Словно крылья бабочки

      Драко слышит звук собственных шагов в пустой галерее. Его взгляд блуждает где-то за ее пределами, в направлении лужайки во дворе, обрамленной арками, похожими друг на друга, как две капли воды.        Все его раздумья бесполезны, а вот немного свежего воздуха — это то, что нужно, чтобы отвлечься; на улице холоднее, чем он ожидал — но когда колючий холодный воздух попадает в легкие, создается впечатление, что он очищает все внутри и снаружи.       Драко обхватывает себя руками: рубашки и свитера недостаточно, чтобы защитить от холода, поэтому он ускоряет шаг, стремясь быстрее пройти пустынную галерею и вернуться в тепло.       Но с противоположной стороны появляется силуэт, направляющийся в его сторону — и, несмотря ни на что, Драко узнал бы этот силуэт из тысячи, хотя бы по той бесформенной гриве, что представляют собой его волосы.       Поттер.       Почему жестокая судьба так любит насмехаться над Драко?       И почему Поттер сейчас один? Он ведь никогда не бывает в одиночестве. Куда подевались остальные из неразлучной троицы? А его поклонницы?       Драко чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы здесь шлялся кто-то другой, но ему не остается ничего другого, кроме как продолжать идти дальше, потому что если развернется сейчас назад — станет слишком очевидным, что он хочет избежать встречи.       Гарри ускоряет шаги, не вынимая из кармана руки, которой крепко сжимает небольшой комок изумрудно-зеленого кружева. Эти трусики — пусть и невероятно тонкие — занимают слишком много пространства, и он должен как можно скорее дойти до спальни и спрятать их среди своих вещей, прежде чем остальные вернутся из Хогсмида.       Из глубины длинной галереи слышится шум шагов: кто-то идет так же быстро, как и он. Неожиданно луч бледного солнца, что пробивается сквозь арки, сверкает отблеском на волосах — настолько светлых, что кажутся почти белыми.       Рука Гарри сжимает тонкую ткань еще сильнее, он почти останавливается на месте, но успевает не совершить ошибку. Гарри не хочет показывать свою неуверенность. Бросает взгляд по сторонам: вокруг больше ни души. Проклятье.       Замедляет шаг, пытается выиграть несколько секунд форы, чтобы подумать. Как он должен себя вести? Поздороваться? Кивнуть? Извиниться? Выглядеть беспечным, равнодушным, сделать вид, что не заметил?       Драко решает, что самое лучшее — это сделать вид, будто ничего не случилось; он старается не идти слишком быстро, чтобы не создалось впечатление, будто убегает, но при этом шагать решительно, в надежде не спровоцировать Поттера на попытку что-либо предпринять — что бы тот ни задумал.       И чувствует себя идиотом: потому что, конечно же, Поттер и не собирается что-то предпринимать, он просто идет своей дорогой. И уже забыл о существовании Драко Малфоя, как всегда.       Звук их шагов наполняет тишину галереи, Драко идет, опустив глаза; мраморные плиты пола сменяют друг друга так быстро, что, когда тень Поттера пересекает их, Драко не может не поднять взгляд на мгновение: их взгляды пересекаются, когда Поттер тоже мельком поднимает глаза на него.       Сердце Драко бьется в груди так яростно, что он опасается — вдруг его может услышать Поттер, который уже находится за его спиной.       Драко необходимо продержаться еще немного — ровно столько, чтобы суметь отойти достаточно далеко отсюда, перевести дух и запомнить эти минуты, как одни из самых жалких в своей жизни...       — Я никому не рассказал.       Драко замирает на месте, между одним шагом и вторым, в то время как эхо этих слов растворяется под высокими сводами.       Это был не крик, но и не шепот.       Драко почти готов сделать вид, что ничего не слышал и продолжать идти, не оборачиваясь. Но теперь уже поздно — непроизвольно он остановился, а это явное доказательство того, что все же услышал эти несколько слов.       Драко остается стоять спиной к Поттеру — ему нужно выгадать время, необходимое для того, чтобы сделать глубокий вдох. Затем он оборачивается.       Поттер смотрит на него совершенно открыто, не шевелясь, засунув руки в карманы — губы чуть приоткрыты, как будто он собирается сказать что-то еще. Но молчание затягивается, он явно ожидает реакции.       Драко сглатывает.       — И... Ладно, продолжай, чего ты хочешь за это?       Поттер выглядит удивленным его ответом, почти растерянным. Драко не знает, почему, но напоминает себе, что это же не слизеринец перед ним.       