Tourner dans le vide, vide Tourner dans le vide, vide Tourner dans le vide, il me fait tourner Dans le vide, vide, vide. Tourner Dans le vide - Indila ( Кружусь в пустоте, я пустой Кружусь в пустоте, я пустой Кружусь в пустоте, меня кружит В пустоте, я пуст, я пустой)
— Может, стоит проверить... Ведь прошло уже больше часа, как он там закрылся! Теодор Нотт на мгновение отрывается от книги по Арифмантике — ровно настолько, сколько требуется для того, чтобы закатить глаза и вернуться обратно к чтению, не удостоив даже взглядом Панси, которая сидит рядом с ним, настойчиво уставившись на дверь общей мужской спальни. — Ты говорила то же самое не более пятнадцати минут назад, — тон выражает все его раздражение. — И я по-прежнему не думаю, что это хорошая идея. — Но, может быть, ему плохо... Если нет, то почему он прячется под балдахином на своей кровати, не издавая ни звука? — По той же причине, по которой делает так каждый раз: он не хочет никого видеть, — вздыхает Нотт и переворачивает страницу. — Или, может быть, ему требуется отполировать свою волшебную палочку... Панси морщит нос и бьет его локтем по ребрам. — Кретин! Однако... В этот раз он не выглядел тем, кто хочет спокойно отдохнуть. Мне показалось, что он чем-то встревожен. — Тогда почему бы тебе самой не сходить и не проверить? — отрезает Нотт, обиженно потирая бок. — Потому что... — третий голос присоединяется к обсуждению, низкий и бархатный настолько же, насколько обманчивый. — ...одна шестикурсница, первая и последняя из тех, кто попытался это сделать в уверенности, что красавчик Малфой нуждается в дружеском плече, чтобы на нем поплакать, до сих пор безуспешно пытается вернуть своим волосам первоначальный цвет. Блэйз опирается о спинку дивана, на котором так удобно расположились остальные слизеринцы. — Хотя, на мой взгляд, ядовито-зеленый цвет ей к лицу. Отвлекает внимание от смешного носа в форме картошки. Панси, сложив руки на груди, искоса смотрит на него. — Перестань, Блэйз, мне он никогда не сделает ничего подобного. Блэйз одаривает ее светлой улыбкой: — Поспорим? Панси не собирается поддаваться на провокацию. — Тоже мне, а еще друзья! Вы совершенно бесполезны, — фыркает она и с недовольной гримасой поворачивается к ним спиной. Видимо, и сама не слишком верит в свое же утверждение.***
Драко потягивается на мягком матрасе. Каким бы удобным тот ни был, его тело онемело, пока он обдумывал то, что чувствует, лежа на нем и скрестив ноги. Он поворачивается на бок, опираясь подбородком на ладонь. Хмурится, как будто пытаясь решить сложную головоломку. Балдахин опущен, и вместе с покрывалом создает небольшое уютное пространство в изумрудных тонах. Приятное интимное пространство, стоит признать. Если бы слово "интимное" не пробуждало недавнее воспоминание о настойчивых приставаниях Поттера, который пригрозил влезть прямо сюда, на территорию Слизерина, в его, Драко, кровать. "Я мог бы проникнуть в слизеринские спальни под мантией-невидимкой... прокрасться в твою постель..." Драко бросается на матрас, пряча лицо в дорогом покрывале. "...для того, чтобы увидеть, как долго ты сможешь оставаться в тишине, прежде чем разбудишь своих соседей по комнате громкими стонами..." Драко не может устоять перед необходимостью раздвинуть бедра на кровати, но только на то малое расстояние, что позволяет ему притвориться, будто он ищет облегчения для мышц спины. Вот именно — конечно же, не для того, чтобы унять напряжение, скопившееся внизу живота! Это просто недопустимо — то, что все те глупости, которые вывалил на него этот напыщенный индюк, возымели такой эффект. Драко цепляется за простыни, чтобы найти в себе силы и перестать "заниматься постельной физкультурой". Но вместо того, чтобы найти точку опоры для него, рука плотно сжимает в кулаке клочок ткани. Драко подносит его к лицу, горя смущением: нет, он не оторвал кусок простыни, эта тончайшая зеленая ткань не является частью постельного белья, но гармонирует с ним почти идеально. Трусики, которые Поттер подарил ему... Нет, которые Поттер вынудил его принять от него и которые, по какой-то странной причине, Драко почему-то еще не испепелил. Наверное, только из-за своей страсти к красивым вещам. "Чертов полукровка, что в самый неподходящий момент решил проявить хороший вкус, до этого спрятанный неизвестно где...” Если бы это оказались ужасные, грубые, дешевые трусы, было бы намного легче. Потому что Драко тогда не захотел бы попробовать. Но шантильские кружева на коже должны казаться легкими, как сама нежность. Драко вздыхает с видом побежденной добродетели — и разжимает кулак, разглаживая деликатную ткань, скользящую под подушечками пальцев. Поначалу он скрылся под балдахином, собираясь спрятать эти трусики под подушкой — но если позже кто-то, к его несчастью, их найдет? Тогда все решат, что он вроде как маньяк. И, возможно, по вине Поттера, он в него действительно превращается — просто не в того типа, который ворует женское белье и потом дрочит на него в своей постели. Никто же и мысли не допустит (к счастью), что эти трусики изначально принадлежали самому Драко. Можно попробовать трансфигурировать их во что-то другое. Но есть риск, что не получится потом превратить их обратно без малейших изменений... “А вдруг трансфигурация их вообще безвозвратно испортит? Хотя... Это же не должно меня волновать, нет?” Но даже если он уничтожит эти трусики или спрячет, Поттер может и не поверить ему на слово. Может подумать, что он их сохранил... Что тайком использует по назначению! “Этот идиот ведь думает, что для меня привычно ходить по школе, напялив на себя женское белье!” Нет. Этим же вечером Драко вернет трусики обратно чертову Поттеру. Запихает их ему прямо в глотку. Или сожжет у него на глазах. Или, может быть, и то, и другое одновременно. Драко подхватывается, садясь на кровати, и обводит пальцем контуры предмета, настолько выбивающего его из равновесия. Поттер купил их для него. Именно для него. Заметно было, что он не лгал. Никто и никогда не покупал для Драко что-то настолько интимное. Даже его мать. Конечно же, миссис Малфой никогда бы не пришло в голову подбирать нижнее белье для своего сына. Может быть, рубашку, костюм или запонки... Но белье относится к тем вещам, которыми занимаются домашние эльфы. И они это делают потому, что должны. И Гарри Поттер, знаменитый Избранный, взял на себя труд — никто же не просил! — чтобы купить для него изысканные и, вероятно, дорогие трусики. Только для него. Очень предположительно — потому что хочет увидеть их на нем. Драко краснеет при одной мысли об этом, и, несмотря на то, что балдахин опущен, закрывает лицо руками. Бессмысленно отрицать, что он умирает от желания примерить их. Умирает от любопытства — так хочется увидеть, как эти трусики будут смотреться на нем. Он вспоминает выражение лица Поттера, когда тот увидел на нем те, розовые, после матча по квиддичу. Может быть, с ним действительно что-то не так. Но что плохого в том, чтобы желать надеть на себя что-то настолько милое? Наслаждаться собственным совершенством, получая заслуженные комплименты за это? Его отец, конечно, смог бы составить длинный и подробный список причин, по которым делать это неуместно и недостойно. Однако отец думал также, что убивать маглов — дело нужное и правильное. Драко качает головой. Он упустил из виду главную проблему: речь идет о Поттере. Который, видимо, остался после войны с еще большими проблемами в мозгах, чем сам Драко. Не получится ничего хорошего, если потворствовать его безумию. К тому же, Драко Малфой не может оставить это все просто так. Нет. Нельзя примерять на себя эти чертовы – красивейшие! — трусики. Нужно просто найти что-нибудь подходящее из одежды для этого вечера — в смысле, чтобы пойти на встречу с этим сумасшедшим и заставить его отступить, тем самым избежав того, что тот будет сам искать его, раскрывая всей школе их секрет. Нужно подобрать что-то подходящее из одежды и, что важнее всего, это должны быть чисто мужские вещи.***
