***
— Ну что там? Что сказал врач? Хей, Юнги, ты плачешь, что ли?! Не успевает Юнги выйти на улицу, вдохнуть свежего вечернего воздуха, как сталкивается лицом к лицу с Чонгуком. Точнее, не сталкивается. Тот специально его поджидает, и, наконец, встретив, осыпает вопросами. Вот не дадут омеге нормально погоревать. И нет, он ещё не начинал плакать. — Чонгук? — Юнги растерянно смотрит на альфу. — Ты что здесь делаешь? — Что за вопрос? Тебя жду, конечно же. Омега вздыхает, глядя на такого доброго альфу, и с видом вселенской тоски прижимается к нему, жаждя найти утешение. Альфа реагирует моментально, окольцовывая хрупкое тело руками и улыбаясь. Тесные обнимашки всегда заряжают. Затем они почти так же в обнимку обходят несколько аптек, где покупают Мину нужный препарат и ещё какие-то вкусные витаминки. Далее следует очень поздний обед, можно сказать, ужин. И вроде бы всё хорошо, диагноз стал известен и он вовсе не страшный, лекарство куплено… Но Чонгук замечает, что Мин весь вечер ходит какой-то на весь мир обиженный. Даже сидя в миленьком кафе и с аппетитом поедая любимый (или любимое, хз) кальби, омега не забывает время от времени поглядывать в окно и томно вздыхать. Можно было, конечно, свалить это всё на гормоны, но Юнги — не тот омега, настроение которого зависит от них. А значит, надо искать причину вне. — Не понравилось мясо, Юнги? — дело не в этом, но Чонгук решает начать издалека. Парочка не сильно спешит, медленно прогуливаясь по большому парку. Парк этот входит в комплекс университета, так же, как и омежье общежитие, и альфийское, и, собственно, кампусы. — Понравилось. — Десерт был слишком сладким? — Не был. — Много домашки на завтра? — Нет. Всю прогулку они держатся за руки. Юнги, бывало, мечтал вот так вот гулять со своим альфой. Ночью, под луной, в красивом парке и обязательно держась за руки. По правде, они уже достаточно времени провели вместе. Пора бы им уже сладко попрощаться, поцеловаться и разойтись, только никто этого делать не хочет. — Хей, ты чего такой грустный? — не зная, что ещё предпринять, альфа обнимает старшего. — Вот увидишь, Юнги, ты скоро выздоровеешь. Станешь даже здоровее, чем раньше. А если у тебя какие-то другие заботы, можешь рассказать мне. Я сделаю всё, чтобы тебе помочь. Что тебя беспокоит? — Ничего. Ничего, — повторяет в мыслях Мин. — Всего лишь моё собственное тело сдалось тебе, а скоро к нему присоединюсь и я… Ой, кажется пылинка в глаз попала. Юнги очень любит свою свободу. Он по натуре такой — ни от кого не зависящий, самодостаточный и неприступный. Только самым близким он может открыться и довериться. Но в основном он привык полагаться на себя. По крайней мере, так было раньше. А потом появился Чонгук, и… Последнюю слабость, которую мог ожидать от себя Юнги — это зависимость от альфы. А прямо сейчас именно это и случается. Это несправедливо, так не должно было быть. Капец как обидно. Нет, истинного своего он тоже любит, но конкретно сейчас, погружённый в свои эмоции, Мин готов его сожрать живьём. Омега себя сегодня не понимает. Держа в руках любимого, Чонгук не сдерживается — трётся щекой об его, ласково поглаживает, обнюхивает парня. — Ты скоро потечёшь. Юнги прикрывает глаза, чувствуя, как альфа зарывается носом в его макушку. Ему и приятно, но, хей, он вообще-то обижен. — Знаю, — всхлипывает, пугает этим Чонгука. Что не так? Он что-то не то сказал? Это прозвучало слишком грубо? — Юнги?.. — Всё из-за тебя! — на этот раз омега отстраняется полностью, отходит на шаг и обиженно смотрит на Чона, шмыгая носом. Всё из-за него. Конечно. Именно Чонгук виноват в том, что у Юнги преждевременная течка. Именно Чонгук виноват в том, что он столько времени избегал истинного, что организм, в конце концов, сам взялся за их связь. Это Чонгук виноват, что Юнги такой упрямый и ни о чём, кроме своей гордости не думает. Чонгук в ответ на обиженный взгляд хмурится