Whale 52

      За время, оставшееся до спортивного фестиваля, я сумела худо-бедно наработать вопросы, которые помогали с определением причуды противников при любых обстоятельствах. Обидно, что тренироваться приходилось исключительно на учителях и одноклассниках, чьи способности мне были заранее знакомы, а значит, и результат стоило подвергать некоторому сомнению…       Даже это было уже чем-то, впрочем.       В основном вопросы были самыми очевидными: что будет, если кинуть в противника что-то… что будет, если шагнуть навстречу самой… что будет, если попытаться сбежать… что будет, если выстрелить из лука... Вопросы, которые я могла задать всегда и которыми легко было проверить любого из одноклассников. Повторить это же ещё парочку раз с интервалом в несколько секунд — и чаще всего я узнавала не только о причуде, но ещё и об умениях или предпочитаемом стиле боя.       Забавно, но как только случай с атакой злодеев на наш класс просочился в СМИ — а он просочился достаточно быстро, уже на следующий день в сети были десятки кричащих заголовков, и с каждым днём их количество только увеличивалось — вокруг нашего класса начало сосредотачиваться повышенное внимание. Сначала под прицел попали все геройские классы, потом — только первогодки, и за девять дней до экзамена вся Япония точно знала, кто именно повстречался со злодеями в столь нежном возрасте. Журналисты пытались подкараулить где только можно, на улице то и дело могли пристать какие-нибудь надоеды, в школе спины сверлили ласковые взгляды людей, с которыми мы должны были встретиться на спортивном фестивале. В общем — сказка.       Весь этот накал страстей в основном проходил мимо меня. Не потому что я настолько уматывалась на тренировках, что ничего не замечала, нет. По физической подготовке из девочек я была одной из лучших, и та же Кьёка уставала куда больше, чем я. Просто журналисты достаточно быстро от меня отстали, хоть и выпустили парочку статеек про «благотворительность» ЮЭй и помощь инвалидам, так как я не могла дать им интервью, а студентов школы я не замечала (вполне осознанно, впрочем) сама, хотя эти отставать не хотели совершенно.       Бучу с активностью других классов я предпочитала переживать за спиной Хитоши. Переживалось отлично: Хитоши был огромным, как дерево, и спина у него была широкой, как стена, многие боялись связываться с человеком таких габаритов и таких мешков под глазами. Наверное, именно поэтому самому Хитоши тоже было достаточно фиолетово, что же происходит вокруг — он медленно вдалбливал в голову Айзавы мысль, что хорошо бы поделиться своими чудо-бинтами с подрастающим поколением героев, желательно исключительно в его лице. Айзава пока мужественно сопротивлялся.       — Бакуго делает нас врагами всей школы, — неодобрительно заметила Момо в один из дней. — Ему стоит научиться придерживать язык.       — Что сказала, Хвостатая?!       — Это именно то, о чём я постоянно говорю! — взвыл Денки. — Почему мои слова никто не воспринимает всерьёз, а как только Яойорозу что-то скажет, так всё?       — А я сегодня согласна с Бакуго, — воинственно нахмурилась Очако. Я скосила взгляд в её сторону. Она? Согласна с Кацуки? — Они перешли все границы.       Пока одноклассники выясняли, прав ли Кацуки, под аккомпанемент криков всё того же Кацуки (его, как повелось, почти не слушали), я задумчиво начала выстукивать какую-то мелодию пальцами по парте. С такой аргументацией Очако не поспоришь: перед нашим кабинетом собралась целая толпа народу и, судя по всему, завуалированно и не очень угрожала любому члену 1-А класса, которого видела. Нехорошо. Неудивительно, что Кацуки на них наорал и заявил, что станет победителем.       К счастью, одноклассники оказались не промах: те, кому перепали оскорбления, быстро оправились, а те, кого подобные угрозы догнали часами или днями позже, уже были готовы и на провокации и дизмораль не велись. Они были заняты: готовились к Спортивному фестивалю. Айзава был хорошим классным руководителем не только для меня: если его просили, он выдумывал специальную тренировку для любого ученика. Я не сомневалась, что направления тренировок учителя всем педсоставом выдумали ещё тогда, когда утвердили прошедших в геройский класс учеников, но ребятам всё равно было приятно. Да и на предлагаемые самими учениками улучшения или поправки Айзава реагировал достаточно быстро, а значит, внимательно изучал наши причуды и сам думал над каждой.       Моё умиление при взгляде на нашего классного руководителя с каждым днём всё усиливалось, уважение Хитоши — тоже. Попытки развести Айзаву на бинты не прекращались.       Кейко очень за нас беспокоилась, это было заметно и по её поведению по утрам, когда мы отправлялись в школу, и по её поведению по вечерам, когда мы из школы притаскивались. Когда я ей по секрету рассказала о том, что участвовать в Спортивном фестивале не буду и вся моя усталость от занятий именно для этого, немного расслабилась. Родителям, забившим тревогу сразу же, как только в новостях рассказали о нападении на первогодок, тоже пришлось слить эту информацию — им сразу стало легче. Я честно сказала, что в ближайшие несколько месяцев не вижу ничего криминального, а дальше заглядывать и не старалась, и они успокоились окончательно.       Хитоши, если не ошибаюсь, тоже воспользовался аргументом «Всё самое страшное позади (по крайней мере, на несколько месяцев)», когда разговаривал с родителями. Но они за него волновались не так сильно: характер что у отца, что у матери были куда спокойнее и прагматичнее, чем у Мики и Томоки. Да и тот факт, что мать Хитоши работала в полиции, влиял на их реакции.       В отличие от родителей, которых ещё сильнее волновать не хотелось, Кейко я пересказала битву со злодеями и своё к ней приготовление в красках — да и несправедливо было бы этого не сделать, учитывая, что сестра наблюдала за моими появляющимися синяками под глазами и наверняка хоть раз, да проснулась, когда я посреди ночи тащилась на кухню за кофе.       — Весело у вас, — протянула тогда она. — Мне не нравится, что именно тебе приходится страдать для разрешения всяких ситуаций, но, полагаю, ты защищаешь и себя тоже… так что это хотя бы не благотворительность.       — Благотворительность — это очень по-геройски, между прочим, — монотонно проговорил Хитоши. — Полезно для рейтингов.       — Вот когда не будет у Лейко проблем, тогда пусть и занимается.       «Проблемы для моей способности всегда найдутся», — утешила Кейко я. — «Не свои, так государство подкинет».       — Или агентство.       — Думаешь, ей позволят работать в частном агентстве, а не на страну? — с сомнением протянула сестра.       