Хотя после того инцидента в раздевалке ему трудно воспринимать Поттера гриффиндорским простаком, как прежде.        Гарри был готов к тому, что не получит никакого ответа — но когда Малфой отвечает ему, то он почти боится, что неправильно его понял.       "И... Ладно, продолжай, чего ты хочешь за это?"       Первым порывом Гарри было закричать: "Чего? Я ничего не хочу!" Он ведь не из тех, кто может наброситься на кого-то, чтобы потом разболтать об этом всем. Или чтобы получить за это что-то, хрен знает что.       Но та эгоистичная и подлая сущность, что скрывается в нем — и которую, похоже, Малфою очень легко получилось вытащить наружу — предупреждает, что если он так ответит, то Малфой уйдет и этот вопрос точно будет закрыт навсегда.       И очень вовремя кружевные трусики, которые он прячет в кармане, заставляют вспомнить, как же он не хочет, чтобы все закончилось на этом.       И Гарри, сложив руки на груди, наклоняет голову, смещая вес тела на правую ногу.       — А что ты готов мне предложить?       Драко хмурится: такого он не ожидал. Хотя он всегда знал, что глубоко-глубоко внутри настоящий Поттер — все-таки сволочь, пусть ему и удается удачно обманывать всех остальных.       — У меня ничего для тебя нет, — он говорит ровным тоном, делая все возможное для того, чтобы очистить его от всех эмоций, которые испытывает.       Поттер хитро улыбается:       — Ты себя недооцениваешь.       Ощущение бабочек в животе заставляет Драко сделать один шаг назад.       Но он говорит себе, пытаясь успокоиться: Поттер просто издевается, он не скажет ничего и никому, шантаж не в его стиле.       Ему нужно просто подключить мозг к ногам и заставить себя убраться отсюда.       Голоса нескольких студентов в отдалении помогают ему решиться. Он разворачивается назад, чтобы уйти обратно, туда, откуда пришел, но чья-то рука хватает его за левое предплечье.       Драко напрягается и смотрит вполоборота.       — Эй...       — Знаю-знаю, лучше, чтобы не видели, как мы разговариваем, не то подумают, что мы ругаемся...       Вообще-то, Драко собирался сказать не это. Он даже отдаленно не предполагает вариант, чтобы они вообще могли "разговаривать".       Поттер тянет его за собой на лужайку, к внушительному дереву, которое отбрасывает тень в укромном уголке.       — Но мы ругаемся, — говорит Драко.       — Если тебе от этого легче, ладно, считай, что ругаемся.       Драко проглатывает готовое вырваться: "Проваливай к дьяволу!", которое Поттер заслуживает; но студенты, которых они услышали, совсем рядом и как раз прошли галереей, где секундой раньше стояли они.       Последнее, что он хочет, так это устроить им спектакль и пустить слух, что он и Заноза-в-заднице-который-выжил опять грызутся, как кот с собакой. Все равно виновником при любом раскладе будет считаться Драко.       Он рывком освобождает свое предплечье из хватки Поттера.       — Можно узнать...       — ...что я хочу? — Поттер думает всего мгновение. — Я хочу понять... Что случилось в тот день.       И смущенно проводит рукой по непослушным темным волосам.       Наконец-то соизволил показать, по крайней мере, хотя бы долю растерянности.       — Ты не выглядел особо непонимающим тогда, после матча, — Драко не удается избежать того, чтобы в голосе не слышались нотки горечи.       — Нет... Вначале нет, но потом...       — Ну да... — разочарование Драко слышится более отчетливо. — ...потом.       Малфой отводит взгляд, и Гарри понимает, что его угрызения совести были — по крайней мере, частично, — обоснованными.       — Мне очень жаль... Что я тогда ушел так...       Малфой пожимает плечами с показной беспечностью.       — Еще чего, да мне плевать. Понятия не имею, что тогда нашло на тебя, но насчет себя я уверен, что был слегка не в себе, да еще некоторое помутнение сознания... Знаешь, у выживших на войне с мозгами иногда случаются всякие такие шутки... В любом случае, меня не волнует эта ерунда, я уже и забыл об этом...       — Ты умеешь врать и получше.       Малфой замолкает, моргая в замешательстве, и Гарри пользуется возможностью взять контроль над ситуацией, приблизившись к нему достаточно, чтобы заставить отступать до тех пор, пока тот не упирается спиной к стволу дерева.       — Ч-Что?       — За год тебе удалось сделать так, что никто и не думает больше о том, что ты был Пожирателем Смерти — ну, почти никто... — Гарри улыбается. — И еще раньше ты умудрился скрыть от Волдеморта и его подручных, что не хочешь больше быть на их стороне. Когда ты хочешь, ты можешь врать намного лучше, чем сейчас. Но ты даже не прилагаешь каких-либо усилий, чтобы правдоподобно соврать мне — потому что этот разговор интересует тебя так же, как и меня.       Малфой качает головой.       — Нахал.       Ну да, не самый убедительный ответ, но этот ублюдок припер его к стене. Снова.       Поттер приближается к нему еще ближе, Драко уже чувствует тепло его тела.       — Наверное, ты неправильно меня понял, когда я сказал, что хочу разобраться... Не то чтобы я не знал, почему мне захотелось... распускать руки.       Кончиками пальцев Поттер поправляет прядь светлых волос на лбу Драко и меряет его взглядом с ног до головы. Щеки Драко горят огнем, перечеркивая все его усилия казаться равнодушным.       — Но ты, почему ты не проклял меня тогда?       — Я был без волшебной палочки, идиот.       — Тогда почему ты мне не врезал как следует? Или хотя бы не дал по морде?       Драко морщит лоб.       — Я не думаю, что смог бы... В драке... Я не вырос среди дикарей, как ты... — он думает, что доля правды в этом есть, но все равно не по этой причине он не попытался ударить его.       Поттер снисходительно улыбается в ответ.       — И еще — в честь чего ты надел тогда то изящное маленькое сокровище? — тон его голоса сейчас звучит немного ниже.       Он проводит пальцами по ремню на черных брюках Драко, просовывает указательный палец за ремень и тянет к себе, оттягивая его от живота, словно пытаясь заглянуть внутрь.       Драко отталкивает наглую руку, ударив по ней.       — Мне жаль разочаровывать тебя... — он скрипит зубами и нервным жестом расстегивает ширинку на брюках. Вытаскивает из них рубашку и поднимает ее, демонстрируя облегающие черные боксеры.       — Видишь? Обычные мужские трусы. Поверь, я не хожу повсюду, напялив на себя женское белье!       Гарри поднимает брови — надо же, какой неожиданный подарок! Малфой, прижатый к дереву, побежденный, в расстегнутых штанах, при свете дня.       Из-под рубашки виднеется полоска светлой кожи и еще чуть ниже — пупок. И Гарри решает, что это идеальное место для того, где стоит провести кончиком языка. Чтобы затем спуститься ниже, к черным боксерам, хранителям притягательного содержимого, полного заманчивых обещаний.       Очертания члена Малфоя хорошо различимы, и заметно, что его интерес начинает пробуждаться — может быть, от близости к Гарри; а возможно, от воспоминаний о том, что произошло между ними раньше. "...я уже и забыл об этом", — да черта с два, конечно же.       Гарри увлажняет языком губы.       — Никакого разочарования, я тебя уверяю.       Драко краснеет от ключиц до линии роста волос — он понимает, что недооценил развратные наклонности Поттера, возможно, дело тогда было не только в тех трусиках... Он спешит застегнуть брюки и, конечно же, ткань застревает в молнии, блокируя ее.       “Проклятые магловские изобретения! Права моя мать, пуговицы лучше!” — со злостью думает он.       — Э-э... Нужна помощь?       — Держи свои грязные руки подальше от моих штанов!       На самом деле Поттер предлагает ему помочь вовсе не застегнуть брюки, ясно же.       — Как хочешь... Просто мне показалось, что кто-то идет...       Драко поднимает голову и смотрит за спину Поттера — это правда, вдалеке он видит игроков команд Хаффлпаффа и Гриффиндора!       — Проклятье! — он дергает лихорадочно за молнию, в конечном итоге лишь ухудшая ситуацию.       Внезапно руки Поттера охватывают Драко, слегка приподнимают, отрывая от мягкой травы, и быстрым движением переставляют в сторону, между стволом дерева и стеной из твердого камня, скрывающей их обоих на ближайшее время от приближающихся ребят, а также любого из тех, кто может проходить по галерее.       Но теперь руки Драко зажаты между его телом и телом Поттера. Тот поставил его обратно на землю, но руки не убрал.       Драко чувствует потребность дышать глубже, как будто пытаясь вдохнуть его запах. Только теперь, когда он так близок к теплу, которое исходит от него, он понимает, насколько этот холодный воздух ему не нравится.       Борется сам с собой, чтобы не поддаваться уюту этого тепла. Боится, что будет опутан и обманут, как это случилось чуть раньше с тем теплом, что исходило от камина.       