Гарри прислоняется затылком к мраморной стене позади себя. Ему нужно отдышаться, собраться с мыслями, обдумать то, что только что произошло. И теперь, когда ему удалось снять накопившееся напряжение, он, наконец, может это сделать. Даже если ему было бы более комфортно делать это в своей красно-золотой спальне, а не сидя на унитазе. Гарри чувствует своей вспотевшей шеей свежесть, что исходит от стены, и по спине проходит легкая дрожь. После того, как он пришел с улицы, он предпочел бы присесть перед камином — но общая гостиная оказалась настолько переполнена, что, как только его пропустил портрет Полной Дамы, он посчитал разумным скрыться в туалете. Стоило бы поправить очки, что соскользнули вниз, на кончик носа — но до тех пор, пока он не вымоет руки, об этом нечего и думать. Гарри вытаскивает самыми кончиками большого и указательного пальцев волшебную палочку, которая лежит в кармане джинсов, что сползли вниз, до икр, — осторожно, чтобы не испачкать. Но даже если и так, в Очищающих заклинаниях он довольно хорош. Нужда заставила в свое время. Этот поцелуй с Малфоем порядочно выбил его из равновесия. Он и сам не знает, как нашел силы, чтобы сохранить спокойствие перед ним и как дошел уверенным шагом аж до гостиной факультета Гриффиндор, потому что на самом деле с трудом держался на ногах. К его возвращению Рон и Гермиона уже были там, но, к счастью, Шеймус втянул их в разговор, так что Гарри удалось улизнуть, прежде чем они заметили его присутствие. Когда он покупал трусики, думая при этом о Малфое, то даже не мечтал, что действительно появится возможность вручить их ему. Это был чистый адреналин, Гарри сам не может поверить, что в нем столько смелости и... наглости. Надо же, еще с того последнего матча по квиддичу между Слизерином и Гриффиндором, близость Малфоя отнимает у него способность мыслить здраво. И держать руки при себе. Он не может не замечать его скрытую сторону, даже когда Малфой ведет себя, как обычно. И не может не вытаскивать это наружу. Потому что Гарри... Гарри нуждается в этом. Конечно, не стоит ждать, что Малфой действительно наденет те красивые трусики, которые он ему дал, но Гарри надеется, что хотя бы не выбросит их. Малфой удивился, когда увидел их, они вызвали у него досаду, но не ужас. Может, однажды у Гарри все же появится возможность увидеть его в этих трусиках. Гарри проводит рукой по волосам на затылке, где они пригладились, когда он прижимался головой к стене. Сможет ли он выдержать предстоящий вечер, что наступит совсем скоро — и не испортить все из-за собственного нетерпения? Когда он, наконец, чувствует себя достаточно в порядке, чтобы вернуться к остальным гриффиндорцам, новость о том, что его видели во дворе, когда он разговаривал с Малфоем, уже дошла до ушей его друзей. И Гарри не удивлен. В конце концов, это же Хогвартс. К счастью, Рон и Гермиона, так же, как Дин и Шеймус, испытывают скорее любопытство, чем беспокойство. Сейчас уже больше никто не считает Малфоя возможной угрозой, его поведение с начала года было довольно тихим, почти не вызывающим. Если не считать очень противоречивые слухи о некоторых его глупых выходках, типа покататься в лодке ночью на Черном Озере, чтобы подразнить Гигантского Кальмара. Ну надо же. Когда его друзья просят рассказать о своей встрече с Малфоем, Гарри хочется отделаться какой-нибудь незначительной причиной, чтобы их разговор был покороче: ему не хочется рисковать, выдав себя. Но в его жизни единственным, кому он готов был складно и охотно врать, был только Снейп; и необходимость врать Рону и Гермионе всегда вызывает в нем сильный дискомфорт. А еще Гермиона очень хорошо чувствует, когда он не совсем искренен с ними. Поэтому Гарри решает, что лучше сказать им полуправду. Он говорит, что они с Малфоем встретились случайно, и Гарри попросил его поблагодарить за него миссис Малфой за то, что своей ложью Волдеморту она спасла ему жизнь, и до сих пор ему так и не представилась возможность поблагодарить ее лично (что, кстати, Гарри действительно думал сделать). Это стало началом для дальнейшего разговора, и они решили встретиться этим вечером, чтобы разъяснить раз и навсегда все свои разногласия, имевшие место в прошлом. Просто удивительно, как легко оказалось убедить всех в том, что это так и есть; потому что, откровенно говоря, кому могло прийти в голову, как могут обстоять дела на самом деле? Даже Луне с ее безудержной фантазией. И правда, Дин и Гермиона почти восхищены той зрелостью убеждений, что им демонстрирует Гарри. Поэтому Гермиона не возражает, когда он просит у нее помощи, чтобы подобрать одежду — потому что "не хочет, чтобы сноб Малфой увидел презрение к нему, если Гарри будет недостаточно аккуратно одет; или чтобы не получилось наоборот, если переусердствует с одеждой настолько, что будет выглядеть неудачником". Потому что все знают, что если Малфой и имеет хоть одно достоинство, то это — хороший вкус в умении одеваться. Теперь Гарри знает и кое-какие другие его достоинства, но никогда в жизни не сможет рассказать о них другим. Рон, конечно же, решает, что все это нужно для того, чтобы Гарри не выглядел слишом хорошо, потому что "Maлфой не заслуживает нормального отношения и должен быть благодарен уже за то, что Гарри вообще готов посвятить ему несколько часов своего времени". И Гарри не может не признать, что друг отчасти прав, потому что, если бы на его месте была, например, Гермиона, которая собиралась бы встретиться с Панси, чтобы сгладить прошлое, он и сам думал бы так же. Рон предлагает сопровождать его, потому что "никогда не знаешь — даже если нет с их стороны смертельного заговора, подлые слизеринцы всегда могут выскочить из-за угла". Но, когда Гарри напоминает ему, что Малфою никогда не удавалось взять верх над ним — даже тогда, когда он действительно собирался серьезно навредить — это Рона успокаивает и тот снисходительно улыбается. Ну да, Малфой и правда никогда не имел шанса уложить Гарри на лопатки: ни при помощи волшебной палочки, ни на метле. Но вот при помощи пары кружевных трусиков...***
— Милый, перестань тянуть за воротник, ты оторвешь пуговицу, — голос Нарциссы, которая снисходительно пытается убедить восьмилетнего сына вытащить пальчик из-за высокого воротничка его новой мантии бирюзового цвета. Это первый раз, когда он одет настолько официально, во что-то, похожее на одежду взрослого волшебника — по случаю свадьбы одного из друзей отца. Мантия укрывает его маленькое тело до пят, и длинный ряд пуговиц, похожих на серые бусы, доходит до самого подбородка. Она очень красивая: дамасская ткань. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, насколько это дорого— по крайней мере, в глазах тех, кто входит в окружение Малфоев. Дополняет наряд накидка из блестящего прусского бархата синего цвета, украшенная спереди серебряной нашивкой, что изображает герб их семьи. Драко кажется, что он завернут в тяжелое покрывало, которым зимой накрывают его кровать: вся эта экипировка весит довольно много для ребенка, но одобрение, что видит он в глазах отца, когда спускается по лестнице, позволяет ему гордиться собой. Во время вечеринки подруги его матери разглядывают его, улыбаются с умилением и хвалят. Не раз он слышит, что выглядит уменьшенной копией Люциуса, и чувствует гордость за себя. Детский пальчик снова тянется к высокому воротничку мантии, но Драко вовремя останавливается. Если пуговица оторвется сейчас, на глазах у всех, он умрет от стыда . — Драко, наконец-то... У тебя все в порядке? Он вздрагивает. Погрузившись в воспоминания, даже не услышал, как в комнату вошла Панси. — Что-то с этим пиджаком не так, что ты так уставился на него? Драко поднимает взгляд от пиджака из дамасской ткани синего цвета, который держит в руках. — Эмм... Давно ты здесь? Панси театрально вздыхает. — Я тоже рада тебя видеть, спасибо. Я думала, ты уже не выйдешь