и просто блять не представляет, что ему на такое ответить. Скажет правду — сделает ситуацию ещё хуже. Мин и так сейчас слишком чувствительный и плаксивый. Но промолчать просто не позволяет гордость. Да, у Чонгука она тоже есть! Мда, и всё-таки это гормоны. — Ах, из-за меня, значит? — опасно-спокойным тоном спрашивает альфа, и Юнги уверен, что от этого низкого голоса потечёт прямо здесь и сейчас. Странно, но за весь проведённый вечер у омеги не было настроения любоваться Чоном. Почему же настроение делать это появилось в самый неподходящий для этого момент? Но стоп. Он, вообще-то, сейчас злится и плачет. Надо держать маску до конца. Чонгук продолжает: — Не потому что ты бегал от меня, от своего истинного, хотя сам тёк по мне? — ах, а вот это было слишком прямолинейно. — Очнись, Юнги. Мы даже поцеловались впервые только в тот вечер. Не надо делать из меня монстра. На самом деле, это ты себе вредишь. Ты… ты просто несерьёзный. Не зрелый. Слишком много фактов. Слишком много аргументов. Бедному Юнги, на которого так агрессивно нападают, не остаётся ничего, кроме как выпалить: — Я старше тебя! — Вот! Вот чем ты меня постоянно попрекаешь. Хотя на деле, нет. Ты ведёшь себя как маленький. Что происходит? В какой момент всё поплыло не в те дебри? Это же должна была быть романтичная прогулка под луной! Юнги лишили и этого. — Я не… — Мин бегает глазами туда-сюда, думает, что ответить зазнавшемуся мелкому. — Да пошёл ты нахрен! Я этого всего не хотел, не выбирал. Мне это не нужно. — Я, значит, тебе совсем не нужен?! А что? Юнги только что сам это сказал. Гук всего лишь уточняет. И знаете, это вообще-то ранит. Быть ненужным любимому человеку. — Знаешь что? — Мин от взгляда альфы аж вздрагивает: никогда ещё Чонгук не смотрел на него так холодно. — Буду нужен — сам придёшь.***
Они игнорируют друг друга. То есть, буквально. Невозможно совсем ограничить встречи — всё-таки парни учатся на одном факультете, и нет-нет, но встречаются. В фойе, в актовом зале, библиотеке, столовой. Каждый раз, пересекаясь друг с другом, эти двое специально прибавляют шагу. Пялятся куда угодно, лишь бы не пересечься взглядом. В телефон. Вперёд. В пол. И если альфа всё же краем глаза поглядывает на Юнги — это его омега, и он не полностью выздоровел — то самому Юнги откровенно плевать. Точнее, так он себя ведёт. Мин твёрдо решил избавить Чона от своего общества, раз ему не нравится поведение омеги. Не зрелый он, видите ли… Пф. Правда, его планы не совпадают с планами старшего Чона, который все эти дни всячески пытается их помирить. Разговоры бессмысленны, ни один из них не ведётся. Но страдают оба. Джин ведь видит. Юнги только притворяется безразличным, на самом деле, он скучает. Кутается в толстовку, подаренную как-то Гуком, покупает себе кофе с орешками — чтобы пахло максимально как он — и упорно делает вид, что ничего не происходит. Что касается Чонгука, то он даже не притворяется. Искренне скучает, узнаёт от брата о здоровье Мина и часто провожает его взглядом, когда тот не видит. Сокджину грустно наблюдать за этой нерадивой парочкой и он решает во что бы то ни стало их помирить. А для этого неплохо бы их сначала столкнуть друг с другом, ибо те избегают даже на одном этаже находиться. Без угрызений совести соврав брату о том, что у него проблемы и выманив его в библиотеку, Сокджин в предвкушении потирает руки. Он чуть ли не с нежностью смотрит на Юнги и Чимина, невинно сидящих за одним компьютером и делящихся снэками. Скоро сюда заявится и Чонгук, и будет всем счастье. Чон Сокджин, ты гений. Он подходит к Мину и на всякий случай взъерошивает его волосы на макушке, придавая им более соблазнительный вид. — Что ты делаешь? — Юнги смотрит на него снизу вверх, искренне не понимая действий Джина. Ничто не предвещало беды. Большая перемена, Юнги с Чимином мирно поедали снэки, бесцельно ошиваясь по кампусу, когда к ним подбежал