Отлично, КОГТЕВРАН!
Ровно в полночь, когда все первокурсники в астрономической башне с упоением рассматривали звёзды, в кабинете директора активировался камин. Тот был скрыт от посторонних глаз, и о его существовании знало немного ныне живущих людей. Каминный способ путешествия в школу волшебства не нашёл поклонников, ведь, чтобы обойти защиту Хогвартса, нужно было добавить в Летучий Порох очень редкую примесь. И всё же кто-то располагал нужными средствами и оказался настолько смел, чтобы выйти из камина прямо в центр кабинета директора, когда тот там находился. Дамблдор с сомнением покосился на неожиданного гостя, и взгляд его слегка потеплел. Старый знакомый, не иначе. — Грюм! — воскликнул он. — Какие люди и без охраны! — Хорошему волшебнику охрана не требуется, — привычно парировал Аластор и присел напротив Альбуса. Дамблдор смутно помнил, что в этой фразе должен быть «человек», а не «волшебник», но, зная Грюма, он уже ничему не удивлялся и только слабо улыбнулся неожиданному визиту мракоборца. — Чем обязан? — вежливо поинтересовался Альбус, ему не терпелось избавиться от гостя. Хоть они и были давними знакомыми, визит престарелого аврора в школу обычно ни с чем хорошим не сопутствовал. — Да вот, дошли до меня слухи, что, возможно, мы ошиблись с Героем. — Его глаз бешено вертелся, и Дамблдору стоило жутких усилий сконцентрироваться на словах, а не на внешнем облике. — О чём это ты, друг мой? — добродушно улыбнулся он, из-за непредвещающего ничего хорошего тона бывшего аврора мысленно прикидывая, в какую кучу отходов он вляпался на этот раз. — О том, друг мой, — в тон директору ответил Грюм, — что Гарри Поттер был распределён на Слизерин. Как я прекрасно помню, было два кандидата, — он не уточнил, на что, но Альбус прекрасно знал, что речь шла о жертве, которая необходима для победы над Тёмным Лордом. — Невилл Лонгботтом, да? Может, на самом деле он тот, кто нам нужен? Вдруг Поттер окажется очередным злодеем, которого нужно будет упрятать в Азкабан? Дамблдор вздохнул и поёжился, словно в его кабинете без окон вдруг подул прохладный ветерок. Он знал, как Грюм любил абсолютно всех прятать в Азкабане. Без суда и следствия, разумеется. Он называл это чутьём аврора, но Альбус знал, что это называлось садизмом. Азкабан и за пределами Британии пользовался трепетным — в плохом смысле — уважением, внушал ужас и предупреждал катастрофы, которые могли бы произойти. Однако Верховный Чародей Визенгамота давно хотел построить новую тюрьму, а это злачное место превратить в руины и всех дементоров изловить и спрятать. Но волшебники, заседавшие в Визенгамоте, настолько погрязли в блаженной лени и бездействии, что ни за что не пойдут на такой рискованный шаг, как упразднение Азкабана. Но сейчас речь шла не об этом. Пророчество не на шутку напугало Дамблдора, из-за чего он отчаянно искал того самого ребёнка, чтобы предотвратить катастрофу. Но он потерпел неудачу, и Гарри Поттеру оставили шрам на лбу, как доказательство его уникальности. — Сам-Знаешь-Кто отметил Гарри, как равного себе, — вкрадчиво объяснил Альбус. — Это он, я чувствую. Он станет погибелью для Истинного Тёмного Лорда… — И встанет на его замену, — передразнил директора Грюм. — Я буду следить за обоими мальчиками, имей в виду, — предупредил напоследок он и встал. Больше разговаривать им было не о чем.***