оттуда... — кивком головы она указывает на его кровать. — Я отдыхал. — И от чего же ты так устал в послеобеденное время воскресенья? — С каких это пор в мире обозначили день и час, соответствующие для того, чтобы устать? Панси решает, что лучше сменить тему: когда у Драко настолько плохое настроение, он становится еще более скрытным, чем обычно. Она смотрит с недоумением на одежду, которую он аккуратно выровнял на своей кровати: костюмы, брюки свободного покроя и удобные свитера, рубашки всех фасонов... Кажется, нет определенного критерия. — Ты в порядке? Или просто решил избавиться от вещей, которые тебе больше не нравятся? Конечно же, тот факт, что выставленная на обозрение одежда практически новая, абсолютно неважен: Драко не избавляется от поношенных вещей; он избавляется от них тогда, когда, на его взгляд, они на нем плохо смотрятся (хотя это и не так, на нем отлично смотрится все — счастливый ублюдок), или когда они просто-напросто надоедают. Даже если это вещи, которые он надевал всего пару раз. Или никогда. Иногда Драко поступает так же и с людьми. Общается ли с ними несколько месяцев или два дня — если чье-то присутствие начинает его раздражать или утомлять, он не думает дважды, обрубая мосты. Сколько их видела Панси — тех, кто остался в дураках, потому что Драко вдруг резко начинал их игнорировать безо всякой видимой причины. Она убеждена, что причина все же существует, потому что он никогда не поступает необдуманно — просто не считает других достойными того, чтобы им позволялось узнать его мотивы. Но в этот раз Драко вовсе не сортирует свой гардероб. — Я просто выбираю, что надеть сегодня вечером. — О, и куда же ты хочешь пойти... Подожди-подожди... У тебя что, свидание? Драко возвращает в шкаф синюю рубашку и вытаскивает оттуда рубашку вишневого цвета. Замирает, держа в руке вешалку. Почему он постоянно забывает, что сказать этой девушке два слова — уже слишком много для нее? Панси бесит его своей склонностью придавать значение разным пустякам. Из-за этого ее голос звучит сейчас для него раздражающей трелью. Он вздыхает, глядя на нее искоса. — Нет. У меня. Не. Свидание. Я просто должен увидеться с одним друг... ом. Его желудок сжимается от собственных слов. Относиться к Поттеру, как к другу, даже если это ложь — это просто отвратительно. — И такая тщательность в подборе одежды на вечер — лишь ради встречи со всего лишь другом? Прежде, чем ему удается найти адекватное объяснение своему поведению, на помощь приходит Блэйз — тот входит, насвистывая что-то веселое, с пакетом под мышкой. Бумага, в которую завернут пакет, достаточно узнаваема. Он явно побывал в магазинчике одежды для волшебников Stratchy & Sons; наверное, покупал что-то для одной из своих многочисленных "подружек" — подарок, который должен был убедить ее в том, что она для него особенная. Хотя, честно говоря, Блэйз искренне уверен, что каждая девушка особенна в своем роде. Блэйз осторожно укладывает шикарный пакет в сундук, затем переодевается — меняет свой изысканный пиджак для выхода на удобный кардиган из мериносовой шерсти. — Черт, ну и холод там. Я боялся, что пойдет снег... Чем это вы здесь занимаетесь? Драко открывает рот, но Панси быстрее. — Я помогаю Драко выбрать что-то подходящее для свида... Он сегодня... в общем, этим вечером он встречается с... "другом". Блэйз обращает внимание на одежду, выставленную всем на обозрение на кровати Драко и его убийственный взгляд — в котором явственно читается мысль о том, как бы прибить Панси, не подозревающую о том, что она в шаге от того, чтобы заполучить проклятие. С безмятежным видом Блэйз начинает расстегивать брюки. — Эй! — голос Панси, кажется, достигает уровня завываний русалок. — Здесь леди! — Не моя вина, что так называемым "леди" нравится проникать в мужские спальни. Я у себя в комнате и сейчас нуждаюсь в комфорте. Покраснев настолько, что, кажется, она вот-вот взорвется, как паровой котел, Панси направляется к выходу, печатая каждый свой шаг стуком каблучков французских туфель и бормоча: — Подумать только, и ты знаменит своим изысканным обхождением... Если бы только твои подружки знали... Это один из тех моментов, когда Драко понимает, почему считает Блэйза тем, кто ближе всех относится к определению лучшего друга — даже если тот регулярно портит ему жизнь, уговаривая делать глупые ставки, которые приводят к еще большим глупостям. Типа напялить на себя женские трусики. Блэйз как раз вешает в шкаф свои выходные шерстяные брюки, и Драко не может не представлять, как бы получилось, если бы то пари проиграл Блэйз. “Конечно, его ноги вызвали бы зависть даже у маггловских моделей, и белые кружева в сочетании с со смуглой кожей смотрелись бы божественно, да и сиреневый цвет... А если бы в тот день в раздевалке на моем месте был Блэйз, Поттер повел бы себя точно так же?” — Случаются интересные встречи в воскресенье в Хогсмиде. У Драко падает из рук вешалка с рубашкой, которую он держал в руке. На миг показалось, что он произнес свое мысленное предположение вслух. — А-ах, да? И кого же ты встретил? — Гарри Поттера. Драко засовывает голову в свой шкаф, чтобы не встречаться взглядом с Блэйзом — но тот, к счастью, слишком занят, выбирая себе более удобные штаны для дома. Пока Драко делает вид, что ищет что-то из одежды, ему удается взять себя в руки достаточно для того, чтобы не выглядеть заинтересованным. — О. Ну... Мне не кажется это таким уж необычным... гулять по Хогсмиду в воскресенье. — Нет, конечно, — Блэйз делает выбор в пользу штанов в стиле хип-хоп, которые предпочитает носить только на слизеринской территории, когда хочет расслабиться. — Но это первый раз, когда я вижу его в магазинчике Stratchy & Sons... Казалось, он был очень заинтересован в моем любимом уголке этого магазина... Драко чувствует, как его лицо вспыхивает подобно спичке — и он делает над собой усилие, чтобы не поддаться искушению залезть в шкаф целиком и закрыться в нем изнутри. Он прекрасно знает, в каком именно отделе находится "любимый уголок" Блэйза... И только из чистого мазохизма продолжает: — Да ладно? Он купил что-нибудь? Блэйз бросается на кровать, сложив руки за голову. — Правду говоря, только пару ужасных носков... По крайней мере, пока там был я. Может, он искал что-то, надеясь вернуть Уизли... Драко спотыкается о коробку из-под обуви, которую он оставил на полу и, чтобы не упасть, цепляется за одну из своих рубашек; вслед за ней легко падают с вешалок еще три и к уже созданному беспорядку присоединяются еще и отборные ругательства, достойные жителя Азкабана. Блэйз смотрит на все это с недоумением. — Помощь не нужна? — Нет, нет... Все в порядке... Эта дурацкая коробка... — Драко пинает ее подальше от себя, чтобы не споткнуться снова. Блейз провожает взглядом коробку, пока та скользит по полу. — Нет, я хотел сказать... Может быть, я могу посоветовать тебе, что надеть? Насчет того, что ему надеть сегодня вечером, Драко уже хватило советов от Поттера. И получить помощь еще и от своего друга, чтобы найти подходящий наряд для свидания... "Нет! Какого еще свидания? Чертова Панси..." — Нет, спасибо. Я уже почти определился. — Слушай, я хотел бы выпить чего-нибудь горячего... Присоединишься ко мне в общей гостиной, когда закончишь здесь? — Да. Хорошо. Ты иди, — Драко, кажется, действительно сосредоточен на том, чтобы оторвать ниточку, что торчит из-под манжеты одной из рубашек, которые упали на пол. Блэйз останавливается у открытой двери. — Так что скажешь насчет Поттера? Манжет оторван наполовину и жалко болтается. На этот раз Драко не опускается до ругательств. Бросает рубашку прямо в корзину для бумаги. — Ч-Что? — Я имею в виду, ты не думаешь, что вскоре снова увидим его с Уизли? Или, может быть, заметим внезапно и чудесным образом появившуюся у нее красиво подчеркнутую грудь... — еще одно увлечение, которое больше всего обожает Блэйз и которое стоит на втором месте после азартных игр — это сплетни. — Поттер, мне