Хитоши задумался, а потом печально вздохнул. Я тоже… не расстроилась, потому что и так это осознавала, но некий укол почувствовала. Верно Кейко говорит, мне светит только государственная служба. Стажироваться и сверхурочно работать (ха-ха) наверняка смогу где угодно, а вот официально — только родненькое государство, только оно.       С другой стороны, возможно, сверхурочная работа тоже будет только на государство. Ведь раз так хочется работать ещё, то почему бы не помочь своей стране сильнее?       За день до Спортивного фестиваля я даже не пришла, а была притащена к Исцеляющей: Юга своим лучом смерти (или, вернее сказать, радуги? радости? жизни? Цвет всё же для смерти неподходящий…) прожег и костюм, и кожу на бедре так, что двигать ногами было очень больно. Извинялся и бледнел, конечно, но всё равно надувался, как павлин, из-за своей победы. Я просто шипела на одной ноте, потому что было больно, и позволила Юге и Хитоши дотащить себя до медпункта.       По словам Айзавы, первокурсникам не разрешались подобные применения причуды: на тренировках противников с такими способностями, как, к примеру, у Юги, Кацуки или Шото не ставили в прямое столкновение с другими учениками. Задания по типу того, что из раза в раз устраивал нам Всемогущий? Пожалуйста! Там никогда не было цели ранить другого человека, это был разве что один из способов достижения поставленной задачи, на который могли пойти немногие. По крайней мере, в начале этих двух недель, потому что потом Айзава махнул рукой на правила и сказал, что мы на «особом положении», а значит, надо привыкать к взрослой жизни.       Правда, было выставлено одно серьёзное условие.       — Сначала вы потренируетесь на манекенах, — Айзава указал себе за спину, где валялась целая гора названного инвентаря. Я уже минут пять разглядывала её с нездоровым любопытством. Или в ЮЭй совсем не пилят бюджет, или мне страшно представить, каков он на самом деле. — На них установлены специальные датчики, которые сообщат, повреждения какой силы вы нанесёте человеку без причуды усиливающего или укрепляющего типа. Вы будете использовать на своих одноклассниках только то, что вызывает лёгкие повреждения.       — Ну и зачем? — пренебрежительно фыркнул Кацуки. — Есть же Исцеляющая девочка. А этой вообще нужно пострадать как можно больше!       Небрежный жест его руки был направлен в мою сторону. Он прав, довести себя до истощения тут нужно было именно мне, Кацуки знал, о чём говорил… и одновременно не знал. Я нахмурилась. Хитоши нахмурился тоже — кажется, ему очень не понравилось, как Кацуки завуалированно предложил избивать меня всеми возможными способами. Завершил нашу пантомиму нахмурившийся Айзава:       — Ответ на этот вопрос — домашнее задание для всех, спрошу на следующем уроке. А пока не придумали ответ, скажу просто: наказание за нарушение этого условия вам очень не понравится.       Так и получилось, что в основном все мы собирали синяки, царапины да лёгкие ожоги разного происхождения (электричество, взрывы, кислота — разнообразие!). Даже тот ожог, с которым меня притащили, был не очень опасным, просто болезненным. Исцеляющая Девочка сотворила свою исцеляющую магию, и я флегматично пронаблюдала, как ожог исчезает… исчезает… не до конца?       — Ресурсы организма закончились, — прокомментировала врач. — Сиди, я сейчас тебе витаминок прокапаю…       Я с сомнением покосилась на капельницу, но послушалась и убегать не стала. Юга сверкнул своей улыбкой, взмахнул плащом, попрощался со всеми по-французски и был таков. Я сдержала зевок и покачала ногами, сидя на кушетке. Хитоши сел рядом.       — У вашего класса закончились уроки, молодой человек?       Вместо того, чтобы уйти в соответствии с тем непрозрачным намёком, что дала ему Исцеляющая Девочка, Хитоши просто кивнул, а потом поймал мой дрон и выключил его. Я благодарно ему улыбнулась и вытянула руку, чтобы подвергнуть себя процедуре прокалывания.       На самом деле, конечно, нехорошо, что мой организм на самом деле истощился из-за причуды школьного врача. Я чувствовала некую вялость и усталость, но мне казалось, что это последствия очень активных тренировок. Похоже, что не совсем. Но было бы куда лучше, если бы об истощении мы просто наврали. Активные тренировки у всего класса были? Были, любой хоть сколько-нибудь любопытный подтвердит, что Айзава гоняет 1-А класс и в хвост и в гриву. Неудивительно, что одна из девочек выдохлась от такого темпа.       Вообще, каждый Спортивный фестиваль один-два человека из геройских классов не выступают по той причине, что за несколько дней до события (день перед фестивалем традиционно без практических занятий, чтобы организм поднакопил сил) причуда Исцеляющей Девочки перестаёт их лечить. Причина была проста: раз ресурсы организма так выдохлись, значит, не сможет оправиться от травмы посерьёзнее. Конечно, обычно на Спортивном фестивале не случалось ничего ужасного, но «обычно» не значит «всегда».       «Тебе сказать, что будет?» — спросила я по пути домой, когда отсидела скучные сорок минут под капельницей. Хитоши сидел рядом и играл в какую-то мобильную игрушку, убивая время и себе, и мне, так как я с интересом наблюдала. Если давать честную оценку, играл он не ахти как.       — Давай только то, какие будут этапы… и причуды ребят из 1-В, — немного помолчав, решил Хитоши. — Не напрягайся, слишком много переменных, я сам придумаю, что мне делать.       Я попыталась было сказать ему, что мне, в целом, не сложно, попыток ещё много, но Хитоши был неумолим, так что я вздохнула и рассказала только то, что знала. Гонка, бои «колесниц», индивидуальные бои. Усмешка скользнула по губам Хитоши и пропала. Ну, да, всё, что ему нужно сделать, чтобы пройти первые два этапа — это обменяться фразами с несколькими людьми. Не так уж и сложно. Другим классам о наших причудах никто ничего не сообщал.       За исключением Кацуки, который обещал всех взорвать, но Кацуки — это отдельная история. Мне то и дело хотелось, словно Фумикаге, вставать в печальную позу и демонстративно отворачиваться. Я уже прошла все стадии принятия этого человека, как-то умудрившись пропустить гнев, но иногда накатывало… нечто.       Сам Спортивный фестиваль начался в десять часов утра. К счастью, на дворе была весна, так что убивающей жары не было даже днём — а длился фестиваль долго, не меньше шести часов. Если и наступали жаркие деньки, то руководство школы всегда переносило дату проведения мероприятия: им нужно было, чтобы и зрители, которые купили билеты на стадион, и участники не падали в обмороки от жары. Зрителям разрешалось терять сознание только от восторга, участникам — от силы соперника.       