Проснулась сегодня Гермиона рано, аккурат к первому уроку. Хоть это и не было необходимо: по расписанию занятия начинались со второго урока, а всё из-за ночной Астрономии. Она помнила, как староста лично проводил их до башни и передал в руки профессора Синистры, а затем, под конец, отвёл обратно в холл Когтеврана. Соседки по комнате всё ещё спали, поэтому Гермиона позволила себе полежать немного на кровати. Расслабившись, мозг решил преподнести ей воспоминания минувшего урока. Это было волшебно! И пусть они не использовали ни грамма магии, наблюдать небесные тела, методично записывать их имена на пергамент, а затем слушать краткую историю и принципы влияния на магию, ей понравилось безумно. Не сказать, что и остальные предметы в школе ей были противны. Наоборот, каждое новое знание, полученное от профессоров, помогало ей отвлечься от главной проблемы. Она так ни с кем и не подружилась. Поначалу она пыталась завести разговор в Большом Зале, но большинство детей, даже первокурсников, за столом Когтеврана предпочитало беседе книгу. Гермиона также пыталась поговорить с соседками. Единственная, кто не отмахнулся от неё, была Мэнди Броклхерст, но и та отчего-то принялась игнорировать существование Грейнджер после того, как она предложила помощь. «Я вижу, что ты не справляешься с заданием и тебе нужна моя поддержка, — всего лишь сказала тогда Гермиона. — Смотри, как надо». Неужели у магов не принято помогать друг другу? Грустные мысли Грейнджер решила заглушить, как всегда, книгой. Для этого она выбрала «Сто растений и грибов». Чтобы освежить память — вдруг Снейп захочет проверить и её знания. Размышления плавно перенеслись на виновника самых интересных новостей за первые три дня учебного года в Хогвартсе. В том числе и на вчерашний инцидент, когда с помощью магловской науки была подожжена мантия Снейпа. Внезапно ей стало жаль Гарри. Он ведь ничего не сделал! Профессор поступил непрофессионально, отыгравшись сначала на Мальчике-Который-Выжил, а затем на всех остальных. И даже если Гермионы не было на том уроке, она успела наслушаться страшилок о «злом» зельеваре. К тому же у Поттера, похоже, были проблемы и с Заклинаниями. «Может быть, предложить ему помощь?» — подумала она, перелистывая страницу. Потихоньку мысли поплыли в нужное русло, и понимать текст о волшебных свойствах растений стало легче. Когда она закончила читать, все уже проснулись и разошлись по делам. Гермиона была в комнате одна. Вздохнув, она отложила книгу и потянулась к невзрачной шестерёнке у изголовья кровати. Всё-таки каким же дальновидным был человек, поставивший этот удивительный механизм, позволявший заглушать любые звуки! Работа устройства или — как его называли другие когтевранцы — Чара Отравленного Яблока представляла собой очень сложную систему из подавляющих и рассеивающих заклятий, наложенных на прочные нити, проложенные вдоль кровати. Управлялась конструкция простым переключателем в виде шестерни, при поворачивании которой можно было регулировать потоки звуковых волн. Гермиона сразу заинтересовалась необычной кроватью и изучила её, понимая лишь малую часть из описанного. Остальное ей объяснили более старшие товарищи. Но каким бы ни было гениальным изобретение ЧОЯ, поднимаясь с кровати необходимо было вернуть переключатель в изначальное положение. А еще оно не могло принести завтрак в постель. Поэтому Гермиона неохотно встала, переоделась в школьную форму, с помощью волшебной палочки вычистила грязь с рукавов (и откуда она только там появилась?) и пошла на обед. В Большом Зале, как всегда, было оживлённо — все переговаривались между собой, делясь последними новостями или умоляя «списать задание». Потолок, или вернее было сказать небо, по-прежнему был зачарован, а по голубой поверхности мирно проплывали маленькие перистые облачка. И всё также за столом Гриффиндора было шумнее всех. На этот раз возмущались близнецы (что необычно: как успела выяснить за несколько дней Гермиона — именно они были зачинщиками всего шутливого, и обычно из-за очередных проказ орали на них), у которых отросла внушительного вида шевелюра, коей позавидовали бы самые заядлые модницы Хогвартса. Не то, чтобы Грейнджер любила подслушивать чужие разговоры. Просто всегда получалось так, что она их слышала. Так вышло и за обедом. Проходя между столами, она застала отрывок диалога. — Кто-то наконец отомстил