кажется, принадлежит к тем, кто ценит внушительный бюст... — Нет, я не верю! В смысле, я не думаю, что Поттер пытается вернуть ее... У Блэйза загораются глаза. — Хочешь поспорить? Драко сопротивляется искушению швырнуть в него пустой вешалкой, которую он держит в руке. — Засунь себе в одно место свою тягу к спорам! — Эй! Достаточно сказать "нет, спасибо", — смеется Блэйз в ответ, не теряя апломба. Драко прокашливается и напоминает себе, что на самом деле у него нет причин для того, чтобы так беситься. — Чего ты от меня хочешь? Мне плевать на Поттера, на его рыжую и на то, что ему может нравиться... Но я начинаю думать, что у тебя есть планы на Уизли... Блэйз поднимает руки в знак капитуляции: — Хорошо, я понял. Вижу, что ты занят, поэтому не буду больше мешать. Не нужно оскорблений. Меня не волнует, что она помогла спасти волшебный мир локоть к локтю с Поттером и остальной компанией, но эту бродяжку я бы в жизни не тронул и пальцем. У меня изысканный вкус, знаешь ли. Увидимся позже, — он исчезает, закрывая дверь за собой. Драко зло пинает свой сундук из ценной древесины вяза, и проклинает сам себя за то, что сорвался. Но позволяет себе улыбку. Он все еще остается достаточно Малфоем, чтобы болтовня Блэйза не имела для него неприятных последствий.***
Гарри приходит на встречу заранее. Изначально он собирался этого избежать, чтобы не произвести впечатление (в целом верное), будто он нервничает. Затем, однако, он напоминает себе, что речь идет о свидании, о настоящем свидании, — что бы там ни думал об этом Малфой. И именно Гарри предложил это свидание — в надежде на то, что сможет Малфоя соблазнить. Так почему бы не начать все так, как положено? Гарри хочет показать, что способен не только давать волю рукам и произносить всякие возбуждающие фразы, но что может вести себя, как джентльмен. Не хочет давать Малфою возможность успокаивать себя мыслью, что это не свидание. Они должны встретиться позади "Кабаньей головы" (ладно, не совсем идеальное место для романтического свидания), потому что обычно вечерами там никогда не бывает студентов из Хогвартса. Те, кому разрешают выходить по своему усмотрению (которые уже совершеннолетние), выбирают места более оживленные и веселые. Малфой опаздывает всего лишь на десять — со скрупулезной точностью отсчитанных — минут. Десять минут, самых длинных в жизни Гарри. По крайней мере, в его второй жизни, которая началась после того, как Волдеморт убил его во второй раз. Когда Малфой оказывается достаточно близко, чтобы позволить рассмотреть каждую деталь на нем, глаза Гарри не могут не выдать его искреннее восхищение — и это явно заставляет Малфоя покрасоваться несколько секунд. На нем дизайнерский костюм: пиджак из хлопка непонятного цвета, с оттенком, меняющимся в зависимости от освещения: то он кажется серым, то черным или темно-зеленым. Неформальный, но элегантный покрой, лацканы пиджака сшиты из блестящего атласа. Брюки, достаточно тесно облегающие ноги, и черные туфли — безупречны. Вместо рубашки черная водолазка и Гарри немедленно представляет, как оттягивает ткань от шеи, чтобы всосать кожу, которую она скрывает, и оставить свой след там, скрытый от посторонних глаз. Из нагрудного кармана пиджака выглядывает платочек изумрудно-зеленого цвета. Дополняет все это зеленый ремень из невыделанной кожи дракона. Светлые волосы и бледное лицо выделяются на фоне темной одежды, словно драгоценная камея. Малфой выглядит божественно и сам прекрасно это понимает. В свою очередь Драко, как ни трудно это признать, отмечает, что Поттер оделся вполне прилично: темно-синие джинсы, которые неплохо сочетаются со светлыми кедами и синим пиджаком. Белая рубашка — простая, на первый взгляд, но не банальная, благодаря синей окантовке на планке для пуговиц. Ублюдок оставил верхнюю пуговицу расстегнутой. Но, к счастью, Драко не принадлежит к тем, кто считает сексуальным мужской кадык. Или ямку между ключицами. Ну, он почти уверен, что не считает это сексуальным. Сам Драко, конечно, одет слишком уж элегантно для такого случая, но он пришел сюда как раз для того, чтобы доказать несовместимость между ним и Поттером. Куда бы ни решил привести его Поттер — это не Драко будет для этого места чрезмерно хорош, а место окажется недостойным его. Поттер разглядывает его, ничуть не скрывая восторга от того, что видит. И Драко позволяет ему это, потому что, даже если он и чувствует себя немного некомфортно, но не может отрицать некоторое удовлетворение от этого неприкрытого восхищения. Он узнает взгляд, которым Поттер смотрел на него в тот день, когда застал одетым в розовые трусики. Взгляд нюхлера, обнаружившего клад с золотыми сокровищами. Но как раз из-за этой мысли у Драко возникает предположение, что Поттеру, возможно, просто интересно сейчас, надел ли Драко его "подарочек", и ему с трудом удается скрыть разочарование. — Мы можем идти? — произносит он. — Это место отвратительно. Гарри вздрагивает: сколько он так простоял уже, пялясь, как ненормальный? Но быстро берет себя в руки. Он не должен расслабляться, пусть даже Малфой и сам тоже бросил на него оценивающий взгляд. И при этом никаких издевательски приподнятых бровей, ни даже саркастической ухмылки или гримасы презрения. Благословенна будь Гермиона за свою неоценимую помощь! Тем более, Гарри и не ожидал, что вот так, на ровном месте, сможет сразу же поладить с Драко Малфоем. Гарри улыбается: — Дай мне руку, — и поднимает предплечье жестом уверенным и плавным. Драко знает, что это необходимо для того, чтобы аппарировать вместе, но все равно ему кажется, что этот жест выглядит слишком интимно. Он прикасается кончиками пальцев к гладкой ткани рукава и ждет — но ничего не происходит. Поттер поворачивается к нему немного, и его взгляд говорит: "Так мы всю ночь здесь простоим". Драко приходится сжать его руку крепче. Он чувствует знакомый рывок, переворачивающий внутренности, который обычно ощущается при аппарации. Они тихо растворяются в воздухе. И пока Драко кружит в пустоте, цепляясь за руку Поттера, он понимает, что, когда они встретились, то даже не поздоровались. Есть что-то правильное в том, что у них нет необходимости в скучных приличиях. Они аппарировали в другую темную аллею, и Драко сразу же отпускает руку Поттера и морщит нос: сильный запах отходов отравляет воздух. И, возможно, здесь присутствует запах еще и кое-чего похуже. Он тянет руку к пиджаку, чтобы вынуть платок из кармана, но потом передумывает — и зажимает ноздри прямо пальцами. Поттер отвечает прежде, чем он успевает посмотреть на него с негодованием: — Не могли же мы появиться так перед самым входом. Помни, что это магловская часть города. Он кивает, приглашая Драко следовать за ним и тот подчиняется без вопросов — лишь бы уйти отсюда. Гарри выбрал типичный лондонский паб, не очень большой и не особо посещаемый. Внутри он полностью декорирован деревом, в нем уютно, но помещение выглядит довольно старым и изношенным. Выражение лица Малфоя улучшается не намного. — Здесь хороший выбор пива и кухня неплоха, — говорит Гарри, словно пытаясь оправдаться. — Я не очень люблю пиво, — равнодушно отвечает Малфой, глядя на других посетителей — конечно же, не потому, что они маглы, а просто из-за того, что те сильно оскорбляют его эстетический вкус. Они выбирают столик на четверых в дальнем углу зала, с диванчиком и двумя стульями. Гарри садится на диванчик, надеясь, что Малфой присядет рядом с ним, — но, как и следовало ожидать, тот выбирает стул напротив него. И хватает со стола меню, почти скрываясь за ним. — Могу тебе посовет... — Нет, спасибо. Гарри поднимает глаза к потолку и проводит рукой по волосам. “Не хочет терять бдительности”, — думает он. Подошедшая к ним официантка изучает Малфоя от носков блестящих ботинок до кончиков светлых волос. Непонятно, что ее заинтересовало больше: то, что она видит в этом месте кого-то одетого настолько изысканно, или просто Малфой понравился ей