Джин и потащил их в библиотеку. «Подправить его презентацию по экономике зарубежных стран.» Друзья заверили, что ничего подправлять там не нужно и — о чудо — остались сидеть там же. Джину даже уговаривать их не пришлось. Какая разница, где проводить оставшиеся десять минут? Большая, просто огромная, блять, разница, — думает Юнги, когда начинает чувствовать в помещении запах кофе. Ему даже оглядываться не нужно, чтобы понять, кто это. Но чего Юнги уж точно не ожидает, так это: — Здравствуйте, ребята, — весело здоровается Сокджин с вошедшими. Юнги с Чимином оглядываются. Кто там? Мин замечает в кругу парней своего альфу и на автомате начинает складывать свои вещи в рюкзак, собираясь уходить. Тэхён, Югём и Конпимук дружно кланяются Чону старшему, затем расползаются по библиотеке кто куда. Чонгук же кивком приветствует брата и переводит взгляд на Юнги, что всеми силами игнорирует его присутствие и глаз не поднимает. — Скажи своим дружкам, что я не настолько стар, чтобы кланяться! — те, кстати, его прекрасно слышат и посмеиваются. — Надеюсь, ты не был сильно занят? Хей, Чонгук! — Сокджин щёлкает пальцами прямо перед носом альфы в попытке вернуть к себе его внимание. — Хм? — вздрагивает младший. Джин усмехается. Гуки такой милый. — Так уж и быть, можешь подойти и поздороваться с ним. — Ты о ком? — О том, кого ты только что взглядом пожирал, — невозмутимо отвечает Джин, заставляя брата опустить голову, а его друзей — беззвучно заржать. Те еле себя сдерживают, чтобы не засмеяться в голос и не испортить момент. Юнги, который также всё прекрасно слышит, закидывает рюкзак на плечо и спешит к выходу. — Так зачем ты меня звал? Что за срочное дело? — Да не бери в голову. Мы уже разобрались. — Хён! И ты для этого меня вызвал с другого корпуса? Чтобы сказать, что… — Хей, Юнги, уходишь без нас? — игнорирует его Джин и ловко перехватывает убегающего друга за локоть, не давая сбежать. — До звонка ещё куча времени. Уву, какая прелесть! Растерянный Мин Юнги — это даже милее Гука! Чьи друзья теперь с любопытством наблюдают за Мином, ожидая от него какой-нибудь колкости. Как обычно. Честно, они обожают этого омегу, который превосходно стебёт всех и вся вокруг. Только Юнги сейчас не до колкостей. Ему бы вырвать свою законную руку из загребучей джиновой хватки и смыться отсюда. Лишь бы не находиться так близко к истинному, не чувствовать его пронзительный взгляд на себе. Чонгук стоит прямо напротив него, буквально в шаге. А Джин всё так же держит его за руку и отпускать не собирается. Смирившись, Юнги всё-таки поднимает глаза. А у Чонгука улыбка сама собой расползается, стоит только омеге взглянуть на него своим робким взглядом. Чонгук понимает — Мин загнан в угол и растерян, и наслаждается его растерянностью. Какой он всё-таки кроха. Вот бы обнять его сейчас… Юнги тает от его улыбки и взгляда оторвать не может. Альфа такой красивый, высокий, родной… Юнги на самом деле скучал по нему. — Так и будете друг другом любоваться или уже поздороваетесь? — нетерпеливо подсказывает им Джин, заставляя парочку вздрогнуть. А затем — тишина. — Алло, ребята? Я, вообще-то, к вам обращаюсь. Чонгук бы поздоровался, но Юнги опять смотрит себе под ноги. Чёрт, хён его, кажется, спугнул. В безответный монолог вмешивается Тэхён, который, обойдя библиотеку, как раз возвращается обратно: — Возможно, проблема в том, что они не разговаривают?.. Джин решает проигнорировать сарказм в тоне Тэхёна, вообще всего Тэхёна, и разочарованно вздыхает: — Ребят, ну вы чего? До сих пор не помирились, что ли? Юнги… — Даже не собираюсь, — отрезает Мин, нервно теребя браслетик на запястье. Чонгук находит это забавным и усмехается. — Понятно. Малыш Юнни всё ещё обижен, — Джин треплет его по щеке. — Хей! — ворчит «Юнни», умиляя присутствующих. Вообще-то, его рука уже свободна и он может уйти. Мог бы, если бы не… — У тебя течка со дня на день. Блокаторы