***
На лекции Чонгук сидит как на иголках. По ту сторону аудитории лектор, кажется, что-то важное объясняет, но у парня сейчас ничего не откладывается в памяти. Все мысли забиты одним миленьким, но до ужаса строптивым омежкой. Гук нетерпеливо поглядывает на свой смартфон, в десятый раз заходит в чат с Мином, ожидая сообщения. [7:05] Я требую объяснений [7:05] Почему я засыпал с тобой, а проснулся без? Даже не прочитано. Должно быть, ещё не проснулся. Ну окей, пусть спит себе спокойно. Возмездие придёт позже. Альфа почти скалится, представляя, как будет наказывать своего мальчика за такое поведение. Хотя, блин, кого он обманывает? Опять при виде старшего растечётся лужицей и спустит ему всё с рук. Но так нельзя! Наказать его следует в любом случае. — Не ответил? Чонгук откидывается назад и шумно вздыхает. — А ты уверен, что у вас и правда всё прошло нормально? Может, ты его как-то обидел? — осторожно спрашивает Тэхён, сидящий справа от Чона. — Сам того не заметив. Так бывает. Знаешь, однажды Джинён закатил мне истерику, когда я помылся, как оказалось, его кондиционером… — Тэ, до этого у нас не доходило, — отмахивается Чонгук. — И да, уверяю тебя, отлично всё прошло! Юнги как никогда вёл себя хорошо. Почти. Сказал, что я нравлюсь ему, — щёки альфы трогательно вспыхивают, стоит ему вспомнить уже сонный шёпот и робкие поцелуи любимого. Однако Тэхён не особо впечатлён. — Ты уверен, что тебе это не приснилось? — Тэ. — Вы бы лекцию писали, — подаёт голос Югём. Он сидит справа от Кима. — Её хотя бы осилить возможно, не то, что твоего Юнги…***
Юнги не может понять — он проспал целые две пары, вроде бы выспался, но почему тело так странно ломит-то? Более того, у него была лучшая ночь с альфой (и плевать, что первая), разве после неё он не должен порхать как феечка? Сообщения от Гука он прочитал. А потом минут пять просто пялился на них. И правда ведь, что на них ответишь? Примерно через час, одевшись и собравшись, омега добирается до студенческого кафе, где они обычно едят во время перерыва, попутно строча друзьям, что займёт им места. Он может пропустить занятия, но обед — никогда. По крайней мере, обычно так было. Но сейчас, смотря на свой поднос с любимой фри и наггетсами, Мин понимает, что ему и кусок в горло не полезет. Он слишком счастлив для еды. Или его просто тошнит? Минут через пятнадцать заканчивается вторая пара и кафе стремительно наполняется шумными и голодными студентами. Юнги со своего столика видит, как Джин и Чимин с трудом пробираются сквозь толпу, задевая прохожих. Джин даже успевает прикрикнуть на кого-то, затем Чимин пытается его успокоить, что с трудом выходит. Это так в их стиле. Юнги, наблюдающий за этим, сидит себе тихо и фейспалмит. — Ради бога, не позорьте меня, — говорит он приближающимся друзьям. — Нет, ты это видел?! Он наступил на мои белоснежные… — Хён, прекрати орать, — ворчит на него Чимин, складывая свой поднос на стол и присаживаясь. — Я имею право злиться! — отвечает тот, доставая из рюкзака пачку салфеток и наклоняясь к своей обуви. Имеешь, Джин. Он по сути самый адекватный и рассудительный из них, исключая те случаи, когда его что-то не устраивает в своей внешности. — Неуклюжий альфа. Ещё и смеет винить меня! Пока Джин возится с кроссовками, Чимин принимается внимательно и восторженно рассматривать сидящего рядом Юнги. Что второму не очень-то по душе. — Что? — Мин, кажется, потеет, потому что ухмылочка Пака не сулит ничего хорошего. Неужели Джин успел растрепать Паку о том, что он вернулся только к утру? — Знаешь, Чонгуку так идёт твой запах… У Мина в буквальном смысле отвисает челюсть. — Что?! В каком смысле, Пак Чимин?! Тот хихикает. Закончив с кроссовками, Сокджин, только что испытывавший праведный гнев, заметно смягчается, когда, наконец, обращает