чисто внешне. Гарри вдруг осознает, что не знает, нравятся ли Малфою только мужчины — или и женщины тоже, как и ему — но тот, похоже, просто удивляется, когда, в свою очередь обратив внимание на официантку, замечает копну волос ярко-зеленого цвета. Малфой заказывает бельгийское темное пиво, самое крепкое из тех, что здесь предлагают; в то время как Гарри выбирает для себя светлое и тарелку жареного картофеля. Когда официантка отходит, Малфой следит за ней взглядом и шепчет задумчиво: — Наверное, не угодила кому-то из посетителей. Гарри не совсем понимает, что он имеет в виду — но предполагает, что Малфой увидел в ней что-то общее с одной слизеринкой-шестикурсницей, которая недавно предпочла цвет волос в тон форме, выкрасив их в зеленый. Он решает, что лучше ни о чем не спрашивать. — Я думал, ты не любишь пиво? — пытается Гарри сменить тему. Малфой пожимает плечами: — Тем не менее, ты затащил меня в место, где не найти ничего лучше. И если уж здесь имеется только пиво, то пусть оно хотя бы послужит своему предназначению... — Тому, чтобы быстро опьянеть? — Разве не для этого обычно пьют? — Я бы сказал, пьют больше для того, чтобы весело провести время — ну, знаешь, посидеть в компании... — Начинаешь лезть с проповедями, святой отец Поттер? “Лучше набраться терпения и продолжать держать его в заблуждении," — думает Гарри, но вслух говорит: — Я просто хотел завязать разговор. Что ты пьешь обычно? Малфой вздыхает, явно теряя терпение. — Слушай, Поттер, ты хотел меня видеть, чтобы поговорить, и вот я здесь. Так что говори. — Это то, что я пытаюсь делать. — Нет. Я имею в виду — говори, что ты там хотел. Поттер хмурится, опирается локтями на стол, переплетая пальцы под подбородком и, впервые с незапамятных времен, во взгляде у него сверкают молнии. Драко незаметно ерзает на стуле — в те давние времена взгляд Поттера производил меньший эффект. Он тоже опирается руками о стол, чтобы скрыть в них дрожь. Поттер решает последовать его желанию и перейти к делу. — Почему ты продолжаешь делать вид, что тебе не нравится то, что происходит между нами? Драко оглядывается нервно, но никого нет достаточно близко, чтобы услышать; никто не обращает на них внимания. Он переводит взгляд на Поттера, потом на его руки, и наоборот. — Между нами? При чем здесь... И что же, ты думаешь, происходит между нами? Поттер плотно смыкает губы, не торопясь отвечать — явно выбирая подходящие слова среди различных определений. — Нас тянет друг к другу, — Драко морщится, как будто ему дали пинок под столом, но Поттер игнорирует это, не позволяя себя остановить. — И не надо мне говорить, что все не так или что тянет только меня к тебе, потому что... Потому что я уверен, что мне хватит пятнадцати минут — нет, даже десяти — в туалете этого паба, чтобы... Драко переводит встревоженный взгляд за левое плечо Поттера, и тот лишь тогда замечает официантку, шагов которой не расслышал в пылу спора. Их заказ прибыл. Они ждут, пока официантка ставит на стол пиво и тарелку с аппетитно пахнущим жареным картофелем. Малфой хмурит брови, рассматривая тонкие картофельные пластинки необычной формы. К облегчению Гарри, он, кажется, уже забыл о существовании официантки. Гарри невыносимо хочется немедленно оплатить счет и уйти отсюда прочь, все это уже кажется плохой идеей, но Малфой не соглашается. Как это ни странно, при нем есть магловские деньги. Впрочем, если подумать, ту дизайнерскую одежду, что он обычно носит, не найти в магазинах волшебного мира, даже у Stratchy & Sons. Когда они вновь остаются наедине, Драко берет свое пиво и делает два длинных глотка. Никогда еще он не нуждался так в поддержке спиртного, как сейчас. Поттер подталкивает к нему тарелку. — Тебе лучше забросить что-то в желудок, если собираешься пить такими темпами. Драко смотрит на него косо, держа бокал в руке. — Победил Темного лорда и думаешь, что знаешь все... В любом случае, эту гадость я не ем, — фыркает он. — Тем лучше, тогда я смогу воспользоваться ситуацией в свою пользу. — Что ты имеешь в виду? Тяжелый бокал опускается с глухим стуком на деревянный стол. — О, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — Поттер хватает кусочек жареного картофеля и, забросив в рот, жует с наглым видом. — Как я уже говорил, мы могли бы закрыться здесь в туалете... — Ты сказал, что мы здесь, чтобы поговорить! — Да, но если ты собираешься весь вечер злиться и пить до упаду, я сомневаюсь, что мы сможем о многом поговорить. Берет еще один кусочек и на этот раз заталкивает его себе в рот указательным пальцем, облизав его после этого с довольным видом. — Стоит взять все хорошее от этого вечера, — заявляет он. — Даже не мечтай, что я могу с тобой в туалете... Поттер разворачивает бумажную салфетку, берет вилку, что была в нее завернута, и натыкает на нее кусочек картофеля, после чего протягивает ее Драко. — Честно говоря, я бы тоже предпочел, чтобы программа вечера оставалась той, что планировалась... По крайней мере, пока... — Поттер с вилкой в руке смотрит на Драко. Тот не реагирует. И снова оглядывается. — Прекрати, ты ведешь себя глупо... — шипит он. Но Поттер не двигается. — Я могу оставаться вот так хоть всю ночь, — смеется он. — О, Мерлин! — Драко раздраженно качает головой. Но все-таки берет вилку из его руки. Он бесится, стараясь это скрыть, и думает, насколько чертов Поттер может быть доставучим. Приоткрывает осторожно губы и с явным недоверием прикасается ими к кусочку жареного картофеля; позволяет ему скользнуть в рот и освобождает вилку из уже сомкнутых губ. Гарри наблюдает, стараясь не упустить ни малейшего движения — он отмечает, что Малфой обладает редкой способностью есть жареное, не пачкая губы маслом, и ему в голову приходят несколько способов, с помощью которых он смог бы занять его рот кое-чем поинтереснее. — Доволен? — Малфой уже без вилки, но все еще продолжает жевать. Гарри изгоняет из сознания фантазии неприличного содержания. — Конечно же, нет. Ты ведь пьешь пиво, а значит, должен и поесть, а это хорошо сочетается с ним... И не поднимай так брови, я тебя умоляю! Я буду так добр, что оставлю свою вилку тебе, неженка, — говорит он и решает тоже заняться своим пивом, довольно неплохим, кстати. Затем снова протягивает руку к тарелке с картофелем; Малфой берет вилку, которую ему так по-рыцарски уступили, и делает вид, будто тоже хочет взять кусочек картофеля — но вместо этого тыкает ею в руку Гарри, заставляя вздрогнуть. — Эй! — вскрикивает он. Малфой удовлетворенно хмыкает и демонстративно протыкает вилкой на этот раз уже картофель. — Да тот же вкус, что и у картофеля, нарезанного обычным способом, — кривится он; однако жует с явным удовольствием. Они немного расслабляются, дурачась с картофелем и смакуя пиво; обмениваются парочкой замечаний о пабе; затем обсуждают разные места Лондона, в которых побывали. Гарри получает подтверждение тому, что даже если Малфой и посещает обычно только заведения магического мира, но одеваться предпочитает у маглов. Разумеется, только в бутиках высочайшего уровня, в которых Гарри никогда и близко не бывал. Малфой вытаскивает из внутреннего кармана пиджака белый платок, которым вытирает губы от того мизерного количества жира и соли, что, несмотря на все усилия, на них осталось. И которое Гарри очень хотел бы слизать сам. Ему интересно, почему он не использует бумажную салфетку. Малфой отвечает на его вопросительный взгляд, прежде чем Гарри открывает рот: — Я буду настолько щедр, что отдам тебе свою салфетку. Ненавижу бумажные салфетки. — Я тронут, ты сама галантность... Но зачем тебе носовой платок во внутреннем кармане пиджака, если у тебя уже есть один в нагрудном? Несмотря на то, что вопрос абсолютно безобидный, Малфой почему-то начинает нервничать. Он пытается не показать этого, но белая кожа выдает его, заметно розовея. И это не говоря о том, что его взгляд начинает блуждать то тут, то там — он смотрит куда угодно, лишь бы не встречаться