врач запретил. Как ты справляться будешь без Гука? — Блеать, ты можешь не орать об этом на весь универ?! — серьёзно, этот парень совсем не фильтрует свою речь! Чонгук уже в открытую смеётся. Его омега милый, даже когда матерится. А когда вот так нервничает — вообще глаз не оторвать. Звенит звонок. Долгожданный для Мина. — Гуки, и ты тоже? — не успокаивается никак Джин. — Ты до сих пор на него злишься? Ну конечно нет. Это невозможно. Альфа, не отрываясь, смотрит на Юнги и мягко спрашивает: — Как я могу злиться на такого лапочку? И правда, как? Особенно когда тот так удивлённо смотрит в ответ, а потом, заливаясь краской, шипит: — Л-лапочку? Чонгук ему подмигивает. Какого… В этот момент Юнги принимает самое, на его взгляд, верное решение. — Я — на пару! Ага, сбегает. Как всегда.***
Тем же вечером, сидя за учебниками, Мин Юнги никак не может сосредоточиться на уроках. В голову всё лезут посторонние мысли. Слишком много вопросов, которые омега хотел бы задать. И все они касаются Гука. Они типа помирились, да? Ну, лично Юнги зла на альфу не держит, он чуть не растаял там перед ним. Предполагать, что они помирились — это, пожалуй, слишком. Но они смотрели друг на друга. Впервые за пять дней. Что уже огромный шаг. Почти не разговаривали, правда, но это не мешало альфе так нагло флиртовать с ним. Юнги почти стонет, вспоминая, как младший улыбался ему, чем привлекает внимание лучшего друга. Сокджин лежит в своей кроватке, уткнувшись в телефон и хитро поглядывает на Мина. — Хватит так томно вздыхать, чувак! Гуки здесь нет — соблазнять некого. Юнги никак не может привыкнуть к такому отношению. Джин о своём братике сейчас говорит? В таком контексте? Что бы там ни было, Мин оставляет старшего без ответа и продолжает бесцельно листать книгу, уже и не надеясь что-то запомнить. Спустя минуту он берёт в руки телефон — может, хотя бы музыка его успокоит? — и вздрагивает. В ту же секунду к нему приходит уведомление. От Чонгука. — Ебать… Резко заблокировав экран и пару раз проморгавшись, омега вновь проверяет дисплей. Не показалось. Сердцебиение зачем-то начинает учащаться, ну ей-богу, как будто в первый раз! Чонгуки [19:12] Занят? А то. Сильно занят мыслями о тебе. Но подождите, а где «привет»? Где смайлик? Почему так сухо? — Кого ебать? — запоздало спрашивает Джин, но вопрос остаётся без ответа. Юнги строчит сообщение.[19:14] чего ты хочешь?
Не слишком грубо получилось? Хотя чего это он парится? Не грубее, чем вопрос альфы. Чонгуки [19:15] Узнать, как ты Ооо, а вот это уже лучше.[19:15] отлично
Чонгуки [19:15] Надо поговорить Чонгуки [19:15] Давай встретимся[19:16] не хочу
Врёт. Очень даже хочет. Ответа не следует. К великому сожалению омеги. Блин, ну что он наделал? Они ведь только начали налаживать связь… Спустя долгие и мучительные четыре минуты ответ всё-таки приходит. Чонгуки [19:20] [Прикреплено изображение] Чонгуки [19:20] Даже его забрать не хочешь?) Мин судорожно открывает чат, и… буквально пищит от радости, когда видит фотографию кумамона. Такого милого и наверняка мягкого. Это правда ему? — Что там такое? — интересуется Сокджин, заметив минову улыбку до ушей. Юнги второй раз за день тает от радости. Кумамоны — это ведь его слабость и любовь! Чёрт, а альфа знает, чем его заинтересовать. Омега даже жалеет, что не согласился встретиться.[19:21] я должен готовиться к парам… [19:21] отдашь завтра!
Прочитав последнее сообщение, Чонгук смеётся. Это было предсказуемо.[19:21] Как скажешь
Однако вот так заканчивать беседу не хочется. Ему правда есть, что сказать. Поэтому уже через десять минут он, не вытерпев, строчит:[19:31] Юнги, это была очень глупая ссора, извини Мы обязаны помириться
Юнги [19:31] зачем? Как это зачем?[19:31] Ну и вопрос [19:31] Я как бы люблю тебя, если ты до сих пор не в курсе [19:31] А ты любишь меня [19:31] Мы истинные [19:32] И я хочу с тобой отношений [19:32] Серьёзных.