внимание на Юнги. Тот паникует, на щеках выступает еле заметный румянец. — Зато ты, я смотрю, вылил на себя литр парфюма? — смеётся Джин. — Как мило. Выспался? — …нет. — Неважно. Тебя Чонгук искал, — сообщает Джин, разделяя палочки. — Приходил до начала первой пары и второй. У Юнги эта новость вызывает улыбку. И совсем чуть-чуть пугает. Он ведь так и не ответил ему. — Он был обижен? — Мм, скорее в бешенстве, — констатирует старший и приступает к еде. — Да шучу я, — усмехается, видя реакцию Мина. — Просто спрашивал о тебе, так как ты не выходишь на связь. Я требую всех подробностей. Сейчас же. Юнги прячет лицо за стаканчиком, не в силах скрыть глупую улыбку. — Юнниии~ — Эмм… Как прошла Европейская интеграция? Препод спрашивал обо мне? — Нет. У нас заглючила доска, поэтому презентации показываем на следующем занятии. Ты ничего не потерял, — Юнги на этих словах облегчённо выдыхает. — Так что насчёт тебя? — Ну отстань… — Если стесняешься говорить, просто кивай, — предлагает Чимин. — Итак, очевидно, вы переспали. Кивок. — И… тебе понравилось? Юнги робко кивает, а затем прячет лицо в ладонях. — Айгууу~ — Перестаньте! — возмущается Юнги, когда две пары рук треплят его по голове. — Это всё из-за вас! Джин, зачем ты рассказал Чонгуку, что он мне нравится? — Ради твоего счастья, конечно же! И нет, мне не жаль. — Ну расскажи, как всё прошло? Вы сначала фотографировались, а потом он не выдержал? — Или не выдержал сразу, когда увидел, в чём ты? — Или это ты не выдержал первый? Я знаю, ты готов скулить от одного его запаха. С каждой фразой Юнги становится всё краснее и краснее. Почему его друзья такие? — Он был груб или… — Думаю, Гуки был нежен, потому что шея белая и чистая. Даже шарфик не надел. Пока эти двое заняты своими предположениями, Юнги опять чувствует лёгкое головокружение. Что за фигня, он что, болен? Свалив всё на голод, нежелание есть и, следовательно, опять на голод, Юнги решает это проигнорировать и тянется к бутылке воды. У него просто обезвоживание. — О, кстати, вот и Гуки! — восклицает Чон и машет брату, а Юнги едва ли не захлёбывается водичкой. Пожалуйста, только не это. Чонгук — это, конечно, хорошо, но на данный момент лучше воздержаться, ведь Юнги ещё хочет жить. — Нет, Джин, что ты делаешь?! Нельзя, чтобы он видел меня! — Почему это? Но уже поздно, Чонгук заметил их. Юнги равно покойник.***
— Ты чего завис, Гук? Пойдём, мы есть хотим… — ноет Ким Тэхён, дёргая друга за руку. — Это меня Джин-хён зовёт? — щурится Чон и оглядывается, есть ли позади них кто. Никого вроде. А потом он замечает рядом с братом Пака и Мина. Который, вообще-то, на занятия сегодня не приходил. Это он так от него прячется? — Точно, тебя. — И там Юнги… — Ой, не растай только! — шутливо толкает его Тэхён, а затем хватает Югёма и идёт покупать еду. Двигаясь к столику, за которым сидят омеги, Чонгук ловит растерянный взгляд истинного, потом наблюдает, как тот соскальзывает по диванчику ниже, вероятно, пытаясь спрятаться под столом. Гук закатывает глаза, — ребёнок. Ну правда ведь, он не настолько страшен. А вообще-то, он злится. Чонгук всё понимает — да, омега волнуется. Да, утро бывает неловким. Но это ведь не повод убегать от своего альфы. Тем более после такой чудесной ночи. — Привет, — адресовано конкретно Юнги, но тот не отвечает и вообще избегает смотреть в глаза. — Гуки, смотри, кто появился! — хихикает Джин и пинает ёрзающего на месте Мина в ногу. — Поздоровайся! А ты садись к нам. — Спасибо, хён, не хочу. Мне бы моего омегу, — последнее Чон произносит, по мнению Юнги, слишком соблазнительно, при этом облизывая губы, заставляя Мина трепетать. Тот и правда трепещет под чужим взглядом, даже слегка подрагивает от волнения, смущения и от той самой ломоты в теле, преследующей