Мы были на стадионе уже в девять, за час до начала, чтобы не заплутать в толпе, полной журналистов, про-героев и просто обычных фанатов. Форма у всех участвующих была общая, так что накинуться могли и на малоизвестных (хотя, учитывая бум в СМИ, сложно нас таковыми назвать) первогодок.       Несмотря на то, что мне великодушно разрешили сидеть на трибунах вместе с классом, я была единственной, кто пришёл в обычной одежде. Наверняка буду выделяться, как бельмо на глазу, но тут важен ещё и тот момент, что меня не скрывают, не прячут. Я — обычная ученица 1-А класса, никто не удивлён.       Каждому классу перед началом фестиваля выделили одну комнату, похожую то ли на раздевалку, то ли на комнату ожидания, со всеми этими шкафчиками, столами и стульями. Мы с Хитоши отодвинулись в уголок, где на наше личное пространство никто не посягал, и прислонились к стеночке. Я минут через десять сползла вниз и шлёпнулась на пол, достала из прихваченного с собой рюкзака термос со сладким чаем и открутила крышку. В этой комнате стояла куча запечатанных бутылок с водой, но тёплый чай и вода — это совершенно разные вещи.       Я сделала глоток и запрокинула голову, вопросительно посмотрев на Хитоши. Хитоши поймал мой взгляд и отрицательно мотнул головой, а потом, помедлив, кивнул куда-то в сторону. Я скользнула взглядом по одноклассникам, нахмурилась, прощёлкала несколько вариантов… Ах, вот оно что.       Очако места себе не находила, того и гляди вторую бутылку воды выхлебает. Остальные одноклассники были как-то поспокойнее. Я пожала плечами, понимая, что Хитоши всё ещё на меня смотрит. Я могла бы что-то сделать, наверное, но не буду даже пытаться. Она волнуется, да, но это существенно ей не помешает. Глаза боятся, а руки делают — это про Очако. Дрожать может сколько угодно, но когда нужно перестать — перестанет.       Какой же Хитоши всё-таки заботливый по отношению к тем, кого начинает считать «своим», мимолётно умилилась я. Классу 1-А до полного принятия ещё далеко, но кое-какие подвижки уже есть.       Приходилось признавать, что и я начинала чувствовать к одноклассникам некое тепло. Не то чтобы мне уже хотелось называть их друзьями, но они были лучше, чем ребята из средней школы, лучше, чем ребята из «государственной программы». Наши с Хитоши причуды не подвергались осуждению, над нашей близкой дружбой не смеялись, наше нежелание сближаться не пытались продавить насильно. Нас приняли как «группу» внутри класса, одну из многих. Лейко-Хитоши, Изуку-Очако-Тенья, Момо-Кьёка, Мезо-Фумикаге, Эйджиро-Денки-Мина-Ханта. Остальные в основном предпочитали находиться в одиночестве — ну, может, Кацуки всё меньше орал на Эйджиро и всё больше просто ворчал.       Эйджиро за это все очень благодарили, кстати. Голосок у нашего пупа Земли был громкий.       Пока Очако делала дыхательную гимнастику, Шото спокойно объявил Изуку войну. Никакого пафоса, никаких лишних слов, сказал, что победит, и опять отвернулся. Я перевела взгляд на Кацуки и дёрнула пальцами, когда обнаружила именно то, что и ожидала: лицо у него было перекошенным. Действительно, вызов бросили не ему, «сильнейшему» в классе, а какому-то задроту. Оскорбляет, понимаю.       Главная проблема Кацуки была именно в том, что он оценивал других слишком низко. Не себя слишком высоко, нет: он и правда был силён, и правда был хорош, и правда был умён. Но другие тоже были сильны, хороши и умны. Более чем уверена, что Кацуки это замечает, но закрывает глаза, чтобы вернуться в привычную систему координат, где он — самый сильный, как это было раньше. А потом бесится, когда это оказывается не так — и бесится ещё сильнее, потому что знает, что специально сам себя обманывает.       Я задумчиво прощёлкала варианты. Кацуки побеждает и его затыкают, чтобы не орал… Изуку побеждает, но не может даже стоять, столько переломов заработал… Ого, Очако на третьем месте!.. Шото побеждает, и Кацуки орёт… Кацуки убивает Шото...       Стоп.       Подождите-ка.       Я почувствовала, как по спине прокатились мурашки. Травмы я уже воспринимала нормально — в конце концов, в этом мире куда больше насилия, чем в моём прошлом, тут в любой момент на улице может появиться злодей и сломать целый дом, да и мои занятия боевыми искусствами помогли привыкнуть. То, что происходило в школе, только укрепляло моё — и не только моё, судя по реакции одноклассников на свои и чужие травмы — не равнодушие, но спокойствие. Смерть же — совсем другое дело.       Прощёлкав ещё пять вариантов, я снова наткнулась на смерть Шото. Нехорошо. Если какой-то один исход повторяется при вводе разных условий, это значит, вероятность такого исхода велика. Соответственно, намного больше «если» будут приводить именно к этому. А учитывая, что исход достаточно мрачный… Ситуация вызывает опасения.       Ухватившись за условие, которое вызовет такое мрачное завершение Спортивного фестиваля, я прощёлкала вариантов тридцать, каждый раз выбирая разное время. Спустя час, спустя час и десять минут, спустя час и двадцать минут… Нет, мне не показалось. Шото не просто отключился — он именно что умер.       То, что Кацуки, трясущий Шото, выглядит то ли яростным, то ли испуганным, ничего хорошего ситуации не прибавляло.       Несмотря на то, что я не совершила действия, которое бы и привело к смерти одноклассника, это не значило, что в текущем будущем этой смерти нет. Или не будет в том будущем, что наступит после следующего использования причуды, когда я благодаря полученным знаниям сделаю по-другому что-то незаметное (хотя меня и учили себя контролировать, нельзя отбрасывать такую возможность), но влияющее на исход событий. Это событие — смерть — даже при беглом осмотре попалось мне дважды. Какие там шансы? Точно не меньше одного к пяти. Много.       В общем… сложная ситуация.       — Что-то увидела? — негромко спросил у меня Хитоши. Тсую повернулась в нашу сторону и любопытно склонила голову на бок, а Коджи кинул на меня быстрый смущённый взгляд.       «Ничего особо важного», — мотнула головой я. Во-первых, лучше не напрягать Хитоши, пусть лучше думает о том, как ему забраться повыше. Во-вторых, Коджи знает жестовый язык, и уж ему я точно не хочу рассказывать. — «Считала, с какой вероятностью каждый победит. Рассказать? Очень интересные результаты».       — Они всё равно плюс-минус, ты ведь и дальше будешь проверять, — тихонько фыркнул Хитоши. — Спасибо, воздержусь.       «Будут травмы», — помедлив, добавила я.       — Сломанные пальцы? Будто я сам не знаю, — на этот раз Хитоши выразил своё веселье чуть громче. — А если серьёзно: не переживай. Ты сегодня смотришь шоу, хорошо?       