вам, ребята, — хохотнул староста Гриффиндора, обратившись к братьям. — Добавить в еду зелье роста волос! — возмутился Фред и поёжился, явно припомнив нечто противное. — Только один человек знал, что мы ни за какие галлеоны не стали бы его пить… — протянул Джордж, и брат-близнец кивнул ему, понимая намёк. Гермиона посмотрела на их лица и обомлела: они улыбались! Предвкушая что-то или просто радуясь продолжению славной традиции приколов — она не знала точно, но те выглядели счастливыми. Правда, только на мгновение, затем они переглянулись и их замутило. Больше к еде они за время обеда не притронулись. — Говорят, что зелья роста действуют эффективнее, если их принять внутрь, — рассуждали тем временем за столом Когтеврана. — По сравнению с тем, если растирать их, к примеру, по макушке. — Но у них очень противный вкус, — подхватил другой старшекурсник. — Удивительно, что они не заметили подставы. — Если смешать с подходящей едой или напитком, то ничего и не почувствуется. Как с ядами. Они переглянулись между собой и замолчали, решив, что всё итак уже сказано. Гермиона спокойно поела, и никто её не вовлёк ни в один разговор. Ей даже было немного жаль. Но впереди был урок ЗоТИ с таинственным профессором Квирреллом, который заикался и производил впечатление мнительного человека, но преподавал на удивление изящно. Грейнджер не терпелось узнать о Защите больше. В конце прошлого урока он вскользь упомянул тему следующего занятия, так что Гермиона, не теряя времени, ещё тогда сходила в библиотеку и нашла нужную книгу. К сожалению, она не выдавалась на руки студентам, и прочесть её можно было только в читальном зале. При ней учебник просило ещё четыре человека, поэтому, вопреки традиции изучать книги полностью, Грейнджер пришлось прочесть и запомнить лишь малую её часть, включавшую только упомянутое профессором заклинание. На этот раз парт в кабинете не было, и пришедшим на урок первокурсникам пришлось стоять в ожидании хоть какого-то объяснения изменившейся обстановки. Наконец Квиррелл пришёл и вскинул руки, дожидаясь тишины. — Я специально поп-просил заместителя д-директора Макгонагалл по-поставить мне в расписание два урока под-дряд у каждого курса. Сейчас передо мной с-стоят с-студенты Слизерина, К-когтеврана, Пуффендуя и Г-гриффиндора, со всеми я уже п-познакомился, к-как и вы все знаете меня. — А почему тогда все парты убраны? — подняв руку, спросил Драко Малфой, его Гермиона часто видела вместе с Гарри. — К-как вы помните, мест в аудитории м-мало, поэтому я в-взял на себя смелость уб-брать все с-стулья. Ещё так б-будет удобнее п-показывать заклинания на п-практике. Смысл этой фразы Гермиона поняла только тогда, когда профессор предложил попробовать магию на нём. Разумеется, он не обещал стоять смирно всё это время. — Мукус ад Нозем! — послышалось со всех сторон, и розовато-красные сгустки магии полетели в Квиррелла. Кто-то кинул заклинание заведомо мимо, кто-то и вовсе не смог ничего сотворить, а кто-то мог бы попасть в цель, если бы Квиррелл не защитился. От части атак он увернулся, а от других он лёгким движением руки отмахнулся, как от назойливой мухи. Палочку в руке он не держал. Это казалось всем — Гермиона не сомневалась и не была исключением — настоящей магией, причём такой, какой её видят маглы. — У любого д-действия, — пояснил профессор, невозмутимо продолжая стоять на невысокой платформе, с которой вёл урок, — есть противод-действие. У большинства з-заклинаний существуют к-контрзаклинания. Он назвал имена тех, кто удачно справился с только что изученным проклятием, и наградил каждого одним баллом факультету, к которому они принадлежали. Ещё по баллу получили те, кто хорошо прицелился. В их числе, разумеется, была Грейнджер, но она не услышала имя Поттера, из-за чего решимость помочь ему только укрепилась. — К-как я уже г-говорил, моя цель научить вас не столько