глазами с Гарри. — Но при чем тут... Это украшение, идиот, он вовсе не для... Вообще-то, это называется паше... И платков у меня несколько! Я же не могу, вытерев рот, вернуть использованный платок обратно в карман! — Э-э-э, прости... Я в этом не разбираюсь... — теряется Гарри. — Конечно, могу даже поспорить, что ты вполне можешь еще и высморкаться в паше! Пока Малфой возмущается, Гарри присматривается к его аксессуару. Небольшой кусочек ткани темно-зеленого цвета аккуратно уложен в нагрудный карман фирменного пиджака. Гарри и сам не понимает, почему эта вещица так привлекает сейчас его внимание. Понимание сваливается на него, как гром среди ясного неба — внезапное и невообразимое. — Ты... Драко каменеет. И проклинает себя за дурацкую идею, что поначалу показалась ему смешной. — Ты... Бесстыжий ты слизеринец... — Гарри не может поверить, что не заметил этого раньше, потому что изучил эту ткань изумрудного цвета в мельчайших деталях. Но он даже представить себе не мог... В таком виде, сложенная в несколько раз, ткань не выглядит прозрачной. Инстинктивно протягивает руку к карману; Малфой отшатывается с грохотом вместе со стулом, сбивая с ног нескольких посетителей в пабе. — Стой! Что это взбрело тебе в голову! — говорит Малфой низким, срывающимся голосом. — Что взбрело в голову мне? — Гарри улыбается, чуть недоуменно и весело. — Это же не я тот, кто пришел в публичное место с женскими трусиками на виду, прицепив их к пиджаку, всем на обозрение! Драко неистово краснеет. — Ну, ты так упорно настаивал на том, чтобы они были на мне этим вечером — вот я и придумал, как можно удовлетворить твое желание, — Драко говорит это беспечным тоном и с нарочитым сарказмом, но все его усилия сводятся на нет видом пылающего лица. А все неловкое положение, в котором он оказался! Поначалу все представлялось намного веселее, когда Драко планировал в какой-то момент вытащить трусики из кармана, чтобы бросить их в лицо ничего не подозревающему Поттеру и сопровождая все это оскорблениями и издевательствами. Драко замечает, как из правого рукава Поттера что-то скользит в ладонь: это кончик его волшебной палочки. И он улыбается — плохой знак для Драко. — Знаешь, мне ничего не стоит выпустить сейчас Акцио, никто и не заметит. Но, может быть, все увидят эти трусики, когда они окажутся у меня в руках. — В-вот еще — меня не волнует, что здесь могут подумать обо мне и тебе несколько магловских бездельников... — в противовес его словам то, как Драко это говорит, весь покрывшись холодным потом от волнения, даст любому понять, что да, важно, и еще как. Все следы веселья в одно мгновение стекают с лица Поттера. — Ты не мог бы сесть рядом со мной? — Почему? — Потому что пора тебе меня выслушать. И я бы предпочел, чтобы ты находился рядом со мной при этом. — И если я этого не сделаю... — Драко показывает подбородком на рукав Поттера, из которого угрожающе выглядывает волшебная палочка. "Надо быть параноиком, чтобы постоянно носить ее при себе таким образом", — думает он. — Эм... Да, я это сделаю, — Гарри надеется, что блефовать он умеет достаточно хорошо. — Грязный шантажист, — часть сознания Драко, та, что искажена слизеринским воспитанием, испытывает настоящее восхищение. — Так будет лучше для нас обоих. — Ну да, попытайся очистить свою совесть, повторяя это. В глубине души Драко подозревает, что у Поттера не хватило бы коварства поставить его в настолько неловкое положение; что это все обман. Но он учился на факультете, где привыкли принимать всерьез угрозы и шантаж, потому что, как правило, они оказываются обоснованными. А Поттер уже и до этого в подлости зашел достаточно далеко, чтобы Драко не мог воспринимать его, как настоящего гриффиндорца. Поэтому Драко предпочитает избежать риска. Постаравшись придать себе вид приговоренного к смертной казни, который взбирается на эшафот, Драко встает со своего места и садится на диванчик рядом с Поттером. Тот поворачивается, садясь боком, лицом к Драко, положив правую руку на спинку дивана позади него. Окидывает взглядом безупречный крой костюма, задерживается на мгновение на "паше" и улыбается снова. Драко ненавидит, когда он улыбается. Ненавидит так сильно, что желудок делает сальто внутри. Или, может быть, это все из-за того странно нарезанного жареного картофеля. Поттер смотрит в лицо Драко, который упорно сфокусировался на собственных пальцах, которыми он барабанит по столу. — Итак, попробую понять, — голос Поттера звучит в нескольких сантиметрах от уха Драко. — Это для того, чтобы досадить мне, ты решил принести кое-что очень интимное — что подарил тебе я, кстати, — оставив его на виду у всех, чтобы каждый, пусть даже не понимая, что это такое, имел возможность видеть? Драко сглатывает. "Надеть, не надевая"... Поттер выставил все так, как ему самому бы понравилось — хотя Драко просто показалось, что это неплохой способ для того, чтобы немного поиздеваться. Он не попытался увидеть ситуацию с этой точки зрения. — Вот именно, никто не знает, что это такое... Я просто хотел вернуть... И в кармане брюк это не помещалось, и... Влажное дыхание Поттера слегка касается уха Драко: — И, очевидно, это оказалось единственным решением проблемы? Он выдыхает, широко улыбаясь. — Это что-то такое изысканно-извращенное — то, что ты придумал... Драко вздрагивает — он не знает, от щекотки в результате дыхания Поттера у его уха или от тембра его голоса. Он уже слышал этот тембр: горячий, мягкий, воркующий. От которого сжимается горло, горит в желудке и плавится все в паху. Куда там опьянению от жалкого пива. Он думает, что стоит подороже продать свою шкуру. Или на что там еще Поттер хочет наложить свои лапы. — Как ты можешь претендовать, чтобы я... Честно говоря, я подозреваю, что ты просто хочешь поиздеваться... А все потому, что ты случайно застал меня в компрометирующем виде в раздевалке, и теперь ты хочешь... Ты же хочешь... — Чего? — Поттер перемещает его подбородок указательным пальцем, заставляя повернуть лицо к нему. — Чего, ты думаешь, я от тебя хочу? Смотреть Поттеру в глаза так близко — почти невыносимо для Драко. Почему, при всей своей удаче, которой уже обладал этот невыносимый и последовательный ублюдок, он должен был стать еще и настолько привлекательным, настолько решительным? Невольно нахмуренные брови делают более пронзительным взгляд; выразительная челюсть и сухожилия шеи, которая так открыта сейчас, когда он поворачивает свою голову в сторону Драко. Конечно, немного жаль, что нет возможности воспользоваться таким добром по назначению. — Драко? — Да? — Чего, ты думаешь, я от тебя хочу? — Унизить, поиздеваться... Я тебя понимаю, потому что последние семь лет я тебе... Слегка мешал жить. Поттер одной рукой обнимает Драко за плечи, привлекая его еще ближе к себе. — Закроем глаза на тот факт, что "слегка мешал жить" — это не совсем верное определение для того, насколько ты меня достал в свое время; но ты действительно думаешь, что после всего, через что я... Через что мы прошли, когда вернулся Волдеморт и пришлось воевать, и терять друзей... Неужели ты думаешь, что после всего этого я захочу терять время на подобные детские глупости? Драко пожимает плечами, все еще не поддаваясь его заверениям. Но часть его хочет верить Поттеру; ему невыносимо хочется, чтобы то, что тот говорит, оказалось правдой. Вдруг подумалось даже о возможности того, что может произойти, если он попробует согласиться на то, что может предложить ему Поттер. — Знаешь, Драко, чего я хочу на самом деле? — Чего же? — он жаждет знать. Серьезно. — Немного насладиться жизнью. Особенно, когда она предлагает мне... — Поттер скользит пальцем вдоль лацкана пиджака Драко, вниз, а затем вверх, очень медленно. — Вкуснейшие сюрпризы. Останавливается на высоте нагрудного кармана и прикасается к тщательно сложеным трусикам. Драко вспыхивает, словно они надеты на нем и он чувствует пальцы Гарри через кружева. — Да, но... — он увлажняет языком