Кстати говоря, на тренировках Изуку больше не ломал пальцы. Кажется, Исцеляющая Девочка и Всемогущий всё-таки смогли убедить его в том, что не стоит так себя мучить, лучше учиться контролировать. Учился он очень упорно. Айзава капал в глаза капельки, чтобы вовремя прерывать не рассчитавшего силу ученика, и объявлял Изуку своим самым нелюбимым студентом.       За представлением первогодок я наблюдала краем глаза. Мне не были интересны другие классы — более чем уверена, что с факультета общего образования во второй этап пройдёт максимум пара человек, да и то… сомнительно. Я больше смотрела на Хитоши, который ненавязчиво оказался близко к ребятам из второго геройского класса, и, когда те взорвались негодованием после речи Кацуки как нашего представителя (зря, ой, зря этот статус дают за первое место на вступительном экзамене, лучше бы по оценкам выбирали или голосованием), усмехнулась.       Всё, Хитоши прошёл первые два этапа. Он знает причуды половины класса 1-В, и поговорить с нужными людьми, которые протащат его на своих спинах (и в первом, и во втором этапе) — сможет, не напрягаясь. Я откинулась назад и приготовилась, как Хитоши и посоветовал, наслаждаться шоу. Трансляция никогда не сравнится с тем, чтобы наблюдать происходящее прямо с трибун — даже несмотря на то, что сейчас происходящее приходилось больше слушать, чем наблюдать, всё же бегали по внешнему кругу стадиона, а экраны, на которых показывали происходящее, показывали только что-то одно. Но Сущий Мик очень старался рассказать абсолютно всё, так что получалось… неплохо.       — Киришиму из 1-А чуть не раздавили! Тецутецу из 1-В тоже едва не был раздавлен!       А вот и первое почти-убийство: Шото заморозил напавших на бегунов роботов так, что в какой-то момент они упали и погребли под собой несколько человек. И если Эйджиро и этот… Тецутецу… благодаря своим причудам отделались разве что синяками и испугом, то кому-то повезло не настолько сильно. Они просто сошли с дистанции, конечно. Ещё нескольких успели выдернуть из-под падающих роботов находящиеся рядом ученики — Сущий Мик прокомментировал подобную самоотверженность и геройское поведение.       Вопрос только в том, чем Шото думал. Приморозить ноги противников к земле своей причудой? Да ни у кого из нашего класса даже сомнений не возникло, что он так сделает, все подпрыгнули. Опасности, помимо лёгкого обморожения, этот поступок не нёс. Но вот роботы…       Видится мне, что завтра в интернете будет немало статей по поводу того, как сын Старателя совсем не думает о последствиях, как слава отца оказала влияние на парня и подобное. Интересно, будет ли он читать то, что про него напишут? А если будет, то какая последует реакция? Там же мутная какая-то история с его семьёй: брак по расчёту, плохое отношение Старателя к детям… Подробностей я не помнила, но даже то, что уже знаю, выглядит очень нехорошо.       Стадион почти сразу забыл об опасности, которая только что в прямом смысле обрушилась на детей: на экранах появилась скинувшая верх костюма и оставшаяся в лифчике Момо. Люди наслаждались фансервисом, я вздыхала. Создать целую пушку! Надо же.       К чести ЮЭй стоит сказать, что ни Сущий Мик, ни Айзава не комментировали причуды учеников слишком подробно. Называли только то, что и так можно было увидеть: Эйджиро укрепляет свою кожу, Момо создаёт вещи. Всё. Никаких деталей. Как Момо создаёт вещи? Ну, вытаскивая их из себя, для этого и раздевается. А вот то, что ей для этого нужно в точности понимать устройство вещи вплоть до молекулярной структуры, не сказали. Как и то, что она использует в качестве материала свой жир. О последнем Момо никогда сама не говорила, но у нас в классе учатся не идиоты: очень легко соотнести количество поглощаемой Момо еды (а она ела очень много!) с тем, как после создания чего-то большого и тяжелого она стройнеет.       Изуку умудрился получить первое место в этом беге с препятствиями, совершенно не используя причуду. Я нашла глазами Хитоши, а потом повернулась к турнирной сетке. Восемнадцатый, а следом — бедняги, до сих пор находящиеся под его контролем. Всего во второй этап прошло сорок два человека, преимущественно из геройских классов, конечно: наш добежал в полном составе, половина 1-В тоже точно присутствовала.       Правила второго этапа — битвы конниц — были просты, как пять копеек. Срывать чужие повязки, не закреплять повязки ниже шеи, не использовать причуды для нанесения серьёзного вреда противнику — иначе получишь красную карточку и будешь отстранён от участия до самого конца этапа… Я прищурилась. Что-то в словах Полночи показалось мне…       Ох, да ладно, она же не может вот так, во всё горло, рассказывать о самой выигрышной стратегии.       Хитоши не стал выдумывать велосипед и объединился с теми же ребятами, кто уже находился под его контролем: Ицука, Рейко и Джурота. К сожалению, приказывать использовать причуды Хитоши всё ещё не мог, хотя контроль над обычными действиями у него был просто феноменальным. Обычно эта точность нарабатывалась на одной только мне, но уже несколько недель он практиковался в том числе и на большом количестве людей: Айзава с лёгкостью разрешил мучить одноклассников на практических занятиях. Что-то вроде «если вы отвечаете ему, даже зная, что Шинсо может взять вас под контроль — вы не можете контролировать себя, а это чревато».       Так как использовать свои причуды «рабы» не могли, Хитоши, я подозреваю, отобрал их по принципу силы и неприятности. Сильные — это Ицука с её мощью а-ля Сакура, и Джурота, похожий на какого-то медведя. Рейко же в этом испытании была именно что неприятным противником: её причуда позволяла двигать достаточно лёгкие предметы… в том числе и повязки. Могла бы осторожненько украсть так, что и не заметишь.       К началу испытания у Хитоши было четыреста семьдесят очков. К пятой минуте, из пятнадцати заявленных, было уже семьсот тридцать пять. Я напряженно наблюдала за происходящим. Хитоши молодец — сорвал уже две повязки, но у тех конниц, у которых баллов было не очень много. Да и как срывал… Все первоклассники, не знающие о его способности, были щедры на угрожающие выкрики — взять одного-двух из конницы под контроль, заставив её забуксовать или просто ненадолго потерять свою слаженность, у него получалось легко. Оставалось только забрать повязку, отбежать, убрать контроль с лишних людей — и миссия выполнена.       Но несмотря на то, что семьсот тридцать пять — это не миллионы Изуку, которые тот получил, как первый прибежавший, но всё ещё достаточно много, и Хитоши это понимал. Достаточно, чтобы пройти в финал — это Хитоши тоже знал. Достаточно, чтобы другие начали очень недобро на него посматривать и даже пытаться отобрать злополучные повязки — это он тоже видел. Я крепко сцепила пальцы в замок, когда камеры выхватили конницу Хитоши.       