п-проклятьям, сколько защищаться от них и от людей в целом. В к-конце концов, вас ранит не магия — она лишь инструмент — а человек, п-произносящий заклинание, направляя в вашу сторону волшебную п-палочку. Типичная философия стрелка — старое, как мир, рассуждение о том, кто же виноват: пистолет или человек, нажавший на спусковой крючок? А может тот, кто создал это оружие? Если бы Гермиона начала об этом рассуждать, то пришла бы к выводу, что ответственность лежит на человеке, делавшего выбор. Выстрелить или нет — вот, что определяет вину, а не какие-то материальные вещи, с помощью которых осуществляется этот выбор, и тем более не создатель оружия. Карандаш, например, тоже может служить орудием убийства, но никто ещё не додумался привлечь к ответственности того, кто впервые придумал завернуть уголь в бумагу, а затем и вовсе грифельный стержень заковать в дерево. А ведь здесь ещё и производители точилок замешаны… В общем, это слишком глубокая тема для размышлений, чтобы тратить на неё хотя бы часть времени урока в школе Чародейства и Волшебства. И ни к чему конкретному всё равно здесь было не прийти. Философские вопросы обычно отличались тем, что ответы на них всегда были неоднозначны. Лучше всего Гермионе было отвлечься на что-то более материальное и насущее. Например, Гарри Поттер. Она заметила, что он сегодня пытался слишком не выделяться, старался слиться в единое пятно однокурсников. И то, что вместо него руку, чтобы задать вопрос, поднимал невежливый с девушками друг — Малфой — не могло не прибавить загадочности. Может, дело было в том, что Мальчик-Который-Выжил стыдился своей никчёмности в Заклинаниях? Грейнджер улыбнулась себе: хоть в чём-то она превосходила Героя. Другую половину первого и весь второй урок Квиррелл потратил на изучение, а также применение, самого лёгкого защитного заклинания. Голыми руками отбрасывать атакующую магию у них не выйдет — как с улыбкой заметил профессор — но от простых проклятий, вроде Мукус, защититься смогут. Такой щит смогли вызвать, после нескольких часов усердных тренировок под чутким руководством Квиррелла, абсолютно все. Даже маленькие пуффендуйцы, которые никогда не были особо сильны в теории или практической магии, усвоили урок, так как считали, что лишняя защита им явно не повредит. Все, кроме Поттера. Гермиона чувствовала, как тот вот-вот разрыдается или начнёт психовать, поджигая всё направо и налево. Но он ничего такого не делал, просто стоял в сторонке и старался слиться воедино со стеной. Наверное, он нуждался в поддержке со стороны. Собрав мужество в кулак, Гермиона подошла к нему. Даже если Гарри и удивился, то не подал вида, а лишь на мгновение метнул на неё равнодушный взгляд. — Я, э… — на секунду Гермиона из-за этого растерялась, она-то думала, что тот будет рад её появлению. Но, сделав дыхательное упражнение, она продолжила: — Я заметила, что у тебя не выходит создать щит. Я помогу, если ты произнесёшь заклинание сейчас, чтобы я нашла ошибку. Наверняка дело в произношении. Или движениях. — Я всё делаю верно, — тихо буркнул Гарри и отвернулся. — Отстань. — Но что-то же всё равно не так! — не унималась Гермиона. — Ты бы давно уже выполнил задание и тренировался с другими попарно. Она глянула, как одни старались пустить Мукус ад Нозем в лицо другим, в то время как те выставляли перед собой недавно разученный защитный барьер. — Вот ведь пристала… — отчаянно прошептал Поттер и, возможно, выругался. — Хорошо! Покажу, — уже нормальным голосом сказал он с вызовом в голосе. — И ты тогда отстанешь. Гермиона кивнула, проигнорировав грубый тон однокурсника, и приготовилась внимательно наблюдать, чтобы помочь Мальчику-Который-Выжил с его проблемой и обзавестись хотя бы одним другом. Поттер встал в атакующую позу — хоть она не была обязательна в данном случае — и вскинул волшебную палочку. Описав в воздухе неполную