губы. — И если мне не хочется это надевать? Он тоже прикасается к трусикам, подобно тому, кто в страхе играет с огнем свечи. Поттер вздыхает и серьезно задумывается. — Будет очень жаль, но мне все равно подходит. Но зачем отказывать себе в том, чего желаешь? Драко собирается ответить, но Поттер не дает ему времени на это. — Давай, расскажи мне, что ты делал в слизеринской раздевалке, одетый в розовые женские трусики? — Я проиграл пари Забини; если так уж хочешь знать, это была просто шутка... Поттер непроизвольно сжимает плечо Драко сильнее. — Так это Забини подарил тебе те розовые трусики? У Драко почему-то появляется невыносимое чувство, как будто он сделал что-то неправильно или сказал что-то лишнее, даже если на самом деле это не так. Он напоминает себе, что не должен оправдываться перед кем-либо и, уж тем более, хранить этому придурковатому кому-то верность. — Ну конечно же, он ведь выиграл пари. — Ты что, ждал его, когда я пришел? — глаза Поттера становятся похожи на две узкие трещины. — Нет! Я как раз собирался их снять и принять душ! Очевидно же, что мне пришлось подождать, чтобы остаться в одиночестве... Черт, Блэйз интересуется исключительно женщинами, об этом знают даже камни! — Ты хочешь сказать, что... Ты его хочешь, но у тебя с ним нет надежды на взаимность? Драко качает головой в ужасе. — Ты... Ты что, шутишь? Или тупой? Чтобы я хотел кого, Блэйза? — говорит он так громко, что Поттер подает жестом знак, чтобы он говорил потише. — Да даже если бы он был самой невероятной крутой штучкой! "Честно говоря, обладая такими длинными ногами и крепкой задницей, Блэйз вполне может быть крутой штучкой", — в мыслях все же признает Драко. Поттер все еще выглядит немного недовольным, но заметно успокаивается после однозначно искренней реакции Драко на его слова. — Хорошо... Пусть тебя и заставили их надеть, но... Ты не можешь отрицать, что ты здорово провел время, когда те трусики были на тебе, и... И со мной. Драко опускает голову — в этом раунде он и не надеялся выиграть. Впрочем, разве ему когда-либо удавалось выиграть у Поттера? Он смотрит на выход с противоположной стороны зала. Достаточно просто встать и уйти, чтобы закончить с этим. Как следовало бы сделать в тот раз, в раздевалке. И тогда он выиграет, и Поттер останется здесь, однозначно проигравший. Так просто. Только вот, впервые в жизни, Драко не хочет выигрывать. — Думаю, можно сказать, что мне понравилось. Ну да, маленький похотливый шлюшонок, что тут скажешь. Неожиданно грудь Поттера, такая горячая даже через одежду, прижимается к Драко теснее, щетина, покалывая, касается его гладкой щеки, и Поттер тяжело дышит над ухом. — Неужели не понимаешь? Это не имеет ничего общего с тем, кто ты есть на самом деле, в жизни. Это просто... — Поттер явно отчаянно ищет правильные слова. — Возможность стать кем-то другим на некоторое время; позволить себе все, что ты хочешь; свобода от условностей, от запретов... от всего... Теперь, более чем когда-либо, Драко чувствует все то, что носит на себе всю жизнь: скучный серый костюм, который соткан из правил, ожиданий, суждений, неуверенности... из всего того, что он тащит за собой еще с той поры, когда только себя осознал. Он прижимается своей щекой к щеке Поттера. Так чертовски горяча... Гарри начинает надеяться. И не сдается. — Лично я считаю, что эта твоя похотливая сторона очень интригует, — кончиком языка Гарри проводит по контуру уха Малфоя, проникает чуть-чуть внутрь, где задерживается, описав несколько маленьких кругов. Малфой непроизвольно раздвигает ноги. Чертовы узкие брюки. Гарри хочет поцеловать его, как следует, но его отвлекает вид официантки, которая из-за стойки бара с умилением наслаждается зрелищем, глядя на них. Если Малфой заметит, что они привлекают внимание (а они привлекают, потому что сейчас практически обнимаются), то может напрячься. И не в хорошем смысле этого слова. Но интуиция подсказывает Гарри, что предлагать Малфою пойти к нему домой пока еще рано. Он немного отстраняется от него. — Как думаешь, если мы поцелуемся еще, это поможет тебе разобраться в себе? Голос в голове Драко кричит: "Это ловушка, беги!". Другой возражает: "Почему ты все еще здесь, о чем тут думать? В прошлый раз было здорово!" Драко решает, что в любой момент может передумать. Если днем ему удалось пережить поцелуй с Поттером и найти в себе силу воли, чтобы уйти, то он может это сделать и этим вечером. Настоящий слизеринец все же умеет убедительно лгать. Даже самому себе. — В принципе, неплохая идея, — бормочет он. — Чтобы я точно смог убедиться, что это просто временное помутнение рассудка. — Тогда нам лучше уединиться. Драко резко отстраняется от Поттера и смотрит на него, нахмурившись. — Ты же не думаешь и вправду насчет... Поттер пожимает плечами: — Альтернативой будет переулок, из которого мы аппарировали.***
Туалет в пабе, безусловно, небольшой, но, к счастью, достаточно чистый и расположен таким образом, что мимо не ходят официанты или посетители. Гарри солгал бы, если бы сказал, что не учитывал это, когда выбирал место. Он бросает несколько заклинаний, чтобы быть уверенным, что никто их не услышит и что дверь не откроют снаружи. И набрасывается на Малфоя с энтузиазмом ребенка, который ждал весь вечер десерт, но для того, чтобы его получить, должен был закончить с овощами. Обхватывает обеими ладонями его лицо и начинает посасывать губы, пробуя их на вкус, раздвигая их языком и покусывая. Драко находит рот Поттера таким же, как и несколько часов назад; столь же теплый, мягкий и уютный. У него чуть горьковатый вкус пива и умопомрачительный аромат, который усиливается по мере того, как он распаляется. Это всего лишь второй раз, а ощущения уже кажутся привычными. И, прежде всего, в сознании Драко вновь звенящая пустота, как и каждый раз, когда он так близко к Поттеру. Возвращается то чувство легкости, как будто танцуешь, левитируя. Поттер обнимает его за талию и притягивает к себе. Возбуждение Драко, немного унявшееся за время, пока они дошли до туалета, вновь набирает силу; вставший член настойчиво прижимается к такому же возбужденному у Поттера; Драко теряет самообладание с пугающей быстротой. Поттер покидает его рот и атакует шею. Отпечатывает на ней влажные поцелуи открытым ртом, задевая чувствительную кожу кончиком языка. И между поцелуями шепчет, тоном низким и немного хриплым, по причине долгих разговоров в этот вечер. — Я просто хочу, чтобы было хорошо тебе и мне... Хочу узнать, что и как тебе нравится... Все... — ноги Драко, кажется, превратились в желе. — Может быть, мы сможем узнать вместе что-то, что ты еще не знаешь о себе... Драко откидывает голову, чтобы Поттеру было удобнее мучить его шею. Сильные руки поглаживают спину Драко, переходят на его ягодицы, мягкие, но мускулистые при этом. Дыхание Драко ускоряется, у него появляется ощущение, будто он летит на метле в пике. Поттер впивается пальцами в его идеальную задницу. — Я хочу попробовать каждый сантиметр твоей кожи... — указательным пальцем правой руки он ведет вдоль шва брюк, чуть сильнее нажимая, когда палец оказывается между небольших ягодиц. — Каждый сантиметр. Драко кусает губы, но не может подавить стон. И в этот раз нет такой силы в мире, нет таких традиций, условностей и всего прочего, что сможет заставить его опомниться и не потереться своим членом о чужой пах. В его сознании сейчас осталось место только для того, что шепчет ему Поттер. — Я могу заставить тебя кончить столько раз, сколько захочешь... — палец массирует это место, такое чувствительное даже через ткань; он ощущает исходящее от тела тепло, чувствует, как сокращаются мышцы, — ... и даже сколько не захочешь... — последняя фраза звучит, словно волшебная формула, тело Драко напрягается и дрожит. Он цепляется за ткань, которая покрывает плечи Поттера и прижимается лицом к его горлу, чтобы заглушить собственные стоны. Теплая жидкость пропитывает его боксеры и брюки. Он осознает