У ребят из класса 1-В, которые его держали, были совершенно обычные глаза, да и сами они выглядели разве что сосредоточенными. Хитоши тоже. Правда, его серьёзный образ разбивали повязки, которые он надел, как ожерелье… и одновременно зажал в зубах. С одной стороны, вытащить будет сложнее, не спорю, но с другой… преимущество не такое уж и большое. Я тихонько вздохнула. Ему зубов не жалко? Да и сами повязки наверняка грязные.       Будущее я на всякий случай прощёлкала и убедилась, что никакой заразы или расстройства желудка Хитоши после этого не подхватит, что все зубы останутся целыми.       Сидеть и смотреть, не принимая ни в чём участия, меня нисколько не угнетало. Я привыкла, если можно так выразиться. Я смотрела с помощью своей способности в будущее, видела кучу вариантов и очень часто выбирала бездействие, потом просто наблюдая за уже известными событиями и в реальности.       Хитоши, тем временем, сделал то, что обеспечило ему безболезненное прохождение в финал. Ну, использовал свою способность, чтобы навредить другим, причём серьёзно. Взял под контроль одного человека из той конницы, ноги у которых были закованы льдом (скажем спасибо Шото) и демонстративно, вслух приказал скинуть того, кто сидел сверху, прямо на небольшие ледяные пики вокруг.       Айзава своим взглядом остановил творящийся беспредел, — понятное дело, что на кошерном месте комментатора он сидел не ради своего вклада в комментирование, а потому что оттуда хорошо видно весь стадион, — и Полночь выдала Хитоши и его команде красные карточки. Команда хлопала глазами и озиралась, спокойный как удав Хитоши едва заметно усмехался. Все оставшиеся продолжали бегать за десятью миллионами. Толпа на стадионе немного осуждала не совсем геройский поступок, но очень тихо, потому что план был хорош.       — Четвёртое место, получается? — довольно спросил Хитоши, усаживаясь рядом со мной и крутя в руках свою красную карточку. — У кого-то будет пятое, или только у четырёх команд, включая мою, останется не по нулям?       «Будет», — прощёлкав варианты, быстро ответила я. — «Но там баллов семьдесят у ребят будет, не больше. К тому же, у тебя не четвёртое место».       — Третье?       Я медленно кивнула, наблюдая, как удивление на лице Хитоши сменяется ещё большим довольством. Конечно, мы выяснили, что эти места ни на что не влияют, главное для прохождения в следующий этап — забраться в четвёрку лучших, но ты всегда будешь чувствовать себя лучше, обойдя кого-то, даже если это не так уж и важно. Получилось и правда интересно. Когда я вчера проверяла результаты, эти же баллы должны были дать ему четвёртое место.       Перед следующим этапом студентам дали двадцать минут на отдых. На деле эти двадцать минут были нужны исключительно ради очистки стадиона от льда, цемента, проплешин от взрывов… В общем, от всего того, что может помешать или, наоборот, помочь участникам третьего этапа. Сами участники в это время могли посетить столовую, по трибунам ходили люди, продающие еду, напитки и мерч преподавателей ЮЭй, трансляция тоже уходила на рекламу. Подытоживая: ни минуты не терялось зря.       Мы с Хитоши не стали отказывать себе в желании чего-нибудь поесть и тоже ушли с трибун в небольшую столовую. Я взяла себе сока и печенек, Хитоши — полноценный обед, хотя время ещё было совсем не обеденное. Но учитывая, сколько сил он потратил на свою причуду, неудивительно, что накатил голод. Как известно всем, кто сколько-нибудь активно использует свою причуду, еда — простейший способ восстановить резко потраченную энергию от её использования. Работало, опять же, не всегда (например, моя причуда не зависела от уровня энергии), но немалая часть способностей подчинялась этому правилу.       Когда перерыв уже заканчивался, в столовую проскользнули Изуку и Шото, ещё чуть позже подтянулся Кацуки. Я прищурилась.       «Подождёшь меня?» — пощёлкав пальцами, чтобы привлечь внимание Хитоши, спросила я. — «Нужно кое-что сказать Кацуки».       — Хочешь вмешаться в результаты? — приподнял брови Хитоши. — Лейко… вот от кого, от кого…       «Никакого вмешательства, просто покажу ему парочку фраз», — я легонько похлопала по своему рюкзаку, в котором валялся альбом. Я и первый, и второй этап не просто сидела и наблюдала за испытаниями, но в самые скучные моменты пыталась сформулировать свои опасения как можно более… полезно, наверное?       Конечно, я всегда могла написать «Ты убьёшь Шото, постарайся всё же не сделать этого», и Кацуки — судя по увиденному будущему — в этом случае действительно его не убьёт и даже получит своё первое место. Сколько бы вариантов после этого исхода я ни просматривала, все были живы. Вероятность смерти сводилась к нулю: Кацуки, в конце концов, не специально убивал Шото, а по неосторожности, пусть и очень-очень вероятной.       Но сетка будет такова, что с Шото Кацуки сможет встретиться исключительно в финале, а значит, такое сообщение расскажет Кацуки, кто именно дойдёт до финала. И, что самое главное, что он сам дойдёт до финала. Надо ли оно мне? Учитывая, что подобная эгоцентричность одноклассника кажется мне излишней? Нет, не надо.       Мне ещё с ним учиться, и хочется преподать ему урок. Уж как бы я ни отнекивалась от подобного использования своей причуды, а личные хотелки перевесили.       Если я просто скажу ему, кого он может убить — он станет чуть осторожнее в бою с Шото. Если я просто скажу ему, что он может убить кого-то — он станет осторожнее в целом и, может, задумается. За последнее ручаться не получалось, так как подобные вещи причуда мне не подсказывала, но ведь Кацуки не совсем глупый, не сможет он закрыть глаза на настолько очевидное тыканье лицом в проблему!       Проблема очень проста: нужно научиться себя контролировать, вот и всё. В остальном к нему, как к герою, нет особых нареканий — или же я их пока что не заметила.       К счастью, Кацуки ещё не обзавёлся друзьями, которые будут крутиться вокруг него в будущем, а потому застать его одного было не так уж и сложно: он прислонился к стене недалеко от выхода, мрачным взглядом буравя бутылку воды в своих руках. На моё появление отреагировал, впрочем, совершенно обычно: вскинулся, скривился. Я достала альбом и открыла на нужной странице.       «Пожалуйста, будь аккуратнее во время боёв», было написано там. Пока я перелистывала на следующую страницу, Кацуки усмехнулся:       — С чего бы мне? Волнуешься за своего Глазастого?       