, — обречённо согласился я, доставая бумажник, — Но смотри, не подведи, хорошо? Я в тебя верю, чика. После этого я одал ей пять сотен, и сел в серый неприметный Фольцваген Гольф, купленный у цыган за сущие гроши, и стал наблюдать… Помимо меня, на заднем сидении, расположился один из моих ребят, который и снимет заветные кадры. — Босс, а вы уверены, что прокатит? — спросил меня Луис, мулат с примесью мексиканской крови. Ему едва ли больше девятнадцати лет, и это было по сути его первое дело, на которое я его брал. Тем более он и раньше любил снимать разные видео, например рэп-баттлы, или всякие приколюхи, типа стрельбы по мишеням за городом. — Эта дрянь, что мы ему подсыпем — особенная, у неё очень слабый вкус, и учуять её в еде — охуеть как сложно. Да и ощущения от неё… Говорят, что чуть-чуть горчит, и отдаёт сладостью. Вряд ли он заподозрит. Скорее подумает, что повар изменил рецепт. — А как эта дрянь на него подействует? — Ну, поставщик сказал… Ну бля, что он вроде как начнёт испытывать сильное сексуальное возбуждение, начнутся галлюцинации, как слуховые так и зрительные. Может дойти до того, что он попытается изнасиловать кого-то прям на людях. — Бля, прикольно, — пацан туповато улыбнулся, после чего спохватился, увидев как из здания выходит высокий блондин, который и являлся Кингзом, — Вот он! Конкурент, выйдя из ресторана, стал безумно озираться по сторона, после чего к нему подошла моя краля, которую он тут же взял за руку и завёл на заднее сидение автомобиля. — Давай, твоя пора действовать! — подбодрил я Луиса, — Чёрт, хорошо что у него окна не тонированные… После этого мой пацан вышел из тачки, и с камерой пошёл к стильному лимузину Линкольн Таун Кар. Этот придурок-консерватор считал, что ему не нужны тонированые стёкла, мол «мне нечего скрывать», так он показывал свою честность. Мне это поможет как никогда… *** — Здравствуйте, дамы и господа! Кандидат в губернаторы, Альберт Кингз, известный как крайний консерватор, сегодня стал участником серьёзного скандала, да Джим? — сказала миловидная блондинка, сидящая за столом в студии новостей. — А то, Трейси, — сказал второй ведущий, после чего включили пусть и слегка зацензуреные, но достоверные кадры, на которых Кингз жарит мою шлюху, ритмично дергая бёдрами, — Как на это реагировать, я и не знаю. Но я до последнего в него верил… — А что же подумает его семья? Что подумают избиратели? — Бог покажет, Трейси… Бог покажет. Сам Кингз, как и члены его семьи, не комментируют ситуацию, однако Пи-Ар менеджер его кампании отозвался коротко — «монтаж». — Сложно смонтировать такое, Джим. Это не кино, уж точно, там мы чётко видим лицо нашего уважаемого политика… Через три дня начнутся дебаты. Что ответит мистер Кингз? *** Дебаты проходили уже не в мегаполисе Лас-Либертаде, а в небольшом, на сто тысяч человек, городке Трэханос. Сам я туда не поехал, да и зачем, если можно посмотреть всё через телевизор, попивая винишко или покуривая травку? Усевшись на обитый мехом диван я врубил канал «Либертад-Шесть», где начал свою речь Кингз. Место, показанное камерами, выглядело очень просторным. Две кафедры, за которыми стоят политики, экран, флаги: как «звёздно-полосатый», так и флаг Либертада, оставшийся со времён КША. Помимо этого там был большой экран по типу тех, что используют в кинотеатрах, не говоря о массивных колонах. Кингз выглядел намного старше, чем во время предыдущего выступления. Такое ощущение, будто он за две недели состарился лет на десять, превратившись из сорокалетнего мужичка в расцвете сил в осунувшегося пятидесятилетнего наркомана в состоянии ломки. Неужели у него такой сильных отходняк от химии? — Прежде всего заявляю, что на тех кадрах был не я… — начал с самого обсуждаемого факта он, — Кто уж и ходит по «девкам» так это наш уважаемый Стивенсон, который… Так, покажите мне те кадры. После чего на экране, что был позади него, показали фотки, где Стивенсон стоял в окружении моих ребят. Хорошо, что во время этой кампании я с ним лично встречался лишь два раза, и то в помещениях. — Видите? — сказал он, — Он говорит, что хочет сделать учёбу «доступнее чем крэк и уличные банды». А что мы видим? Он стоит в окружении типичных «ОуДжи» как их принято называть. Это настоящие душегубы, отравляющие наш город своим присутствием почти полвека. Они убивают, грабят, ну и что главное: являются уличной бандой и продают крэк, который мой оппонент хотел сделать менее доступными. И вы будете за него голосовать? Тут ведущий дал слово Стивенсону. Чёрт, надеюсь он выкрутится. Бля, какой же он ебантяй, что решил выйти на улицу, когда мои ребята пришли его охранять. Идиот, сука… — Что я могу сказать? Если уж мистер Кингз заявил, что это не он на видео, то я отвечу честно — да, это фото не подделка, но что мы видим? Мы наблюдаем обычных чернокожих ребят в красных рубашках. Мало ли народу носит такое?.. Это же не значит, что надев малиновый галстук, я тут же стану «ОуДжи»? Это обычные ребята, с которыми я проводил собеседование