Пытается вырваться, отталкивая Поттера от себя. Проблема в том, что его руки все еще прижаты к собственным брюкам на высоте паха и, таким образом, слегка прикасаются к паху Поттера. Драко слышит его тихий смех.       "Вот же гребаная ситуация, надо же", — думает Драко, но вслух спрашивает:       — Ты не собираешься отпустить меня?       — Зачем, разве тебе так не удобнее? — тихий голос рядом с ухом.       Драко бросает на него самый угрожающий взгляд, на который только способен, но подозревает, что при таком расстоянии его покрасневшее лицо и тяжелое дыхание невозможно замаскировать попытками вырваться — получается совсем не тот эффект.       Поттер отклоняется немного — как будто для того, чтобы рассмотреть его получше; но не отпускает.       — Боже мой, как тебе удается спать ночью?       Драко думает, что Поттер имеет в виду его угрызения совести за все неблаговидные дела, которые он творил в прошлом, когда был Пожирателем Смерти. И это, мягко говоря, расстраивает его.       Но у этого ублюдка хватает смелости на то, чтобы отчитывать его сейчас, когда сам даже не уважает чужое личное пространство!       — Возможно, это недоступно твоему пониманию, но я отлично сплю ночью.       Поттер хмурит брови.       — Ты прав, не понимаю. Считается, что слизеринцы должны быть хитрыми и умными, но это доказывает, что большинство из них — идиоты.       Драко тоже хмурится — он по-прежнему не понимает, к чему клонит Поттер.       — Если бы я учился на одном факультете с тобой, уверяю, у тебя оставалось бы очень мало времени на то, чтобы спокойно спать... — поясняет Поттер. А Драко начинает понимать... — Да там должна быть очередь из слизеринцев перед твоей кроватью...       Драко снова пытается отстраниться.       — Прекрати!       Единственное, в чем он уверен, так это в том, что должен отодвинуть как можно дальше свой пах от паха Поттера. Тот медленно его отпускает, но остается в опасной близости.       — Я мог бы проникнуть в вашу спальню под мантией-невидимкой... прокрасться к тебе в постель... — шепчет он, и Драко судорожно сглатывает. — ...для того, чтобы увидеть, как долго ты сможешь сдерживаться, прежде чем разбудишь соседей по комнате своими стонами...       — Никто из слизеринцев не выдаст тебе пароль, чтобы войти! — восклицает Драко, сжимая кулаки.       Гарри спрашивает себя, понимает ли Малфой, что, сколько бы причин против он ни придумал, ни одна из них не предполагает, что ему не понравилось бы то, что произошло между ними. Или что он ненавидит саму мысль о том, что это может повториться.       — Как ты думаешь, много ли мне придется приложить усилий, чтобы проникнуть в сознание к любому слизеринцу-первокурснику? — фыркает он.       Драко приходит в ужас при мысли о том, что этот сумасшедший говорит вполне серьезно. Но еще у него есть предчувствие, что если в эту ночь не сам Поттер лишит его сна, то это будет фантазия о том, что он только что описал.       Гарри наблюдает из-за ствола дерева за парочкой студентов, которые проходят мимо. Дерево неплохо их скрывает, но не дает стопроцентной уверенности в этом; кроме того, их могут и подслушать.       — Здесь не получается поговорить. Лучше сделаем это где-нибудь в другом месте.       Драко опять пытается разобраться с заевшей молнией; но делает это скорее для того, чтобы не пришлось смотреть ему в лицо.       — Нам не о чем говорить...       Поттер отталкивает руки Драко от его брюк и сам вытаскивает ткань, застрявшую в язычке молнии.       — Эй!       Драко хватает его за запястья, чтобы оттолкнуть от себя.       — Встретимся сегодня вечером в Хогсмиде... — одним движением Поттер застегивает ему брюки. — В "Кабаньей голове".       Драко не особо гордится собственным подавленным стоном: его брюки, похоже, стали намного теснее за время этого короткого разговора.       Поттер улыбается, явно тоже это заметив.       — Оттуда мы отправимся куда-нибудь, где не рискуем быть узнанными. Я бы сказал, в парочке мест в маггловской части Лондона можно неплохо провести время.       — Я с тобой не пойду никуда. Да я скорее сдохну, чем перешагну порог "Кабаньей головы"!       Поттер наклоняет голову.       — Ну, если ты не хочешь прояснить все, то мне придется посоветоваться с кем-нибудь из моих друзей, рассказав им кое-что...       — Ты блефуешь. Ты ведь не скажешь.       — А, ты так думаешь? Проверь.       — Мне не кажется, что это поведение, достойное героя Магического Мира...       Между бровями Поттера формируется глубокая складка.       — Моего героизма за прошлый год хватит на ближайшие пятьдесят лет жизни вперед. Думаю, что я заслужил право быть немного негодяем...       — По-моему, ты всегда им был, — шипит ему Драко.       Поттер опирается правой рукой на ствол дерева рядом с головой Драко и приближает свое лицо к его, глядя ему прямо в глаза.       — Мне кажется, именно это во мне тебе и нравится.       — Ты... Ты сошел с ума...       — Знаешь, такие шутки с сознанием случаются, когда пережил войну, — Поттер смотрит вверх, на ветви, полные листьев, желтых и коричневых. — Ты помнишь, как однажды забрался на это дерево, чтобы позлить меня?       Драко пожимает плечами.       — И что?       — И те значки, что ты сделал? — Поттер улыбается. — Никому не удалось изменить надпись на них. Ты здорово над ними поработал...       — Знаешь, оставить с носом вас, гриффиндорцев, не такая уж и сложная задача...       Глаза Поттера снова устремлены в его.       — Сколько времени и энергии ты потратил за эти годы, чтобы ненавидеть меня?        "Слишком много", — отвечает Драко, но лишь в своем сознании.       — Я тоже провел много бессонных ночей на шестом курсе, пытаясь понять, что ты тогда задумал... То, что я хочу сказать... Мы никогда не опускались до полумер, когда дело касалось нас с тобой...       Драко дергает головой, и его висок задевает запястье Поттера.       — Давай конкретнее.       — Было бы странно после всего, если бы мы смогли оставаться равнодушными друг к другу...       Драко должен признать, — по крайней мере, самому себе, — что в действительности это так и было, и это странно. После всего этого видеть снова Поттера в школе — и ничего больше, только несколько жестов для приветствия. Ему и правда как будто чего-то не хватало все последнее время.       — Возможно; но мне казалось, что у нас получается, пока ты не...       — Мы... — Поттер наклоняется, теперь еще и левой рукой опираясь в ствол дерева, взяв в плен лицо Драко. — Пока мы не...        Опять слышатся голоса и приближающиеся шаги, и Драко начинает чувствовать, как он устал от всех этих непоняток; и от беспокойства, и от волнения...       Гарри кажется, что он видит в глазах Малфоя влажный блеск. Лицо его как будто темнеет. И это ему не нравится.       Слегка подкалывать высокомерного Драко Малфоя — это весело, конечно; но он делает это вовсе не для того, чтобы его расстроить или обидеть по-настоящему.       Похоже, если продолжать с таким напором заставлять Малфоя принять правду о себе, это ни к чему не приведет. Он еще не готов принять ее, даже частично.       Но, если все оставить на его усмотрение, то, учитывая малфоевское упрямство, ситуация не изменится ни на йоту. И никто из них не будет по-настоящему доволен этим.       Гарри отстраняется от ствола дерева и вздыхает.       — Слушай, давай заключим сделку.       Малфой смотрит на него с подозрением, сузив глаза.       — Чего ты хочешь?       — Поцелуй, — тонкие брови Малфоя поднимаются чуть ли не до линии роста волос. — Позволь мне только один поцелуй. После этого ты сам примешь решение, встречаться ли нам сегодня вечером, чтобы поговорить о том, что произошло, или просто забыть об этом. И я сделаю, как ты скажешь.       Драко переминается с ноги на ногу. После того, что произошло в раздевалке Слизерина (кроме многого другого), слышать Поттера, открыто спрашивающего о возможности поцелуя между ними, кажется нереальным и неправильным.       — Но тогда нам придется... Сначала найти место где-нибудь для этого... Этот... Поцелуй, и... И затем, возможно, назначить новую встречу, чтобы поговорить... И почему это может заставить меня решить...       — Нет. Мы целуемся сейчас.       Драко отстраняется от ствола дерева и отступает дальше, к стене.       — Нет, говорю же; ты что, и правда рехнулся? Ты знаешь, где...       Поттер поднимает руку.       — Успокойся. Подожди.       Вытаскивает волшебную палочку из внутреннего кармана пиджака и машет ею, шепча: “Протего Тоталум”.       Повторяет заклинание четыре раза, очерчивая пространство вокруг.       Потом он отступает на несколько шагов от их укрытия и оборачивается к студентам, которые остановились, чтобы поговорить, рядом с галереей. Он машет им рукой, но абсолютно ясно, что те его не видят.       Затем он поворачивается к Драко и широко разводит руки в стороны.       — Доволен теперь?       Драко все еще не уверен. Он тоже проверяет защиту, размахивая обеими руками.       Если он позволит Поттеру эту ерунду, то достаточно будет лишь сказать, что ему не понравилось и что больше не о чем разговаривать. И тому не останется ничего другого, кроме как оставить его в покое.       И, пожав плечами, Драко делает невнятный жест руками, как если бы он соглашался сыграть партию в шахматы или в плюй-камни.       Гарри не собирается препятствовать его незаинтересованности. На этот поцелуй он поставил все. Если получится недостаточно хорошо, его награда выскользнет из рук; а он устал отказываться от всего, чем дорожит.       “С меня достаточно, я больше не собираюсь терять то, что я люблю... В смысле, то, что я желаю, то, что хочу”, — думает он.       Облизывает губы и опять сокращает то небольшое расстояние, что Малфой оставляет между ними.       Тот, похоже, сильно нервничает. Продолжает смотреть через плечо Гарри на группу студентов, которые разговаривают между собой и смеются.       Гарри надавливает указательным пальцем на его подбородок, чтобы вернуть внимание к себе.       — Жаль, что не смогу обеспечить чуть больше уединения, — шепчет он и улыбается, больше глазами, нежели ртом.       Малфой злобно кривится.       — Мне не нужно уединен...       Палец Гарри перемещается на губы Малфоя, прерывая гневный ответ:       — Они не могут увидеть, но могут услышать. Поэтому говори потише.       Малфой опять краснеет и переводит взгляд от Гарри на надоедливых студентов, — к счастью, явно ничего не подозревающих о чьем-то присутствии в тени векового дерева.       Гарри снимает очки одной рукой, складывает их и привычным жестом прячет в задний карман джинсов.       — Поэтому попытайся сдерживать... также и другие звуки.       — Какие еще зву...       С видом хищника, который бросается на добычу, Гарри обеими руками обхватывает лицо Малфоя, которое сейчас выглядит для него размытым пятном, и притягивает его к себе.       Мягкое столкновение. Чувствуется неуверенность, но не отвращение. Малфой не отвечает ему, но и не отталкивает.       Они договорились насчет поцелуя. К счастью, Малфой и не подумал ограничивать его во времени.       Привычка недооценивать противника всегда была одним из его слабых мест.       Лицо и руки Поттера приятно теплые, его губы мягкие. И влажные. Медленно, почти терпеливо, он занимается губами Драко, посасывая попеременно то нижнюю, то верхнюю; затем обе вместе. Иногда язык Поттера только чуть прикасается к ним, сразу же исчезая. Иногда дразнит его у угла рта, затем быстро отслеживает очертания губ по контуру или чуть проникая между ними, делая их более влажными и податливыми.       Продолжает так некоторое время и Драко слегка теряется, не зная, на что бы ему опереться.       Он не хочет поощрять... И не хочет, чтобы ему понравилось больше, чем уже нравится.       Его сознание по-прежнему рассеянно отмечает голоса студентов, что звучат недалеко от них, но осознание чужого присутствия рядом, вместо того, чтобы помешать, дает электрический разряд телу.       Малфой на несколько сантиметров выше Гарри, но это не представляет для него проблемы. Он знает парочку нужных приемов.       После того, как он обнаружил, что Малфой не пытается уклониться, он ослабляет свою хватку на его лице и скользит одной рукой на его затылок, в то время как другой гладит линию спины, мягким рывком решительно привлекая его к себе.       Таким образом, Драко наклоняется инстинктивно назад и, чтобы не потерять равновесие, хватает Гарри за плечи.       Теперь Гарри может еще лучше контролировать ситуацию.       Их рты уже практически приклеены друг к другу, язык Поттера становится более настойчивым. Движется вокруг губ Драко до тех пор, пока он не может избежать его и пока сам не начинает толкаться в чужой рот, начиная посасывать и легонько покусывать.       Теперь Драко только рад, что держится за куртку Поттера, потому что его колени угрожают ослабеть настолько, что не смогут удерживать его собственный вес.       Время от времени кто-то из них вдыхает и выдыхает шумно через нос, не отрывая губы от чужого рта.       Поттер массирует затылок Драко пальцами — и вдоль позвоночника волной проходит озноб. Поттер исследует каждый миллиметр его рта, лаская языком нёбо и зубы, и Драко впервые в жизни допускает мысль, что к некоторым поцелуями стоит относиться как к чему-то большему — а не просто лизаться для того, чтобы возбудиться; или даже вообще заниматься этим просто от нечего делать. Но теперь он понимает, как это может быть действительно сексуально и эротично.        