Я на секунду подвисла, пытаясь понять, о чём он, а потом поняла: похоже, именно такую обзывалку он придумал для Хитоши. Пожав плечами, я, наконец, показала ему вторую страницу: «Ты убьёшь одного из своих одноклассников».       — Что?.. — выдавил Кацуки.       Его реакция была очень показательной. И как после такого не понять, что Кацуки — просто избалованный восхищением ребёнок, кричащий об убийствах и «стать лучшим»? Он был шокирован. Не испуган, но однозначно не в своей тарелке. Я перелистнула на последнюю из подготовленных страниц.       «Я не хочу, чтобы это произошло сегодня или в будущем. Будь аккуратнее».       — Какого чёрта, Светофор? — внезапно разозлился он. — Что за «одного из»? Назови чёртово имя. Хочешь надуть меня, что ли? Хорошая попытка.       Не знаю уж, с каким выражением лица я на него посмотрела, но Кацуки тут же заткнулся и протестовать перестал. Как жаль, что я не озаботилась увидеть реакцию на свои сообщения, только общий итог — отсутствие жертв. С одной стороны, что-то я за утро уже успела использовать немалую часть своих «если». С другой стороны, могла бы многое написать в ответ на это «хочешь надуть меня».       Когда люди поймут, что к словам человека, который видит будущее, стоит прислушиваться? Сначала Всемогущий, теперь Кацуки. Я закинула альбом в рюкзак, не сдержав раздражённого вздоха, махнула на Кацуки рукой, мол, делай что хочешь, и потащилась к уже идущему в нашу сторону Хитоши. До конца перерыва оставалось минуты три.       Будто желание шутить со своими предсказаниями не исчезнет вообще у любого человека, каким бы он общительным или игривым ни был, после нескольких лет обладания такой причудой.       Хитоши так и не спросил меня, что я такого написала Кацуки. Может, решил повременить и думать пока о другом, может, решил, что не его дело.       На этот раз на трибунах я сидела не одна: вокруг устроились одноклассники, хотя близко сидел исключительно Хитоши, остальные предпочли немного отделиться, сев теми самыми группками «дружбы». Только Изуку не было, так как его бой с одной из девочек из 1-В класса, которую за собой протащил Хитоши, шёл первым.       Победа, конечно, досталась Изуку: та девочка была банально физически слабее, он вышвырнул её за пределы площадки, не используя причуды. Бой Шото и Ханты тоже закончился достаточно быстро, ведь что ленты, которые один вытягивал из локтей, могут поделать против нескончаемого запаса льда?       Первые бои, на самом деле, почти все были достаточно предсказуемыми. Мне даже не нужно было использовать свою причуду, чтобы предсказать победителя. Оставшиеся двое из 1-В класса точно продуют нашим, а турнирная таблица свела их с Денки и Эйджиро. Тенья побеждает Мэй (ох, так это та девушка, которая доставала Хитоши, пока я общалась с Погрузчиком), но лишь тогда, когда она ему позволит, предварительно прорекламировав свои изобретения. Фумикаге победит Момо, так как она ещё не привыкла использовать свою причуду быстро — на самом деле, её ситуация в чём-то напоминает мою. Посочувствовала бы, да что-то не хочется.       Хитоши судьба свела с Миной, и я обеспокоенно похрустела пальцами, не зная, стоит ли мне что-то делать. Я не знала, победит ли он сейчас — знала только, что вылетит до финала, но вот в какой момент? Учитывая, кто и как будет сражаться в финале, оно и хорошо, что вылетит, но всё же… всё же…       Оказалось, что Мина была достаточно вспыльчивой, чтобы ответить своему противнику не словами, но хотя бы междометием, и это её погубило. Я слегка усмехнулась, наблюдая, как Хитоши демонстративно-громко приказал Мине уйти за пределы площадки, забирая, тем самым, победу. Многие из класса скрывали часть своих способностей на тренировках, и способность брать под контроль издавшего любой звук, напрямую обращённый к нему, именно что скрывалась.       Второй и последний интересный бой в первом туре (ещё интересно было смотреть, как Мэй рекламирует свои изобретения) — это бой Очако и Кацуки. Казалось бы, знаю, что Кацуки пройдёт дальше, слишком мало исходов, в которых побеждает Очако, буквально пара штук, но ведь план у неё хороший! Я начала загибать пальцы, считая взрывы Кацуки. Один, два, три, четыре… С каждым «бум» сидящий рядом Хитоши хмурился всё больше, а осознание ударяло всё сильнее.       — Да он же сдерживается, — выдохнула где-то рядом Кьёка.       — Он и правда сдерживается, — медленно произнёс Хитоши и перевёл взгляд на меня. Я едва заметно кивнула. Да. Слишком мало взрывов. Кацуки предпочитал палить по всему, что движется и что не движется, но с Очако неожиданно осторожен: больше просто уходит от её атак, больше сносит её взрывной волной, а не целится чем-то достаточно нетравмоопасным прямо по противнице, как это обычно с ним происходило. — Нетипично для него.       Причина сдержанности понятна: если посмотреть на сетку боёв, Очако из всех противников, которые могут встретиться Кацуки, является самым логичным кандидатом на «убиение». И всё же это не она. Я скосила взгляд на бормочущего себе под нос и что-то записывающего в толстую тетрадь Изуку. Что за странное поведение? Не в первый раз, кстати.       — Могу спросить, если хочешь? — тихонько предложил Хитоши, чтобы никто не услышал. Я замялась, но покачала головой. Не стоит оно интереса. Хитоши пожал плечами. — Как знаешь.       Кацуки всё равно победил, кстати. Так как пыли от взрывов было не очень много, он заметил, как поднимаются в воздух отколовшиеся от цемента арены куски, и смог избежать атаки. Да и подорвал он не то чтобы очень много площадки, так что камнепад получился не самым сильным.       Честно говоря, куда интереснее было наблюдать не за поединком, а за тем, как на него реагируют зрители: лёгкая жалость на лицах смешивалась со всё нарастающим напряжением. Говоря прямо, мало кому было жалко Очако по той причине, что она девушка, но много кому было жаль её, потому что Кацуки выглядел так, будто просто над ней издевается: швырял по всей площадке взрывной волной, но так никогда и не вышвыривал за пределы этой самой площадки.       То, что Очако на самом деле сама не вышвыривалась, роли тут играло немного: взрывы не давали чётко разглядеть происходящее. Симпатии публики явно были не на стороне победителя, симпатии класса, по понятным причинам, тоже. Не нашлось никого, кто болел за вздорного Кацуки, а не милую Очако. Именно поэтому, когда они возвращались на трибуны — Кацуки сразу после боя, Очако несколько позже, сходив к Исцеляющей Девочке и, судя по опухшим глазам, как следует выплакавшись — встречали их тоже по-разному. Кацуки — в большинстве своём молчанием да редкими «хороший бой», Очако — тепло и старательно не заостряя внимания на её усталом виде.       — Мне интересно, — внезапно повернулась ко мне она, — я вообще могла победить?       Над нашим классом зависла тишина. Я оторвала взгляд от находящегося на стадионе Цементоса, который восстанавливал площадку после прошлых боёв. Хитоши немного передвинулся, чтобы и видеть, что я говорю, и не сидеть к Очако спиной, ведь главный переводчик тут именно он.       Ну, полагаю, почему бы и не рассказать.       — Шансы были, — перевёл мои жесты Хитоши. — Она увидела немного, но… в общем, Лейко говорит, что вопрос некорректный.       — Почему? — моргнул Киришима.       — Потому что шансы на победу есть всегда, вопрос только в том, сможешь ли ты их реализовать. На самом деле, факт реализации даже не всегда зависит от тебя, — медленно проговорил Хитоши. Я ненадолго задумалась, а потом продолжила двигать руками: — Пример: если бы за три дня до Спортивного фестиваля Айзава-сенсей не опоздал на свой урок, занятие прошло бы иначе, Кацуки…       — Какого чёрта ты меня по имени зовёшь, Глазастый?!       — …Кацуки бы перенапрягся на тренировке, и это повлияло бы на результаты. Другой пример: за неделю до фестиваля Мина встретила по дороге в школу собаку и просто пробежала мимо, хотя могла бы спугнуть её своей кислотой. Кислота бы оставила на дороге небольшую яму, из-за этой ямы произошло бы много-много вещей, и за неделю все эти вещи только накопились бы и каким-то образом привели к тому, что Очако смогла бы победить.       — Ты и нас зовёшь по имени? — удивилась Мина. — Но, подожди, каким именно «каким-то» образом?       — А вот в этом и состоит сложность управления причудой и подбора правильных вопросов, — усмехнулся Хитоши, говоря уже от себя. Я посмотрела на него очень скептично, но он поднял руки в защитном жесте: — Да ладно, я знаю о твоей причуде достаточно, при этом её не имея. Я объясню понятнее.       Его слова имели смысл, так что я кивнула и с интересом прислушалась к диалогу. Проверила на всякий случай будущее, но, вроде как, ничего ужасного разговор об «Эффекте бабочки» вслух на шумном стадионе не принесёт. Описание от Хитоши вышло хорошее: кратко, много деталей и даже важных моментов пропущено, но принцип он описал понятно и верно. Я спрашиваю «что будет, если…», устанавливаю примерную разницу во времени от «если» до нужного мне результата и пытаюсь выйти на полезный для меня исход с помощью понимания взаимосвязи событий (для чего-то близкого или просто очевидного) или примерного понимания логики... мира, пожалуй (для чего-то далёкого или реально использующего эффект бабочки).       — Но это же… это же столько всего, — шокировано произнесла Момо. — Даже меняя какую-то маленькую деталь, уже через день ты получишь кучу отличий, они ведь будут накапливаться.       Я покивала. Верно, именно поэтому я далеко не сразу смогла «выпрашивать» у своей причуды нужные мне варианты, но в какой-то момент это просто стало получаться чаще. Я будто ловила особый, подходящий настрой, и причуда выдавала мне именно те варианты будущего, которые оказывались полезными, а не какой-то бессмысленной чепухой. Определённая логика у всех получаемых «если — то» была, но какая-то своя, из которой я то и дело выпадала и опять мучилась бесполезными вариантами.       — Лейко, не напомнишь, сколько вариантов будущего в секунду ты видишь на данный момент? — с намёком спросил Хитоши. Я в ответ вздохнула. Правильно, что собирается немножечко надуть одноклассников с тем, что я беру количеством, а не качеством (к тому же достаточно часто именно так и получалось), но зачем же так жирно? — Ладно, ладно, я и сам знаю. Сорок три — сосредоточившись только на причуде, около тридцати — ещё и занимаясь чем-то, около двадцати во время тренировок или боя.       Пришлось поправить его, потыкав пальцем вниз. Хитоши мгновенно понял:       — Даже меньше во время боя? Жаль.       Одноклассники казались очень нагруженными. Уже в тот момент, когда Сущий Мик объявлял начало первого боя второго тура, Эйджиро переспросил:       — Сугавара-чан, ты хочешь сказать, что возможно абсолютно всё?       Решив не уточнять, что некоторые вещи невозможны по определению, — дождь из лягушек, к примеру, хотя есть возможность его сфальсифицировать, — я кивнула. Эйджиро почему-то просиял улыбкой на сто ватт (у Денки заряд одолжил?) и довольно откинулся назад.       Во втором туре бои были намного интереснее. Планку задало сражение Изуку против Шото. То, о чём они говорили, никто так и не услышал — стадион всё же большой — но орали они знатно, по лицам было заметно. Плюс все эти глыбы льда (и огня?), которыми Шото кидался направо и налево, достаточно быстро разлетающиеся от каждого щелчка Изуку… После первого такого щелчка я ненадолго прикрыла глаза рукой, на все лады костеря Всемогущего (ну сказала же ему, чтобы следил за этим идиотом!), но потом решила продолжить наслаждаться шоу из первых рядов. Эффект погружения просто волшебный: то и дело долетал то холодок, то порыв воздуха.       Стоит заметить, что трибуны были безопасным местом. Не знаю уж, человека с какой причудой притащили ребята из ЮЭй, но дальше круга земли на стадионе никакие последствия причуд не долетали: ледяные глыбы Шото останавливались четко на границе, смертоносные порывы ветра от Изуку превращались в лёгкий ветерок.       Крики толпы по завершению боя, когда воспользовавшийся двумя своими «сторонами» Шото впечатал Изуку в стену арены, тем самым зарабатывая победу, по разрушительности могли соревноваться со всем применённым в этом бою. Децибел к этим крикам добавляло то, что Шото сжёг добрую часть своей одежды: верхняя половина тела оказалась выставлена на всеобщее обозрение, штаны тоже обгорели очень интересно… Я невольно прицокнула, когда на экранах показали крупный план победителя, и нисколько не удивилась, услышав от девчонок одобрительные звуки различной степени громкости.       — Мы, вроде как, все так выглядим, — кисло сказал Хитоши.       К мальчишкам в раздевалку я не заглядывала, так что ручаться за кубики пресса могла только у Эйджиро, который носил открытый костюм, Хитоши, потому что живот у него был реально каменный, и вот теперь Шото. И ведь какой кадр! В голову медленно закрадывалось подозрение, что одежду он себе сжёг вполне намеренно, очень уж подозрительным было то, что серьёзно пострадала исключительно верхняя часть одежды. Подобный поступок не укладывался в тот характер Шото, который я уже себе нарисовала в голове, но… кто знает этих тихушников?       «Вот как начнёшь устраивать для меня подобный стриптиз, тогда и будешь жаловаться», — невозмутимо ответила ему я. Бедный Коджи, который тоже знал жестовый язык и обычно достаточно внимательно за мной наблюдал, смущённо пискнул. Сама немного смутившись, решила всё-таки сжалиться и над Коджи, и над застывшим Хитоши: — «Смысл ведь не в том, что он очень сильно отличается от остальных ребят, а в том, как красиво он это показал».       