его с утра. Но омега не обращает на это внимания. Это всё от любви. Чонгук требовательно подаёт старшему руку. Атмосфера между истинными накаляется. Но только не между их друзьями. — Чёрт, как же это мило! — Чимин сейчас в полнейшем восторге от происходящего. — Хён, иди, мы не обидимся. — Да-да, мы же прекрасно понимаем, что вы соскучились. Мысленно посылая друзей нахуй, Юнги берёт протянутую ему руку и поднимается с места. — Пока-пока, — машут им вслед радостные омеги. Чонгук усмехается тому, как «незаметно» омега показывает им «фак», и, всё так же держа Мина за руку, выводит из кафе. Тот даже руку не вырывает, несмотря на то, что среди посетителей много знакомых лиц, а послушно идёт за ним. Сегодня он какой-то чересчур тихий, отмечает Чонгук. Погода с каждым днём всё прохладнее, но сегодняшний день, кажется, исключение. Светит солнце, так и тянет прогуляться. Они заворачивают направо от кафе и теперь идут по парку, где Чонгук неожиданно толкает Юнги на первую скамеечку, для влюблённых, между прочим, кхм, кхм, а сам присаживается на корточки прямо перед ним. Юнги от такого жеста теряется. И чего он так смотрит? Скамья ведь низкая, а Гук прямо перед ним, это слишком близко и интимно, а сам он слишком красивый, помогите. — Юнги-хён, — медленно начинает альфа, до сих пор не отпуская его руку. Кроме того, теперь он берёт и другую тоже, — Я, конечно, никогда и не надеялся на твою зрелость и логичное поведение, но даже так ты меня поражаешь. Так, значит. Его привели сюда, чтобы оскорблять. Но Юнги не обижается. Он знает, что виноват. — Почему ты убежал? Объяснить не хочешь? Чонгук вынужден говорить спокойно. В душе он злится, конечно, но одновременно умиляется облаку парфюма, исходящего от Юнги. Весь он такой хрупкий, беленький и крошечный… Сегодня даже слишком беленький, на его взгляд. Он точно в порядке? Альфа, пристально наблюдающий за ним ещё с кафе, замечает слишком много неладного. Он даже голоса его ещё не слышал. — Что это с тобой? Ты заболел? Юнги отрицательно качает головой. Чонгук смотрит на него недоверчиво и на всякий случай прикладывает к его лбу ладонь. Честно говоря, он никогда вот таким образом не умел определять, болен человек или нет, но сегодня никакие суперспособности ему не нужны, ибо… — Чёрт, Юнги, да ты весь горишь! Юнги убирает от себя чужую руку и бурчит «нет». — Как нет, я же вижу. Это из-за меня? Юнги, я причинил тебе боль? — вмиг паникует Чон. — Нет, Гуки, я просто не выспался, — отмахивается омега. И в следующую секунду теряет сознание.***
Просто не выспался. Конечно. И это он не в обморок упал вовсе, а просто уснул. Ну вот что за омега?.. Почему нельзя сразу сказать, что ему нехорошо? Юнги его здорово напугал. Всех их. Изначально Чонгук хотел отнести его в ближайший медпункт, однако Сокджин настоял на том, чтобы сначала добраться до общежития, а туда уже вызвать скорую помощь. Альфа не стал спорить. Фельдшеру-бете, приехавшему по вызову, удаётся привести Юнги в чувства. — Значит, не переутомлялись, голодом себя не морили, травм головы не было, — повторяет бета, а следом изучает показатели на танометре. — Да и давление у Вас в норме. Юнги полулежит на большой подушке, кивает и в общем и целом выглядит не сказать плохо. Нет, заметно, конечно, что омега и сам в растерянности, не до конца понимает, как это всё произошло, но выглядит он вполне бодро для человека, только что пришедшего в себя. Чонгук сравнивает то, каким он был в парке и сейчас, и приходит к такому выводу. Возле омеги суетится Сокджин, который предварительно отправив Чимина на пары, сам вызвался сидеть с Мином. Но, кажется, его терпения надолго не хватит. — Руки есть, сам справлюсь, — бурчит Мин, когда тот помогает ему запить лекарство. — Рад, что ты снова в себе. — Течка