дугу, он сделал ею завиток и вытянул вперёд, произнеся заклинание. — Убедилась? — невозмутимо спросил он, когда закончил представление. Ничего не произошло, как и множество попыток до этого. Теперь Гарри смотрел на Грейнджер выжидательно, наверняка надеясь, что она наконец от него отстанет. Под таким пристальным взглядом, Гермиона слегка смутилась. — Ничего не понимаю, — рассеянно пробормотала она, перебирая в уме воспоминания о недавних действиях Поттера. — Произнесено абсолютно верно, а движения очень точны. У тебя должно было получиться… — она задумалась, и в сознание закралось одно предположение: — А ты точно уверен, что… «…используешь магию?» — конец фразы так и повис в воздухе, когда Гермиона осознала, что чуть было не сказала. Она почти сообщила Герою, что он, возможно, не может использовать магию! Гарри поджал губы и отвернулся, явно догадываясь о её мыслях. — Довольна? — резко произнёс он и махнул рукой. — Можешь идти к остальным и продолжать зарабатывать баллы Когтеврану. Она хотела извиниться и заверить его, что ничего такого не имела в виду, но в горле пересохло, и слова никак не хотели обретать свободу. Стоило бы так и сделать, но тогда она слишком испугалась догадки, а потому, чуть не плача, ушла прочь. «Я не хотела, чтобы так вышло! Всё должно было быть не так!» Как и сказал Мальчик-Который-Выжил, Гермиона пошла к остальным зарабатывать баллы факультету. Это у неё выходило пока что лучше всего. За всё время урока она так ни разу не смогла взглянуть на Гарри. *** Тренировка оказалась лёгкой: сначала ты защищаешься от атак, а потом уже пытаешься достать проклятием напарника. После пары удачных защит пары перемешивались и всё начиналось заново. Всеобщее оживление наступало тогда, когда какой-нибудь заводила-хулиган натыкался на слабого противника. Так Невилл встретился нос к носу с Гойлом. Все знали, что юного пуффендуйца лучше не трогать, однако нынешнее незавидное положение национального Героя, то есть полная беспомощность перед самыми элементарными заклинаниями, заставляла задуматься людей даже тех, кто по природе своей вообще не умел думать. Кое-кого, правда, такой поворот судьбы настораживал. Аккуратный и осторожный во всём Малфой из-за, возможно, досадного недоразумения не перестал общаться с Поттером и его угрозы — в прошлом или будущем — воспринимал со всей серьёзностью. Такой человек как Гарри Поттер словами на ветер не разбрасывался, к тому же он успел доказать, что лишение магии для него ничуть не являлось проблемой. Захочет достать — обязательно сделает это. Но все ли видели то, что ощущал Драко, находясь дольше и чаще всех рядом с Мальчиком-Который-Выжил? Он в этом сомневался, а поэтому вместо тренировки с напарником-когтевранцем неотрывно наблюдал за Гарри. Малфой не обманывался тем, что Грегори не окажется настолько туп, чтобы вляпаться в одну и ту же грязную лужу, однако не спешил его вразумить. Это было испытание. Наверное, жестокое по отношению к обеим сторонам, но Драко хотел знать наверняка, с тем ли человеком он завёл дружбу: приведёт ли он к процветанию Малфоев или же к краху? Стоило проверить. Гойл сразу же принялся притеснять Лонгботтома, наотмашь кидая в него проклятия. Технически, он ничего не нарушал: использовал только Мукус ад Нозем и бил прямо в щит, но делал это настолько резво, что Невилл просто выставил перед собой палочку и зажмурился. Красные искры находили пристанище у прозрачной оболочки щита, разбиваясь на мелкие частички, которые разлетались в разные стороны, по дуге постепенно падая вниз и угасая. Это можно было бы назвать прекрасным зрелищем, если бы не было так опасно. Конечно, насморк ещё никого не убивал, но скажите это Невиллу и он ответит, что с ним обязательно приключится то, что не может случится ни с кем другим. Лонгботтом всё отступал. Даже студенты, тренирующиеся рядом прекратили занятия