Хитоши капитулировал.       В битве Теньи и Денки победителя нельзя было определить сразу, хотя само сражение продлилось недолго: после пары безуспешных попыток Теньи благодаря своей скорости вышвырнуть Денки за пределы арены, последний всё-таки смог своим электричеством сломать двигатели в ногах одноклассника, заодно и вдарив по нему хорошим таким зарядом. Пока Тенья пытался прийти в себя — почти и не заметил, как оказался за границами площадки.       Я поймала себя на том, что напряженно сжимала-разжимала кулаки. Как же приятно точно не знать, что будет дальше! И как же хочется заглянуть в будущее, хотя и знаю, что эмоции в этом случае уже будут совсем другие: будто не в первый раз интересное кино смотришь, а пересматриваешь. Да, тоже хорошо, но впечатления уже не те.       А вот Хитоши во втором туре, к сожалению, проиграл. Он ничего не смог противопоставить Фумикаге и его тени, хотя очень старался вывести одноклассника из себя. Не получилось.       — Продул, — разочарованно выдавил Хитоши, плюхнувшись на трибуны рядом со мной. Задрал голову, так как основная масса одноклассников сидела выше, чем мы: — Утешь меня, Токоями: как сильно тебе хотелось что-то ответить?       — Еле сдерживался, — мрачно буркнул он в ответ. Выглядел парень достаточно взбешенным, и это несмотря на то, что после окончания боя прошло несколько минут. — Пожалуйста, перестань со мной говорить.       — Ха, — со смешком выдавил Хитоши. — Хорошо.       То, что от победы его отделяла пара язвительных фраз, которые вконец бы разъярили Фумикаге, не подняло ему настроения.       Кацуки против Эйджиро? Победа досталась Кацуки, хотя бой был безумно длинный, а у поднявшегося к нам Кацуки едва заметно тряслись ладони. Упадок сил довёл его даже до какого-то странного спокойного состояния, когда он смог без криков объяснить одноклассникам, что даже у его причуды есть ограничения, как у всего в этом мире. Одноклассники покивали, приятно поражённые.       Шото против Денки? Увы, победа за Шото. Фумикаге против Кацуки? Победа за Кацуки, ему и делать многого не пришлось, всего лишь деморализовать тень небольшими, но яркими взрывами. Денки против Фумикаге в бою за третье место? Фумикаге опять проиграл. Не повезло ему на «ярких» противников.       — Битва будет напряженной, — сказал Изуку, когда объявили финальный бой первогодок: Шото против Кацуки.       Вообще, Изуку пропустил два боя после своего, а потом вернулся на трибуны, как ни в чём не бывало, разве только одна из рук была перетянута эластичным бинтом. Спрашивать, насколько всё плохо с руками, мне не потребовалось: за меня об этом поинтересовалась Очако. Оказалось, что жить можно: сломаны были четыре пальца на одной руке, два на другой, плюс одна кость в предплечье и одна — в бедре. Исцеляющая Девочка поворчала, но вылечила, хотя сил организма Изуку после подобного боя не хватило на всё, и кости у него всё ещё оставались хрупкими.       Услышав об этом, я нахмурилась, но комментировать не стала. Точно знаю, что Изуку мог чуть ли не окончательно переломать себя на этом фестивале, так что или он не хочет говорить об этом всему классу, или Всемогущий всё же сделал своему ученику достаточный для появления мозгов втык, и ранился Изуку не совсем уж самоубийственно.       — Кто выиграет, как думаете? — нетерпеливо спросил Денки и махнул рукой уходящему от шумного класса Тенье — у него внезапно зазвонил телефон. — Сугавара-чан?       Я, помедлив, показала ладонями жест, будто у меня в руках что-то взрывается, и Денки скис.       — Ох, а я так надеялся, что выиграет Тодороки…       — Ты применяла свою причуду? — с любопытством спросила Тсую, а когда я кивнула, вздохнула: — Жаль. Было бы интересно увидеть, оправдаются ли твои предположения.       — Но почему именно Каччан? Тодороки может использовать не только лёд, но и огонь, это даёт ему явное преимущество хотя бы в битве на выносливость, ведь он может охлаждать и нагревать себя, тем самым уменьшая последствия от долгого применения причуды, так что руки у Каччана заболят быстрее. Они оба умны и оба видели бои друг друга, но огонь Шото всё ещё остаётся плохо изученным умением, впрочем, не только Каччан толком не видел огонь в действии, но и сам Тодороки не может им нормально управлять, а значит…       Я прикрыла глаза, отвлекаясь от бормотания Изуку, и несколько раз проверила будущее, чтобы точно убедиться, что Шото останется жив после этого боя. Говорить, что огненная сторона использоваться в этом бою не будет, я не видела смысла. Скоро сами увидят и сделают выводы.       Увидели. По трибунам прокатился недоуменный шепоток — если то, что Шото не использовал огонь на Денки было более-менее объяснимо, так как бой не обладал и половиной той напряженности, что была с Изуку, то сейчас...       — Он зол, потому что с ним не сражаются в полную силу, — обронил Изуку во время боя и больше ничего не говорил.       Я переглянулась с Хитоши. Сложно забыть, что Изуку и Кацуки — друзья детства, когда один называет другого «Каччан», при этом не встречая никакого сопротивления, но как-то постоянно забывается. Они не похожи на нас с Хитоши, они не похожи даже на Эйджиро с Миной, а ведь последние тоже из одной средней школы, и хоть общаются куда реже, чем мы, но нет-нет, да смеются над какими-то только им понятными шутками. Только вот в одном Изуку с Кацуки, пожалуй, опережают Эйджиро с Миной и могли бы посоревноваться со мной и Хитоши: они удивительно хорошо понимают друг друга, и это заметно вот в таких репликах.       Кацуки, как я и говорила, победил. Создал большой взрыв, отлетел сам, пусть и не за пределы арены, вскочил на ноги… а когда дым рассеялся, понял, что Шото лежит у стены в окружении расколотого льда без сознания. Я прищурилась, смотря, как подорвался к проигравшему Кацуки.       Интересно, сколько в этом гнева от «нечестной» победы, а сколько — осознания, что человек-то может быть мёртв, как я и предсказывала?       После боя с Очако он опять стал использовать причуду в полную силу — по крайней мере, больше не берёгся настолько заметно. То, что Шото всё-таки остался жив, говорит, что максимум-максимум Кацуки всё же решил не врубать.       Но самое лучшее событие за весь этот Спортивный фестиваль — чего уж там, за всю неделю — быстро вернуло меня в приподнятое настроение. Кацуки, связанный и в наморднике. Я сразу почувствовала духовное родство с Полночь, которая и напялила на него эти аксессуары, чтобы не орал и не дёргался.