скоро? — перебивает их любезности фельдшер. Вопрос, если честно, застаёт Юнги врасплох, он аж пить перестаёт. Ну как он может спрашивать о таком в присутствии альфы? Нельзя было подобрать более медицинский термин? — Н-не знаю. А вообще, это бы многое объяснило. Но никогда ещё перед течкой Юнги не был так слаб. — Что ж, без соответствующих анализов я мало чем могу помочь, — говорит бета, поднимаясь с места. — Я дал Вам жаропонижающее, не вставайте с постели, пока оно не подействует. В ближайшие дни, как только почувствуете себя лучше, приходите в больницу. Там выяснят причину недуга. Джин провожает фельдшера, а Чонгук, всё время «осмотра» сидевший на кровати брата, приближается к кровати Юнги. Альфу не покидают мысли о том, что это из-за него Юнги сейчас болеет. Странное предположение, конечно, от секса люди не заболевают, но если вдуматься… Он убирает в сторону стоящий рядом стул, поправляет подушку под Мином, заставляя его нормально лечь и укрывает омегу одеялом, даже укутывает в него. — Не бойся, Юнги, скоро тебе станет лучше, — говорит он, присаживаясь на корточки и поглаживая «рулетик» из одеяла. — Тебе чего-нибудь хочется? Что тебе купить? Сладкого? — Лучше полусладкого, — лениво улыбается омега, смотря в потолок. — А ещё лучше — сухого. Взгляд у омеги более ясный, даже озорной, это успокаивает. Чонгук фыркает — и с чего он взял, что Юнги боится? Бояться и трусить он может только в одном случае — когда дело касается их отношений… — Даже не мечтай. Откормлю тебя мандаринами и самым лучшим в мире рамёном, — говорит альфа, обнимая свой рулетик. — Ты ведь ещё не пробовал мой? Юнги даже рад, что его руки под одеялом и он не может оттолкнуть младшего — в его объятьях так уютно… И запах просто крышесносный, Чимин был прав. Стоп. «…не пробовал мой…» ? Аргх, Юнги ненавидит свой мозг, так невовремя подкидывающий ему варианты продолжения. Твой что, Чонгуки? Будь любезен, уточняй впредь. — Мне жарко… — Ох, прости, — альфа отстраняется, только теперь садится на кровать рядом с Мином, нависая и без стеснения разглядывая парня под собой. — Что? Юнги хлопает глазами, когда Чонгук делает это, на его взгляд, слишком долго. А ещё разум как назло припоминает вчерашнее. Как альфа точно так же нависал сверху, пока Мин извивался под ним… Чонгук, кажется, тоже думает об этом, поскольку хрипло выдаёт: — Ты зачем так надушился, Юнги~я? Кофе на тебе был очень даже ничего, — альфа нежно водит пальцем по его скуле и мысленно воссоздаёт вчерашнюю сцену. — Мой кофейный котик… Вот Юнги как знал, что Чонгук его будет дразнить! Домяукался. Теперь Юнги жалеет, что его руки под одеялом. Кулаком съездить по этой симпатичной мордашке было бы неплохо. Чувствуя копошение под одеялом, Чон придавливает старшего к постели и поспешно извиняется. Ему нельзя нервничать и напрягаться. — Ну чего ты, я же пошутил, — альфа чмокает недовольного омегу в щёку и вновь хорошенько укутывает. — И вообще, тебе сейчас нельзя злиться. Тебе нужно отдыхать и поправляться. — Я и отдохну, и поправлюсь! Когда ты уйдёшь. И вообще, где мой Джин? — Так нетерпится избавиться от меня, да? Вчера ты меня даже в душ не отпускал. — Вали на пары, — рычит Мин, краснея от слов альфы. — Джин скоро будет здесь. Ничего со мной не случится за это время. — Ухожу, — цокает Чон. — Поцелуешь меня? Ура… Да-да-да-да. Давай. Юнги молчит, что большая редкость, а значит, не возражает. Не наблюдая протеста, альфа медленно приближается к губам омеги, заставляя того ликовать и ёрзать в предвкушении. Неужели? Юнги закрывает глаза, чувствует дыхание Гука, почти чувствует его губы и… ничего не происходит. Сколько они так стоят? Секунд десять? Мин открывает глаза и натыкается на улыбающегося альфу. Почему он бездействует? Чонгук тоже ждёт. Безумно ждёт