магией и были заворожены яростной атакой Гойла. Каждый из них затаил дыхание еще и потому, что когда-то сам Герой вступился за Невилла и обещал устроить возможному обидчику ад на земле. — Достаточно, — спокойно, но весьма внушительно, сказал Квиррелл, неведомо каким образом оказавшись рядом с Гойлом и Лонгботтомом, а затем, снова заикаясь, продолжил: — П-пора вам сменить п-позиции. То, что сделал Грегори, нельзя назвать иначе как пассивно-агрессивной защитой. Он активировал щит и просто стоял с палочкой в вытянутой руке, однако все, кто был с ним рядом, почувствовали неведомую угрозу, исходящую от невозмутимой фигуры слизеринца. Его злая ухмылка так и кричала «а теперь покажи, на что способен ты, но я уверен, что у тебя вряд ли получится также круто, как у меня». Опасаясь невиданной угрозы от обычного защитного заклинания, Невилл робко произнёс слова проклятия и запустил его прямёхонько в щит Гойла. Тот как-то изловчился и при соприкосновении красного сгустка подал рукой вперёд. Наткнувшись на невидимую преграду, заклинание отскочило и развеялось искрами прямо на Лонгботтома. Издёвки не прекращались, и терпение Гарри снова лопнуло. Он был зол на Невилла, который потакал желанию Грегори демонстрировать превосходство за счёт слабых, на себя, из-за невозможности разучить даже насморочное проклятие, на Гойла за его непроходимое тугоумие и на Драко, который позволил своему бугаю вмешиваться в и так еле сохраняющееся спокойствие Поттера. — Инсендио! — раздалось откуда-то сбоку от Грегори, и он еле успел повернуться, чтобы отбить щитом летевший в него огненный шар. На сцену вышел Гарри Поттер. — Профессор! — воскликнул Гойл, пытаясь унять мелкую дрожь в руках. — Поттер вмешался в мою тренировку! Пропустив мимо ушей слово «мою», Квиррелл ответил: — Мистер П-поттер, не п-потрудитесь ли об-бъяснить? Он не выглядел рассерженным, но и спускать с рук вольность студента на уроке намерен не был. Гарри же невозмутимо опустил палочку и равнодушно пожал плечами. — Грегори производил впечатление человека, которому было скучно на уроке, — сказал он, делая вид, что не замечает множества взглядов, устремившихся в его сторону. — Иначе как объяснить его поведение в тренировке с Невиллом? — Гарри развел руками и покачал головой, показывая, что не знает ответа на свой же вопрос. Все догадывались, что это было удобной отговоркой. Истинной причинной выступления Поттера была необходимость показать, что Невилл всё ещё находился под крылом Мальчика-Который-Выжил, и он не стерпел бы издевательства над подопечным. — На первый раз снимаю со Слизерина пять очков, — оповестил всех Квиррелл, хмурясь. Он явно не поверил словам Гарри, но принял их, как неплохую попытку убеждения. — Мистер Поттер, впредь воздержитесь от вмешательства в занятия других учеников. — Если они не будут мешать мне, — очаровательно улыбнулся Гарри и вернулся к стенке, с которой ещё пять минут назад желал слиться. По пути он метнул строгий взгляд в сторону Малфоя: «А с тобой мы поговорим позже». Урок продолжился, словно ничего и не случилось. Когда сказали о снятии баллов, Грегори поперхнулся: ведь это он заявил о нарушении и частично оказался виноват в уменьшении количества очков у Слизерина. Это заставило Гойла на время притихнуть, так что Лонгботтому удалось вдоволь пострелять алыми искрами в физиономию ненавистного слизеринца, пока тот держал перед собой щит.***
Невилл не знал в какой момент началась вся эта катавасия. Может быть, когда он приехал в Хогвартс. А может раньше — ещё при рождении. Но вот уже второй день к нему подходили первокурсники-пуффендуйцы и умоляли «замолвить словечко перед Героем». Постепенно какой-то умник решил сказать всем по секрету, что Гарри Поттер собирает подручных, чтобы стать новым Тёмным Лордом и в закулисье управлять школой. Фальшивая новость распространилась по школе, как чума по кораблю с крысами. И теперь Невилла донимали даже гриффиндорцы, с энтузиазмом отнёсшиеся к новому развлечению. Конечно же, он всем отказывал. Казалось, уже все знали о фиктивном наборе в тёмные волшебники, кроме самого Гарри.***