— Охх, блять… — да что ж такое, Юнги от одних сообщений готов потечь! И от этой точки в конце. Чонгук любит его!!! — омега сам себе даёт «пять», чем пугает бедного Сокджина. И перечитывает, перечитывает, перечитывает последние сообщения. Несмотря на скопившуюся в душе нежность, омега на всякий случай уточняет:[19:35] Я же несерьёзный и ребёнок
Чонгуки [19:36] Юнги, чтобы там ни было, прости меня☹️***
Течка приходит слегка неожиданно. На самом деле, после первой пары. Омеги-одногруппники Мину даже завидуют — второй парой должна быть контрольная по праву зарубежных стран, а у него есть отличный повод отпроситься. Юнги, кстати, вчера так нихрена и не выучил. Сразу же после звонка Чимин выводит его из аудитории, и они вместе идут искать Бэкхёна из другой группы, чтобы тот проводил Юнги до общежития. Хоть оно и недалеко, в таком состоянии сопровождение друга-альфы не помешает. В университете, конечно, безопасно и никто приставать к омеге не станет, тем более, в 10 утра, но всё же… Гук в это время спускается на второй этаж, держа в руках большого кумамона и краем уха улавливая восторженные охи и фразы типа «Кому так повезло?» от других омег. У альфы сегодня прекрасное настроение. Он намерен, наконец, извиниться перед Юнги за сказанное,***
Он далеко не смог убежать — Чонгук его поймал. Притащил в своё логово (то бишь комнату), эпично бросил на кровать и поставил раком. Да, прямо в одежде, но Юнги боится даже мысленно зарекаться. — Не рыпайся, — говорит омеге Чон, расстёгивая его брюки и спуская их вместе с бельём. Ровно под ягодицы. Юнги сейчас капец как неловко стоять вот так. Перед Чонгуком с голой задницей. Его перевернули на живот, заставив уткнуться лицом в подушку, а задницу поднять высоко кверху, демонстрируя себя альфе. Первобытная, унизительная поза. Они же не животные! Как будто этого было мало, альфа ещё и ягодицы его оголил! Юнги краснеет от осознания того, какой вид сейчас открывается альфе. Всё, что Чонгук видит сейчас — это его круглая голая попка прямо перед своим лицом. И это даже хуже, чем если бы он был полностью голым! Но Чонгук хочет именно так. И как бы Мин ни пытался отрицать, ему ужасно нравится всё, что с ним делает Гук. И то, какой он властный сейчас, заставляет омежку почти скулить от удовольствия. Запах альфы тоже никак не помогает. Вообще, вся комната пахнет Чонгуком. Максимальная концентрация чёрного кофе с орехами. Но это ненадолго. Юнги чувствует, что вот-вот потечёт, и кофе смешается с его запахом тортиков и зефирок. — Прекрасный вид… — выдыхает альфа, проводя широкими ладонями по ягодицам и заставляя их поджиматься. Мин не видит, что делает альфа. Только ощущает его тело сзади и руки, трогающие там, где никогда не трогали. — Прекрати, — хнычет Мин, заливаясь краской от слов и действий Гука. Его всё это дико смущает, но очень нравится. — Ага, как скажешь, — язвит альфа в ответ и сжимает мягкую попку в руках, вырывая из омеги судорожный вздох. Последнее, что собирается сейчас делать Чон — это слушаться Юнги. Тот ведь никогда к нему не прислушивается, так почему Чон должен? Альфа честно старался быть для него самым лучшим, понимающим и ласковым, а что Юнги? Юнги его ни во что не ставит, унижает перед другими, не уважает в о о б щ е. И раз этот омега не понимает хорошего отношения, альфа покажет ему свою другую сторону. Раз Юнги такой непослушный, Чонгук будет воспитывать омегу сам. Первый шлепок. Серьёзно?! Юнги ойкает от неожиданности и пытается отползти, но его за задницу возвращают обратно. — Что?! Выпорешь?! — возмущается Мин, не оставляя попыток сбежать от обнаглевшего донсена, но ему скручивают одну руку за спину, лишая возможности двигаться. Чонгук наклоняется к ушку старшего и выразительно шепчет: — Не выпорю, а отшлёпаю. Как непослушного, невоспитанного омегу. Шлепок. На этот раз по левой ягодице. — Хей, прекрати! Шлепок. По правой. Снова по левой. Чонгук не причиняет ему боли, силу вкладывая в основном на размах. Он лишь хочет показать омеге его место. Заставить уважать и слушаться своего альфу. Шлепки продолжаются. Юнги вздрагивает, всхлипывает и дёргается после каждого удара и мысленно проклинает Гука. Не сказать что ему больно, но это