то, что сделал, только когда уже испортил свою дорогую одежду, но теперь уже поздно, и он не жалеет. Толкается настойчиво бедрами, потираясь о Поттера, чтобы насладиться до последнего взрывом удовольствия, что так долго откладывалось. Драко оглушен; он выдохся так, что с трудом может вспомнить, как надо дышать. — Ничего себе! — Поттер искренне удивлен, и своим вскриком возвращает Драко к реальности. Он превозмогает приятное ощущение полной расслабленности. Его руки снова чувствуют твердые плечи Поттера, его ноги узнают жесткий пол под ним. Он не может игнорировать влагу в паху, что быстро превращается в мокрую липкую корку. — Ничего себе, — снова. Поттер произносит это с удивлением, почти с восхищением. Драко смотрит вниз и с ужасом замечает, что испачкал, пусть и немного, джинсы Поттера. Он не знает, возможно ли покраснеть еще больше, но любопытство сильнее смущения. Бросает несколько взглядов украдкой на него: тот наблюдает за ним и, не собираясь отстраняться, по-прежнему держит руки на его заднице. Драко решает, что лучше все же хоть что-нибудь сказать. Он сглатывает: — Ничего себе? Гарри все никак не может прийти в себя. — Я не думал, что... Что на самом деле... Что смогу тебе... Ты так чертовски... Черт, ты настолько сексуальный... — он все не может успокоиться. Малфой делает шаг назад, заставляя Гарри убрать руки от его задницы. — Это все из-за того, что у меня давно не было, так что.. Ты понимаешь... Учеба, некогда даже подрочить, все такое... Машет рукой, как будто хочет сказать жестом: ты понял? Гарри поднимает брови, смешно пытаясь имитировать привычку Малфоя. — В самом деле? Даже после поцелуя сегодня? Малфой ограничивается лишь утвердительным жестом, и Гарри расцветает улыбкой с явной надеждой. — Ты сохранил все возбуждение с того поцелуя для сегодняшнего вечера? — О нет! Чертов ты самовлюбленный болван! Ты что, правда думаешь, что это только потому, что ты меня поцеловал, и я вроде не могу без... — с этим восхитительно постыдным пятном на брюках в промежности негодование Малфоя выглядит не очень убедительно. Гарри принимает выражение фальшивого разочарования. — Если это так, то мне придется поработать над собой. Честно говоря, я сегодня подрочил перед нашим свиданием. Этот слова заставляют Драко замереть с открытым ртом. Он настолько желанный. Вот ключевое слово. Он никогда не чувствовал себя желанным до такой степени, чтобы кто-то был согласен на все ради него. Ну, может, Поттер готов не совсем на все, но точно на многое. И все это не из-за его социального положения или денег. Он хочет его не как наследника Малфоя, а как просто Драко. Поттер достаточно искренний, а он, Драко — достаточно желанный. Ручка двери туалета резко дергается, заставая обоих врасплох. Кто-то там нуждается в услуге. Поттер протягивает руку: — Пойдем в более спокойное место? Драко осматривает свои брюки. — Я не могу выйти в таком виде. — Разве волшебная палочка не с тобой? — Да, но... Очищающие заклинания получаются у меня не очень хорошо... — Тяжело, когда нет домашних эльфов поблизости, да? — улыбается Гарри. Он счастлив. Ну, почти. Малфой складывает руки на груди и достаточно взгляда, чтобы понять, что он сейчас превратится в убл... — Хорошо-хорошо, я сам справлюсь. Извлекает волшебную палочку из рукава. Драко проклинает себя за срыв. Что может быть более неловким, чем позволить Поттеру отчистить его брюки от его же спермы? Он ждет, что Поттер немедленно применит заклинание, но тот качает головой: — Лучше, если ты снимешь это, я не хочу рисковать, могу испортить... То есть, под... Хм. Под брюками. Его улыбка заставляет Драко подозревать, что на самом деле он хочет не только почистить, но больше посмотреть на то, что под одеждой. Но все же снимает брюки и боксеры. К счастью, водолазка достаточно длинная, чтобы дать иллюзию скромности. Передает свою одежду Поттеру, и пока тот занимается чисткой, отрывает длинную полоску туалетной бумаги, чтобы вытереть кожу; он старается стоять спиной к Поттеру, который тоже, со своей стороны, делает вид, что не пытается подсматривать, при этом выпуская первое Очищающее заклинание вместо брюк себе на руки и обнаруживая, что это заклинание полезно еще и против мозолей, оставшихся на ладонях после тренировок по квиддичу. Ну, иметь мягкие, гладкие руки этим вечером будет полезно, но только если сосредоточиться сейчас на другом и постараться не испортить дорогие брюки. Когда Драко оборачивается к нему, Поттер занимается уже своими джинсами, не снимая их — и Драко примечает это с некоторой долей разочарования. Тот справляется с этим довольно быстро, прячет свою волшебную палочку и протягивает Драко его вещи. Брюки идеально чистые, но вот боксеры не очень. Драко смотрит на Поттера вопросительно, держа в одной руке штаны, в другой — боксеры. Поттер наклоняет голову. — Боюсь, что мне не так хорошо удается справиться с пятнами на этом типе ткани. Драко имеет не такое уж смутное представление о том, что он имеет в виду. Смотрит на него скептически. — Лжец. Поттер приближается, останавливаясь в одном шаге от Драко, как кот, готовящийся прыгнуть, чтобы поймать птичку. — Попался, — касается рукой нагрудного кармана пиджака, жестом очень медленным, нежным и выразительным. Поднимает Драко за руку, в которой тот держит боксеры. — Почему бы тебе не попробовать, а? Поттер перемещает палец от кармана и прикасается им к подбородоку Драко, качая головой. — Ты посмел издеваться над подарком, который я купил для тебя. Ты злостно проигнорировал мое желание, — он улыбается, больше глазами, чем губами. — Мне жаль. Непослушный питомец не получит награды. Драко винит алкоголь в легком головокружении, из-за чего рискует упасть голой задницей на пол. Он спрашивает себя, куда подевались все те оскорбления, на которые так богата его фантазия. Вообще-то, у него есть неплохой запас, но на данный момент они недоступны. Освобождает свой подбородок коротким жестом. — Прекрати! — Прекратить? Нет! Он жалок. Кто-то стучит в дверь, и Драко смотрит на нее сердито, как если бы виной всему, что происходит с ним сейчас, была именно дверь. — Мы должны идти. Действительно, — настаивает Поттер и он прав. Драко думает, что тот все равно остается идиотом, но сейчас он прав. Драко выбрасывает свои боксеры в мусорное ведро в туалете и надевает брюки на голую кожу. Тянет за молнию с особой осторожностью, глядя на Поттера с вызовом. Тот весело хмыкает и бормочет: — Упрямый слизеринец. Пока они направляются к выходу, Поттер на ходу вытаскивает из его нагрудного кармана зеленые кружевные трусики. Драко смотрит на него встревоженно, однако, прежде чем он начинает беспокоиться всерьез, Поттер прячет их себе в задний карман джинсов. — Я заметил, что тебе они не нужны сейчас, пусть пока побудут у меня. Когда они выходят из туалета, несколько здоровенных парней смотрят на них укоризненно — должно быть, им пришлось ждать под дверью. Но Поттер не удостаивает их даже взглядом и Драко подозревает, что если они попытаются их задержать, то два огромных грузных тела окажутся подвешенными в воздухе вниз головой. Быстрым шагом они с Поттером идут в переулок рядом с пабом, куда раньше аппарировали. Поттер берет Драко за руку. Впервые за весь вечер он не выглядит уверенным в себе, он почти робок: — Пойдем ко мне домой? Драко несколько раз хлопает ресницами. Он по-прежнему не может сказать да. Отказаться тоже. — Уверен, что хочешь видеть слизеринца в своем доме? Поттер сжимает его руку в своих. — Абсолютно уверен. — Хорошо. И... — добавляет на одном дыхании. — И почему именно туда? Драко уже знает, чем все закончится. Но боится, что это настолько невозможно, что окажется сном. — Потому что... — он безошибочно чувствует начало аппарации. — Тесные туалеты не подходят такой капризной принцессе, как ты... — начинаются завихрения в пустоте. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя оттрахали, как следует. В целом, это неплохой сон, думает Драко.