Гарри может продолжать так часами. Это удивительно, насколько он чувствует себя на своем месте, пока тонет во рту Малфоя.       Все происходящее между ними выходит за рамки его ожиданий.       Если и оставались в нем еще сомнения, что тот эпизод в раздевалке был промахом, глупостью, кратковременным сумасшествием, то теперь в нем растет уверенность, что в Малфое он нашел то, что ему нужно: томное и пьянящее тепло, о котором тот, вероятно, и сам не отдает себе отчета, и от чего Гарри вполне может потерять разум.       И как было бы сладко для Гарри открывать раз за разом все его оттенки — и убедить Малфоя сделать так же.       Гарри привлекает его к себе еще теснее, как будто хочет слиться с ним. Напряжение, что он чувствует между ног Малфоя — это как еще один горячий поцелуй, только в бедро. Этот бугор отвлекает и соблазняет, но Гарри должен соблюдать уговор: только поцелуй, ничего больше. Только поцелуй.       Когда их тела прижимаются так тесно друг к другу, Драко должен сделать над собой усилие, чтобы не прижиматься и не тереться своим пахом о пах Поттера.       Его решение не принимать участия в процессе рассеялось, как дым; но, возможно, он сможет сохранить еще некоторое достоинство, избежав опасности уйти отсюда с очевидным и позорным влажным пятном на брюках.       И когда он думает, что этот поцелуй уже не может стать более интимным и возбуждающим, чем уже есть, Поттер поднимает руку, которой держал его за шею, чтобы схватить за челюсть, заставляя приоткрыть рот. Он задерживается своими губами на губах Драко, так что его горячее дыхание тоже превращается в ласку; затем толкается языком между губ так глубоко, сколько удается; потом тянет назад, наклоняет немного голову и толкается еще раз внутрь, а затем снова. Он делает это опять и опять, заполняя каждый раз пространство между губами Драко, все быстрее и быстрее, не давая ему возможности пошевелить своим языком. И единственное, о чем Драко думает сейчас — что это больше, чем поцелуй. Поттер трахает его в рот своим языком. И Драко не сдерживает стон, затем сдавленный вздох, затем еще один стон... Но это уже неважно. Он снова завис в том измерении, где существует только легкость, беспечность и свобода.       Гарри решает оторваться от Малфоя только тогда, когда тот начинает крутить головой, пытаясь вдохнуть недостающий воздух. Мокро засасывает в последний раз его нижнюю губу — и теперь она более яркого цвета, чем когда они начали.       Оба тяжело дышат и Гарри рад отметить, что руки Малфоя отпускают его плечи только несколько секунд спустя.       Гарри торопливо надевает очки, потому что хочет видеть его лицо в этот момент. Он видит именно то, на что надеялся: растрепанные волосы, затуманенные глаза, красные щеки и влажные и опухшие губы.       Малфой проводит тыльной стороной ладони по губам. Как будто хочет убедиться, что все по-прежнему на месте, — думает Гарри, забавляясь.       Но как бы ни было приятно наслаждаться этим зрелищем, время пожинать плоды своих трудов.       Гарри гладит Малфоя по щеке там, где его наглые пальцы чуть раньше оставили красные следы.       — Значит, сегодня вечером?       Малфой начинает приходить в себя, явно только сейчас вспоминая, почему вообще они целовались. Оглядывается, чтобы убедиться, что защитные заклинания не потеряли эффективность на самом интересном месте, а потом незаметно кивает. Явно давая понять, что не опустится до того, чтобы продолжать что-то доказывать, когда прекрасно понимает, что проиграл.       — Хорошо, — он прочищает горло и говорит немного охрипшим голосом. — Сегодня вечером. Но только для того, чтобы поговорить. Просто чтобы прояснить. И затем ты оставишь меня в покое.       Гарри отступает от него и согласно кивает. Выгибает бровь.       — Если захочешь...       Малфой не поддается на провокацию.       — В котором часу?       — В семь?       — Хорошо.       Гарри начинает снимать защитные заклинания.       — Ох, и... — Малфой приглаживает растрепанные волосы рукой.       — Да?       — Какой... Какого типа место для встречи ты имеешь в виду... Я хочу сказать, что мне следует туда надеть?        