Гермиона вошла в гостиную Когтеврана и села с книгой на свободное место. После расслабляющего урока Травологии, где им пришлось пересаживать растения из одного горшка в другой, ей была необходима зарядка для мозгов. Учебник для этого подходил лучше всего, но самым важным было находиться именно в холле — тут можно было услышать много занимательных споров о магии, зельях и прочем. — А я тебе говорю: болезнь Парцифиста не распространяется никаким путём! — тем временем распинался семикурсник перед студентом помладше. Гермиона прислушалась, но не стала отводить взгляд от книги. Насколько она помнила, в той стороне находился небольшой стол, украшенный бронзой, шкафы для книг и коричневые с синим обрамлением кресла. Грейнджер и сама сейчас на одном из таких сидела, только позади неё был огромный гобелен с изображением пикирующего на добычу орла. — Мне совсем недавно задали написать реферат на тему отклонений у волшебников, — немного замялся тот. — Есть разные виды. В основном это, конечно, родовые проклятия. Сильная штука. — Оно не передаётся по наследству, — старшекурсник покачал головой. — Не передаётся также ни через воздух, ни через касания, ни через кровь. От Парцифиста никак не заразиться, даже если очень-очень хочется! Если опустить взаимные упрёки и лёгкие намеки на глупые поступки в прошлом, то Гермиона услышала следующее. Предок семикурсника болел этой неведомой болезнью, однако обнаружил это только в день смерти. Никто, кто когда-либо контактировал с ним, не заразился. Это очень редкая болезнь, настолько, что никто до сих пор доподлинно не знал, в чём она заключалась. В итоге те двое пожали друг другу руки, кивнули и снова окунулись в чтение. — Интересное предположение, — послышался тихий голос на другом конце комнаты. Кто-то начал новое обсуждение. — На этом можно заработать прорву денег! — Я думаю, что в Японии и США проводятся некие исследования. — Гермиона прислушалась к разговору. — Маглы расшифровывают ген человека, так почему бы волшебникам не сделать то же? Генетика — интересная наука. Если объединить её со знаниями магов, можно разгадать загадку, которая является предметом множества споров. — Интересно, — повторил тот же человек, что и раньше. — И какие же споры? Ответ заставил Гермиону вздрогнуть: «грязнокровки». Бесконечная вражда приверженцев чистоты крови и лояльных к маглорожденным магов до сих пор ни к чему не привела. Генетика — по словам того парня — единственный способ заткнуть за пояс обе стороны. В его теории было множество дыр, но Грейнджер слушала их беседу внимательно, даже отложив книгу в сторону. Конечно, она предполагала, что многие, в том числе и чистокровные волшебники, в Когтевране не отрицали науку и права на существование маглов. Наоборот — кто-то видел в них угрозу, а кто-то находил надежду для магического мира. «Перерождение» — они даже такое слово употребляли, хоть и довольно редко. И пусть некоторые особо прилежные когтевранцы были ничуть не лучше твердящих о непревзойдённой силе слизеринцев, в целом Гермионе нравилось находиться среди них, слушать, возможно, бредовые идеи. Это придавало уверенности. Наверное даже отвлекало от грустных мыслей. Как только она подумала об этом, в голову пришло воспоминание с урока ЗоТИ. И кто её тогда вообще за язык тянул? Оставила бы Гарри в покое, не пришлось бы сейчас вспоминать его раздражённое лицо, полное немой грусти и отчаяния. Но нет, Грейнджер отчего-то корила себя за поступок, за на первый взгляд добрый жест, который, по её мнению, сделал бы каждый нормальный человек. Ведь помогать ближнему, сообщить, что он делает неправильно — главное, да? Или нет?..