не должно быть так! Он старше! Это он может наказывать мелкого, а не наоборот. Вся эта ситуация, как ни странно, дико возбуждает. Места ударов необъяснимо приятно жжёт. Омега сам себя удивляет, когда его член начинает «просыпаться», а задница — зудеть. Это всё течка, вот правда! — Ах! Ну хватит, Чонгук… В отличии от Мина, Чонгук открыто наслаждается происходящим. Он почти с любовью наносит каждый удар, с удовольствием наблюдает, как пружинятся и краснеют ягодицы. И запах, везде этот соблазнительно-сладкий запах… — Хочешь сказать, что тебе не нравится? А вот твоей попке это очень нравится, хён, — Чонгук заправляет комментарий смачным шлепком. Лицо и уши омеги пылают от смущения. Зачем он в этой ситуации называет его хёном?! Они оба понимают, что донсен с хёном такое делать не должен, и этот факт только добавляет остроты в ощущения. Юнги стыдно, очень стыдно стоять перед ним в такой позе и быть отшлёпанным своим донсеном, а ещё своим альфой, но Чонгуку плевать на его стыд. Он с превеликим удовольствием добавляет ещё пару ударов, когда замечает между ягодиц влажную блестящую смазку, и просто сходит с ума. Шедевральная картина. Оттопыренная кверху попка, пылающие розовые ягодицы и мокрая дырочка. Течка началась. Теперь точно. Альфа плотоядно облизывается и старается сдерживать себя, не сорваться. Он здесь не для этого. Игнорируя тесноту в штанах, Гук мягко оглаживает ягодицы, успокаивая чувствительную кожу. Юнги неосознанно подаётся назад, к рукам альфы и начинает тереться об них задом. Ему очень нужно… — Ты возбудился только от шлепков? — тихо усмехается Гук, видя реакцию омеги. — Нравится, когда применяют силу? О, поверь, сладкий, я это умею. С этими словами Чон спускает брюки омеги ещё ниже, к коленям, и рывком расставляет его ноги шире. Настолько, насколько позволяют брюки. Теперь Чонгуку видно всё. Член, наливающийся кровью, яички, пульсирующий и влажный анус. Альфа не удерживается и цепляет пальцем смазку, которая ещё чуть-чуть и потечёт по бедрам. Мин издаёт писк и рефлекторно сжимает ягодицы. Чонгука, впрочем, это не останавливает: он хватается за упругие половинки и раздвигает их, вновь открывая себе вид на дырочку омеги. Из неё, кстати, течёт, не прекращая. Юнги это чувствует и хочет провалиться сквозь землю, когда альфа разглядывает его там. Почему ему одному стыдно? — Пахнешь ахуенно, — делится Чонгук. — Помнится, на вкус ты такой же… Юнги даже не успевает понять, о каком вкусе идёт речь, как чувствует у своего отверстия тёплый, влажный, широкий язык. — Ах… — ноги подгибаются от таких постыдных ласк, но Гук не намерен отпускать его, крепко держа за ягодицы. — Не надо, Чонгук. Только не опять эти унизительные ласки. Кто вообще придумал там вылизывать языком?! Но Чонгук его не спрашивает. Альфа удобнее устраивается сзади, и, не обращая внимания на возражения, слизывает сладкую смазку с ануса. Чёрт, да он же сейчас кончит! Мин тихо поскуливает от ощущения настойчивого языка в его самом потаенном месте. Краснеет как рак, слыша пошлые и причмокивающие звуки и снова хочет отползти нахуй отсюда. И снова ему не дают. Гук звонко шлёпает его по заду за непослушание, притягивает обратно, — Даже не думай, — и продолжает начатое. Мину ничего другого не остаётся, как сдаться. Его бесит собственное бессилие перед младшим, но… Ему ведь приятно? О, ему ахуенно. И омега не уверен, что это течка на него так влияет. Это всё Чонгук. Это всё его блядский язык, его руки, приятно сжимающие бёдра и не дающие ему уйти. Юнги вскрикивает в тот момент, когда язык альфы толкается внутрь, и невольно задирает попку ещё выше, для лучшего доступа. Омега почти кончает от осознания: Чонгук сейчас в буквальном смысле имеет Юнги своим языком! Никогда больше он не сможет смотреть младшему в глаза. Тем временем младший, наблюдая дрожь омеги, вовремя отстраняется, так и не дав ему желаемую разрядку. Старший разочарованно хнычет, но возмущаться вслух не решается. Вместо этого он продолжает двигать бёдрами, подаётся назад, прося продолжения, за что получает от Гука предупреждающий шлепок. — Тише. Веди себя хорошо, хён, — говорит хриплым, низким голосом. Он издевается?! Не должны фраза «Веди себя хорошо» и «хён» употребляться в одном предложении! Альфа специально так подчёркивает своё превосходство? — Как ты смеешь, Чонг… Ах! — Чонгук его тут же затыкает, без предупреждения вводя в него указательный палец. Альфа чувствует, как тугие влажные стенки плотно обхватывают его палец, но двигать им он не спешит, чем раздражает омегу. Тот ёрзает и принимается самостоятельно насаживаться на палец, пытаясь выбить для себя хоть какое-то удовольствие. Очередной шлепок. — Кажется, я сказал тебе вести себя хорошо? Чонгуку тяжело даётся вот так вот мучить бедного течного омежку. Куда приятнее было бы сейчас избавить его от всей одежды и взять глубоко и страстно. Обласкать каждый сантиметр тела и удовлетворить собой полностью. Но он не заслужил. После тех слов о том, что «Чонгук — не единственный альфа», Чон всё ещё думает, разрешит он ему так просто кончить или нет. Все инстинкты «за» то, чтобы его удовлетворить. Это его прямая обязанность перед истинным. Гук нужен ему сейчас. — Чонгук, ну продолжай… — мыча в подушку, напоминает о своём существовании Мин. Младший вздыхает: он хороший альфа. Он должен. Как бы ни хотелось Мина проучить, он должен. Чон обхватывает омегу за талию и одним резким движением переворачивают его на спину, заставляя широко распахнуть глаза. — Что ты… Далее с него окончательно стягивают брюки с бельём и отбрасывают куда-то в сторону. Следом летит худи, и вуаля — Юнги невозможно обнажённый и беззащитный. …в то время, как младший полностью одет. Ему это в кайф, да? Потому что омеге лично — неловко и стыдно. Он даже не видит смысла прикрываться — альфа его только что разглядывал в куда более постыдных местах. Но Мин угадал: Чонгуку действительно в кайф наблюдать за ним, таким растерянным и милым. Юнги нереально красив. С этой потрёпанной чёлкой, приоткрытым ротиком, робким взглядом и покрасневшими щеками. Альфа усмехается. Ему кажется, или его лицо по красноте может соперничать с ягодицами? Не вынеся такого откровенного разглядывания, Юнги отворачивает голову вбок, пряча лицо и нервно комкая простынь под собой. — Хватит смотреть, — почти рычит он от желания. — Сделай что-нибудь! Вау, какие мы грозные. Жаль только, что он уже ничего не решает. Здесь решает Чонгук. Альфа, наконец, сокращает между ними расстояние, угрожающе нависая над Мином и заставляя его всего сжаться. — Ты не в том положении, чтобы командовать, — хрипло, в самое ухо. — Знай своё место, омега. Да твою ж!.. Юнги сейчас кончит от одних лишь слов! Гук вновь отстраняется, перехватывает тонкую омежью лодыжку и закидывает её себе на плечо. Другую ногу омеги отводит широко сторону, заставляя полностью раскрыться и обнажить мокрую зовущую дырочку. В Юнги без предупреждения вводят два пальца, отчего старший вскрикивает и покорно обмякает. Снова сдаётся. Чонгук не особо нежничает с ним, проталкивая пальцы до основания и растягивая влажные стенки. Омега сжимает в руках простыни, невольно выгибается в спине и несдержанно стонет, пока Гук ласкает его дырочку. Трахает пальцами. И глазами. Старший не на шутку возбуждается от такого обращения, от этого голодного взгляда прямо в глаза. Всё, о чём он может думать — это Чонгук, впервые такой резкий и разозлённый, властный, но по-прежнему заботливый. Простыня под Юнги вся мокрая от его смазки, член пульсирует, а сам он уже мечтает о том, чтобы его выебали по-настоящему. О, альфа тоже об этом мечтает. Вогнать в него свой член и ощутить всю прелесть течного омежки, перемешать его запах со своим, втрахивать старшего в простыни, пока тот будет извиваться и выстанывать его имя… Взгляд альфы скользит ниже лица и задерживается на тонкой белой шее, на розовых торчащих от возбуждения сосках, которые так и зовут потрогать, пощупать. Но ничего из перечисленного он делать не собирается — Юнги ведь только этого и ждёт. — Чонгук… Мне мало… пальцев… Что и требовалось доказать, — хмыкает про себя Чонгук. — Кончишь так. — Пожалуйста… — хнычет омега и, не выдержав, тянет руки к альфе. Водит руками везде, где дотягивается. По прессу, рукам. Капризничает, — решает младший и не ведётся. Но трогать себя позволяет. Чонгук — хороший альфа и помогает Мину с течкой, потому что тот — его истинный. Он