насчёт того, чтобы они устроили мне охрану. Скажете, для чего мне секьюрити? Так дело в том… — после этого он достал из кармана аудио-кассету, и попросил её вставить её в аппаратуру. — Алё, Стивенсон на проводе, — раздалось из колонок, — Кто звонит? — Элвин, если тебе дорога жизнь, снимайся с выборов, — сказал искажённый, как у робота, голос. — Что, о чём вы? — недоумевал Элвин, — Я не сдамся никогда, ясно? Я Элвин Стивенсон! Я никого не боюсь. Вот это было, я бы сказал, отпадно. Хорошо, что у него телефон с кассетой и автоответчиком… — Видите? — продолжил Элвин, — Кто, помимо вашего уважаемого Мистера Кингза мог мне угрожать? Я лишь скажу, что у нас демократия, и народ решает, кто будет у власти. Если вы хотите голосовать за этого лицемера, который снимает проституток, и при этом ратует за семейные ценности — пожалуйста. А его борьба с ЛГБТ — это нарушение свобод американцев, которые нам гарантирует Конституция! У меня всё. После чего он отошёл от микрофона, и ушёл с трибуны, прямо посреди трансляции. Этот эксцентричный поступок наверняка поднимет его популярность, это точно… *** Объявление результатов выборов должно состояться, если мне не изменяет память, ближе к вечеру. Тем временем я собрал всех своих девчат, которых на меня работало тридцать человек, и решил убить день на то, чтобы им всем проводили обследование как минимум раз в полгода. Кабинет доктора был уютен. На подоконнике — несколько горшков с цветами и кактусами, с одной стороны шкаф, с другой — диван, а посередине — рабочий стол, на котором восседал сам врач. Доктор Меер Гершберг был около сорока лет возрастом, коротко-стриженный, в халате и со стетоскопом (или как называется та шняга, которой грудь слушают?) на шее. Лицо у него было типично-еврейское. Крупный нос, широкие брови, и утончённые черты лица. — Думаю, это вполне возможно, — сказал еврей, когда я озвучил своё предложение, — Если вы таки заплатите как и положено — девять тысяч долларов. — По триста баксов за каждую? — я прикинул в уме. — Конечно, молодой человек, а вы что думали, я шлимазл какой? — Ладно-понятно, будет вам девять тысяч баксов, — согласился я, — Но вы должны удостовериться, что они ничем не болеют. А если есть болячки — тогда будем лечить, так? — Конечно, мистер Стайлиш, — сказал доктор, — Но лечение — это уже отдельно… После этого я достал чековую книжку, и выписал чек на нужную сумму, благо что в банке у меня имелась немало капусты, несмотря на то, что выборы подточили мои запасы. Но чтобы обследовать их, и дать оплачиваемый отпуск той половине, что уже год работают без передышки — хватит более чем, и даже на безбедную жизнь в течение пары месяцев… *** Дом меня встретил тишиной и одиночеством. Темно, а Энни почему-то нет дома. Щёлкнув тумблером, включаю свет в прихожей, иду на кухню, чтобы приготовить хоть какой-то ужин. На столе замечаю небольшую бумажку, по типу тетрадного листа, которую я решил прочитать. «Дорогой Лэри. Если ты читаешь эти строки — то скорее всего я уже улетела в Лос-Анджелес, к родне. Прости меня, но я не могу так жить. Ты обещал закончить гангстерскую жизнь. А что в итоге? Ты открыл долбанный бордель, где эксплуатируешь женское тело. Я поняла, что ты так никогда не станешь честным гражданином. Знаешь кто ты, Лэри? Ты неисправимый говнюк. Да, ты любил и обеспечивал меня. Да, мы жили в роскоши, да, там всегда лестно со мной разговаривал, и не называл меня «сучкой», как показывают быдло-ниггеров в кино. Но всё равно я не могу жить с гангстером. Рано или поздно тебя убьют, а я не хочу пережить то же, что было с Гарри, моей первой любовью. Прощай, и не пытайся искать меня, а то я напишу заявление в полицию. Твоя бывшая жена, Энн». На душе сразу стало погано… Но с другой стороны — я сам виноват, что не слушался её, и не уходил из криминала. Включив небольшой кухонный телевизор, я застал объявление результатов: — Насчёт выборов… — начал диктор, — В двух из трёх округов штата Либертад уверенную победу одерживает Элвин Стивенсон. Он набрал шестьдесят процентов голосов в округе Лас-Либертад, сильно обогнав Кингза и Скалетту, пятнадцать в Флэт-Хиллз, где Кингз оказался успешнее, и сорок в Лос-Леонес. Ну что же? Я могу только поздравить новоиспечённого губернатора. Иннагурация пройдёт в Капитолии штата в городе Трэханос. Но даже победа в выборах не могла излечить моё разбитое сердце, поэтому я выхватил из наплечной кобуры свой позолоченный Браунинг Хай-Пауер, и ругаясь на чём свет стоит, превратил небольшой пузатый телевизор в дымящийся кусок пластика. — Блять, за что она так со мной? — метался я по комнате с пистолетом в руках, — Ну гангстер я и что? Блять, я бы её нашёл и… После этого я доковылял до гостинной, где сел на диван, и положил на него пистолет, и откинулся на спинку. Бизнес я не потеряю, но вот жену я вряд ли больше увижу… Я стиляга, сутенёр, легенда в этом деле, но даже у меня есть чувства. После этого я достал бутылку виски из холодильника, и решил набухаться. Что ещё делать?