Гарри чуть улыбается. Как бы неохотно он ни согласился, Малфой не будет Малфоем, если не озаботится подбором одежды, соответствующей случаю.       Почти бессознательно он засовывает руку в карман своей куртки, пока другой продолжает орудовать волшебной палочкой. Возможно, война сделала его действительно немного сумасшедшим, но теперь он снова готов рискнуть ради самого риска...        Поттер вытаскивает кулак из кармана и кладет что-то в руку Драко, который смотрит удивленно, смущенно и с подозрением.       — Вот небольшая подсказка от меня, — шепчет Поттер с поддельной беспечностью.       В это время по галерее во двор проходят другие студенты, и они оба замирают, потому что теперь могут быть замечены.       И в самом деле, кое-кто из студентов оглядывается, с любопытством глядя на них, потому что все в Хогвартсе знают, что их двоих довольно странно увидеть вместе.       Драко ждет, когда они уберутся прочь, затем медленно разжимает кулак и смотрит, нахмурившись.       — Я уже говорил тебе! — орет. Затем вспоминает, что лучше здесь говорить потише. — Я не ношу женское белье.       Драко практически шипит сквозь зубы, глядя на свой кулак, в котором зажато нечто кружевное изумрудно-зеленого цвета.       Поттер пожимает плечами. Но вполне серьезно отвечает:       — И это огромная потеря, потому что оно смотрится на тебе гораздо лучше, чем на любой девушке, которую мне приходилось видеть.       Желудок Драко делает кульбит и лицо вспыхивает снова.       Лишь ради того, чтобы отвести взгляд от Поттера и выгадать время, чтобы придумать подходящий ответ, он решает еще раз взглянуть на постыдный предмет, который держит в руке. Разглядывает, демонстративно качая головой, и выдыхая с шумом через нос, чтобы показать свое негодование.       Держит трусики кончиками пальцев, как будто может о них обжечься.       По крайней мере, они не выглядят дешевой тряпкой, как следовало бы ожидать от кого-то, настолько лишенного вкуса.       Удивительно красивый цвет. Никакой вульгарности. Выглядят очень изысканно.       "Но зачем он таскает их в кармане? Выглядят как новые. Так что явно не трофей после какого-то пикантного свидания, с которого он возвращается... Тем лучше для ублюдка, потому что в этом случае... Я заставлю его их проглотить,” — Драко настолько погружается в дурацкие мысли, что не замечает, как Поттер смотрит на него очень внимательно и затаив дыхание.       — Что мне с этим делать? И... Чьи они? — спрашивает наконец Драко.       — ...твои.       Драко вскидывается.       — Ч-что ты хочешь этим сказать...?       — Что я их увидел и... И вот... — Поттер сглатывает: теперь уже поздно, чтобы скрыть, насколько он неуверен в себе. — Я подумал, что они просто созданы для тебя. Никто другой не заслуживает их больше, чем ты.       Драко моргает — раз, другой. Такой прямолинейности он не ожидал.       Он не может определить, что сейчас чувствует — но что бы это ни было, он уверен, что в его ощущениях нет достаточно возмущения, как того бы требовала ситуация .       Это невозможно — то, что он говорит. Драко хочет вывести Поттера на чистую воду.       — Если... Если они мои... То я могу их просто выбросить, верно?       Поттер вздыхает в ответ на его неизлечимое упрямство.       — Да, можешь. Но ты этого не сделаешь.       — Ах, нет? И почему? — Драко вызывающе задирает подбородок.       — Потому что они тебе нравятся.       Драко раздраженно фыркает.       — Я считаю, что война действительно сожрала у тебя мозг.       — Иногда сумасшедшие видят то, что для других остается невидимым.       — Да при чем здесь...       Поттер поворачивается спиной к нему и делает несколько шагов, уходя прочь.       — Значит, в семь, — сделав пару шагов, он останавливается и оглядывается, чтобы посмотреть на Драко еще раз, и в его глазах сверкает опасная решимость. — Если ты меня продинамишь, я тебя найду. И когда я тебя найду, не важно будет, где ты или с кем — тогда мы поговорим о том, что произошло между нами. При всех.       Гарри уходит, не дожидаясь ответа. Он использовал все мужество, что у него было на тот момент, чтобы вручить Малфою трусики; и сейчас точно не смог бы долго противостоять его острому языку. Драко ругается вполголоса, сует руку под свитер и прячет нежеланный и компрометирующий подарок в нагрудный карман рубашки. Затем уходит прочь и он, думая, что к завтрашнему утру эта история будет закончена. Если он доживет до завтрашнего утра, конечно.