удовлетворит его, без вопросов. Но то, что Мину хочется кончить именно от члена — это уже его проблемы. Альфа не обязан потакать его капризам — они ведь не встречаются. — Прости, милашка. Ничем не могу помочь. Ну как это не может? Он издевается или да? — Пожалуйста, — повторяет омега. Следом, усмиряя свою гордость, шепчет, — Хочу тебя, Чонгук… Альфа застывает, когда слышит эти слова. Сердце сладко сжимается, в груди распирает гордость за себя. Этим моментом надо хорошенько насладиться, запомнить его в деталях. Сам Мин Юнги говорит о том, что хочет Чонгука! — Нееет, только не останавливайся! — отчаянно ноет омега и сам тянется к ремню младшего. Какой нетерпеливый, однако. Так просто он его не получит. Альфа перехватывает шаловливые руки и придавливает их к матрасу, вновь нависая над старшим. — Так сильно хочешь? — переспрашивает он игривым тоном. Юнги краснеет, но взгляда не отрывает. Так и не дождавшись ответа, Чон в отместку резко толкается бёдрами, имитируя секс и сводя этим Юнги с ума. — Арргх, войди в меня! — сквозь зубы рычит Юнги, заставляя младшего низко засмеяться. — Ну уж нет, без отношений никакого «войди». Омега не слушается, сам продолжает тереться об альфу, пачкая его брюки смазкой. Почему он всё ещё одет?! — Ты ведь так долго бегал от меня. Неужели теперь я оказался тебе нужен? — Д-да. — Да? — Да блять! — Мин теряет терпение. — Я говорил, что ты мне даже нравишься! Чему ты сейчас удивляешься? — О, я помню, — с мечтательной улыбкой вспоминает Чон, всё так же прижимая старшего к кровати. — Просто уточняю, не забыл ли ты сам. Нравлюсь тебе, значит? — снова игриво. — Тогда, ты, наверное, не против стать моим? — взгляд альфы задерживается на его шее, откровенно намекая. Юнги одновременно и пугается, и ликует, когда Гук внезапно льнёт к его шее, вдыхая запах и проводя носом у основания. Юнги дрожит. — Не против встречаться со мной? — Я… — кажется, омегу парализует от внезапной паники. Он принимается слабо отбиваться, хотя сердце радостно трепещет от перспективы получить метку. — Ну же, ты же этого хочешь. — Встречаться с тобой или метку? — альфа в ответ смеётся. …Выдыхая и посылая офигенные вибрации по шее… А ещё эти бёдра, «незаметно» толкающиеся ему между ног. — Чёёёрт… Хочу. — Так ты согласен быть моим? — Нечестно пользоваться моим состоянием! — Юнги, я жду. Юнги прикрывает глаза (если бы он мог, он бы вообще отвернулся) и выдыхает: — Да. — Что «да»? — Ну Чонгууук, — Мин пуще прежнего краснеет и уже хочет от настойчивого альфы сбежать. — Это смущает. — Привыкай. — Хорошо. Я согласен, — выпаливает быстро, а потом мнётся, — …быть твоим. Чонгук чуть не пищит от умиления — Юнги такой лапочка! Как же ему нравится такой непривычно тихий и милый омега. Просто загляденье. Альфа выпускает из плена одну из его рук и нежно гладит старшего по щеке, любуясь. Он сдерживает улыбку, чтобы не засмущать парня ещё больше и прямо в губы произносит: — Я не сомневался. Вжикает молния, и у Юнги от одного только звука подгибаются колени. Довольную ухмылку альфе сдержать всё же не получается. Омега и течёт от неё, но больше сейчас мечтает её стереть. — Но знаешь, — в привычной дерзкой манере начинает Мин, пока Чон удобнее устраивается между его ног, — это не потому что ты так хочешь, и не мечтай. Это только потому что ты красивый, и нравишься мне. Вот как он умудряется, а? Так просто заставлять сердце Чонгука биться сильнее? Но вот им обоим сейчас далеко не до сердцебиения. Для начала неплохо бы завершить начатое. — Я понял, сладкий, — успокаивает омегу младший, целуя в шею. — Теперь приготовься. В следующую секунду Юнги словно прошибает током: в тонкую шею вонзаются зубы, с силой прикусывая и заставляя омегу послушно замереть в руках альфы. На странную, но такую правильную боль реагирует всё тело, покрываясь томными мурашками. Даже уши закладывает, и Мин обеими руками хватается за альфу, как за спасение. Чонгук не против. Отстранившись, он мягко облизывает место укуса и успокаивающе гладит омегу по плечам, пока тот приходит в себя. Не торопит, позволяет в полной мере прочувствовать этот момент. Теперь уже Чонгука ни за что не оторвать от своего сладкого омеги. Теперь он — его.