того момента, когда его Юнги сделает шаг навстречу. Но, похоже, этого никогда не случится. И это, вообще-то, задевает. — Ну же, поцелуй меня, — приободряет он Мина, видя, как тот мнётся. Юнги сглатывает и отводит взгляд. Он очень хочет, но ещё больше стесняется. И с чего вдруг Гук об этом просит? Поцеловал бы сам как обычно без разрешения и все были бы счастливы. В глубине души он и сейчас надеется на такой исход. Но всё, что он чувствует в итоге — это лёгкий поцелуй в лоб и то, как Чонгук поднимается с кровати. Он что, уходит? Нееет. — Чонгуки, ты… — Поспи немного, хён, — Чонгук напоследок гладит его по волосам, а это совсем не тот жест, который хотел бы сейчас Мин. — И поправляйся скорее, — направляется к двери. Точно, уходит. Разочарованный. Ну и как тут теперь уснёшь? Юнги провожает истинного грустным взглядом и ненавидит себя за свою гордость. Хочет попросить того остановиться, немедленно подойти к нему и поцеловать, засосать его по самые гланды, но говорит как обычно: — А ты не указывай мне!***
— Несносный омега. Чонгук закрывает за собой дверь и на пару секунд прислоняется к стенке коридора. Он понимает, его малыш сейчас болен и может быть немного вредным и капризным — хотя он сейчас о Мин Юнги говорит — сверхвредным и сверхкапризным, но его терпению приходит конец. Сокджин сказал, он Мину нравится. Мин сам сказал, что он ему нравится. Да Чонгук сам видит, что омеге нравится! Чего он такой холодный тогда? Вот жаль, что он болеет… Но как выздоровит — ему мало не покажется. На этот раз точно. Мысленный поток альфы прерывает скрип двери. Той самой, из которой он только что вышел. Каково же удивление Чонгука, когда он видит перед собой самого Мин Юнги. Без пледа. Почему он вышел? Ему плохо? Задать ему эти вопросы Гук не успевает, потому что Юнги, предварительно окинув взглядом коридор и убедившись, что никого рядом нет, вдруг становится вплотную к альфе и робко выдаёт: — Чонгук, я… — сглатывает, с трудом удерживая зрительный контакт, — Я очень хочу целоваться, — и опускает голову. Пожалуйста, держите Чонгука. Его сердце этой милоты не выдержит. Держать вызывается сам Юнги, который несмотря на огромное стеснение обнимает таки его за плечи, встаёт на носочки и, утипутибоземой, зажмурившись, робко целует. Прям, блять, в губы, и ни сантиметром мимо. Просто вау. Славься, Мин Юнги, от твоего головокружительного поцелуя у Чон Чонгука коллапс. Хотя! Если смотреть со стороны, это даже поцелуем не назовёшь. Просто чмок. Секундный. Но сам факт! Чонгука натурально размазывает по стенке. Какого этот омега творит с ним? Юнги ненадолго отстраняется от лица альфы, проверяет реакцию — Чонгук в ступоре — и почему-то в этот момент его мозг решает продолжить. Теперь Мин прижимается к альфе, вспоминает, как тот целовал его вчера, и пробует повторить. Как же славно, как же замечательно, что Гук обездвижен. Можно делать с ним всё, что- — Ой! — омега всхлипывает, когда руки альфы обвивают его талию, а сам он углубляет поцелуй. Наконец-то… Юнги никогда бы не подумал, что будет так кайфовать от чужой слюны. Только долго покайфовать ему не дают. Чонгук в процессе поцелуя с удовольствием отмечает, как дрожит его омега, а потом до него доходит, что это может быть не из-за него вовсе, а из-за озноба. Альфа нехотя отстраняется, окидывает старшего оценивающим взглядом и качает головой. — Почему ты без пледа? В ответ на недовольный тон Юнги ему сладко-сладко улыбается и выпускать из объятий совсем не спешит. Чонгуку приходится буквально отлеплять чужие конечности от себя, веселя этим омегу. Юнги ни разу не плохо, как раз таки наоборот. И дрожал он именно от поцелуя, а не от холода, но заботливому альфе ведь не объяснишь. — Живо в постель, — хрипит Чонгук Мину в ушко. — Иначе понесу тебя в свою.